Наверное, пожала плечами Мика.
За ним девки видела как бегают? Но Рогозина, не Тиша, она к нему никого и близко не подпускает.
Ага, цербер, хихикнула Альбина.
Тиша? Вера Тихонова? А при чём тут она? не поняла Мика. Как мне показалось, она, наоборот, его недолюбливает.
Ага, недолюбливает, хмыкнула Света. Сонька же отбила Колесникова у Тихоновой. Не знала? Что, никто не поведал ещё? Так вот, они раньше типа встречались. В прошлом году.
Ой, да какой там встречались? скривилась Альбина. Три раза по району прошвырнулись под ручку и всё.
Ну я и говорю типа. Он с ней так просто ходил, а Тиша сразу решила, что у них там всё серьёзно. Вот теперь и молча ненавидит обоих. А когда думает, что никто её не видит, смотрит на него как больная собака.
Света состроила молящую, мученическую гримасу. И девчонки захохотали.
Мика поспешно подхватила полупустую тарелку и поднялась из-за стола. Потешаться над чужой драмой ей уж точно не хотелось.
Забавно, но вечером того же дня Лёша Ивлев, зайдя к ним на чай, спросил её почти то же самое:
Ну как тебе у нас? Никто не обижает?
Да ничего, жаловаться не на что, честно ответила Мика.
Видел, ты с девчонками сегодня общалась
Да, немного.
Ну и как? Ни с кем ещё не подружилась?
Нет пока.
А Женька как тебе? Колесников?
Такой вопрос из уст Лёши её удивил, но она честно задумалась. Как он ей? Он и до разговора в столовой не особо ей нравился, а теперь так вообще вызывал жгучее отторжение. Павлин, которому в радость наблюдать, как из-за него страдают девчонки. Бросил одну и хватает наглости обжиматься у неё на глазах с другой. Нет, Мика таких терпеть не могла. Но этот Колесников был другом Лёши, а Лёша её друг, поэтому она замялась, осторожно подбирая слова, чтобы его ненароком не обидеть.
Ну так Я вижу, что он у вас популярен, но в общем, Лёш, в число его поклонниц я не вхожу.
Лёша неожиданно рассмеялся.
Слышал бы он Это был бы жестокий удар по его самолюбию.
9
И месяца не прошло, а Мика вполне себе освоилась в новой школе. Привыкла и к здешним нравам, и к новым одноклассникам. Всё и правда оказалось не так страшно, зря переживала. Мику приняли вполне дружелюбно, хотя в этом, скорее, заслуга Лёши Ивлева.
Первую неделю-полторы он ни на шаг от неё не отходил. Следил, как бы кто не обидел его соседку, водил её из кабинета в кабинет, чтобы не потерялась в лабиринте коридоров, провожал из школы домой, даже когда самому надо было остаться после уроков на секцию баскетбола. Потом просто бегом мчался назад Мика видела из окна.
Другие парни тоже отнеслись к ней с теплом и вниманием. Порой из кожи вон лезли лишь затем, чтобы она им улыбнулась. На переменах так и вились рядом. Причём все. Кроме Колесникова.
Нет, тот тоже ничем и никак её не обижал, а внимание его Мика чувствовала постоянно. И пару раз он с ней даже заговаривал. Но это было совсем другое внимание. Он её просто разглядывал как новый интересный экземпляр так, во всяком случае, Мике казалось. Следил за ней со своей задней парты, чуть подщурив веки, отчего глаза прятались в тени густых ресниц. И те его несколько фраз, которые он ей бросил, больше напоминали не проявление дружелюбия или интереса, а ленивый флирт. Когда, вроде как, всерьёз «окучивать» неохота, но привычка есть привычка, никуда от неё не денешься. Мику это только злило.
С девчонками тоже, как ни странно, удалось подружиться. Хотя и здесь тоже Лёша постарался. Да и не со всеми получилось наладить контакт, но идеально же не бывает.
Заметив, что поначалу одноклассницы не слишком рвались принять новенькую в свои ряды, он уговорил Веру Тихонову организовать у себя вечеринку и чтобы непременно та лично позвала Микаэлу. Вера согласилась. Подошла к ней после уроков, отозвала в сторонку.
Завтра в шесть у меня дома собираемся. Приходите с Лёшкой.
Мика сначала колебалась, не любила она все эти молодёжные тусовки и попойки, но Лёша и её уломал. И даже бабулю взял на себя. Хотя та не так уж и противилась, что неожиданно. Почему-то с внучкой она не была такой суровой и категоричной, как с матерью. Единственное, ещё в первый день переезда, предупредила Мику, что берёт её к себе с условием: никаких гулянок и никаких мальчиков. Последнее её особенно заботило.
«Узнаю, говорила, что ты с каким-нибудь кобелем таскаешься тотчас выгоню. Вернёшься к своей дуре-матери. Не хватало, чтоб ещё и ты мне приволокла в подоле. Мне одного позора хватило».
Но в целом они жили душа в душу. За весь месяц ни разу не поссорились, ни разу Мика от неё не услышала оскорбительного слова, да и сама прониклась к ней теплом и уважением. Даже в мыслях незаметно для себя стала называть её бабулей или бабушкой вместо привычной "бабки", перенятой с детства от матери. И вовсе не скучно с ней оказалось. Она хоть и была грубоватая, но умная, много всякого интересного знала. Мика с удовольствием слушала вечерами её рассказы, особенно про деда, её мужа, который тоже был хирургом, но рано погиб. Слишком рано, Мика его даже не застала.
Бабуля хоть и ворчала, что не любит пустую болтовню, но сама, бывало, как увлечётся историями из прошлого, так до полуночи не могла остановиться. А Мика слушала и недоумевала: почему мать так её ненавидела и страшилась? Она же мировая бабушка.
Впрочем, соседи бабулю тоже побаивались. И даже Лёша при ней то бледнел, то краснел, то заикался. И всё же вызвался "отпросить" Мику.
Вечеринки бабуля, конечно, резко осуждала, но тут, что удивительно, уступила почти сразу. Только когда он забежал за Микой, она с самым грозным видом вышла их проводить и предупредила:
Головой за неё отвечаешь, понял?
Да всё будет хорошо, честное слово. Обещаю, заверил её Лёша. Я с Мики глаз не спущу.
Ну, смотри мне.
10
Вера Тихонова жила в этом же дворе, в доме напротив. Родители её как раз уехали на дачу собирать последний урожай, оставив квартиру в распоряжении дочери на все выходные.
Вера и распорядилась: позвала кое-кого из класса, кое-кого со двора. В итоге народу набилась полная квартира.
Вначале гости расположились в большой комнате. Расселись прямо на ковре кругом, кто полулёжа, кто по-турецки. Одна Мика пристроилась на диване с краю. Стол тоже игнорировали, выгружая пиво, чипсы, орешки и прочую пивную дребедень сюда же, на пол, посередине круга.
Лёша, взяв две банки, переместился к ней на диван. Одну банку протянул Мике, но когда она отказалась, все сразу возмущенно загудели. Пришлось взять. Слава богу, пьет она или нет никто уже не следил. Кроме Лёши, но тот помалкивал.
А Жени не будет? спросила Оксана Громова.
В классе её все звали Громозекой. Ну, кроме Колесникова тот если и обращался к ней, то исключительно по имени. Он вообще со всеми девочками был очень приветлив. Тихонову вот тоже называл Верой, а не как все Тишей. И на её грубости не вёлся. Повадки прирождённого ловеласа, думала Мика.
Оксане её прозвище наверняка досталось по фамилии, хотя она и сама по себе была крупной, высокой и мощной. А главное, замашки у неё были характерные: чуть что, она сразу вскидывала здоровенный кулак и сурово обещала: «Щас как дам».
До восьмого класса, рассказывал как-то Лёша, Оксана и правда постоянно дралась. Причём чаще с мальчишками. Девочки её остерегались. А в пятом классе Громова отлупила двух семиклассников за то, что те до этого побили Женю Колесникова.
Эй, Тиша? громче повторила Оксана, когда Тихонова так и не ответила на её вопрос. Женька будет?
Я его не приглашала, наконец ответила хозяйка холодно и сухо. И Рогозину тоже.
Мика уловила, как Света и Альбина переглянулись. Тихонова тоже заметила их ухмылки, нахмурилась, но лезть на рожон не стала. Да и разговор сразу ушёл в другую степь: обсудили грядущую школьную дискотеку, перемыли кости учителям, немного поклевали и друг друга, но больше в шутку.
Иногда девчонки спрашивали что-нибудь и у Мики, но обращались к ней как-то по-особенному: доброжелательно, но немного официально, словно не решались нарушить дистанцию. Как если бы она была не их одноклассницей, а, допустим, чьей-то мамой. Разве что не «выкали».
Правда, так было, пока народ не начал хмелеть. Потом все грани и рамки постепенно стёрлись. Говорить стали шумно и хором, хохотать по поводу и без. Народ уже не сидел на месте постоянно кто-то уходил-приходил, по одному, парами, группкой. Только Лёша, как верный страж, оставался рядом с Микой, а если и отлучался, то ненадолго. Он будто чувствовал, что Мике здесь неуютно, и бросал на неё виноватые взгляды.
Мике и впрямь хотелось уйти домой, она уже подумывала о том, чтобы попрощаться, как Оксана, которая хохотала раскатисто и громко, внезапно замолкла, перевела на неё мутноватый взгляд и, выставив в её сторону указательный палец, заявила:
Новенькая, давно хотела спросить. А ты чего такая, а?
Мика даже уточнять не стала какая такая. Пьяных она с детства терпеть не могла и считала, что реагировать на них бессмысленно. Лучше просто не замечать. Вот и сейчас она на Оксанин выпад и бровью не повела.
Вместо неё Света с Альбиной заинтересованно спросили в голос:
Какая?
Сидит тут такая цаца, смотрит на всех свысока, фигню всякую про нас думает. Да, девки?
Мика продолжала молчать, глядя на Оксану с невозмутимым равнодушием, как, например, на голую стену, выкрашенную в тоскливый серый цвет.
Громозека, не заводись, бросил кто-то из парней. Оставь Мику в покое.
Оксана, кряхтя и покачиваясь, поднялась с пола во весь свой немалый рост.
Щас кому-то покажу Громозеку! Для тебя я Оксана Ивановна, ясно? рявкнула она и снова повернулась к Мике. Прищурилась, скрестила на груди руки. Так что скажешь, новенькая? Молчишь? Типа чё? Ты такая у нас вся принцесса и с плебсом не разговариваешь? Ты чего на меня так смотришь? Девки, а вы-то что молчите? Она на нас всех смотрит, как на кусок грязи. Нос свой воротит цаца А чего тогда сюда притащилась?
Я её позвала. Успокойся уже! окрикнула её Вера Тихонова.
А я спокойна. Меня просто бесят вот такие строят из себя не пойми что. Царевна, блин, Несмеяна.
Что тут происходит? Это вернулся Лёша, а следом за ним в комнату вошёл Колесников.
Да вот Громозека разбушевалась, хохотнул Жоржик и тут же получил от неё затрещину.
Я малышей не бью, но для тебя, хорёк, сделаю исключение, уже без всякой злобы сказала ему Громова. Увидев Колесникова, она сразу потеряла к Мике интерес. Даже глаза прояснились и заблестели.
О-о-о! Какие люди! Онегин! прокатилось дружное. Все тотчас забыли о назревающей ссоре. А где Соньку потерял? Онегину пивас дайте!
Жень, иди к нам! позвали девочки.
Но он, подарив одноклассницам ослепительную улыбку, плюхнулся на диван рядом с Микой, там, где до этого сидел Лёша Ивлев. Лёша немного помялся, но не стал садиться с другой стороны от него. Пристроился на подлокотник тоже возле Мики. Наклонился, шёпотом спросил:
Ты как, всё нормально?
Да, но я уже скоро пойду.
Я тебя провожу.
Мика чувствовала Колесников прислушивался к их разговору, хоть и не подавал виду. Отшучивался, заигрывал со всеми девчонками подряд напропалую, Мику будто и не замечал. Да и она сама не могла объяснить, что это было. Просто внутреннее напряжение, которое возникло с его появлением и которое как будто обострило её восприятие. Вот Колесников просто сидел рядом, не касался её, болтал, шутил, смеялся, вроде даже естественно и непринуждённо, а всё равно она безошибочно улавливала в нём что? Скрытый интерес? Не только. Такое же напряжение? Да, скорее всего. Но почему так не понять Но что ещё непонятнее так то, зачем она продолжала тут сидеть. Ведь чувствовала себя не в своей тарелке, и неинтересно ей тут было, а будто приросла к этому дивану и тоже, не показывая виду, прислушивалась зачем-то к его разговору с одноклассницами. Смотрела на Лёшу, отвечала Лёше, а сама ловила каждое слово.
Жень, а Тиша сказала, что она тебя не позвала, зачем-то сообщила Света Скороходова.
Да, не позвала, вспыхнула Тихонова. Мой дом. Кого хочу того зову.
Лучше бы коекого другого не позвала, Громова стрельнула взглядом в Мику, но та снова не повелась на её вызов.
Мне уйти? спросил Колесников.
Девчонки сразу загалдели, и понеслось как снежный ком: нет, останься! Жень, что ты её слушаешь! Молодец, что пришёл! Тиша, скажи, ну! Чего ты как дура? Сами вы дуры! Идитё к чёрту! Вот ты овца, Тиша! Сами вы овцы! Комнатные собачки!
А в следующую минуту кто-то из них кому-то вцепился в волосы и завертелось Лёша кинулся разнимать одноклассниц, но его богатырской силы хватило лишь на то, чтобы удерживать Оксану Громову. Колесников тоже вклинился, пытаясь загородить собой Тихонову, на которую все резко ополчились: "Девочки, девочки, брейк!".
Но даже его они сейчас не слушали.
Остальные парни не рвались вмешиваться, а Жоржик так и вовсе сразу принялся снимать потасовку на телефон, сопровождая происходящее едкими комментариями.
Блин, пацаны! рявкнул Лёша. Да что вы как бараны? Растащите вы их уже!
Мика первые несколько секунд взирала на всё это круглыми глазами. Потом, как только шок стих, подскочила, не дожидаясь, чем закончится побоище. Тихонько проскользнула в тёмную и тесную прихожую. Не включая свет, накинула плащ, наощупь нашла свои туфли и уже потянулась к замку, как из-за спины высунулась чужая рука, опередив её, повернула защёлку и открыла дверь. Вздрогнув, Мика обернулась.
Прямо позади неё стоял Колесников. Собственно, что это он, Мика поняла даже до того, как посмотрела назад. От затылка по спине пронеслись мурашки. Внутри мелко завибрировало, словно лопнула натянутая струна. Несколько секунд они просто стояли на пороге, молча поедая друг друга глазами.
Потом Мика поспешно отвернулась и вышла в подъезд. Колесников увязался следом. Это было совсем-совсем не кстати. Она чувствовала, как щёки опалило стыдливым румянцем, хотя это не беда в подъезде был полумрак, а на улице так вообще темень непроглядная. Но всё равно с чего бы? Откуда такая реакция? Подумаешь, посмотрели друг другу в глаза в чужой тёмной прихожей. Подумаешь, она вдохнула его запах, пусть он и оказался неожиданно приятным. Даже, скорее, не приятным, а будоражащим. Подумаешь, ощутила на щеке его горячее дыхание. Это всё было сиюминутным. И вообще, это ерунда же!
Мика, закусив нижнюю губу, спускалась по лестнице вниз. Колесников шёл сзади. Она слышала его лёгкие шаги за спиной, шорох его одежды, еле уловимое дыхание и нервничала ещё больше. Ну куда это годится?
Из квартиры Тихоновой на весь подъезд то и дело раздавались вопли, крики, звон и грохот.
Решила сбежать? наконец нарушил молчание Колесников.
Мика лишь неопределённо повела плечом.
Тоже не любительница экстремальных видов спорта? снова спросил он, поравнявшись с ней.
Она непонимающе взглянула на него.
Женские бои это ж капец какой экстрим, пояснил он с усмешкой, распахивая перед ней дверь на улицу.
А-а, кивнула она. Ну да. Очень даже не любительница.
Потом подумала: может, надо тоже что-то сказать? Молчание было неудобным, острым, напряжённым. Но он же больше ничего не говорит, значит, и ей необязательно. И хотя идёт рядом, конечно, но на небольшом расстоянии, держа руки в карманах.
Они пересекли двор, дошли до подъезда Мики.
Тебя проводить? спросил он, подняв глаза на её окна. Кухонное было тёмным, в комнате мерцало голубоватым. Видимо, бабка смотрела телевизор, поджидая её.
Нет, не надо, торопливо отказалась Мика.
Ну тогда пока, вместо улыбки он приподнял уголок рта.
Она кивнула и устремилась в подъезд. Сердце колотилось гулко, заглушая собственные шаги. На второй этаж она взлетела стремительно, а возле квартиры остановилась. Простояла так несколько секунд, выравнивая дыхание. Вроде успокоилась.