Не стал исключением и Лавкрафт, однако его пессимизм преодолел земное притяжение и приобрел космические масштабы. Для писателя творческое осмысление культурологических проблем Запада вылилось в отрицание целесообразности самого существования человека на Земле: в его творчестве происходит окончательная десакрализация человека во Вселенной. В своей обширной корреспонденции Лавкрафт называет себя убежденным материалистом: для него первична материя, и только она реально существует. «За неимением какой-либо сверхъестественной веры, собственная философия Лавкрафта была утонченным материалистическим исповеданием тщетности, нелепо сочетающимся с суровым аскетизмом личного поведения» [12] «С Ницше я [Лавкарафт] был вынужден признать, что человечество в целом не имеет ни какой бы то ни было цели, ни предназначения» [13]. Но в отличие от Ницше он не верит и в сверхчеловека, считая, что в целом «наша человеческая раса является лишь незначительной случайностью в истории творения» [14], и будущее за странными, но более совершенными существами, не имеющими ничего общего с человеком.
Однако Лавкрафт не мог не ощущать пустоту, порожденную в нем отрицанием духовного начала, поэтому он пытался заполнить эту пустоту неким подобием духовного мира, сотворенным его фантазией. В письме другу он писал: «Для среднего человека существует потребность в личном прибежище в некоторой системе ориентиров Верующие ищут мистического отождествления с системой наследственных мифов, тогда как я, не будучи религиозным, ищу соответствующего мистического отождествления с единственной непосредственной материальной внешней реальностью, которую признают мои ощущения» [15]. В отличие от многих других современных ему писателей, которые в своих творениях полемизировали с христианством, отрицали религиозное мировидение и критиковали его адептов, Лавкрафт был одним из тех, кто довел тезис Ницше «Бог умер» до логического конца. Он сосредоточился не на доказательстве того, что Бога нет, а значит нет веры в Его Промысл, Его заповеди и обетования, и, следовательно, человек сам себе хозяин, а на том, каково человеку в жить в таком мире, где он песчинка, где от него ничего не зависит, где он «со своими напыщенными притязаниями превращается в совершеннейшее ничто, когда рассматривается относительно неизмеримых бездн бесконечности и вечности, разверзающихся над ним» [16], и смог наиболее наглядно показать одиночество, пессимизм и ужас человека, осознавшего, что он не только один в этом мире, но и он лишь материя. Еще как-то регулируемая разумом и некоторыми общепринятыми правилами при жизни, материя при оживлении может потерять сдерживающие факторы и становится либо страшным монстром, утратившим человеческий облик, либо расползающейся органической тканью, либо инфернальным злом, стремящимся погубить мир живых, либо несчастной жертвой, которая уже не может и не хочет вернуться к жизни.
Древняя тема воскрешения мертвых заняла прочное место в мировой художественной литературе. Особенности интерпретации этой темы определяются базовыми ценностями и конечными целями, которые ставит перед собой автор, обратившийся к ней в своем творчестве. Этим и обусловлено своеобразие художественного осмысления темы воскрешения в творчестве Х. Ф. Лавкрафта, ее существенное отличие от традиционных трактовок.
[1] Штраус Д. Ф. Жизнь Иисуса. Москва: Республика, 1992.
[2] Флоровский Г. В., прот. Пути русского богословия. Киев: Христиан.-благотвор. ассоц. «Путь к истине», 1991
[3] Там же.
[4] Штраус Давид Фридрих. Указ. соч.
[5] Владимирова Н. Г. Роман Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей»: размышления о жанре текста как источника римейка // Славянский мир: духовные традиции и словесность: сборник материалов Международной научной конференции. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2013. С. 217.
[6] Там же. С. 218.
[7] Ковалькова Т. М. Готическая традиция в американской прозе 1920-30-х годов: новеллистика Х. Ф. Лавкрафта: дис. канд. филол. наук. Саранск: Саранский гос. ун-т, 2001. С. 54.
[8] Энциклопедический словарь/ М., 2009.
[9] Зверев А. М. Модернизм в литературе США. М.: Наука, 1979. С. 6.
[10] Толмачев В. М. Литература США между двумя мировыми войнами и творчество Э. Хемингуэя // Зарубежная литература XX века: Учеб. пособие для студ. высш. заведений / В. М. Толмачёв, В. Д. Седельник, Д. А. Иванов и др.; Под ред. В. М. Толмачёва. М.: Издательский центр «Академия», 2003. С. 329.
[11] Там же. С. 253.
[12] Спрэг де Камп Лайон. Лавкрафт. Биография. Спб.: Амфора, 2008. С. 151.
[13] Там же.
[14] Там же.
[15] Там же. С. 421.
[16] Спрэг де Камп Лайон. Указ. соч. С. 106.
2014 г.
«Дракула» Б. Стокера и «Заброшенный дом» Г. Лавкрафта: трансформация «вампирической» темы
Культурно-исторические процессы и научно-техническая революция, протекавшие во второй половине XIX столетия, внесли свои коррективы в общечеловеческую картину мира рубежа веков, что не могло не отразиться в творчестве писателей XX века.
Вообще, XIX столетие, предшествовавшее и непосредственно подготовившее эти перемены, можно назвать веком противоречий. С одной стороны, бурный рост науки, время научно-технической революции и возникновения самого последовательного и научно обоснованного материализма. С другой стороны, это век иррационализма, когда отрицается сама возможность рационального познания действительности. На первое место иррационализм ставит внерациональные аспекты духовной жизни человека: волю, интуицию, бессознательное и т. д. Те или иные иррационалистические философские течения пользовались широкой популярностью и стали теоретическим основанием индивидуально-авторских картин мира многих выдающихся писателей и поэтов того времени.
Наряду с этим не исчезает и вера в сверхъестественное. Например, во второй половине XIX столетия все популярнее становится спиритизм. Это явление впервые было зафиксировано в США в 1848 году, а затем принесено в Европу. Большое число поклонников снискал обновленный эзотеризм, представленный именами Е. П. Блаватской, Г. И. Гурджиева, Элифаса Леви, Алистера Кроули и др. Но при всем многообразии проявлений этого феномена их объединяет то, что система взглядов эзотериков этого периода не признает Бога как личность, утверждая при этом существование сверхъестественного мира.
Новое мировоззрение, сформировавшееся в это время, новое идейное содержание требовало новых форм и средств выражения, поэтому для искусства, и в частности для литературы, это время трансформации старых и возникновения новых жанров и литературных направлений: модернистский роман, сюрреалистическая драма, научная фантастики, фэнтези, horror и т. д.
Но при всем богатстве палитры новых выразительных средств, найденных и разработанных выдающимися представителями различных национальных культур, идейное наполнение подавляющего большинства шедевров мировой литературы выдает крайний пессимизм картины мира человека второй половины XIXXX веков. Не последнюю роль в столь кардинальной смене парадигм сыграла дехристианизация общества процесс, начавшийся за несколько веков до этого, однако проявивший себя в полной мере на рубеже XIXXX столетий. При всем разнообразии идейного содержания и структуры общим как для рациональных, так и для иррациональных картин мира того времени стал принцип «мир без Бога». Четко выстроенная вертикальная иерархия христианства, долгое время структурирующая окружающую действительность, устанавливающая общие законы жизнедеятельности физического и духовного миров и дающая ответы на любые вопросы бытия, была сломана в умах людей и не выполняла своих прежних функций.
Это утверждение ярко иллюстрирует сравнение двух произведений: романа Брэма Стокера (18471912) «Дракула» (Dracula, 1897) и новеллы Говарда Лавкрафта (18901937) «Заброшенный дом» (The Shunned House, 1924), посвященных «вампирической» теме, но написанных в разные исторические эпохи.
Роман Брэма Стокера «Дракула» имеет для «вампирической» темы особое значение, поскольку не только стал причиной ее популярности в последующем веке, но и сформировал образ вампира и канонические знания об особенностях «жизни-в-смерти», имеющие мало отношения к фольклору. По мнению исследователей Т. А. Михайловой и М. П. Одесского, писатель сконструировал оригинальный квазифольклорный образ, и в современной массовой культуре больше известен «реформированный», литературный вампир Брэма Стокера, а не фольклорный вампир: «Вампир XXXXI вв. вампир Стокера: как правило, его имя Дракула, а признаки вампирического поведения восходят не к фольклору, но к английскому роману. Вместе с тем вампир XXXXI вв. отнюдь не тождественен стокеровскому персонажу» [3, с. 13].
Более того, в произведениях XX века, для которых принцип «мир без Бог» стал структурообразующим, мы увидим ряд существенных отличий не только от стокеровского романа, но и вообще «вампирических» произведений XIX столетия как на идейном уровне, так и на уровне построения сюжета, системы персонажей, речевом и языковом уровнях и т. д.
Будучи несомненным наследником готической и неоготической традиции, Лавкрафт, конечно, использовал некоторые приемы и штампы, широко применявшиеся его предшественниками. В частности, к ним относятся композиция, хронотоп и сюжет новеллы, в который, однако, Лавкрафт вносит свои коррективы, обусловленные особенностями его индивидуально-авторской картины мира.