Поскольку образы первичны по сравнению со словами, то самый простой способ запомнить, к примеру, имена это преобразовать имя в изображение. Но для того чтобы этот метод работал, мы должны визуализировать изображения с максимальной четкостью.
Согласно Цицерону, «места, которые мы воображаем, должны быть многочисленными, приметными, раздельно расположенными, с небольшими между ними промежутками», а образы, связанные с этими местами, должны быть «выразительными, резкими и отчетливыми, чтобы они бросались в глаза и быстро запечатлевались в уме».[9]
На протяжении столетий многие корифеи в разных областях наук и искусств предлагали свои пути и методы улучшения памяти. В тринадцатом веке яркий талантливый писатель и выдающийся ритор (учивший писать сочинения прозой) Бонкомпаньо да Синья, преподавая в Болонском университете (примерно между 11951230 гг.), одним из первых дал, вероятно, самое красноречивое определение памяти: «Память это восхитительный и удивительный дар природы, благодаря которому мы помним прошлое, постигаем настоящее и взираем в будущее сквозь его подобия с прошлым». Даже восемьсот лет спустя никто не определил память столь емко и выразительно.
Вот двенадцать факторов, которые, по мнению Бонкомпаньо да Синья, способствуют усилению памяти: наблюдение, изучение, дискуссия, обсуждение, беседа, новизна, изменение, привычка, соперничество, боязнь критики, желание похвалы и стремление к совершенству.
Бонкомпаньо да Синья также определил пять состояний ума и души, которые препятствуют формированию прочной и надежной памяти: это суетные интересы, стремление к наживе, треволнения о дорогих нам людях, неумеренность в питье и чревоугодие.
Через двенадцать столетий искусство памяти пришло в упадок по причине распространения рукописных книг, создаваемых трудами монахов. Книги сделали ненужными прежние системы памяти. Зачем стараться что-то запоминать, если вы всегда можете это прочитать? Но в шестнадцатом столетии искусство памяти возродилось, и произошло это благодаря Марсилио Фичино и Джованни Пико делла Мирандола, выдающимся мыслителям и приближенным блистательного двора Медичи во Флоренции. Они были также сооснователями направления, известного как неоплатонизм.
Неоплатонизм основывался на семнадцати трактатах, известных как «Корпус Герметикум» и приписываемых Гермесу Трисмегисту синкретическому божеству, сочетающему в себе черты древнеегипетского бога мудрости и письма Тота и древнегреческого бога Гермеса. Гермесу Трисмегисту приписывают также черты харизматической (здесь: оказывающей влияние на других прим. редактора) личности, и, согласно Марсилио Фичино, ему принадлежит утверждение, что образы, создаваемые воображением, могут преобразовывать разум, подобно тому, как скульптор из камня создает скульптуры. Это значит, что возвышенные и вдохновляющие образы могут служить средством духовного возвышения разума и наделения его «истинной мудростью». Исходя из этого убеждения, характерные образы, выбранные Фичино и Мирандола для извлечения из памяти сохраненного в ней материала, включали в себя религиозные и мистические понятия и представления.
Джордано Бруно, признанный создатель систем памяти, в своих трактатах «О тенях идей», «Печать печатей», «Изъяснения тридцати печатей», «Искусство памяти», «Искусство запоминания»[10] и др. описал различные методики организации памяти посредством установления контакта с космическими силами. Крайне любопытно, что его «печати» имеют поразительное сходство с современными изображениями нейронных сетей головного мозга.
Театр памяти Джулио Камилло
К началу 1532 года профессор Болонского университета Джулио Камилло предложил созданную им необычайно надежную систему, позволяющую значительно улучшить память. Это был Театр Памяти Джулио Камилло под таким названием он стал известен во всей Европе шестнадцатого века. Театр представлял собой деревянное строение, повторяющее форму римского амфитеатра. Получить представление о том, как выглядел и как действовал этот театр, можно из короткого видео Марио Фаллини на YouTube, под названием «Conceptism and Giulio Camillo» (создано ресурсом Flatus Vocis).
В театре Камилло зрительный зал не предназначался для зрителей, единственный «зритель» человек, практикующий искусство памяти, стоит на сцене, обратившись лицом к залу, кресла в котором расположены в семь ярусов, с семью сквозными проходами между ними, протянувшимися от самого верха до самого низа, и каждый из семи проходов заканчивается наверху вратами, символизирующими семь планет. Эти врата сплошь расписаны кабалистическими, герметическими и астрологическими символами.
В нижней части каждого кресла в зрительном зале имелись выдвижные ящички, содержащие карты, в которых подробно указано все, что было известно о нашем мире на то время или только предположительно могло быть известно.
По словам Камилло, его Театр Памяти опирается на Семь столпов мудрости Соломона. А сам процесс достижения мудрости посредством развития памяти он сравнивает с опытом блуждания в густом лесу. Приведем его собственные слова:
«Если мы заблудились в большом лесу и нам, чтобы выбраться, нужно обозреть его весь, не следует пытаться сделать это непосредственно с того места, где мы оказались, поскольку будет виден только небольшой участок лесного пространства вокруг нас. Но если неподалеку лежит склон, ведущий к вершине холма, следует взобраться по этому склону, тогда будет открываться все более обширная часть местности, пока мы не увидим ясно всю округу. Лес это наш внутренний мир, склон это небеса, холм это наднебесный мир. И чтобы понять вещи нижнего мира, необходимо достичь высших пределов, откуда, глядя сверху вниз, мы составим себе наиболее точное представление о вещах, лежащих перед нами».[11]
Сначала мы не можем увидеть весь лес целиком, так как этому мешают окружающие нас деревья. Но если мы найдем тропу, ведущую вверх по склону, то сможем увидеть большую часть лесного массива. А дойдя до вершины холма, увидим и весь лес.
Из предложенной Камилло аналогии с лесом ясно видно, что цель его театра предоставить средство, позволяющее подняться из царства низкой обыденности в более высокое царство духа. «И чтобы понять вещи нижнего мира, необходимо достичь высших пределов, откуда, глядя сверху вниз, мы составим себе наиболее точное представление о вещах, лежащих перед нами».
Исследователи классического наследия утверждают, что ныне исчезнувший деревянный Театр Памяти Джулио Камилло являл собой воплощенное представление о человеческом разуме времен Ренессанса, согласно которому люди принимают участие в жизни божественного мира посредством общения божественного и человеческого начал. Камилло и его последователи верили, что люди обладают божественным даром способностью, благодаря памяти, связать повседневный мир с миром божественным. Как следствие, человеческому разуму становятся доступны новые могучие силы.
«Посредством учения о локусах и образах мы может удерживать в уме и постигать человеческие идеи и все сущее, что имеется во всем мире», писал Камилло о своем театре.
В этом процессе образы, взятые из религии, запечатлеваются в уме достаточно прочно, и, когда человек, хранящий такой образ, возвращается в повседневный мир, внешние проявления этого мира становятся для него духовно возвышенными благодаря силе памяти. Как утверждает Френсис Йейтс, «В образах Театра Камилло, по-видимому, должно было присутствовать что-то от этой энергии, которая позволяла зрителю посредством наблюдения образов, охватывать единым взглядом весь универсум».[12]
Следует отметить, что все методы укрепления памяти, которые обсуждались ранее, свидетельствуют об особой важности концентрации внимания и повторения. «Если вы обращаете внимание (направляете свой разум), суждение будет лучше постигать вещи, пришедшие в него (разум)», сказано древней книге Dialexis, написанной в 400 г. до н. э. Позднее Святой Августин называл память venter animi, «некого рода желудок ума». Он сравнивал создание воспоминания посредством чтения и перечитывания какого-то текста с поведением коровы, которая пережевывает свою жвачку. Согласно этому пасторальному сравнению, читатели «пережевывали» текст, произнося его вслух, при этом размышляя над ним.
Такая сосредоточенная концентрация внимания считалась более созидательным действием, чем «бездумное» чтение. Подобная работа ведет к развитию воображения, создающего различные новшества и изобретения. Но прежде чем человек сможет создать что-то оригинальное своим творчеством, он должен в совершенстве изучить труды более ранних мыслителей, запечатлев их слова в своей памяти. «С самой древности искусства памяти рассматривались как инструменты исследователя, предназначенные для восстановления и отбора информации, опираясь на воспоминания и служа тому, что мы сегодня называем креативным мышлением, считает Мэри Дж. Каррутерс, международный авторитет в области памяти. Мастерство памяти практиковалось как орудие изобретательства, открывая и по-новому соединяя вещи, ранее человеком уже изученные».[13]
Совет Томаса Брадвардина
Особые наставления по формированию мысленных образов в XIV веке дал Томас Брадвардин, архиепископ Кентерберийский. Образы того, что человек хочет запомнить, должны быть «удивительными и впечатляющими, поскольку такие вещи запечатлеваются в памяти глубже и хранятся лучше. Такие вещи по большей части не умеренные, но крайние, донельзя прекрасные или безобразные, радостные или печальные, заслуживающие уважения или презрения, преисполненные достоинства или низости». Другими словами, для того чтобы образы запоминались, они должны быть до последней крайности драматичными и преувеличенными.
Обратившись к своей собственной памяти, мы можем понять, что совет Брадвардина совершенно верен. Мы склонны помнить вещи и события, которые пробудили наши эмоции в момент запоминания. Так, мы очень быстро можем забыть, какие блюда заказывали на вчерашнем ужине, но навсегда запомним, причем предельно четко, как чудом не столкнулись с поворачивающим бензовозом, когда ехали в ресторан. «Вещи чрезвычайные возбуждают человеческие чувства и человеческий ум с большей силой, нежели вещи обыденные, писал Якобус Публиций[14] в книге Искусство памяти, опубликованной в 1482 г. Причина же в том, что вещи великие, невероятные, ранее невиданные, новые, редкие, неслыханные, прискорбные, исключительные, неожиданные, неповторимые или на редкость прекрасные занимают большое место в нашем уме, в нашей памяти и в наших воспоминаниях».
На протяжении столетий люди использовали различные предметы в качестве меток для запоминания места. «Домашние и семейные принадлежности римского дома архитектурного типа, наиболее рекомендуемого для работы памяти античными авторами были замещены божественными постройками, заимствованными из книг Священного Писания, такими как Ноев ковчег, дом Господень, Иерусалимский храм сама вселенная», пишет Мэри Каррутерс, автор книги «Средневековое мастерство памяти».[15]
Метродор из Скепсиса,[16] греческий ученый, известный своими трудами по риторике, полагался на свое знание астрологии для разработки системы, основанной на двенадцати знаках зодиака. Каждый знак разделялся еще и на три декана три равные части, по десять градусов окружности каждая. Как сами астрологические знаки, так и три их декана выполняли функцию меток для запоминания мест (memory place marks). Чтобы увеличить число меток, каждому декану Метродор также присвоил десять изображений заднего плана. В результате он получил 360 меток (по три декана на каждый из двенадцати знаков зодиака, умноженные на десять изображений, присвоенных каждому декану), которые он мог задействовать как вспомогательное средство памяти.
Вот как описывал эту систему Квинтилиан: Метродор «нашел 360 мест на двенадцати знаках, по которым движется солнце». И поскольку всем этим местам была присвоена нумерация, Метродор мог найти любое их число по их порядковым номерам. Используя эту структуру, Метродор мог запоминать большие объемы информации и демонстрировал настоящие чудеса памяти.
Очень может быть, что мой читатель сейчас воскликнет: «Все, с меня довольно! Мне рыться больше нет охоты в хронологической пыли!» Да, пожалуй, что довольно. А посему на этом я завершаю этот краткий исторический экскурс. Мы лишь вспомнили, какую чудесную силу, по утверждению некоторых мистиков и философов, способна обрести память. Как вы далее увидите, эти античные и столь знаменитые системы и взгляды лишь немного трансформировались и поныне не утратили свое значение в качестве основных принципов искусства памяти.
Вот как это может работать для вас
Примечания
1
Сэмюэл Джонсон (англ. Samuel Johnson, 16961772) педагог, лингвист, энциклопедист в колониальной Америке; ключевая фигура американского просвещения и основатель Колумбийского университета (первоначально англиканский королевский колледж). Прим. пер.
2
«Ступор» (англ. choking, букв. удушение, удушье) в спорте ситуация, когда спортсмен или спортивная команда оказывается не в состоянии добиться ожидаемых или намеченных результатов, то есть в силу каких-то физических или психологических причин после периода успешных выступлений, вопреки всем ожиданиям, «впадает в ступор» и переживает «сбой». Условный перевод, поскольку в русской спортивной терминологии нет какого-либо общепринятого эквивалента. Прим. пер.
3
Джордж Оруэлл, «Славно, славно мы резвились» (англ. George Orwell, Such, such were the joys), эссе, перевод В. Дмитриевой; в авторском сборнике «Славно, славно мы резвились», М.; АСТ, 2019 г. Прим. пер.
4
Блаженный Августин, «Исповедь», в переводе М. Е. Сергеенко; Кн. 10, VIII; СПб., «Наука», 2013 г. Прим. пер.
5
Марк Тулий Цицерон, «Об ораторе», Книга вторая, 86.; пер. Ф. А. Петровского; в кн. «Три трактата об ораторском искусстве»; М., «Наука», 1972 г. Прим. пер.
6
Там же. Прим. пер.
7
Аристотель, «О душе», пер. П. С. Попова; Сочинения в четырех томах. Т. 1; М., «Мысль», 1976 г. Прим. пер.
8
Аристотель. О памяти и припоминании / Пер. и прим. С. В. Месяц // Вопросы философии. М.: Наука, 2004. С. 161169. Прим. пер.
9
Марк Тулий Цицерон, «Об ораторе», Книга вторая, 87.; пер. Ф. А. Петровского; в кн. «Три трактата об ораторском искусстве»; М., «Наука», 1972 г. Прим. пер.
10
Названия этих трактатов Джордано Бруно в оригинале соотв.: лат. De umbris idearum (1582); Sigillus sigillorum (1583); Explicatio triginta sigillorum (1583); Ars memoriae (1582); Ars reminiscendi (1583). Первый и два последних трактата относятся к так называемым «герметическим сочинениям» (от имени бога Гермеса Трисмегиста). Из них на русский язык переведены: «О тенях идей», пер. с лат., предисловие и комментарии Л. И. Титлина // Vox. Философский журнал 21, 2016; первая часть трактата «Искусство памяти», пер. с лат., комментарии и вступительная статья: Титлин Л. И., Электронный философский журнал Vox: http://vox-journal.org, Выпуск 23, 2017. Прим. пер.
11
Френсис Йейтс, «Искусство памяти» (Frances A. Yaets, The Art of Memory; London, The University of Chicago Press, 1966); пер. с англ. Е. Малышкина; СПб.: Университетская книга, 1997 г. Прим. пер.