Ой, извините, пробормотала Маринка и попятилась. Хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось остаться и узнать, о чем говорят краснали с домовыми и лешей, что они слушают по радио.
Да, лучше загляните попозже, Мариночка, крикнула со своего места тетя Кася, а Флора опустила глаза.
Маринка сжала челюсти, кивнула и развернулась обратно, пока не услышала позади звук шагов. Обернулась: тяжело пыхча по коридору бежал Ясь.
Стойте, сдарыня! Подождите! Я ж вас несколько дней все никак поймать не могу.
Маринкина бровь изогнулась: все же только сегодня началось, или что-то уже тогда предвещало?
Вот! улыбнувшись в усы, Ясь вытащил из нагрудного кармана тоненькую потрепанную брошюру и протянул Маринке. Запрещенка! Их изымали из всех библиотек, да я случайно нашел на одном развале у товарища. Тут все по-мажьи завихряно написано, но может вам с сдарем Алексом поможет.
Распространение потоков и особенности их использования, прочитала Маринка название. Что это?
Секретный способ познать вашу магию ведичей, широко улыбнулся Ясь. Товарищ говорит, за этими методичками все жандармы лет сорок назад гонялись. Думали, что весь тираж уничтожили. Редчайший экземпляр!
Спасибо, растерянно улыбнулась Маринка и пролистала страницы: а там какие-то формулы, графики, расчеты. Про магию, точно? Но тут же мотнула головой и подалась к Ясю. Скажите, а почему вы там все вместе собрались? Что вы слушаете?
Ох, сдарыня, покачал головой Ясь и заозирался по сторонам. Березка-то библиотечная наша рассказала, что вы Комиссарова вспоминали. Молчите! Ни с кем о нем не заговаривайте! Пусть все верят, что и на вас подействовало. И здесь, в гимназии, есть те, кто докладывают куда следует. Молчите.
Что подействовало? Кому докладывают?
Ну знамо уж что, заклятья мажьи. Или еще какое их чаровство.
Так значит помню я, и вы, и другие замялась она.
Да нелюди, нелюди мы, не стесняйтесь, сдарыня! махнул рукой Ясь и зашептал. Наверняка, еще кто из ведичей есть. Но все молчат, выжидают, смотрят, куда пойдет. И мы все ждем. Этот-то больно ладно сейчас говорит. Нам права дать хочет, нелюдям, понимаете? Мы будем молчать, выжидать. А если надо будет и за него пойдем. Да и уже многие идут. Вам не понять, сдарыня, вы из большого свободного мира! А у нас власть старых магов, которые могут только ее удерживать. А тут без бунтов и войн, понимаете? Но и сражаться за власть еще будут, помяните мое слово. Так что молчите, сдарыня. И книжку лучше изучайте. Пока жандармы вами не заинтересовались.
Маринка коротко кивнула. И, прижимая методичку про потоки к груди, медленно пошла вниз. Понятнее не стало, но спокойнее. Все нелюди тоже помнят. Она не одна, Ясь хоть что-то да рассказал ей. Все это игры высших магов, и стоит притвориться, что она помнит вещи, как нужно.
А остальные, Алекс и Сережа, под каким-то заклятием, так получается? А что будет с ними? Как это заклятие на них действует? Как смогли наложить на всех разом? И может ли, что из-за него Алекс вдруг стал другим? И что, ей молча наблюдать за лучшим другом под чаровством.
Маринка и не помнила, чтобы это слово использовали для заклинаний. Ведовство, ворожба, волшебство, просто магия. Ну, да Ясь вечно всякие странные словечки использует. Чаровство, хм.
Но Алекса, ну и Сережу, конечно, надо расколдовать. Или хотя бы понять, что именно на них наложили. Заклятие вытащило в Алексе злобу и холодность? Или Маринка все-таки ошиблась и в нем?
-6-
17 березеня,
ул. Старый Гай, 69
Китеж, 2004
Дверь в спальню приоткрылась, послышался приглушенный мамин голос.
Гера, завтрак готов!
Жорик высунул голову с лоджии:
Зверей докормлю
Тс-c, сестру не разбуди, мама чуть нахмурилась, но примирительно улыбнулась. И поспеши, папа ждать не сможет.
Жорик покосился на нижний ярус кровати со спящей Лисой за импровизированными шторками, кивнул маме и нырнул обратно, в свое маленькое шумное царство. Молодая серая ворона Пуша тут же вылетела из распахнутой клетки и приземлилась Жорику на голову:
Карр! требовательно воскликнула она и, судя по пляскам на шевелюре, цеплялась, искала равновесие, то и дело расправляя короткие крылья. Ее он подобрал сразу после переезда в Китеж больного, почти лысого птенца, думал, не выживет.
Жорик выставил руку, и Пуша спланировала на нее. Вцепилась в кожу когтями, больно оцарапав. Да, без краг так лучше не делать, но он лишь улыбнулся: нормальные маховые перья у Пуши так и не отросли, но в последний месяц она, наконец, начала понемногу летать. Метр-два, но такой прогресс!
Такую прирученную птицу уже ни за что не выпустишь обратно на волю. Как и ежа, которого Жорик привез с собой в Китеж из Еловца, небольшой деревушки в глуши Томской области, в которой он провел все детство. Совершенно домашнего варана того, что Жорик вытащил из проруби в последние каникулы, тоже уже не отпустить.
А вот зеленую жабу, что спит сейчас в ящике под клеткой с бурундуками, еще можно попытаться выпустить. Ее он подобрал в середине грудня, на выпавшем снегу. Что-то, похоже, согнало ее с выбранного убежища для зимовки. Жорик ее даже почти на руках не держал: накормил сверчками, собрал в пластиковый ящик коры и мха, наворожил нужной температуры и влажности и отправил спать. Весной выпустит: должна выжить на воле. Но проследить за ее судьбой, конечно, придется.
Докинул бурундукам любимого лакомства к корму мясного пюре из баночек для детского питания, намазанного на кружки огурцов. Вороне Пуше зерен и фруктов. Ну что ты смотришь так жалобно? Мясо на ужин получишь. Ежу сверчков засушенных. У варана вода свежая, но на всякий случай закинул ему пару бражников пусть охотится, и не оглядывается так жадно на бурундуков. Не лучшее соседство, конечно. Но что делать? Да и Жорик был уверен, что старший из них, Дейл, и с вараном не пропадет, и других бурундуков в обиду не даст.
Жорик вытер руки о брюки, опомнился и щелкнул пальцами. Почувствовал тепло на груди от нагревшегося кулона-ксифоса, пижама очистилась от грязи можно и поесть.
Пуша, тебе пора. Вечером полетаешь, хорошо? сказал Жорик на прощание и закрыл ворону в клетке во всю боковую стену.
На цыпочках мимо Лисы в этом году она училась в цивильной школе во вторую смену и могла отсыпаться, аккуратно закрыл за собой дверь и пошел на запах еды.
И вот уже блестящие в свете кристаллов капли божественного вишневого варенья, как по полотну современных непонятных художников, растекались по румяному блину. Еще ложку и еще одну. Вначале варенье возвышалось, как гроздь аметистов, но Жорик безжалостно размазал его, свернул блин в трубочку и отправил в рот. Сладость с ароматом лета заполнила его всего это будет хороший день. Такой же хороший, как всегда. Или почти всегда.
Вчера вот все было очень странно. Жорик нахмурился: сначала эта дикая головная боль, известие о проклятии (и эта Марина похоже не при чем! Но кто еще мог попытаться его проклясть?!). А потом новости в телевизоре, с каким-то левым мужиком вместо привычной физиономии неизменного Председателя Комиссарова, и резко постранневший Алекс: что за бред, всегда был Длинноносов, что ты несешь.
Ага, как бы не так. Уж Длинноносов-то слишком знакомая фамилия, чтобы Жорик мог ее перепутать. Это же фамилия Дэнчика! Почти брата. Они оба родились в Еловце с разницей в три месяца. И всю жизнь прожили бок о бок, за исключением последнего года Жорик вздохнул.
Мама дирижировала продуктами. Новые блины разом с двух сковородок переворачивались и перелетали в стопку. Одновременно складывались в контейнер котлеты отцу на обед, и в еще две емкости сыпалась какая-то еда отцу на ужин и на ночной перекус. Значит, снова на долгое дежурство.
Маме вечером Жорик тоже попытался рассказать про исчезновение Комиссарова и появление кого-то нового. Но она, хоть и не стала кипятиться на пустом месте, нахмурилась. Предложила Жорика показать врачу: вдруг проклятие все-таки подействовало. Это бы, конечно, многое объяснило. Но поведение мамы насторожило. Что с ними не так?
Под столом, положив голову на колени Жорика, умирала от голода несчастная Муха единственный зверь в квартире Глефовых, принадлежавший не самому Жорику. Доберман отца жила с ними, сколько Жорик себя помнил, появилась еще задолго до самого Жорика, и при этом даже не старела. Чудесный Китеж, только за долгую жизнь зверей его уже можно любить.
У голодающей Мухи-то вон миска с кормом даже не опустела, и припадающая на переднюю лапу кошка Мурка уже вытаскивала у попрошайки какие-то аппетитные кусочки.
В холодильнике будет суп, поешь после гимназии, не оборачиваясь, сказала мама. И если кто-то из друзей придет, хватит. Обязательно покорми, не жуйте одни бутерброды.
Не, я сегодня вряд ли с друзьями. У Алекса скоро турнир, он тренироваться весь день будет. А Серегу родители на этой неделе уже отпускали, значит не раньше следующего месяца снова придет. Если еще с оценками все норм будет.
Мама ничего не ответила, но Жорику даже не требовалось видеть ее лица, чтобы знать, как она сейчас укоризненно поджимает губы: она не одобряла методы воспитания многих родителей, что в Еловце, что тут в Китеже.
А в следующем году и сам на турнир? на кухне показался отец. Не выспавшийся, помятый. Вчера вернулся со смены, когда Жорик уже ложился. И снова на дежурство.
Нууу, неопределенно протянул Жорик, водя в воздухе перепачканной вареньем ложкой.
Или на художественную ворожбу пойдешь? изогнул темную бровь отец.
Нууу повторил Жорик и пожал плечами. Не люблю я все эти соревнования. Что мне там делать?
Побеждать, например.
Было бы с кем соревноваться на ворожбе, пожал он плечами. А все эти ваши мечи я все равно не люблю.
Пацифист, с улыбкой хмыкнул отец, потянулся было, чтобы потрепать Жорика по волосам, как это делал, пока тот был маленьким, но осекся, поправил ксифос в виде часов на запястье. Так, Георгий, старт через пять минут. Заканчивай и пошли. Галчонок, обратился он к маме, я в клинике позавтракаю.
Ну, еще три блина в Жорике точно успеет вместиться. И варенья побольше.
***
Руки, Георгий, руки! Все в варенье! возмутился отец, когда Жорик, заняв пассажирское кресло в пересобранной для Китежа старенькой «девятке», пытался незаметно вытереть остатки поедания блинов об обшивку кресла.
Уже все чисто! щелкнув пальцами, улыбнулся Жорик. Ксифос нагрелся, золотистые искры окутали салон автомобиля, с обшивки, и с панелей исчезли не только все следы от варенья, но и пыль и шерсть зверей, которая из квартиры просачивалась повсюду, где бы ни бывал Жорик.
Мгновение Жорик наблюдал, как искры одна за другой исчезают в воздухе, будто мыльные пузыри. Он до сих пор радовался, что у него так легко получается любое заклинание. А ведь еще в начале лета так боялся, что в этом году в гимназию еще не примут магия не успеет пробудиться. Или самое страшное а вдруг он останется вообще без нее?
Что в школе сегодня? спросил отец, пока машина выкатывалась от парковки у подъезда к специальному кармашку. Только там можно просочиться в подземный тоннель. Жорик помолчал. Почти с тем же восторгом, что и в первый день в Китеже, наблюдал, как тяжеленная машина будто сама собой проваливается под землю и оказывается на трассе. Всюду волшебство!
Сдвоенная теория магии с утра, скукота. Потом практика зоологии!
Эму привет, улыбнулся отец. Эмом он называл Тополя Эманила. Тот преподавал зоологию, еще когда отец учился в Темной гимназии, и с тех пор они поддерживали общение. Или даже дружбу, если возможно вообще говорить о дружбе между ведичем и лешим.
Надеюсь, сегодня кто-нибудь жуткий будет! Мантикора, например!
Ну, это вряд ли. Если повезет, может, к выпускному увидишь. Ученикам приводят только безобидных животных.
Ага. Повезло мне с аспидом тогда! Таких даже в зверинцах нет.
Повезло, серьезно согласился отец. Но ты уж поаккуратнее с ними, хорошо? Иногда ты слишком самоуверен.
Я осторожный! Осторожнее меня к аспиду никто не относился. Все только огнем пуляли.
С большой дистанции. А не лезли чесать брюшко, хмыкнул отец, не отрывая внимательного взгляда от дороги. Отец не злился, не ругался. Просто спокойно предупреждал. А ведь Жорик часто видел, как родители однокурсников реагируют на всякие небезопасные выходки отпрысков. Какие истерики закатывали родители Дэнчика, когда Жорик втягивал того во что-то рискованное. Или отец и мать Сереги, стоило ему даже на пять минут опоздать домой. Таким ничего не расскажешь. Но невозмутимая уверенность собственных родителей в нем, Жорике, и его силах располагала.
Па-ап
М?
Мама рассказала? Я помню то, чего не помнят остальные.
Не рассказывала. И что помнишь? лишь прямую бровь слегка приподнял, вот и вся паника.
Я помню, что еще два дня назад в Китеже был другой Председатель. А этого Кузьму Длинноносова никогда не видел. А мама помнит, и Алекс тоже.
Отец тяжело вздохнул и какое-то время молча смотрел в темный тоннель подземной трассы. Жорик терпеливо ждал, знал, что отец не оставит его без своего комментария. Пока длилось молчание, скользил взглядом по рекламным плакатам трассы: открытие нового ресторана в центре, новая передача по местному телевидению, зелье для роста волос. И желтый свет больших осветительных кристаллов, блики, пятнышки точно искры сработавших заклинаний повсюду. Но краем глаза он и за отцом следил. Жорик был практически уверен, что все сейчас отец расскажет что-то очень-очень важное. Но он вдруг нахмурился и довольно жестко сказал:
Я не помню никакого Комиссарова и замолчал.
И что, к врачу тогда? Мама предлагала. Но почему-то к утру забыла.
Не к спеху, думаю, быстро ответил отец. Ты рассказывал, тебя кто-то проклясть на днях пробовал. Может, все-таки частично сработало? И через пару дней развеется. Что там за девочка из Темной? Или Вампилов?
Не, только не Алекс, замотал головой Жорик. Но сам нахмурился: ему кажется, или отец переводит тему? Да и больно глупое какое-то проклятие.
Ну а что, он же пытался тебя запереть?
Я уже понял, что ты его семейку не очень любишь, махнул рукой Жорик и отвернулся к окну. Он не такой, как они.
Все они сначала не такие, буркнул отец. Но тебе виднее, конечно.
Жорик только покачал головой. Что делать с собственной памятью и всеми проклятиями не ясно.
***
Жорик выскочил из машины и взглянул на часы: ага, трамвай Сережи приедет минуты через три, можно подождать. Они старались дожидаться друг друга, чтобы вместе дойти до гимназии, а когда Жорик добирался до учебы без отца, то и в трамвае встречались. В нем и познакомились, когда на подготовительные курсы ездили.
Подружились? Или просто соседи по парте, которых кроме уроков ничего не связывает?
До Китежа он всегда думал, что дружба это просто. Ведь всегда был рядом Дэн, с которым они ссорились и мирились по десять раз на дню. Дэн, дружба с которым прошла проверку всевозможными испытаниями: походами в тайгу, купанием в ледяной реке, встречей с медведем, войной с гопниками из соседней деревни. Такая дружба должна была длиться вечно.
Но она не прошла испытания расстоянием. Жорик с семьей первыми переехали из Еловца в Китеж. Первые месяцы он писал другу в деревню многостраничные толстые письма. А Дэн отвечал на одно из трех, сухо и коротко. Через пару месяцев и он сам, как потом оказалось, тоже поселился в Китеже, но даже не сообщил Жорику. Не позвонил, не зашел, не написал. Почему? Только на вступительных экзаменах его встретил. Дэн тогда пожал руку, сухо кивнул и поспешил к другим темным. А когда встретились осенью на Дедах, так и вовсе не подошел.