Не хочу! выкрикнул инвалид. Плохое кино!
Ропот зрителей усилился. Сопровождавший инвалида молодой человек поспешно вскочил, натянул свою бейсболку и покатил коляску к выходу из зала. Инвалид кивал головой и повторял, как заведенный болванчик: «Да, да, да. Домой, домой». Клара вскочила с места и открыла перед ними дверь зала. Парень благодарно кивнул и вывез коляску в фойе. Клара с ужасом заметила, что с сиденья коляски на пол льется тонкая струйка. «Господи! подумала она. Да он обмочился, этот несчастный инвалид». Но протирать пол она будет после сеанса. Она не станет отвлекать почитателей Рикафена в такой важный момент. Клара плотно закрыла дверь, задернула черную занавеску и вернулась на место.
Героиня зажала платком простреленное плечо героя. Он держит ее за руку, касается ее губами. Сейчас они поцелуются. Сейчас. Сейчас. А потом она поможет ему перебраться через стену и будет арестована, а он окажется в новом мире, но не сможет выбросить из головы образ этой незнакомки. И будет стремиться назад, в мир, из которого бежал. Какие душевные муки будут его одолевать, какие страсти будут им владеть! Как повезло этим людям, что они смотрят этот фильм в первый раз!
Вот. Их губы все ближе и ближе. Сейчас. Еще секунда.
Грянул выстрел. Вскрикнула какая-то женщина. В первую секунду Клара даже не сообразила, что произошло. Какой выстрел? При чем тут выстрел? Они же целуются! Не было в этот момент никакого выстрела!
И тут же ее душу обуял леденящий ужас. Она поняла: стреляли не на экране, а в зале. Перепуганная Клара резко развернулась. В зале отчетливо запахло порохом. Люди в зале зашевелились, начали оборачиваться.
Что такое? Что это было? с истерическими нотками выкрикнул женский голос.
Кто-то есть под креслами! крикнул другой женский голос.
Это выстрел. Включите свет.
Зрители вскочили с мест.
Остановите фильм!
Включите свет!
Это выстрел! Кто стрелял?
Это террорист. Сейчас нас всех убьют!
Клара поняла, что должна действовать. Она бросилась к выключателю и резким движением повернула его. В зале вспыхнул свет. Кто-то из зрителей сидел, в ужасе вжавшись в кресло, кто-то стоял, но все оглядывались и оборачивались, пытаясь понять, что произошло. Клара обвела зал взглядом, и из ее груди вырвался громкий крик.
Молодой человек в темно-сером костюме, сидевший в последнем ряду, сполз со своего кресла, и только подлокотники удерживали его тело от падения. Пиджак молодого человека был расстегнут, а на груди, на нежно-голубой сорочке, расплылось большое кровавое пятно. Его голова лежала на плече, открытые глаза смотрели вдаль, ничего не видя. На полу валялась слетевшая с головы бейсболка с надписью: «Русские ведомости в Израиле».
Зрители бросились к выходу. В зал заглянула Лиза, привлеченная шумом и звуком выстрела.
Вызови сюда директора! Срочно! Вызови полицию и «Скорую помощь». И никого не выпускай из кинотеатра.
А что случилось?.. начала Лиза, но Клара грозно махнула рукой, и напарница выскочила за дверь.
Есть здесь врач? крикнула Клара, бросаясь к последнему ряду. Человек ранен.
Зрители на мгновение прервали свой дружный исход из зала, остановились и закричали:
Врач!
Нужен врач!
Вызовите скорее врача!
Есть здесь врач?
Я врач!
Бритоголовый толстячок, на брюках и пиджаке которого все еще темнели следы пролитой кока-колы, выбирался со своего места в двадцать первом ряду. Он вышел в проход, разделяющий зал на две части, и встал во весь рост.
Я врач! Правда, только косметолог, но у меня диплом
Какая разница? крикнул кто-то из зрителей. Осмотрите этого парня. Может быть, ему можно помочь.
Осторожно ступая по паркету, бритоголовый дошел до последнего ряда. Взял молодого человека за руку и попытался нащупать пульс, приподнял веко, попытался нащупать биение пульса на шее. Сгрудившиеся вокруг зрители молча наблюдали за его действиями. Наконец доктор тяжело вздохнул, повернулся и пожал плечами.
Ему уже ничем не поможешь. Он мертв.
Глава 2
Что за ерунда?! Что за глупая и нелепая ерунда?!
Заместитель начальника Следственного управления уголовной полиции Иерусалима полковник[3] Габриэль Лейн поднял тяжелый взгляд на подчиненных. Во время доклада об убийстве в кинотеатре Cinemax, который делал руководитель оперативного отдела майор[4] Моше Ригер, полковник прохаживался вдоль окон своего просторного кабинета на втором этаже Штаба иерусалимской полиции. Штаб состоял из нескольких зданий, обнесенных высокой стеной в иерусалимском районе, который назывался Русским подворьем. Из окон кабинета полковника была видна проходная у центрального въезда на территорию Штаба, часть узкой улицы Исраэля Зморы[5] и купола собора Святой Троицы на площади Москвы.
Перемещения полковника по кабинету явно напрягали четверых мужчин и женщину, сидящих по одну сторону длинного стола для совещаний. Они внимательно наблюдали за полковником Лейном, периодически переглядывались, словно задавая один другому немой вопрос: «Что это он мечется?» На десятом проходе вдоль окон полковник заметил эти удивленные взгляды и, выждав момент, когда докладчик замолчал, переводя дух, вернулся к своему столу. Он отодвинул кресло, но перед тем как сесть, поднял голову и задал вопрос о «глупой ерунде». Причина нервозности полковника прояснилась, и сидящие за столом мгновенно отвели взгляды, явно не желая на этот вопрос отвечать. Полковник выждал несколько секунд, сел в кресло и забросил лежащую перед ним авторучку в деревянный стакан с карандашами.
Что за ерунда? повторил он гораздо более спокойным тоном. Стрелять в зале кинотеатра. Это же нелепо. Глупо. Можно ли придумать что-то более нерациональное?!
Полковник Габриэль Лейн больше всего на свете ценил порядок и рациональность. Он был убежден, что, если бы все люди придерживались установленных правил, на свете не было бы не только преступников, но и несчастных людей, все беды которых проистекают от нежелания рационально определять свои жизненные приоритеты. Эта убежденность делала полковника Лейна образцовым стражем порядка. Подчиненные души в нем не чаяли и называли между собой «комиссаром Габи». В этом прозвище, с одной стороны, было прямое указание на легендарных героев нашумевших итальянских фильмов, мужественно сражавшихся с всесильной мафией, с другой намек на то, что придет время, и именно полковник Лейн возглавит всю полицию Израиля. Или как минимум Иерусалимский округ. Руководство также считало Габриэля Лейна прирожденным полицейским, родившимся сорок два года назад со свистком во рту и служебным жетоном офицера уголовной полиции в розовой ручке. Родные полковника с такой точкой зрения были согласны далеко не во всем. Семнадцатилетняя дочь полковника Алина после попытки отца составить для нее детальное расписание жизни начала называть его «неисправимым педантом и буквоедом», а бывшая жена Дана Лейн, вернувшая после развода девичью фамилию Шварц, «занудой, способным испортить жизнь всем, кто его окружает».
Убийство в зале кинотеатра было в глазах полковника не просто тяжким преступлением, но и категорическим нарушением всех установленных правил, согласно которым убийства должны совершаться в безлюдных и желательно темных местах, а не в залах кинотеатров во время сеанса в присутствии двух десятков свидетелей.
Моше Ригер был единственным, кто не отвел глаза, а мужественно выдержал тяжелый взгляд шефа. Он работал с полковником Лейном почти два десятка лет и хорошо знал, что в общении с ним главное терпение. Полковник вспылит, хлопнет ладонью по столу, но затем его аналитический ум разберется в ситуации и поведет его самого и всех, кто следует за ним, в верном направлении. Таким образом, задача подчиненного сводилась к тому, чтобы терпеливо выжидать и не попасть под горячую руку. Ригер ответил полковнику не менее выразительным взглядом, который, казалось, говорил: «Ерунда это или не ерунда, но так оно было на самом деле. И как бы вы ни сердились, господин полковник, ничего изменить вы не сможете».
Многоопытный Ригер оказался прав. Через несколько секунд Габриэль Лейн шумно втянул воздух носом. Его мощная нижняя челюсть хищно шевельнулась, широкие скулы напряглись, а густые брови собрались над глубоко посаженными серыми глазами. Полковник откинулся на спинку кресла, кивнул и ворчливо проговорил:
Хорошо. Что дальше?
Директор кинотеатра, Ригер заглянул в бумаги, Хаим Гросс, был вызван в зал билетершей, еще один взгляд в бумаги, Лизой Зальцман. Гросс распорядился закрыть двери кинотеатра и никого не выпускать до приезда нашей группы.
Это правильно, одобрил Лейн. Это он молодец. Группу, как я понимаю, возглавил ты, Рафи?
Старший инспектор оперативного отдела капитан[6] Рафи Битон поднял глаза на полковника и, уловив движение его подбородка, раскрыл лежащую перед ним папку.
Кинотеатр Cinemax расположен на углу улицы Царя Шауля[7] и
Я знаю этот кинотеатр, нетерпеливо перебил Лейн и махнул рукой, дескать, не теряй время на пустяки.
Капитан Битон перевернул лист в своей папке.
Мы осмотрели зал кинотеатра номер три и фойе, сказал он строгим, протокольным тоном. Переписали данные зрителей и попросили каждого отметить на плане зала места, которые они занимали во время демонстрации фильма.
Сколько зрителей было в зале?
Девятнадцать. Битон помедлил и добавил: Кроме убитого, конечно.
Немного, мрачно констатировал Лейн.
Немного, согласился Битон и объяснил, подняв глаза на полковника: Но это понятно, господин полковник. Дневной сеанс. Будний день.
Да и фильм! вмешался Моше Ригер.
А что с фильмом? оживился Лейн. Что за фильм?
«Прекрасная дама мистера Крауна», ответил Ригер, улыбаясь кривой улыбкой, которая лучше любых слов демонстрировала его отношение и к фильму, и к его создателю.
А-а-а, Рикафен, понимающе кивнул Лейн.
Он самый, судя по тону Моше Ригера, его удивлял только тот факт, что девятнадцать человек все-таки пришли посмотреть фильм. Нудная мелодрама. Я пробовал смотреть. Заснул через четверть часа.
За столом засмеялись. Улыбнулся и Лейн.
А моя бывшая жена находила в Рикафене какие-то скрытые смыслы, сказал он. Даже называла его фильмы завораживающими.
Моше Ригер знал историю развода полковника, был знаком с его бывшей женой, но развивать эту тему при подчиненных считал неправильным.
Ну, я не знаю, отмахнулся он. Наверное, кому как. Меня такое кино не завораживает.
Ладно. Лейн стер улыбку с лица и повернулся к Рафи Битону. Что дальше? Личность убитого установили?
Установили. Это было не сложно. У него в кармане был бумажник со всеми документами. Капитан Битон вздохнул, и по этому вздоху полковник Лейн понял, что сейчас услышит нечто неожиданное.
Кто же он?
Он русский. Журналист из Москвы. Корреспондент газеты «Русские ведомости» Антон Го-ло-ва-нов, Битон по слогам выговорил иноземную фамилию. В бумажнике были его журналистское удостоверение и бумага о том, что он направляется в командировку в Израиль. Прилетел он два дня назад прямым рейсом из Москвы. Обратный билет на ближайший четверг.
То есть в Израиле он должен был провести три дня?
Вроде бы так. Моше Ригер поднял глаза на коллег, словно спрашивая: «А какой сегодня день?»
Так, так, подтвердил Рафи Битон. Он прилетел в понедельник. Во вторник его убили. Сегодня у нас среда. Завтра утром он должен был вернуться в Москву.
С документами все ясно, прервал подсчет дней полковник. А что с его телефоном?
Телефон тоже нашли. Он был в кармане пиджака, отчитался Битон. Есть несколько звонков, сделанных уже после прилета в Тель-Авив. Сейчас мы устанавливаем, кому принадлежат номера.
Почему так долго? нахмурился Лейн, и в его голосе прорезались резкие командные нотки. Почти сутки прошли после убийства.
На лице Рафи Битона появилось недовольное выражение. Он был опытным следователем, старался не допускать ни волокиты, ни ошибок, а любые замечания считал придирками, необходимыми вышестоящему начальству для демонстрации собственной значимости.
Не сразу вошли в телефон, сказал он с тем выражением, с каким учитель объясняет первоклассникам прописные истины. Он был закрыт паролем. Надо было получать разрешение прокуратуры на его взлом.
При этом Рафи Битон выразительно пожал плечами, словно говоря: «Вы же знаете этих бюрократов».
Понятно. Полковник перевел взгляд на майора Ригера: Российское посольство оповестили?
Конечно, кивнул Ригер. Они просили держать их в курсе дела и сообщать обо всех деталях расследования. Хотят прислать своего человека для получения всей информации.
Пусть присылают, согласился полковник. Только не сегодня. И не завтра. Пусть дадут нам хотя бы пару дней.
Я перезвоню консулу, сказал Ригер. Но вряд ли они согласятся ждать два дня.
Полковник оглядел всех сидящих за столом, будто хотел убедиться, что все готовы к продолжению разговора.
А теперь скажите мне, дорогие коллеги, как в зале кинотеатра можно выстрелить в человека, сидящего в последнем ряду? Ведь убийца должен привстать, полковник привстал, копируя предполагаемые действия убийцы, и развернуться в направлении выстрела. Полковник развернул свое вращающееся кресло и закончил фразу: Значит, с большой долей вероятности его должны были заметить. Убийца сильно рисковал. Но пошел на этот риск. Почему?
Рафи Битон, к которому был обращен этот вопрос, мгновение помедлил, затем достал из папки копию плана зрительного зала.
Как вы видите, господин полковник, зал разделен на два части широким проходом, который упирается в последний, двадцать четвертый ряд. Этот последний ряд тянется через весь зал. Убитый сидел в самом центре, занимая место номер шестнадцать. Значит, любой человек, сидящий у прохода, мог выстрелить в него, не поднимаясь и даже не оборачиваясь. А просто просунув одну руку под мышку другой. А это почти незаметно для окружающих. Если, конечно, учесть, что зрителей в зале было совсем немного, они сидели далеко друг от друга и все были увлечены фильмом.
Видишь, Моше, улыбнулся полковник. Рафи тоже считает, что фильмом Рикафена можно увлечься.
Напряженно следивший за диалогом Моше Ригер не принял шутку.
Во-первых, на фильмы Рикафена приходят те, кто ими увлекается, серьезно сказал он, а во-вторых, начало там действительно ничего. Побег через стену. Встреча с незнакомкой. Потом начинается Ригер помедлил, подбирая слово, вся эта философия.
Понятно. Лейн повернулся к майору Битону: Получается, Рафи, ты сократил число подозреваемых?
Именно так, горячо закивал Битон. До пяти человек. Именно столько сидело у прохода.
Но тогда, Лейн взял со стола авторучку и, держа ее как пистолет, завел правую руку под мышку левой, моделируя объяснение Битона, тогда убийце пришлось бы стрелять не целясь. Так?
Да, согласился следователь. Именно так мы и предположили.
Но это Полковник развел руками, широко улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Это просто ковбой какой-то. Стреляет не целясь.
Выстрел сложный. Моше Ригер пришел на помощь капитану Битону. Но вполне возможный.
Моше Ригер тоже решил поучаствовать в эксперименте. Он развернулся вполоборота, просунул правую руку под мышку левой руки и взглянул на полковника, словно говоря: «Ну вот как-то так?»
Как вариант, такой выстрел возможен, кивнул Лейн, наблюдая за манипуляциями Ригера. Но почему так сложно? Почему убийце нужно было стрелять именно в зале кинотеатра? Почему не на улице, не в подворотне, не на подходе к гостинице, не в гостиничном номере, в конце концов? Ведь он мог просто подняться в номер этого журналиста, постучать в дверь и выстрелить, когда тот откроет. Прицелившись. Не засовывая руку под мышку. Почему так сложно?