В конце концов ей это надоело, и она взяла мою руку, лежавшую на столе, сжала ее и прошептала. Негромко, но настойчиво:
Рассказывай.
И под крепкий кофе, от вкуса которого я отвыкла, из меня полились слова. Да, я периодически отправляла маме и цеды, и полноценные письма, но вот так, воочию совсем другое дело.
Рассказ вышел долгим и это я еще кучу всего опускала. Мама прекрасно понимала, что делюсь я не всем, и не только потому, что не могу из-за следствия, про которое, разумеется, я упомянула.
За эти пару лет, что я провела вдали от дома, пришлось выучиться держать язык за зубами, когда это очень нужно. Да и когда не очень тоже.
Мама попыталась невзначай выпытать чуть больше подробностей, но до того же Падуану ей было далеко. Поэтому я ограничилась лишь тем, что сама посчитала нужным рассказать и ни фразой больше. Боюсь, поделись я еще чем, это тут же будет выложено отцу. И использовано против меня, как всегда.
Ты молодец, заключила она. Достойно справилась с выпавшими тебе испытаниями.
Я поморщилась от банальности и пафоса фразы. Хотелось чего-то более родственного, поддерживающего. Не обязательно утешающего, ведь расстроенной я себя не ощущала, но чуть более теплого пожалуй.
Она открыла было рот, будто хотела добавить еще что-то, возможно, пресловутое «но». Я подтолкнула ее.
Спасибо, я старалась, хмыкнула я. Но могла бы и лучше, да?
Нет, да
Она перевела взгляд за мою спину, которой я и сама, буквально каждой напряженной клеточкой, почувствовала, кто приблизился к нам.
Как ты могла разочарованно выдохнула я.
Он имеет право, на этот раз твердо отчеканила мама.
Все действительно как всегда, вяло пробормотала я. Откинулась на спинку стула. Мое мнение и мои права никого особенно не интересуют. А ведь я тебя просила
Глубоко вздохнула и уперлась руками в стол, поднимаясь. Мама попыталась схватить меня за руку, но я резко отдернула ее.
Сядь, веско проговорил отец, обходя меня.
Мама птичкой выпорхнула из-за стола и ретировалась. Я даже опешить не успела. Еще бы, она свое дело уже сделала выманила меня.
А если не сяду? из упрямства протянула я.
Ты же не будешь устраивать прилюдных сцен? Я думал, ты уже достаточно повзрослела и получила сполна жизненных уроков.
Если он думал меня пристыдить, то просчитался я действительно кое-чему научилась. Например, что если с тобой так настойчиво ищут встречи, то это может быть полезно. Не факт, конечно, что для меня. Но любопытно уж точно. А уж что делать с результатами этой встречи всегда можно будет придумать. Вряд ли в папеньке взыграли отцовские чувства, тут дело в чем-то другом.
Итак? я вопросительно подняла брови.
Даже не поздороваешься с отцом? хмыкнул тот.
Здравствуйте, отец. Я внимательно вас слушаю.
Он поперхнулся. Господин армейский полковник не привык, что с ним так разговаривают.
И тебе здравствуй, доченька, буркнул он. Да вот, хотел поделиться с тобой кое-какими новостями, только теперь не знаю, надо ли.
Фу какая детская уловка. Надо поуговаривать, доказать, что дочь все осознала и теперь будет послушной-послушной. Тогда может и стоит уделить ей своего драгоценного внимания. И капельку информации.
Однако я внутренне подобралась. Не выдав себя, произнесла равнодушно:
Что ж так?
И подперла голову кулаком.
Как была ягоза, так и осталась, вздохнул отец.
Ожидал, что я расстроюсь, что расстроила его, но я лишь пожала плечами.
Он окинул меня уже более внимательным взглядом, потом быстро осмотрел зал, а после наклонился ко мне.
Знаешь, твой Падуану на самом деле отличный следователь, один из лучших, я бы даже сказал.
Он не мой, невпопад отметила я. И добавила: Я, собственно, и не сомневалась в его способностях, но спасибо, что подтвердил. Только как ты об этом узнал?
Он смог отыскать косвенные доказательства того, что у тебя не было злого умысла в отношении Альена, с официозом ответил отец.
И выразительно посмотрел на меня.
Я же могла только хлопать глазами. В голове сразу же зароились полчища вопросов, но ни один из них вслух не задала голос попросту пропал. Оно и к лучшему. Зато я наконец-то поняла, что там невзначай бросил Падуану про Комиссию.
Отец так и не дождавшись от меня внятной реакции, сжалился и продолжил:
Следствие тогда не провели должным образом. Посчитали, что и так все ясно есть подозреваемая, пойманная с поличным. Мотив, возможность реализовать тоже все на месте. С нюансами никто разбираться не стал. И вот Падуану спустя столько времени заинтересовался твоим делом. Получил доступ, поднял все материалы, опросил оперативно всех, даже тех, кого изначально не посчитали нужным опрашивать. И нашел-таки медсестру, которая видела нечто подозрительное.
Он замолчал.
Я сжала зубы. Да что там следователь, который вел мое дело, когда собственный отец также не стал ни с чем разбираться. Что ему подсунули, в то он и поверил.
Отец демонстративно медленно отпил кофе из маминой чашки и все же вернулся к рассказу, так и не получив от меня уточняющих вопросов.
Она видела, как некто подходил к твоему столу с медикаментами и инструментами. Этот человек ей показался подозрительным, но в тот момент она значения не придала. А когда все случилось
И вот тут я все же перебила:
Это был?..
Она не знает, кто это был, ответил отец. Якобы видела со спины.
Как это? Ну хотя бы описать его может.
Не может. Или делает вид, что не может. Вроде бы она и обратилась сначала к одному из врачей сразу же после происшествия, но в той суматохе ее никто слушать не стал. А следователь не посчитал нужным прислушиваться к словам медсестры, которая что-то где-то видела. Зачем тому невнятные догадки, когда и так все очевидно? А вот Падуану заинтересовался. Не знаю почему, но он не дал этому ход, а пока лишь просто собрал информацию. Впрочем, не думаю, что даже его полномочий хватит, чтобы такие показания смогли повлиять на приговор. Или он просто ждет чего-то.
Последнее прозвучало как вопрос. Я пожала плечами. Возможно, Падуану собирает всю подноготную на эту семейку и воспользуется ею, когда придет подходящее время. Когда все будет настолько веским, что не придерешься, иначе к детям столь высокопоставленного человека не подступиться.
Отец мое затянувшееся молчание интерпретировал по-своему.
Судя по твоей реакции, Падуану не стал посвящать тебя в свои находки.
Не стал, согласилась я.
Ему зачем-то необходимо, чтобы ты была в поле его зрения. И для этого совсем необязательно держать тебя в курсе всех дел.
Вполне вероятно, вновь не препиралась я.
Отец удовлетворенно кивнул, а после снисходительно на меня посмотрел. Я решила чуть подыграть ему.
Как же ты все это разузнал?
У меня свои источники. И им я доверяю.
Ну да. В отличие от родной дочери.
Следующий вопрос не хотелось произносить, но он просто жег язык.
Настолько доверяешь, что согласен с тем, что меня подставили?
Лучше пожалею, что спросила, чем буду корить себя, так и не узнав ответа.
Отец задумался.
Да, это выглядит правдоподобно. Кто-то подменил препараты, рисковал, конечно, но, видимо, это того стоило в его понимании. Думаю, твой язык все же принес тебе парочку врагов в вашей среде, наверняка. Я скрипнула зубами. Но все это снимает с тебя только умышленное причинение вреда. А вот халатность никуда не делась.
Вот же непрошибаемый! Признать, что был неправ, извиниться перед дочерью? Нет, слишком жирно для нее будет. Все равно найти в чем обвинить всегда пожалуйста.
Ни тогда, ни сейчас я не просила, чтобы он походатайствовал за меня перед Комиссией. Хотя у него и были ресурсы, авторитет. Мне всего лишь было нужно, чтобы отец понял, что его дочь не взбалмошное чудовище. Понял и больше не ставил мне это в вину. Но нет, признавать своих ошибок он не собирался.
Что ж, произнесла я, хлопнув по столу. Чашки звякнули. Премного благодарна, что поделился со мной информацией. Приму к сведению. На этом позволь откланяться.
Я поднялась и поторопилась к выходу. Суровый оклик: «Мирелла! Мы не договорили!», меня не остановил.
Напротив выхода стоял экипаж, из окна которого выглядывала маменька.
Поговорили? Вот и чудесно, прощебетала она. Распахнула дверцу и пригласила меня: Поехали.
Как. Ты. Могла. отчеканила я. Я же тебя просила.
Вы оба жуткие упрямцы, отмахнулась она. И вместо того, чтобы просто поговорить, пытаетесь переиграть друг друга кто упёртее.
Нет, мама. Я никого не хочу переиграть. Я всего лишь хочу, чтобы со мной считались.
Не говори глупостей, вздохнула она. И поехали домой. Следователя твоего отец предупредит.
Разумеется, буркнула я.
И пошла прочь.
Мать в отличие от отца, ничего кричать мне вслед не стала. Это ведь ниже ее достоинства.
А я шла по улице, гонимая злостью и горькими слезами, которые нет-нет, да и катились по щекам.
Глава 2
Всю дорогу к служебной квартире мне не давали покоя мысли, как ни странно, не только о родителях. К этой давней обиде я уже настолько привыкла, что легко запихивала ее подальше в сундук подсознания, или где они там хранятся. Достану и разберу их тогда, когда появится возможность, если это вообще случится.
Сейчас же нужно было осмыслить другое. Как быть с Падуану? Спрашивать ли у него о повторном расследовании моего дела? Или дать ему возможность самому все раскрыть? Ведь если он сразу ничего не сказал, то явно преследовал четкую цель, а не просто забыл или не посчитал нужным оповестить меня. Просто понаблюдать за ним? Удачи мне в этом, ага. Более скрытного и сдержанного человека попробуй поищи.
Выходит, что Падуану очень важно было втянуть в это дело именно меня, раз так глубоко закопался в ту историю. И получается, что все эти намеки на Рэду, Фонсо, меня саму просто рычаги, которые на самом деле никто и не собирался задействовать. Муляж, обманка. И что-то мне подсказывало спроси я напрямик у следователя, правдивого ответа не дождусь. Как всегда, заговорит зубы, наведет тень на плетень. Тогда есть ли смысл тратить слова? Не то, чтобы у меня на них лимит, но проще тогда уж в пустоту их произнести, чем так и не дождаться внятного ответа от следователя.
Я остановилась и перевела дух так быстро шла, что аж снег выпрыгивал из-под пяток. Я ни в чем не могу быть уверенной в случае с Падуану. Только в том, что для него мое участие в расследовании важнее, чем для меня, так получается. Сыграть на этом? Ха. Вот уж вряд ли он на мой неумелый шантаж поведется.
Хотела было продолжить идти и вдруг ошарашенно замерла. А что, если я просто следующая жертва? Мало ли что там Падуану говорил о ритуале. Он ведь не обманывает обычно, а просто недоговаривает. Может быть завершающим штрихом в обряде должна быть смерть или кровь не взрослого мужчины, а молодой женщины?
Проходящие мимо пешеходы недовольно обходили меня. Хорошо хоть никто не толкал. Хотя это мне может и не помешало бы. Выйти из ступора получилось не сразу.
За ужином, который нам предоставила приходящая прислуга, все заметили, что я излишне тихая. Ионит в силу такта ничего не спрашивал, лишь бросал на меня внимательные, чуть обеспокоенные взгляды. А вот Падуану сдерживаться не стал.
Как прошла встреча с родителями?
Делиться подробностями? Нет уж.
Занимательно.
Моя скупость следователя не устроила.
Все в порядке? напирал он.
Насколько это вообще возможно для нас.
Я позволила себе улыбку, хотя губы и не сразу послушались.
Падуану удовлетворенно кивнул.
Я зло сжала губы и довольно громко стукнула вилкой по тарелке. Оба мужчины подняли головы. Сделала вид, что так и надо, и продолжила меланхолично жевать, хотя внутри и кипели страсти.
А чтобы и дальше не навлекать на себя излишних подозрений, я все же поинтересовалась:
Как у вас продвигаются дела? Удалось узнать что-то новое или хотя бы выйти на пособников Промба?
Падуану медленно промокнул губы салфеткой, при этом не забыв бросить предупреждающий взгляд на помощника.
Нет, пока тихо. Поэтому ждем, когда кто-то из них выйдет на вас. Предположительно они будут вас ждать в заведении у старой ратуши. Знаете, где это?
Я кивнула. Ну как можно так противоречить самому себе? Сначала заявить, что новостей нет, а потом указывать, где меня будут ждать.
Это лишь предположение, полной уверенности нет, добавил Падуану. Завтра и проверим.
Я не выказала никакого энтузиазма, поэтому он уточнил:
Проверим же?
А у меня есть выбор? вырвался вопрос.
Накатила вдруг такая тревога, что захотелось убежать отсюда куда угодно. Даже к родителям.
Порыв я, разумеется, сдержала, но Падуану заметил, как крепко я сжала вилку.
Был. Теперь уже нет.
И я поняла, что не найди следователь точки давления на меня, не согласись я почти добровольно, он бы все равно нашел способ меня втянуть. А еще именно сейчас промелькнула мысль, что я даже не в курсе откуда следователь с помощником. Вероятнее всего они также местные. Тогда история со служебной квартирой еще подозрительнее. Я, конечно, тогда и сама не горела желанием отправляться к родителям, но кто заставлял эту парочку со мной селиться?
Я оглядела комнату словно впервые. Будто до этого смотрела на нее как сквозь дымку, рассеивающее внимание. Будто я так смотрела на всю свою жизнь последние пару лет
Резко поднялась и направилась к выходу, даже не взяв пальто. В очередной раз за сегодня мне в спину понеслись требовательные возгласы, но я в них не вслушивалась. Промчалась по лестнице, чуть не свалившись кубарем, и выскочила на улицу. Прямо в объятия мороза. Он гостеприимно распахнул руки и вытянул меня из теплой парадной.
Ясно. Яркие звезды уже начали поблескивать на стремительно темнеющем небе. Изо рта вырывались облачка пара, а мне хотелось еще и пуговички на платье расстегнуть, чтобы пробрало до самого нутра.
Заболеть решили? гневно произнес Падуану.
Он подошел сзади и накинул пальто, бесцеремонно положив руки мне на плечи, крепко сжав.
Отстаньте, буркнула я. Мне нужно побыть одной. Остудить голову.
И застудить все остальное, выдохнул он. Ладно, внезапно покладисто уступил следователь.
И даже отошел, скрывшись в парадной. Вот и чудненько.
***
День выдался морозным и солнечным. Снег, подтаявший ранее, схватился ледяной коркой. Дорожки успели расчистить и посыпать не везде, поэтому идти по улице приходилось крайне осторожно. Добралась до нужного места я нескоро, хотя могла бы нанять экипаж. Но хотелось самой пройтись по знакомому-незнакомому городу.
Рядом со старой ратушей, которая сейчас была то ли музеем, то ли каким-то неведомым мне ведомством, внезапно оказалось не одно заведение. Точнее так кофейня, что-то вроде злачного кабака, что было странно, учитывая вполне себе респектабельный район, и вполне себе приличный ресторан, куда я даже в лучшие времена вряд ли бы попала запись там была на месяцы вперед. Помнится, Тобиар Драголич как-то хвастался, что праздновал там свой день рождения и бронировал кабинет за полгода.
На всякий случай я все же сунулась на порог.
Вид метрдотеля говорил: «Вы кто такая, вас здесь не ждали». Значит, ничего не поменялось. Не больно-то и хотелось, хотя могли бы и кого повежливее поставить на вход.
В кабак соваться я уже не стала. То, что кто-то из шайки будет ждать меня именно там мне такой вариант показался слишком очевидным, на поверхности. И я отбросила его, как только поняла, что за теми дверями.
Отправилась я в кофейню.
За пару лет в Брышеве я отвыкла от кофе местные не особо жаловали этот напиток, соответственно, достать его было сложно. Там больше по чаю со вкусными добавками в виде травок и ягод. Но тут, как оказалось, варили кофе отменно. И все же на исходе второго часа в кофейне я заказала уже горячий шоколад. А вот это поприятнее будет мягкая горечь, разбавленная сахаром и молоком, скрасила тяжесть ожидания.