Я растягиваю губы в самой что ни на есть обыденной улыбке:
В таком случае, думаю, она скоро придет. Вы не против, если мы пройдем и подождем вас не затруднит?
Женщина колеблется, потом кивает, и мы вслед за ней и за мальчиком поднимаемся на второй этаж. Стены увешаны черно-белыми фотографиями в рамках. Они очень похожи на документальные снимки на Даунинг-стрит, 10, с целой вереницей премьер-министров, поднимающихся по лестнице. Только на этих фото один и тот же человек. Марина Фишер кричит о себе на каждом углу, она кричит о себе на весь мир. На двух портретах она в докторских мантиях (я предполагаю, что одна из них почетная, хотя что я об этом знаю), один сделан на фоне заставки программы «Ньюснайт», еще на одном она, кажется, выступает в клубе «Тед-толк», еще на одном на сцене с вице-канцлером и Терезой Мей. С каждой новой фотографией ставки повышаются. Причем не только для Марины.
Гостиная находится в самой глубине дома. Высокие окна обрамлены длинными муслиновыми шторами, которые мягко колышутся в раскаленном воздухе. Паркетные полы, бархатные диваны глубокого охряного цвета, на одной из стен огромная картина с кружащимися карпами кои. Изображение почти абстрактное: мерцающие голубой и оранжевый, клубящиеся желтые тона. Вода буквально бурлит. В задней части комнаты окна выходят на маленький, но безукоризненный садик с элегантно расставленными терракотовыми горшками, в которых цветут кусты. У мальчика наверняка есть игровая, потому что в гостиной нет ни одной игрушки и царит идеальный порядок. Дом, по сути, олицетворяет собой спокойствие, изящество и порядок. И кричит о деньгах. Очень больших деньгах.
Тем временем Асанти продолжает таращиться на картину.
Ален Хайдз, говорит он, указывая на подпись. Я знаю его. Ну, не то чтобы знаю, просто он есть у моих родителей. Они познакомились с ним на Мальорке, у него там студия в той же деревне.
Неожиданно на его лице появляется озадаченное выражение, и он отворачивается, как будто ляпнул что-то лишнее возможно, о «той же» деревне, что подразумевает наличие в ней дачи его родителей. Подходит к столу под окном и просматривает стопку журналов. Я их тоже заметил. Принимая во внимание обстановку, можно предположить, что это «Дом и сад» или «Красивый дом», но у всех журналов темно-синие обложки и взрослые названия: «Журнал по изучению ИИ» и «Нейронное трансферное обучение для обработки естественного языка».
Захватывающая тема, вам не кажется? Очевидно, «Ай-би-эм» считает, что к две тысячи двадцать третьему году они смогут воспроизвести полностью функционирующий человеческий мозг.
Поверь мне, есть вещи, которые машины никогда не смогут сделать.
Он поднимает голову:
Это вы так говорите, а технологии развиваются столь быстро, что, по всей видимости, скоро восемьдесят процентов офисной работы будет автоматизировано. Восемьдесят процентов! Не надо будет платить целой армии сотрудников, работающих двадцать четыре на семь, не будет никаких ошибок, никто не станет жаловаться кадровикам. А когда к этому добавится распознавание речи, зрительное восприятие, способность к принятию решений и планированию
Я изгибаю бровь:
Угу, верно.
Нет, серьезно знаю, все это выглядит тупейшей фантастикой, но машины, которые они разработали, сейчас на самом деле способны учиться чем больше они делают что-то, тем лучше постигают суть. Дошло до того, что машины даже улучшают изначальные спецификации. Причем не только в очевидных областях, например в производстве скоро ИИ произведет революцию в разработке новых лекарственных препаратов. А потом и в финансовых услугах, и в здравоохранении, и в образовании
Тут вдруг до меня доходит, что Асанти читает мне короткую лекцию «ИИ для чайников», причем старается делать это не очень явно. Я не могу определить, благодарен ему или возмущен.
Но не в работе полиции. Трудно представить, что в скором времени расследование убийства будут проводить роботы.
Вот тут вы ошибаетесь Я бросаю на него сердитый взгляд, и он замолкает. Извините, сэр. Я не хотел просто я прочитал очень интересную статью о
Но мне не суждено узнать о чем. Кто-то входит в дом.
* * *
Центр консультативной помощи изнасилованным расположен на тихой улочке за пределами города. Если не знать, какое учреждение здесь находится, ни за что не догадаешься. Центр не рекламирует себя, при нем есть обязательная парковка и вывеска с логотипом в виде дерева. Его вполне можно принять и за клинику общей практики, и за общественный центр, и за начальную школу. В той же степени это относится и к внутреннему убранству: там есть комната ожидания с креслами, кофе-автомат и игровая. А позади всего этого коридор с закрытыми дверьми. Где и ведется настоящая работа.
Эв заранее позвонила практикующей медсестре и попросила их встретить. В приемном покое никого, кроме сестры, нет. Эв знакома с ней с обучающего курса, но обе стараются не переусердствовать в радушной встрече друг друга. Главные тут не они.
Мистер Морган? говорит медсестра, протягивая руку. Меня зовут Эйлин Чэннон. Если у вас нет возражений, я осмотрю вас для судебно-медицинской экспертизы. Если вам будет комфортнее, могу пригласить медбрата, но, вероятно, в этом случае вам придется немного подождать, пока мы найдем кого-нибудь сегодня же выходной.
Морган быстро качает головой:
Я не хочу ждать.
Хорошо. Вы хотели бы сначала поговорить с независимым консультантом по вопросам сексуального насилия?
Опять «нет».
Замечательно. Знаю, как вам нелегко. Вы всегда можете принять другое решение, только известите об этом детектива-констебля Эверетт.
Чэннон профессионально улыбается. Такой улыбки достаточно для простого человеческого общения, и по ней никому не придет в голову решить, будто кому-то тут весело.
Вам придется заполнить несколько анкет, говорит она, протягивая планшет. Сожалею, но без этого не обойтись. Это базовые вопросы, касающиеся вашей медицинской истории, и согласие на обследование. Я вернусь через несколько минут, так что располагайтесь.
Морган уходит в дальний угол комнаты ожидания и садится. На столе рядом с ним коробка с бумажными салфетками и стопка листовок с описанием болезней, передающихся половым путем, и консультационных услуг. Эв отворачивается, хватает Куинна за руку и тащит его к кофе-автомату.
Прекрати таращиться, шипит она. Лучше от этого не будет.
Куинн краснеет:
Извини. Я просто никогда раньше этим не занимался.
Морган тоже. А если он справится, то справишься и ты.
* * *
Адам Фаули
7 июля 2018 года
16:56
Должно быть, сын сбежал вниз, чтобы встретить ее, мы слышим, как Марина Фишер говорит с ним, поднимаясь по лестнице. Идеально поданный образ мамаши высшего среднего класса: говорит чуть громче, чем надобно, слушает вполуха. Ее тон убедителен, беззаботен. Беспечен.
Мама, я хочу показать тебе свои рисунки.
Замечательно, дорогой, какой ты у меня умница
Шаги приближаются, твердые каблуки стучат по деревянным ступеням.
Я хочу показать тебе сейчас! Тон у него молящий, почти истерический. Это важно!
Солнышко маме сначала нужно сделать кое-какие дела. Тобин, прекрати, я тебе не раз говорила, ты делаешь мне больно.
Они слышат, как он топает.
Но это нечестно! Я хочу, чтобы ты говорила со мной! Не с ними!
Пауза.
С кем, дорогой? О чем ты?
Она входит в гостиную, и выражение ее лица меняется.
Кто вы такие, черт побери?
* * *
Можете оставить одежду за ширмой. Детектив-констебль Эверетт потом ее соберет. На двери висит халат, и у нас есть футболки и спортивные брюки; вы сможете в них переодеться.
Эв гадает, как часто этому заведению требуется одежда размера XXL, но, в отличие от Куинна, вслух этого не говорит.
Голова Моргана опущена он понурился, едва они вошли в кабинет. Избегая зрительного контакта, он может воображать, будто на самом деле ничего не происходит.
Вы хотите, чтобы я разделся полностью? спрашивает Морган, и яркий румянец заливает его щеки. И белье снял?
Боюсь, да, коротко отвечает Чэннон. На всякий случай мне нужно убедиться: вы не возражаете против того, что на период обследования детектив-констебль Эверетт будет оставаться в кабинете?
Нет, пусть. Я хочу побыстрее со всем покончить.
* * *
Адам Фаули
7 июля 2018 года
16:56
Вид у профессора Фишер внушительный, даже в просторной комнате. Она не очень высокая, но у нее, без сомнения, величественная осанка, и она держится уверенно. В ней достаточно уверенности в себе, чтобы ходить на работу не только в мини-сарафане, но и в соломенной федоре[23] и в гладиаторских сандалиях до икр, от которых Алекс пришла бы в полный восторг. Это резкий контраст с тем решительным профессиональным образом с фотографий на лестнице, но, очевидно, вне публики Фишер предпочитает более легкий, не застегнутый на все пуговицы стиль. Рыжие пряди разбавляют светлую массу стрижки «боб», макияж безупречен даже на такой жаре. Причем настолько, что с того места, где я сижу, ей можно дать не более двадцати пяти.
В ее голосе слышится напряжение, и я считаю, что это объяснимо. Два незнакомца мужчины наедине с ее восьмилетним сыном и с уборщицей, которая не говорит по-английски. И мы не в форме.
Я встаю и иду к ней, протягивая удостоверение.
Детектив-инспектор Адам Фаули. Это детектив-констебль Асанти.
Профессор кладет руку на голову сына, инстинктивно защищая его. Мальчик прячется за ней, прижимается к ее ноге и сует в рот большой палец.
Та женщина, что работает у вас, она могла бы приглядеть за мальчиком, пока мы поговорим? Так было бы лучше.
Фишер секунду внимательно смотрит на меня, потом кивает.
Тобин, наклоняется она к сыну, иди к Беатрис и попроси, чтобы налила тебе молока.
Я не хочу молока. Я хочу фанту.
Хорошо, пусть будет фанта. Но только один раз.
Мы все ждем, когда детские шаги удалятся к лестнице. Затем Марина Фишер поворачивается ко мне:
А теперь прошу объяснить, что вы тут делаете.
У нас к вам есть несколько вопросов. По поводу вчерашнего вечера.
Она выглядит озадаченной и растерянной, на ее ярко-красных губах витает призрак улыбки. Как будто все это какая-то ошибка. Как будто потом она будет оживленно рассказывать о ней своим друзьям за стаканчиком тамариндового джина.
Все это похоже на плохое кино для подростков.
Но мы не смеемся.
* * *
Вы не меняли одежду и также не мылись с того момента, когда произошел инцидент, так?
По сути, надобности спрашивать нет в маленьком помещении воняет, и дело не только в жаре.
Морган кивает:
Я хотел, но Фрейя моя девушка сказала, что не надо.
Эв настораживается: Морган впервые упоминает о том, что разговаривал с кем-то еще, кроме Рейнольдса. В подобных случаях любые факты, даже самые мелкие, могут быть очень важными.
Ваша девушка абсолютно права. Как только мы здесь закончим, можете сходить в душ он за соседней дверью. Сразу почувствуете себя лучше. Потом можете выпить чашечку чаю, а детектив-констебль Эверетт составит ваш доказательный отчет. Довольно забавный термин для заявления
Мы никуда не спешим, добавляет Эв. Главное, чтобы вы были готовы.
В комнате снова воцаряется тишина. Чэннон спокойно делает свое дело и тихо разъясняет свои действия, собирая и упаковывая мазки с тела Моргана. С лица, шеи, рук, груди, паха. По старым шрамам можно понять, что он занимался контактным спортом, и Чэннон тщательно отмечает их, однако ищет она шрамы незажившие. Царапины на шее, царапины помельче, в верхней части грудной клетки.
Это моя команда, говорит Морган, видя, что Эверетт разглядывает татуировку на предплечье. Смущенно трет руку. «Скопы».
Чэннон просит его встать, Морган поворачивается вправо, влево, поднимает руки по ее просьбе, покорный, как маленький ребенок. Он старается не падать духом, и все чрезвычайно внимательны и сдержанны, но в то же время ясно, что все это ему чертовски неприятно.
Он на мгновение ловит взгляд Эв и делает кислую мину.
Надо же, я раньше никогда не понимал, почему женщины так редко заявляют об изнасиловании
* * *
Адам Фаули
7 июля 2018 года
17:04
Марина Фишер, я вынужден арестовать вас по подозрению в сексуальном нападении. Вы не обязаны ничего говорить. Но это нанесет вред вашей защите, если при допросе вы утаите что-то, что потом поможет вам в суде. Все сказанное вами может рассматриваться как улика против вас.
Она мотает головой, пятится от меня.
Сексуальное нападение? О чем вы говорите? Ее голос дрожит, она натыкается на диван и тяжело садится. Когда снова заговаривает, ее дыхание становится прерывистым. Кто кто сказал
Насколько мне известно, вы знакомы со студентом по имени Калеб Морган?
Она хмурится:
Калеб? Калеб сказал, что я изнасиловала его?
Профессор Фишер, было бы полезно, если б этот разговор состоялся в Сент-Олдейте. Где его можно записать.
В Сент-Олдейте вы имеет в виду полицейский участок? Глаза женщины расширяются, и впервые за все время ее охватывает страх.
Я киваю:
Так будет лучше. Не для нас для вас.
Она свешивает голову, стараясь овладеть собой, затем кивает:
Мне нужно позвонить адвокату.
Конечно. Вы сможете позвонить ему, когда мы приедем туда. Беатрис останется с ребенком или вы хотите, чтобы мы кому-нибудь позвонили?
Она молчит так долго, что я сомневаюсь, что был услышан.
Профессор Фишер?
Марина поднимает голову, вид у нее испуганный.
Что? А да, я попрошу ее.
Асанти делает шаг к ней:
И нам понадобится одежда, в которой вы были вчера. Полагаю, сегодня утром вы уже приняли душ?
Профессор пристально смотрит на него:
Естественно, приняла
Наверное, она сожалеет о резком ответе ибо принимается кусать нижнюю губу.
Извините, я не хотела просто все это тяжело вздыхает. Да, я приняла душ.
Нам понадобится ваша одежда. Все, что было на вас вчера. В том числе и нижнее белье.
У нее расширяются глаза.
Ну, боюсь, все это уже постирано А мое платье в химчистке.
Я кошусь на Асанти. Тот изгибает бровь, но Марина опережает нас:
Послушайте, я понимаю, что все это выглядит подозрительно, но я пролила вино на платье, ясно? Вот и все. И заехала в химчистку по пути в колледж. Так было удобнее. Если б я не сделала этого сразу, то забыла бы, а когда достала бы его из шкафа, чтобы надеть к следующей вечеринке, было бы уже поздно.
Возможно, все это так, а возможно, нет; но с этим придется ждать. Я не собираюсь вести разговор здесь.
Итак, говорю, вы могли бы попросить Беатрис? И нашей команде криминалистов понадобится доступ в ваш дом, чтобы собрать данные для криминалистической экспертизы. Детектив-констебль Асанти останется здесь до их приезда.
Марина Фишер на мгновение впивается в меня взглядом и кивает:
Ладно. Я поговорю с ней.
Кажется, она на грани истерики.
* * *
* * *
Химчистка находится на Вудсток-роуд, то есть действительно на пути от Сент-Люк-стрит до Эдит Ланселев. Однако в жаркий июльский день у богачей из Северного Оксфорда есть более интересные дела, чем грязное белье, поэтому Асанти совсем не удивлен тем, что в химчистке больше никого нет. Он даже подозревает, что паренек за прилавком надеялся слинять пораньше, если судить по агрессивному взгляду, которым он встречает визитера. Правда, тут же расцветает улыбкой, когда обнаруживает, что посетитель из полиции. Причем не просто из полиции, а из уголовного розыска. Это значительно лучше, чем грязные носки.
Асанти старается изо всех сил, чтобы возвыситься над обыденностью.
Насколько мне известно, сегодня вы приняли в чистку вечернее платье. Он сверяется со своим планшетом. «Длинное красное атласное платье, лиф обшит пайетками, шифоновые рукава». Заказ был сделан на имя Марины Фишер.