Дай конфетку
Закончив работу под Новый год, Алексей Иванович пришел за расчетом.
Увидев на елке среди игрушек шоколадные конфеты, он сказал:
Дай конфетку.
Алеся протянула вазочку.
Нет, ты мне с елки дай, попросил он.
Уж так хорошо
Игоряшка работал с Алесей в редакционном отделе.
Двухметрового роста, смуглый, с маленькой головой, украшенной клобуком, с фаюмскими глазами, иссиня-черными волосами и бородой, он походил на персидского князя и выделялся ярким пятном в северной московской толпе.
Редактируя атеистические тексты, Игоряшка, вопреки советским правилам, аккуратно переписывал слово Бог с заглавной буквы.
Обещал Алесе мгновенное исцеление от всех недугов, если примет православную веру.
Бывало, присаживался рядом и говорил:
Ой, благостно мне на тебя смотреть-то: сидишь вяжешь. Сама тоненькая, головка гладкая. Уж так покойно мне. Уж так тихо. Уж так хорошо
Небезуспешно
У Игоряшки умерла жена, и он, осуществив давнюю мечту, постригся в монахи.
Однако, живя в монастыре, умудрился «распустить плотя» и тайно жениться.
Обман раскрылся. Разразился скандал. Игоряшку с позором выгнали из монахов.
Ничтоже сумняшеся, он стал сниматься в кино.
Говорят, небезуспешно.
Нам будет очень удобно
Зимой 85-го года я поехал на творческую дачу в Тарусу.
В Тарусе нас встретил директор, назначенный только что на этот пост отставной полковник. Привычным макаром он велел художникам построиться в алфавитном порядке для переклички.
Раздался дружный хохот.
Через несколько дней моя жена приехала из Москвы меня навестить.
Увидав нас на прогулке, бывший воин, указывая пальцем на Алесю, строго спросил:
Кто такая?
Я ответил, что это моя жена.
Где будете ночевать? поинтересовался полковник.
В отведенной мне комнате, сказал я.
Но у вас там всего одна койка. Вам будет неудобно, не унимался блюститель солдатских нравов.
Нам будет очень удобно, хором ответили мы.
Кому служите? На кого работаете?
Другим неприятным типом на даче был руководитель группы, старый художник Моторин.
Всю свою жизнь он писал один и тот же вялый натюрморт с окороком и рюмкой.
Моторин время от времени наведывался в мастерские художников осуществлять руководство. Я увиливал сколько мог.
Наконец, он зашел ко мне в мастерскую.
Взглянув на работы, старик обернулся и, прищурившись, как при стрельбе из пистолета, пролаял высоким фальцетом:
Кому служите? На кого работаете?
Служу искусству. Работаю на вечность, не задумываясь отрапортовал я.
Это так благородно
Мать моей приятельницы, хорошо зарабатывающая женщина, узнав, что у меня нет денег купить рулон холста, воскликнула:
Бедность, Гриша, это так благородно!
Как грязный носок
Мой учитель иврита Сеня крестился.
Через некоторое время понял, что сделал неверный шаг. Решил перейти в иудаизм и обрезаться.
Договорился со знакомым хирургом.
Операцию делали тайно. На кухне учителя.
Пациенту дали для храбрости выпить. После чего он водрузился на освобожденный кухонный стол. Сенина жена Ася мужественно ассистировала: подавала скальпель, пинцет, вату, йод
После операции Сеня сильно страдал.
Промучившись пару дней, позвонил доктору:
Старик, распухло, швы ужасны, все болит. Я могу умереть! Что делать?
Выстирай, как грязный носок, и пускай в дело, посоветовал врач.
Достойный ответ
Наши приятели попросили сына Гришу, ученика четвертого класса, показать дневник с отметками.
Суки бестактные! возмутился интеллигентный мальчик.
Бизнесмен
Мы снимали дачу во Внуково.
Нашим хозяином был высокий, красивый, но непутевый малый, который носился со странными идеями.
Однажды он мне сказал:
Гриша, одной кистью на жизнь не заработаешь. Давай разводить ха́зеров (свиней). К концу лета у тебя «Жигули» и у меня «Жигули».
Хозяин возлагал большие надежды на кабачки, которые посадил по обе стороны узкой тропинки, ведущей от калитки к дому.
Каждый день поливая всходы, «бизнесмен» лелеял мечту получить необыкновенный урожай и к концу лета разбогатеть.
Радость
Неподалеку жила и работала Наташа Нестерова.
Хозяев звали Зося и Борис.
Все животные в доме носили отчество Борисович.
Например, кота звали Василь Борисович. Поросенка Борис Борисович.
Как-то под вечер появились Наташа с Зосей.
Зося, неся в руках угощение блюдо с холодцом, с порога сообщила новость:
Радость у нас большая! Левочка (Наташин сын) в институт поступил, затем, показывая пальцем на холодец, Борис Борисыча вот порешили. Попробуйте Борис Борисыча!
За водкой и «Борис Борисычем» мы отпраздновали счастливое событие.
Поздно ночью, неуверенно держась на ногах, гости отбыли.
Рано утром, высунув нос на улицу, я увидел «Пейзаж после битвы» с побитыми кабачками.
Некто
Как-то раз мне позвонил некто и по-французски сказал, что привез пару видеокассет в подарок от моего друга юности, живущего в Вашингтоне. Мы договорились встретиться у выхода из метро «Площадь Маяковского», находящегося в том же доме, где была моя мастерская.
В какой-то момент появился запыхавшийся человек, с опаской поглядывающий по сторонам.
За мной хвост, сообщил он, всю дорогу от отеля за мной шел неизвестный с синим пластиковым пакетом.
Оглядевшись и не увидев ничего подозрительного, я решил, что парню, напуганному рассказами о вездесущей советской госбезопасности, повсюду мерещатся агенты КГБ.
Мы направились в мастерскую.
Узнав, что он является председателем молодежного отделения Христианской демократической партии, я понял, что его опасения небезосновательны.
Председатель вручил подарок и спросил, нет ли среди моих друзей священника.
Я дал утвердительный ответ и получил в руки увесистый пакет с религиозной литературой и пачку листовок, после чего молодой человек откланялся.
Вылитый вор
Было лето, и мы с женой собирались из мастерской ехать на дачу.
Я прихватил из дома для сына Темы пару «невинных» книг: Солженицына и Авторханова. Уложив книги вместе с «гостинцами» в сумку, мы отправились в метро.
У касс к нам подошли два милиционера и попросили предъявить документы.
На вопрос «почему?» стражи советского порядка поведали, что только что у одной гражданки украли сумку, точь-в-точь как у нас, и что по описанию я вылитый вор.
Подсчитывая в уме, сколько лет мы должны схлопотать за просвещение сына, я терялся в догадках по части таинственных листовок.
Леденеющей от ужаса рукой я протянул паспорт. Мусор аккуратно переписал данные в свою книжечку.
А теперь ваши документы, грозно обратился он к моей жене, у которой, по всей видимости, тоже был воровской вид.
Получив нужную им информацию, к нашему счастью, менты отвалили.
Синий пакет
В вагоне метро мне бросился в глаза невзрачный человек с синим пластиковым пакетом.
Мы решили сойти на следующей остановке. «Синий пакет» сошел вслед.
Сев на хвост, «пакет» последовал за нами и тогда, когда подошел следующий поезд.
Вспомнив все прочитанные детективы и проделав ряд хитроумных маневров, почерпнутых из пригодившейся литературы, мы наконец «оторвались».
Прибыв на дачу, решили послушать последние известия.
Диктор сообщил главное событие дня: выступление молодчиков-боевиков, фашистов из пресловутой ХДС в защиту антинародной польской солидарности, которое кончилось грязным дебошем и потасовкой с праведно возмутившимися простыми советскими людьми, проводившими Игры доброй воли на Олимпийском стадионе в Москве.
Не забыв заглянуть под кровать
Однажды мне позвонил из своего офиса только что прибывший в Россию очередной корреспондент «Нью-Йорк таймс», аккредитованный в Москве.
Журналист сообщил, что привез мне письмо и хочет его передать.
Мы встретились у памятника Маяковскому, отправились ко мне в мастерскую и, поговорив о том о сем, расстались.
Вслед за американским гостем пришли ученики, которых я натаскивал, как «правильно» написать и нарисовать на вступительных экзаменах в художественный институт.
Вдруг дверь нашей мирной художественной школы сотряслась от оглушительного стука.
Открыв, я увидел на пороге милицию и сразу сообразил, что гэбэшный топтун послал наряд выяснить, к кому наведывался свеженький западный спецкор.
Потеснив меня внутрь помещения и рассказав на удивление захватывающую историю оказывается, в соседнем доме ограбили квартиру, преследуемый грабитель скрылся в подъезде, похоже, в моей мастерской, менты потребовали документы для установления моей явно подозрительной личности.
Зайдя в комнату и с удивлением увидев оторопевших подростков, правоохранительные органы для блезира пошарили по углам.
Не забыв при этом заглянуть под кровать.
Топтун
В начале 80-х хороший приятель, искусствовед Боб Бродский, привел ко мне в мастерскую продюсера швейцарского телевидения Эрика Пешлера. Эрик стал моим коллекционером и близким другом.
Снимая документальные фильмы про советскую жизнь, Эрик постоянно приезжал в Москву и каждый раз увозил небольшую картину в багаже.
В этот злосчастный вечер, находясь как раз в городе, Пешлер пришел ко мне забрать очередную картину.
Надежно упаковав произведение, я выглянул во двор и встретился глазами со странной личностью, прохаживающейся под окнами. Через полчасика, мы с Эриком снова взглянули вниз: личность была на месте.
Пришлось ждать.
Тяжелая алкоголичка
У нас были планы пойти из мастерской к приятелю Эрика, композитору Катаеву, жившему неподалеку.
Моя жена Алеся собиралась к нам присоединиться, имея адрес, где главным ориентиром был винный магазин. Позвонив несколько раз Катаевым и узнав, что мы с Эриком не пришли, она стала беспокоиться. В конце концов, не выдержав, отправилась в мастерскую, где не было телефона.
Как раз в это время топтун под покровом ночи прикинулся невидимкой. Мы со сверт-ком в руках, поглядывая по сторонам, отправились наконец в гости, разминувшись с моей женой.
В два часа ночи, не найдя никого в мастерской, впопыхах, в распахнутой дубленке Алеся бросилась разыскивать дом Катаевых. Случайно столкнувшись на улице нос к носу с нашим приятелем и, будучи в панике, она закричала, забыв поздороваться:
Где здесь винный магазин? произведя на него впечатление тяжелой алкоголички.
С акцентом пленного немца
Через пару дней Пешлер улетал в Швейцарию.
Имея статус VIP, он никогда не предъявлял багаж к досмотру.
На сей раз таможенник потребовал показать содержимое чемодана. Обнаружив картину, он строго попросил объяснений, пригрозив вызвать экспертов-специалистов.
На ломаном русском, с акцентом «пленного немца» Эрик стал шуметь, что картину купил на толкучке в Измайлово за три рубля и везет ее детям, показать, как счастливо живут пионеры в СССР. Обилие объяснений и жестикуляции «достали» недоверчивого стража, который в конце концов, махнув рукой, сказал:
Проходите.
Призрак
Несколько лет спустя в Нью-Йорке я посетил Советскую миссию при ООН на 67-й улице.
Русское консульство находилось тогда в Вашингтоне, и нотариально заверить нужный мне советский документ можно было только в этом мрачноватом заведении.
Выйдя, я направился домой, погруженный в свои мысли.
По дороге как из-под земли возник призрак: спортивно одетый человек с теннисной ракеткой в руках.
Широко улыбаясь, «спортсмен» спросил, как пройти на Центральную железнодорожную станцию, откуда, по-видимому, собирался отправиться играть в теннис.
Я объяснил.
Откуда у вас такой очаровательный акцент? поинтересовался незнакомец.
Я ответил.
Не унимаясь и с нехарактерной в таких случаях для американцев настойчивостью, «теннисист» приступил ко мне с расспросами:
Не правда ли, хорошая погода? Откуда и куда направляетесь?
Поняв, наконец, с кем имею дело, я послал человека куда подальше.
Призрак волшебно испарился.
В свободной стране
Продолжая свой путь и решив добраться домой на такси, я стал «голосовать».
Подошли трое полицейских и попросили предъявить документы. Находясь в свободной стране, я свободно спросил, по какому праву.
Изумившись, я услышал до боли знакомую историю: напротив, мол, обокрали прилавок, грабитель, как две капли воды, смахивает на меня, а мою и его куртку не отличить.
Советская миссия при ООН, видимо, была «под колпаком», и ФБР, собирая информацию о посетителях «плохого» дома, пользовалось идентичной КГБ методикой.
Иди сюда, я тебя метровым сделаю
Леха сел в 17 лет. Не участвуя сам в грабеже, он организовал дело.
Когда вышел на волю, Алесины родители приняли участие в его судьбе.
Леха замечательно пел под гитару лагерные песни. Поступил в Литературный институт.
Колоритная личность производила сильное впечатление на окружающих.
Будучи благодарен Алесиным родителям, говорил:
Вы ж меня лысым взяли. Если кто обидит, приду и дверь задом выбью.
Если ему кто-нибудь не нравился:
Ты двухметровый? Ну, иди сюда, я тебя метровым сделаю.
Интимные отношения обозначал кратко: «перетягивать матрас».
Однажды, придя с избранницей, сказал:
Мы с Еленой Николавной идем друг к другу как встречный план. Пока папки нет, можно мы с ней у него в кабинете упадем? уточнив с уважением, что она кандидат наук.
Отпросился на горшок
У меня была ученица по имени Света.
Один раз Света пришла заплаканная и в отчаянии рассказала, что муж, занявшись нелегальным бизнесом, влип в историю. Ему угрожают жизнью семьи. В милицию идти нельзя.
Мы вспомнили о Лехе.
Он пришел в тот же вечер.
На вопрос Алеси, куда пропал, поведал:
Тут ко мне пришли. Я отпросился на горшок и съел записную книжку. А может, они захотят и к тебе прийти: здесь у тебя Набоков, а тут Солженицын, а ты лежишь, играешь на гитаре и куришь анашу.
Пусть думают, что они Мересьевы
Света с непутевым мужем Лехе не понравились.
Тем не менее, узнав, от кого исходят угрозы, предложил найти злодеев.
И что? спросили мы.
Скажу: не троньте Борю, а то я огорчусь, ответил Леха. Или привезу и велю ползти по полу. Пусть думают, что они Мересьевы. Или отправлю в Шушенское учить устав КПСС.
В конце был упомянут Коля Каблук, который уладит дело.
Больше бизнесмена никто не трогал.
Динозавр
Я прилетел из Нью-Йорка в Москву и позвонил Лехе.
Мы встретились.
На прощание, протянув мешок с хохломой в подарок, он сказал:
Гриша, динозавры вымерли, но я остался. Если что надо будет позвони.
«Телега»
В 1983 году Союз художников Литвы пригласил меня совместно с художницей С. Богатырь сделать выставку в Вильнюсе.
Прогрессивный председатель СХ Тальберг дал разрешение. Вернисаж состоялся в конце июля.
В Книге отзывов появились противоречивые записи зрителей: от восторгов («Спасибо художнику я могу теперь идти по жизни с гордо поднятой головой». Шапиро) до откровенных угроз («Г-н Брускин, снимите свои работы и скорее уезжайте к себе домой, пока вас не арестовали». Литовка).
Спустя неделю зав. идеологическим отделом ЦК компартии Литвы тов. Шепетис посетил выставку и, возмутившись увиденным, распорядился ее закрыть. Одновременно он направил в МК партии «телегу».
Горком, пожурив правление Московского отделения СХ за идеологический просчет, предписал «принять меры».
Руководство Союза художников вызвало меня на товарищеский суд, потребовав, по наводке литовского идеолога, представить улики картину «В красном пространстве» и Книгу отзывов.
Перекроив предварительно Книгу отзывов и вырвав страницы с угрозами и обвинениями, а также вписав «хорошие» отклики, я явился на судилище. Началось представление, достойное пера Ионеско.