В тот день так ничего и не поменялось до самого позднего вечера. Бабулю уложили спать и назначили новую процедуру на следующую неделю. Но бабушка не дожила. Дэн так к ней и не подошёл попрощаться. Ему объяснили, что дух искал, в кого переместиться, поэтому бабуля и подманивала его к себе. Вроде как демону нужен был тактильный контакт. Странно всё это было. Бабулю похоронили, но вопросами, куда делся дух, попадёт ли она в рай, как можно допустить или избежать бесноватости никто вслух не задавался. Сказать, что пережитое оказало на Дэна впечатление, понятное дело, ничего не сказать. Тайна одержимости человека чем-то потусторонним не отпускала воображение парня долгие годы. Он изучал этот вопрос, читал литературу соответствующей направленности и донимал расспросами проповедников. Это же просто снос башки, буквально, как можно было игнорировать столь поразительную сторону бытия? Но оказалось, что молокане не удивлялись чудесам, однако выводили их из некоего пропорционального соотношения с верой. Будто бы достаточная величина веры позволяла чудесам набрать критическую массу и случиться. И когда Дэн спрашивал про духовные дары, про изгнание бесов, например, то проповедники и священники пожимали плечами, мол, соблазнов много, церковь недостаточно сильна, чтобы «исполнение Духом» было сколько-нибудь заметным или действенным. Да бесы одолевают, но фактов одержимости несравнимо меньше внешних факторов, заглушающих веру, заставляющих христиан вместо поста и молитвы во исполнение слова божьего распыляться на мелкие бытовые заботы. Где-то вспылишь, где-то обманешь, кого-то обидишь, не проследишь за лексикой, проигнорируешь кого-нибудь, забудешь попросить благословения или Библию почитать, поспешишь куда-то, забьёшь голову ерундой, и всё вера улетучится, её нужно будет накапливать вновь после покаяния, исповеди, раскаяния и просьбы о прощении. Суета одолевает, говорили братья-молокане, а для познания и ведения Господнего нужно гореть любовью, светиться святостью, ставить праведность во главу угла. «А у нас то бахча, то родительское собрание, то шабашка. Вот и получается, что церковная жизнь не бурлит горным потоком, а застаивается водой в луже». И это болотце размеренной приходской жизни, когда своя рубашка к телу ближе, чем бездна богатств и премудрости Господней, оно постепенно укачало Дэна. Со временем он отошёл от всей этой религиозности, затянутый на дно поиском средств пропитания, житейскими заботами и прочей суетой. Подвигов веры в церкви он не наблюдал, экзорцизмом, как чем-то заслуживающим пристального внимания, никто не интересовался, а воскресные собрания, куда все приходили обменяться новостями и посмотреть друг на друга, не приносили морального удовлетворения. Дэн начал задумываться о будущем, уехал учиться в колледж. В жизни появлялись новые устремления.
Дэн, всё ещё стоя у двери, начал рассуждать, какую лепту в его расцерковление внесло участие в военных действиях на границе, когда голос Риты вдруг вывел его из раздумий.
А я права была произнесла она медленно, глядя на пустой монитор.
Запись закончилась, и неизвестно сколько времени они провели в полной тишине, каждый в своих мыслях.
нельзя им это показывать, закончила она фразу.
Дэн снова сел рядом.
Ты узнала девчонок?
Рита кивнула.
Танька Сизых и Тая Кёльнер. Если менты за них примутся, то уже ничего вытрясти не получится. Не отдавай запись. Я попробую с ними сблизиться, и сама найду заказчика.
Заказ до Дэна дошло, что она сказала. Думаешь, их кто-то нанял?
Рита потрясла щепотью пальцев перед его лицом:
Конечно! Ты эту хреновину на асфальте видел?!
Дэн откинулся на спинку, размышляя. Проговорил:
Они так слаженно и чётко её собирали. Явно репетировали не раз.
И кровь, с жаром согласилась Рита. Попробуй найди.
Дэн покачал головой:
Нет, пакет в любой медтехнике можно купить. И, если постараться, то и наполнить. Это не проблема Я в этом месте, знаешь, сколько дохлых собак находил?
Рита поморщилась:
Фу.
Фигасе «фу»! Ты видела, чё они творили? Это ж переклин наглухо. И ты всё ещё хочешь в это ввязываться? Ты хорошо подумала? Не боишься в этом пакете потом оказаться?
Рита, хмурясь, потёрла подбородок.
Нет. Тут что-то другое. Ты заметил, как они испугались? Мне кажется, поначалу всё это их смущало, но, видимо, репетиций было столько, что они отважились провернуть всю эту хрень ночью. Не похожи они на сатанисток. Тут кто-то маячит за их спинами, и я попробую навязаться к ним в компашку, чтобы и меня на похожую м-м
Ритуал, подсказал Дэн.
на похожий ритуал наняли.
Дэн вздохнул:
Ладно. Ты, в натуре, какая-то безбашенная. Может, и прокатит. А мне что делать? Хочешь, буду подстраховкой, незаметно сопровождать тебя на задании? В случае чего вступлюсь. Я выслеживал наркодилеров в Термезе, могу быть незаметным, если надо.
Не надо, пресекла Рита. Пока что. Скажу, если понадобишься.
Обменяемся цифрами?
Ага, щас. Дверь открой, заперся тут со студенткой
Дэн поднялся.
Ладно, понял. Но в курсе меня держи, а то могу не вытерпеть и в полицию побежать.
Я, в общем-то, тоже, пробормотала Рита, покидая каптёрку.
Досье третье
Ваше благородие,
Госпожа цензура,
На границе, вроде бы,
Тучи ходят хмуро.
Сначала кто-то, недовольно бурча, растолкал её, и лишь потом она услышала свой будильник. Рита продрала глаза, нащупала мобильник и вырубила пищалку. А потом вырубилась сама, вновь уткнувшись носом в подушку. Три двадцать, с ума сойти.
Вставайте, у нас час, произнёс охрипший Галин голос над ухом.
Рита, проныв высокую ноту, опять разлепила глаза. Галя в этот момент подошла к уборной, щёлкнула включателем и ослепила Риту, распахнув дверь. Возмущенно замычав, та перевернулась на спину. Могла б сначала освободить ванную, а уж потом будить, подумалось ей. А, ну, да, её же саму разбудил мой будильник.
Рита села на кровати и стала сонно одеваться. Когда Галя вышла, Рита начала трясти ногу Таи, по-пластунски валявшуюся рядом с ней.
Тайка, блин, пора, потом выспишься.
Та подала признаки жизни, и Рита пошлёпала в уборную, едва не споткнувшись о недонадетую тапочку. Вернувшись, обнаружила, что Галя уже застелила диван, сложив бельё аккуратной стопочкой на подлокотнике. Рита прошла в кухню и поставила чайник.
Хавать хочет кто, яичницу делать? крикнула она в комнату.
Омлет давай, я молоко, кажись, видела отозвалась Галя.
Это уже не молоко, наверно, пробормотала Рита, возвращаясь к холодильнику.
Омлет на кефире тоже омлет, бодро сказала Галя, входя.
Фу, подала голос Тая.
Значит, проснулась.
Где там сходка? спросила Рита, ставя на стол всё необходимое для яичницы, и забралась с ногами на стул.
Галя смерила её критическим взглядом:
Где сходка или куда ребятам подтягиваться?
Рита задумалась, поливая сковородку маслом:
Мои, я помню, куда пойдут. А вот куда потом?
Галя подвинула к ней неполную ячеичницу, упёрла локти в стол и сказала, набирая сообщение:
Я тебе скинула координаты.
Рита угукнула, бросая скорлупу в ведро. Галя резко повысила голос, повернув голову к выходу из кухни:
Ты, давай, просыпайся. Вместо кого-нибудь папаша может заявиться, надо быть готовой драпать.
Дельтовать, с серьёзным видом поправила её Рита.
Дельтовать? переспросила Галя, оскорблённо, Может ещё, улепётывать?
Уносить ноги, предположила Рита. Помолчала. Спросила: Почему ты этим занимаешься?
Галя отложила телефон и пожала плечами, прикладываясь к ароматной кружке. Рита зажгла горелку и поставила сковородку на огонь.
Я лично не хочу всю жизнь будить детишек ночью, куда-то их вести, что-то организовывать
Галя повеселилась:
Гха, ты описала жизнь типичного родителя.
Рита тоже налила себе кофе.
Да?
Да. Или педагога. Или просто рабочего на смене. Такова взрослая жизнь просыпаться ни свет ни заря и делать то, чего не хочется. Я тоже в школе думала, что это просто подработка. А после школы поняла, что если подработка приносит приличные деньги и оставляет до фига свободного времени, то почему бы её не превратить в работу?
Зашла, шлёпая тапочками, сонная Тая.
Дайте кофе, кофе хочу, где кофе?
Рита выключила плиту, пошкрябала лопаткой по сковороде и подвинула тарелку с яичницей к Тае:
Поешь.
Тая поморщилась:
Жирного с утра, не, ты чё, кофе хочу.
Тая увидела банку с кофе и полезла за ложкой.
А бутер будешь? Сыр есть.
Не.
Тост хотя бы съешь.
У тебя тостер есть? Фига ты мажор.
Хозяйский.
А блестит, как нулячий.
Сыр можно было в яичницу покрошить. Тот же омлет бы получился. Только вкуснее.
Галя посмотрела на часы:
Я помоюсь схожу быстро. Полотенце там какое-то висит, я его в корзину потом брошу.
Да у меня чистых полно, Рита встала и пошла к шкафу в прихожей. Галя за ней. Держи.
Спасибо, я мигом.
Рита вернулась и села за стол.
А ты почему этим занимаешься? спросила она Таю.
Чем?
Рита обвела вилкой круг в воздухе:
Этим. Кураторством. Акционизмом.
Онанизмом. Не знаю. Весело бывает.
А бывает, что не бывает.
Ну, типа того.
Танька не выдержала, например.
Тая дёрнула плечами:
Ну, да. Фиг знает. С одной стороны: работа, как работа. Вон, девчонки аниматорами прыгают. В ростовых куклах потеют. И ничего. С другой У Янки крыша слетела. Только есть ли связь? Мне она не отчитывалась. Может, она и во «Вкусочке» бы взбесилась? Менеджера во фритюрницу
Рита хихикнула:
«А теперь достаточно прожарено?»
Она показала будто кого-то окунает головой. Тая тоже прыснула:
Ага. Касса свободна.
Рита посмотрела на мобильник:
Текст прислали.
Зашибись, безразлично бросила Тая. Сколько градусов на улице?
Двенадцать.
Нормально.
Точно? Дать чё-нибудь потеплей?
Гхамаши? «Гхаля, гхде гхамаши?»
«В гхардеробочной».
Ха! А, да-да, гардеробочная. Лестничная.
Пфхх. Пойду одеваться.
Рита выползла из-за стола. От сидения с подвёрнутыми под себя ногами начинались мурашки.
Я ещё тост сделаю? спросила разрешения Тая.
Да. Потом выдернешь из розетки, говорят они взрываются.
Тая округлила глаза:
Чооо?
У знакомых разлетелся, так что я стремаюсь, включенным не держу.
Фигасе.
Рита встретила Галю возле уборной.
Я кинула полотенце туда, она показала.
Рита кивнула.
Мыться будешь? спросила Галя.
Рита задумалась. Галя опередила:
Если будешь, давай быстрей.
Не, не буду, решила Рита. Ты на кухню? Спроси у Тайки.
Не буду, она вечно телится по полгода. Я лучше волосы посушу. Есть фен?
Точно, извини. Вон, в том шкафчике.
Спасибки.
Галя опять скрылась в ванной. Рита побрела одеваться. Прителепалась Тая и стала возиться рядом. Рита опрокинулась спиной на кровать и поднесла к глазам смартфон. Было четыре пятнадцать утра. Рита скопировала сообщение, присланное организатором, в новую эсэмэску, дождалась, когда часы показали «4:20», нажала конвертик и тут же отправила тот же текст по другому номеру. Она посмотрела на подруг: они тоже отправляли эсэмэски своим подопечным.
Звонить? спросила Рита.
А как договаривались? напомнила Галя.
Что напишу.
Галя показала мимикой: так какие, мол, могут быть вопросы?
Ну, не знаю, с сомнением проговорила Рита.
Придут, не парься.
Рита задумалась:
Странно всё это.
Так, давай не тормозить, пошли, нам шкондылять полчаса.
Я такси вызову.
Ммажорка, с уважением прокомментировала Тая.
Пока оно приедет, мы опоздать можем, возразила Галя. Нельзя, чтобы дети раньше нас пришли.
На странице приложения значилось: «Водитель Замир. Ожидайте прибытия через 23 минуты».
Двадцать три минуты, упавшим голосом прочитала Рита. Ладно, айда жопы морозить.
Девчонки обулись, надели куртки (Рита выбрала свою особенную с перешитым передним карманом) и вышли из квартиры. Рита повернула ключ и сунула в карман. Проверила, на месте ли телефон. Заметила, что на экране высветились два ответных сообщения: «Иду» и «Я вышел».
Было свежо, но сухо. Абсолютная тишина городской окраины умиротворяла и пугала одновременно. Подруги тоже вели себя встревоженно и осторожно. По дороге почти не разговаривали, озираясь и держась в тени. Рита представляла, как в свою очередь разбуженные и взбаламученные ею школьники пробирались по спящим домам к выходу и уходили в ночь. В эсэмэсках организаторы советовали им с шумом захлопнуть двери, чтобы перепуганные родители проснулись и начали их искать, ничего не понимая. До этого в закладах им были переданы новые сим-карты, так что дети оставались на связи со своими кураторами, не опасаясь лишних звонков. Покинув дома, школьники одиноко брели по тёмным улицам на встречу с друзьями по переписке, доверяя жизни неизвестно кому, пытаясь тем самым как-то повлиять на не устраивающую их действительность.
Похоже, первые, сказала Галя, вглядываясь во тьму, сядем на остановочной.
У всех на виду? перепугалась Тая. Как на витрине!
Трое уже толпа. Не прицепятся. А вот мелким, зато, так проще будет.
Они пошли. От лавочки в стеклянном коробе остановки осталась лишь одна длинная жердь. Девчонки сели на неё, прижавшись друг к дружке. Долго ждать не пришлось, послышались шаги, сопение, и кто-то неподалёку громко высморкался. У Риты на телефоне загорелось сообщение: "Я пришёл". Она поспешила к нему под фонарь:
Давид? Привет. Всё нормально? Как ты?
Здравствуйте. Да, всё норм.
В течении нескольких минут подтянулись остальные ребята. Обошлось без эксцессов, все выбрались из домов, не вызвав подозрений или погони.
До заброшки пришлось ещё идти минут двадцать. Школьники молчали. Галя сказала пару слов про китов, какой это страшный диагноз для планеты, когда столь красивые и крупные звери в отчаянии выбрасываются на берег. Типа, у них не осталось инструментов воздействия. Какими бы киты ни были большими и умными, единственным средством достучаться до жадных взрослых людей остался акционизм, трагичное концептуальное искусство, когда сам художник становится частью проекта. Пусть печального, но зато громкого, мимо которого уже никому не удастся проскочить.
Возле заброшки их встретила Юля, помощница Хабировой.
А тётя Ася где? спросила Галя у неё.
Юля показала глазами на заброшку. Хабирова стояла на балконе на третьем этаже с фотоаппаратом и разговаривала по телефону. В пять утра. Рита сказала своим:
Это Юля, наш куратор. Она скажет, что делать.
Школьники кивнули. Рита оставила их и пошла к чернеющему входу, перед которым кто-то разобрал бетонную лестницу, взобралась по торчащим арматуринам в подъезд и определила, где лестничный пролёт. На выщербленных ступеньках, поднимаясь на третий, она включила видеосъемку на своём смартфоне и сунула его в специальный нагрудный карман куртки. Линза камеры оставалась едва прикрытой свисающим клапаном кармана, так что телефон оставался почти не заметен. Рита пересекла засыпанную стеклянными осколками комнату, вышла на балкон и облокотилась на тонкое ограждение рядом с Хабировой.
Внизу, на асфальте бывшей парковки, жирной белой линией был нарисован многометровый силуэт кита, слегка светящийся в отблесках фонарей.
Ого, оценила Рита. Вы нарисовали?
Хабирова быстро взглянула на неё и подняла фотоаппарат, прицеливаясь.
Нет, ответила она. У Юли подопечная в художке учится.
Юля тем временем согнала школьников в центр «кита». Хабирова рукой показала им, куда подвинуться. Когда место определили, Юля положила всех спиной прямо на асфальт. Те слушались. Тёмная клякса лежащих вповалку детей расплылась по серому фону.