Укра-а-ли-и! вновь заголосила женщина. Все деньги украли, которые копили три года-а! Шестьдесят тыся-а-ач! По миру мы теперь с Иришкой пойде-о-ом!
Что и требовалось доказать, как будто даже с удовлетворением, что за короткий срок раскрыл причину убийства гражданина Житикова, сказал Сердюков. А чтобы никаких сомнений не возникло ни у его супруги, ни у лейтенанта, он со знанием дела пояснил: Преступников было двое. Один помельче, по всему видно, физически слабый, потому что носит с собой гирьку. Другой покрупнее и поотчаяннее, этот имеет пистолет системы наган. На виске трупа наблюдается характерная вмятина от сильного удара ручкой нагана, отчего он, собственно, и умер. Сейчас осмотрю место преступления, составлю протокол, схемы расположения трупа с привязкой к обстановке и приобщу его к уголовному делу по банде в нашем районе.
И все? спросил Илья, не веря, что на этом все закончится и преступники не будут наказаны.
Все, развел руками Сердюков. А что я еще могу сделать? Вот поймаем банду, тогда все преступные элементы получат по заслугам. А сейчас такой возможности нет, я не былинный Илья Муромец, чтобы в одиночку сражаться с целой сворой налетчиков и грабителей. Их может быть тысяча, а может, и не одна, тут я бессильный. Так-то вот.
Глядя на его беспричинно суетливые движения, Илья догадался, что участковому хочется быстрее завершить необходимые формальности и вернуться в Кирсанов, в отдел милиции, где он будет находиться в относительной безопасности.
А как же?.. осторожно спросил Журавлев, сдерживаясь, чтобы не сказать грубого слова в адрес в общем-то неплохого мужика Сердюкова, и незаметно кивнул в сторону Житиковой, которая с безучастным видом сидела на стуле и неотрывно смотрела на безжизненное тело мужа.
Я же говорю, что тут я бессилен, вполголоса ответил Сердюков и вдруг разозлился, догадавшись по выражению лица лейтенанта, что в эту минуту творится у Ильи в голове. Ежели ты такой умник, поезжай в Тамбов и расскажи, что с тобой в лесу произошло. Может, там тебя, героя, послушают. Тоже мне, Илья Муромец нашелся.
И поеду! выкрикнул тоже разозлившийся Журавлев. В этот момент перед его мысленным взором мигом пронеслись события прошедшей ночи с убийствами ни в чем не повинных людей, жестокое убийство из-за паршивых денег тихого и умного инженера, трудившегося на благо своей страны, и покушение на него самого. И поеду! запальчиво повторил он и так хлопнул дверью, что застывшая Житикова испуганно вздрогнула.
* * *
Вечером того же дня Илья вновь стал невольным свидетелем очередного бандитского произвола. Он ждал проходящий поезд на Тамбов, сидел на вокзале в безликой толпе таких же неприкаянных пассажиров, находившихся в расстроенных чувствах от неопределенности предстоящего пути, проходящего через лес, кишащий бандитами. Но еще больше они переживали от нерадостной перспективы задержаться здесь на неопределенный срок из-за переполненных народом вагонов, и без того тесных, как коробочки.
Илья, уставший за долгий день от неожиданно свалившихся на него безрадостных событий, примостился рядом с немолодой теткой, ехавшей к родственникам в Москву с двумя мальчишками пяти и шести лет. Мальчишки были похожи на маленьких старичков: они не играли в шумные игры, а вели себя спокойно, даже разговаривали между собой приглушенными голосами и глядели на окружавших людей недоверчиво, бросая исподлобья быстрые взгляды.
Илья угостил их завалявшимися у него в кармане двумя кусочками рафинада, тщательно сдунув с них прилипшие крупинки моршанской махорки. Счастливые мальчишки со вкусом съели сахар, стараясь продлить себе удовольствие, а потом удобно расположились на узлах и задремали.
Журавлев, аккуратно переступая через вповалку лежащих в зале людей, вышел на улицу покурить. Но едва он вынул из кармана кисет, как увидел над домами и зелеными кронами деревьев в покосившихся садах серые клубы подходившего поезда. Илья проворно развернулся и торопливо зашагал назад, на ходу засовывая кисет в карман широких галифе и с трудом пробираясь сквозь хлынувшую навстречу ему толпу.
Тетка с беспечной неподвижностью сидела на своем месте, прижимая простоволосые головки мальчишек, уткнувшихся сопящими носами в ее объемную грудь, глядела перед собой невидящими, словно остекленевшими, глазами.
Мать, окликнул ее Журавлев, где ваши узлы? Давайте помогу, там поезд уже к перрону приближается!
А нет у меня больше никаких узлов, безнадежно-безжизненным голосом ответила тетка и посмотрела на лейтенанта, как на пустое место. Лихие люди отобрали. Подставили нож к горлу и предупредили: если я подниму хай, то они меня зарежут и оставят моих молокососов беспризорными.
Этот случай еще сильнее укрепил лейтенанта Илью Журавлева в своем решении ехать в областной центр в отдел по борьбе с бандитизмом, чтобы рассказать начальству о распоясавшихся на Тамбовщине бандитах.
Глава IV
В помещении отдела по борьбе с бандитизмом стояла непривычная тишина. Если не считать размеренного хода маятника, двигавшегося за стеклом больших напольных часов, да секундной стрелки, которая с сухим щелчком отмеряла короткие, как миг, промежутки между черными делениями циферблата. Правда, еще слышалась скрипичная музыка из тарелки висевшего на стене радио, но она была настолько тихой, что можно было подумать, что она доносилась из кабинета разыскного отдела ОРУД, расположенного в конце длинного коридора областного Управления НКВД.
Подобная тишина в столь оживленном учреждении была явлением редким и как-то не вязалась с активными сотрудниками, которые, и это самое удивительное, в данное время находились в комнате. Это и сбило с толку дежурного старшего лейтенанта Соколова, заглянувшего в отдел. Увидев прикорнувших в разных местах оперативников, он озадаченно замер в дверях, сожалея, что придется будить товарищей, недавно вернувшихся из рейда по притонам и воровским малинам.
Невольно давая им подремать лишнюю минуту, Соколов поочередно обвел глазами застывших в самых живописных позах ребят: в уголке на стареньком стуле, неловко запрокинув голову, шумно сопел водитель автобуса сержант Ваня Заболотников; уронив голову на скрещенные руки, за столом спал неповоротливый фотограф Капитоныч; свернувшись калачиком на двух стульях, дрых коротышка оперативник Васек Федоров; другой оперативник, младший лейтенант Петр Шишкин, широкоплечий рослый парень, спал прямо на полу, подстелив под себя газеты. Он выдувал толстыми губами слюнявые пузыри, беспечно разбросав большие руки, похожие на две дубовые коряги.
А вот их непосредственный начальник, старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Клим Орлов, спал, как и положено начальству, на кожаном диване. Он небрежно запрокинул ноги в щегольских хромовых сапогах на подлокотник, а руки закинул за голову с чернявыми короткими волосами. Даже во сне ресницы Клима дрожали, что говорило о его чутком сне.
Дежурный с тяжелым вздохом тщательно расправил густые усы и с невероятным грохотом захлопнул дверь. В следующую секунду он заново распахнул ее и зычным голосом возвестил:
Орлов с группой, на выезд! Быстро! В Покрово-Пригородном очередной лабаз сгорел!
Мы-то тут каким боком? хмуро поинтересовался Орлов, с неохотой поднимаясь с дивана. Не спеша, подтягивая голенища сапог и даже не пытаясь скрыть своего недовольства, он заметил: Всю мелочовку на нас вешают. Как будто нам заняться больше нечем.
Местный участковый заявляет, что пожар связан с бандитами, пояснил Соколов. Ваш профиль, так что мудрить тут нечего.
Свободен, махнул в его сторону рукой Клим.
Прислушиваясь к гулкому звуку удаляющихся шагов тяжеловесного милиционера, так не вовремя оторвавшего его от приятного сна, Клим подумал о том, что, очевидно, хороший сон связан с длинноногой Зинкой, шифрующейся под Мальвину, которую они на прошлой неделе задерживали в притоне, а сегодня она, к его изумлению, почему-то на работе отсутствовала. «Неужто за ум взялась? Это, по большому счету, конечно, очень хорошо, да слабо верится», хмыкнул про себя Клим, а вслух сокрушенно пробормотал:
Какая только херня от усталости не приснится нормальному человеку.
С пола тяжело поднялся Шишкин; позевывая и потягиваясь до хруста в суставах, проговорил:
Покой нам только снится. Которую неделю сплю наподобие самого распоследнего бродяги, а у меня ведь как у приличного гражданина комната в милицейском общежитии имеется. А вот на тебе
Он привычно оправил гимнастерку, машинально нащупал кобуру, проверил ее содержимое, глубоко натянул на глаза милицейскую фуражку и крупным шагом вышел из комнаты. Следом за ним выбежал, гремя просторными для его мелкого росточка кирзачами, Васек, на ходу надевая портупею с пистолетом. С усилием оторвал лысую голову от стола Капитоныч, обвел припухлыми со сна глазами помещение. Вздыхая и бурча что-то себе под нос, он взял в одну руку увесистый саквояж с фотокамерой, в другую неудобный штатив для камеры и ушел, по-стариковски шаркая пижонскими туфлями со стоптанными подметками, державшимися на честном слове.
Заболотников! хриплым баском окликнул водителя Орлов, увидев, что тот не только не думал просыпаться, но и, наоборот, еще слаще зачмокал губами во сне. Для пущей убедительности Клим громко постучал крепкой ладонью по столу: Подъем, не к теще на блины пришел! Да и любимая теща не дала бы тебе столько дрыхнуть, быстро бы выпроводила пинками из дома, чтобы не позорил на старости лет ее седую голову, лентяй ты этакий!
И громко захохотал, видя, как водитель вскочил со стула и, опрокинув его, заметался, не соображая со сна, что от него требует начальник. А когда до него наконец дошло, ломанулся в дверь, едва не сбив с ног дежурного Соколова, который вернулся сказать, что участковый звонил повторно, переживая, что собравшиеся на пожарище зеваки могут по своей глупости нечаянно уничтожить улики.
Не дрейфь, Соколов, ответил с ухмылкой Клим. Орлов еще и не такие ребусы разгадывал. Так что не паникуй раньше времени. если этот страдалец будет еще звонить, скажи, что мы уже давно выехали.
Орлов бесцеремонно вытолкал дежурного из отдела. Приобняв Соколова за плечи, Клим повел его глухими длинными коридорами к дежурной части, мимо которой ему все равно пришлось бы проходить.
Вот что вы за люди такие, Соколик, по-дружески втолковывал ему по пути Клим, никакого у вас нет понятия, что наша работа, между прочим, очень уважаемая, он значительно поднял указательный палец с обгрызенным выпуклым ногтем вверх, требует выдержки, как столетнее вино, а тяп-ляп только кроли ну ты понял? Выдержка и еще раз выдержка. Он поощряюще хлопнул дежурного по тугой спине и вышел на улицу, имея очень довольный вид.
Миновав примыкающую к основному четырехэтажному зданию бывшего епархиального женского училища вычурную кирпичную кладку ротонды, Орлов легко поднялся на подножку стоявшего наготове автобуса ЗиС-8, изготовленного на базе грузовика ЗиС-5. Салон вмещал два десятка пассажиров, и четыре сотрудника уголовного розыска чувствовали себя в нем привольно. Васек Федоров опять взялся досыпать, удобно свернувшись калачиком. Даже рослый Шишкин и тот расположился в свое удовольствие, вытянув ноги в проход и заняв сразу два места.
Давай, Заболотников, пыли на своем драндулете поскорее, весело пророкотал Орлов, в один короткий миг вобрав своими лукаво-пронзительными темными глазами привычную обстановку, а то по нам в Покрово-Пригородном местный участковый соскучился.
Можете не сомневаться, товарищ Орлов, домчу в лучшем виде, с затаенным недовольством проговорил водитель, обидевшись за столь нелестную оценку своей машины. И уже потянул к себе рычаг, чтобы закрыть дверь, но в этот момент, кто-то посторонний с улицы придержал дверь.
Товарищ капитан, обратился к Орлову высокий парень в военной форме с орденами, как видно давно уже поджидавший оперативников, на которого не обратил внимания занятый своими мыслями Клим, ребята сказали, что вы тут главный.
Допустим, сдержанно ответил Орлов. В чем дело?
Лейтенант Журавлев, представился Илья. Только что прибыл из Инжавино. Там бандиты настолько обнаглели, что днем уже не боятся людей убивать. Я сам был свидетелем, как на нас в лесу напали вооруженные грабители
Вот что, лейтенант, перебил его Клим, сейчас нам некогда, нас срочно ждут в одном месте. Давай запрыгивай в автобус, по дороге и поговорим. Временем располагаешь?
Илья охотно сел рядом с Орловым, прижавшись к его горячему боку. Автобус, гремя плохо закрепленными стеклами, запылил по городским улицам, окаймленным зелеными кронами старых тополей с заметной проседью белого невесомого пуха.
Пока добирались кружными путями до Покрово-Пригородного, Журавлев успел со всеми подробностями рассказать Орлову о своих злоключениях в Инжавино, где бесчинствовали бандиты. Клим слушал с молчаливой сосредоточенностью, злобно катая по-над скулами, туго обтянутыми коричневой от загара щетинистой кожей, бугристые желваки. За всю дорогу он переспросил, должно быть, раза три, не больше, пытаясь вникнуть в недавние события, узнать кое-какие мелкие детали.
Надо туда военных послать, закончил свое долгое повествование Илья, шугануть как следует эту сволочь. Пока они там всех не перестреляли.
С кондачка тут ничего не решишь, хмуро ответил Орлов, вроде как бы не отрицая, но и не соглашаясь с предложением лейтенанта. Не так тут все просто, как кажется. Надо семь раз отмерить, прежде чем отрезать, а уж если резать, то так, чтобы от всей этой шушеры пух перьями во все стороны полетел. А то затаятся и будут исподтишка гадить.
Все, ребята, приехали, оповестил неожиданно водитель.
В окно были видны мрачные останки сгоревшего лабаза. Кирпичные стены со следами копоти были похожи на амбразуры дотов, на которые Илья успел вдоволь наглядеться на войне. Он горестно крякнул и ступил следом за Орловым на землю, покрытую легким налетом пепла. От продолжавшего дымить пожарища остро воняло горелым деревом, золой, стоял удушливый терпкий запах смешанной с горячим углем воды, и еще сладковато наносило от сгоревшей маленькой каморки знакомым запахом горелого человеческого мяса.
Сидевший неподалеку на обуглившемся черном бревне парень в нижнем нательном белье и кирзовых сапогах поспешно поднялся и пошел навстречу, ведя за собой в поводу вороную лошадь. Его еще недавно белые кальсоны и рубаха сейчас выглядели как грязные лохмотья, свисающие мокрыми охвостьями. Парень подошел, устало вытер замызганным рукавом грязное потное лицо и горячо заговорил, обращаясь к Орлову. Его взволнованный голос совсем не соответствовал его унылому виду:
Участковый старший сержант Курехин. Это я вам звонил из сельповской конторы. Лабаз, товарищ капитан, ночью загорелся. Я как раз в это неурочное время курить выходил во двор, и как только увидел пламя, так сразу верхом на коня и сюда прискакал. Больно сильно здесь все горело, пока пожарная команда приехала. Все успело сгореть, подчистую.