Но уж это позже. А пока мне нужно хоть чуть-чуть восстановиться после «работы». А то вон. Даже колени дрожат, и озноб.
Ладно, пока происходила замена оконных стёкол, сходил я в то самое кафе, и поужинал тоже. И хоть меня и не видели, и деньги не взяли, обслуживали по высшему разряду можете не сомневаться. Ну, к одиннадцати мы с Катариной, вроде, угомонились.
И хоть в нашей большой кровати мы спали теперь вдвоём, увеселений не было. Я почему-то (Ха-ха!) чувствовал всё ещё сильную усталость. Видать, организм ещё не слишком привык. К нагрузкам. А уж то, что превратить двадцать тысяч тонн азота, да ещё и охлаждённого до минус двухсот Цельсия, в нитровзрывчатку нелегко, и «энергозатратно» могу дать гарантию!
Хорошо хоть, у нас стёкла уже вставлены, и моя ласточка не замёрзла. А вернее как раз из-за стёкол попросту не заметила, что снаружи сейчас опустилось до плюс пяти. А мне пришлось подключить и воздух пригородов, чтоб уж совсем подозрительно не выглядело. То есть чтоб не вызвать ненароком снегопада какого. В конце июля это смотрелось бы Странно.
И подозрительно.
Для тех обитателей и представителей спецслужб, что могли бы чего нехорошего заподозрить. И связать между собой кое-какие факты. В частности, что неспроста из госпиталя сбежал пациент, пострадавший на коллайдере. И неспроста не прошло и суток после этого, как означенный коллайдер взорвался. Да так, что восстановлению не подлежит!
Думаю теперь (Несколько запоздало, впрочем!), что нужно было постирать память у всех, кто там, в госпитале, имел дело с моей персоной. Да заодно и записи в разных там журналах и анкетах уничтожить. А ещё думаю, что мне теперь нужно многое предвидеть и много где принимать превентивные, так сказать, меры, чтоб не отловили. И не впрыснули снотворного какого. Впрочем
Сейчас я понимаю, что и со снотворным справился бы легко просто «выкачал» его телепортационно из своего тела, и перекачал: как раз тем, кто мне его попытался бы ввести. И сбежал бы из их лап. Заставив отомкнуть наручники и отпереть двери
Ну а пока
Насладимся почти семейным теплом и уютом, которые, как ни крути, а даёт в постели присутствие рядом симпатичной и «правильно» инструктированной женщины.
Больше не разышляющей о своей несчастной судьбе. И помышлявшей о суициде. И сейчас попросту
Почти забывшей о неприятном инциденте!
Да: надо, чтоб все эти воспоминания ощущались ею, как нечто давно прошедшее, далёкое, почти забытое, и главное! несущественное. Потому что будет ведь глупо, если «подруги», соседки по этажу, спросят, как она себя чувствует после произошедшего, а она спросит: «Какого-такого произошедшего?!»
Уже проваливаясь в пучину сна, успеваю подумать, что если потренируюсь ещё запросто смогу один бороться с чёртовым «глобальным потеплением»
В том, что спецслужбы чёртовой Швейцарии работают грамотно и оперативно, пришлось убедиться ближе к трём часам ночи. «Будильник», а, вернее, тот мысленный сторож, которого мы с напарником установили у нас в мозгах на ощущение опасности для нас, исходящей из мозгов тех, кто захотел бы нам навредить, разбудил нас, когда три спецмашины бесшумно подъехали к отелю Катарины.
Сдержав первый, вполне естественный для любого нормального человека, порыв бежать, откидываюсь назад, на подушку. И мысленно усмехаюсь а чего это мы так разнервничались? Нас же с напарником просто нету здесь!
И, если честно, теперь я могу давать такую установку всем окружающим меня, даже не просыпаясь. Достаточно просто поставить своему организму такую задачу: не позволять себя увидеть ни при каких обстоятельствах! С другой стороны, пусть меня сейчас они и не увидят, но прогнувшийся матрац, и топорщащаяся над ним простыня будут выглядеть Довольно глупо!
А, главное хоть я и могу внушить им забыть про своё задание, и просто отчалить обратно это не избавит меня от проблем. Потому что когда их начальство попытается разобраться, моё воздействие вычислит легко. Поэтому пусть себе Работают!
Сам же встаю, расправляю простыню на постели, словно Катарина спит одна, и тихо и мирно отхожу в пустой от мебели угол. Где и встаю. Могу, конечно, внушить этим бедолагам-агентам, что они и смятой мной постели не видят, но зачем? Так оно всё выглядит «естественней». А сам я и не присутствую здесь
Катарину будить и «прятать» даже и не помышляю: пусть её реакция на вторжение представителей власти выглядит, вот именно, «естественной»!
Отмычек у них припасён, несомненно, целый набор. Замок отомкнули профессионально бесшумно. И с первой попытки. И вот они.
В приборах ночного видения, понятное дело, в чёрных костюмах, бронежилетах, в чёрной обуви с резиновыми подошвами Этакие призраки в ночи. С короткоствольными автоматами. И прочим барахлишком: световыми и газовыми гранатами, ножами, электрошокерами И всем остальным, положенным по уставу. Выглядят, надо признать, внушительно. И вызывают эти чёрные воины невольный страх. Поскольку во тьме невидимы. (К счастью, я приказал Катарине мирно спать. Что она и делает.)
Всё это, и экипировка, и обучение, вызывало бы, конечно, уважение, если б только я, в одних трусах и майке, не был ещё более невидимым призраком!
И при желании смогу вызвать не то, что страх а смертельный ужас! Вот-вот. Прямо как знаменитый персонаж мультиков: «Я ужас, летящий на крыльях ночи, я пучок волос, забивший ваш унитаз! Я Чёрный плащ!»
Двое остаются у входа. Семеро вошедших быстро и бесшумно обыскивают квартирку. А чего тут обыскивать: зал, спальня, ванна и кухонька. Ну, и туалет. Один умник даже заглядывает под кровать. Ага точно. Именно туда я и спрятался! Хе-хе.
Да, смешно. Ну, вернее, это для меня теперь смешно. А вот для рядовых граждан законопослушной Швейцарии Н-да.
Наконец один из них, как вижу босс, лейтенант Густав Шварц, включает свет.
Катарина, ясное дело, просыпается. И визжит!
Прошу вас, фрекен, не пугайтесь. он делает жест ладонью, И не кричите. Мы представляем Правительство. В частности, как вы, наверное, уже поняли Спецслужбы. Мы должны задать вам несколько вопросов.
Слышу, как в коридоре отеля повыскочивших на новый визг Катарины злорадствующих соседок быстренько отправляют назад, по их комнатам, те бравые вояки, кто остался снаружи. Катарина пыхтит, сопит, хватается за горло. С одной стороны она возмущена (Я приказал!), с другой испугана. И вот она натягивает на себя простыню. (Спит она в одной старинной ночной рубашке. С кружевной оторочкой по горловине и рукавчикам.) Но на бледном лице первоначальной паники уже нет. Вероятно, поняла, что это не новая бригада насильников. А просто, вот именно, агенты спецслужб:
Что вам от меня нужно?!
Нам нужно знать. Не у вас ли сейчас находится, или сегодня находился, ваш знакомый. Инженер Стэнли Мёрфи.
Вы что?! Спятили?! Стэн здесь?! У меня? Ха! Все знают, что Стэн в госпитале. В Бонне. И сколько он пролежит в реанимации без сознания, никто не знает! Так сказал профессор Либкнехт. Его лечащий врач.
Словом, вы отрицаете, что видели его сегодня днём, или ночью?
Я?! Да! Отрицаю! И как вам это в голову пришло?! Я порядочная девушка!
Не спорим. Но что вы можете сказать по поводу сегодняшнего инцидента? С Жаном Готье?
Что сказать?! её возмущение выглядит вполне естественным даже для меня, А скромно вы эту гадость назвали! «Инцидентом!» Да он сволочь! Мразь! Подонок! Ведь я ему ни малейшего повода!.. А он Повёл себя, словно взбесившееся животное! Скотина! Похотливая. Я и тогда ничего не поняла, и сейчас Не понимаю. Вроде, такой интеллигентный, скромный
А как вы думаете, Катарина, не мог ли его спровоцировать на такой поступок ваш общий знакомый, Стэнли Мёрфи?
Интересно, как бы он смог его «спровоцировать»?! Ведь он сейчас за триста миль! Или вы думаете, они на меня поспорили?! Но Ведь Жан был трезвый!
Нет, они на вас не спорили. Я имею в виду другое: не мог ли Жан В момент нападения выглядеть, как Одержимый? Словно его, как бы это сказать понятней, загипнотизировали? И он выполнял чей-то приказ?
Хм-м А интересная мысль. садится поудобней моя Катарина на постели, ноги подтягивает под себя, хмурит бровки, но в простыночку этак сексапильно кутается это у всех женщин получается на «автомате», Да. Мне показалось, что Жан Ну да одержим! Словно эта мысль овладеть мной! заглушает всё! И голос рассудка, и обычную его сдержанность и порядочность Я думала, если честно, что он пьян! Или накурился чего, или обкололся! Но его обследовали при мне! И ничего в крови не нашли! И судмедэксперт признал его вменяемым. Так что это да, странно. Нормальный человек ни за что бы сам так не поступил. А Жана-то я знаю. И, как думала, неплохо
А он оказался вот какой! Хорошо хоть у нас ещё ничего не тут она прикусывает губку. И я вижу, что Жан-то Имел шансы побольше, чем у меня.
Ну, тут уж сделать ничего нельзя. О любви в данном случае речи не идёт. (Ох уж этот мне скандинавский «темперамент»!) Прагматичные и рассудительные девушки предпочитают тех кандидатов, при прочих равных зарплатах, которыми легче Управлять!
Я вижу, что то, что она хотела сказать, прекрасно понимает и лейтенант. Но говорит он другое:
Понятно. Что ж. Благодарим за сотрудничество. И за честный ответ. И не смеем больше обременять своим присутствием. Приносим вам извинения от лица Правительства Швейцарии за доставленные неудобства.
Тут он делает знак своим, и они удаляются так же бесшумно, как и вошли. Но через полминуты моя девушка, перестав, наконец, кусать губы, встаёт. И задвигает задвижку на двери, которую я до этого предусмотрительно отомкнул. Ну, чтоб не ломали дверь!
Впрочем, предоставляю девушке делать сейчас всё, что ей заблагорассудится: в частности, открывать холодильник, достать, налить себе чаю, и начать поглощать имеющийся в запасе здоровущий кусок торта каждый борется со стрессом так, как привык. Или как считает нужным.
А вот мне сейчас куда интересней мысли этого самого лейтенанта.
В частности, о том, что несколько свидетелей, и там, в Бонне, и здесь, в нашем городишке, видевших меня, пусть и издали, но несомненно видевшие именно меня опознали вашего покорного слугу по фотографиям! (А упущение это с моей стороны! Но тут я или их просто не заметил, или до их «сознаний» было слишком далеко ещё не мог доставать дистанционно!) И лейтенант нисколько не сомневается, что я обретаюсь где-то поблизости. Раз уж взорвал своего главного обидчика коллайдер, и подставил главного соперника Жана Готье.
И главная задача, которую теперь имеют мои доблестные сотрудники спецслужб отловить, и арестовать меня. Или любым другим способом обезвредить.
Пока я не взорвал ещё чего-нибудь!
А, должен сказать, основания подозревать меня у руководителей лейтенанта имеются. Ведь даже хиленькому аналитику (А в местных органах руководства они наверняка лучшие!) сложить два и два, то есть связать исчезнувшего пациента, ничего не помнящую про его «странное» исчезновение медсестру, развёрнутые к стене видеокамеры, и взрыв аппарата, который, похоже, и наделил меня всякими разными ещё не вычисленными способностями достаточно просто. Ну, или если всё же не я во взрыве виноват, допросить-то меня Нужно!
Ложусь снова в постель. Примёрз я что-то в одних трусах Шутка, конечно. Я бы теперь не замёрз бы и голышом на Южном полюсе. И тепло для этого опять-таки выудил бы из воздуха. Даже охлаждённого до минус семидесяти.
Просто лёжа мне как-то Легче думается.
Но вот и наевшаяся девушка ложится рядом, довольно урча, словно та ещё кошечка. Поворачиваю её спиной к себе. И прижимаюсь. Как мне не хватало именно этого! Чьего-нибудь тепла И пусть даже без сексуальной подоплёки а, вот именно, чтоб кто-нибудь Понимал меня. Сочувствовал. Жалел. Да просто был рядом!
Нет, не то, чтоб мать меня в детстве не любила и не ласкала Ласкала, конечно: «Ах ты мой красавчик! Умница! Сынок!»
Только делала она это почему-то всегда на людях. Когда к нам приходили гости. Или в супермаркете. Или в школе. Да ещё как экзальтированно!
А вот наедине
Вот я и начал понимать в подростковом возрасте (А именно в нём всё на свете ощущается и понимается особенно остро!), что никакой я не «любимый сынок», а просто Ещё один предмет, наряду с престижным домом, шикарной машиной, добропорядочным мужем, и всем прочим, чем можно похвастаться перед окружающими!
Родными, близкими, и соседями
Но не будем о плохом. А то вы и правда можете решить, что у меня с детства комплекс недолюбленности. А вот нету у меня ничего такого!
А прижиматься к тёплой и мягкой спинке красивой девушки очень приятно.
И ведь не отвлекает от мыслей о насущных проблемах.
В частности, что найду-ка я того гада, который меня вычислил. Тем более, что лейтенант теперь у меня «на крючке». Вот и его мозги. Продвигаются они по коридору. Нашего любимого института. Ага в архив движется наш бравый вояка. Мне это не мешает.
Собственно, я не сомневался. Приказ о моём аресте отдал его непосредственный начальник. Капитан Алан Ван Пайперс. А тому я уже у него в спящих мозгах! полковник Шрёдер. Ханс. А тому а вот этот гад не спит! посоветовал наш агент. Ну как «наш». Агент Спайдер. (Подлинное имя Людвиг Гроссхаус!) Резидент ЦРУ.
А уж тому сообщил по телефону о возможных взаимосвязях событий и фактов аналитик. Главный. Сидящий на восемнадцатом подземном уровне под зданием в Лэнгли. И его настоящего имени не знает даже генерал Кевин Блэкуотер, которому тот и докладывает о своих вычислениях и предложениях.
Чёрт. Так далеко и глубоко мои способности ещё не распространяются. Поэтому.
Прикажу-ка я всем означенным ответственным людям (Кроме аналитика, конечно!) позабыть о полученном задании. Нет, не так. А так же, как моей Катарине: воспринимать его как нечто далёкое, несущественное, и явно ошибочное! И выполнять всё
Спустя рукава. Как проверяют второстепенную гипотезу. Малореальную.
Ну вот. Готово. Чёрт!
А сильно похолодало из-за моих усилий у нас в спальне! Ну-ка
Мысленно открываю дверцу шкафа, и транспортирую с помощью любимой телепортации к нам тёплое одеяло, что лежало там на полке.
Теперь точно не замёрзнем!
И можно, вроде, снова поспать.
Но «будильник» мы с напарником снова взвести не забудем!
4. Достойный противник
Поспали мы все неплохо.
Просыпаемся потому что по звонку будильника его поставила Катарина. А сегодня понедельник. Девушке на работу. Хе-хе. Впрочем, институт-то уцелел. Я имею в виду здание. Хоть оно и стоит теперь без окон. Ну, работу секретарши-машинистки такие мелочи вряд ли сильно омрачат. Тем более, что все столы-стулья-пишущие-машинки-сейфы-с-важными-документами на месте. Потому что «отчётов» о произошедшем, и разных докладных записок, и справок, и протоколов, и предложений и запросов ей теперь точно предстоит печатать уйму!..
А вот мне уже ни на какую «работу» не надо.
И поскольку особых дел у меня теперь в Швейцарии нет, займусь-ка я переправкой денег из местного банка в Гос. Банк любимых США. Поскольку именно туда мне предстоит наведаться. Для начала хотя бы для того, чтобы разобраться с излишне умным аналитиком. А то уж больно быстро и легко он меня вычислил!
До банка, где у меня хранятся деньги, решил я добраться по воздуху. Додумался я до этой мысли быстро, и не без помощи напарника: а что?! Раз можем транспортировать по воздуху ключи от машины, или там, одеяло можем, стало быть, и себя!
До чёртова города добрался за десять минут. Запретил всем окружающим, и встречавшимся по пути видеть фигуру, барражирующую на высоте ста метров. Ну, или приказал принимать за птицу. Теперь-то, когда понимаю, что видят меня не только те, кого я замечаю, но и те, кого не замечаю, мне отдать приказ просто по «шаровой зоне» в триста шагов вокруг меня, чтоб изменяла изображение вашего покорного слуги, нетрудно.