Не его словам и не его желанию отомстить Егору, потому что это абсолютно нормально. Но во мне внезапно раздаётся какой-то звоночек и срабатывает интуитивное чувство, которое сама не могу объяснить. Однако оно очень быстро исчезает, потому что Дима незаметно оказывается возле меня. И он снова тот парень, которым я его успела узнать, пусть в его кофейного цвета глазах и томится толика разочарования и недовольства, но их легко понять, стоит только взгляду упасть на все увечья, которые нанёс ему Егор. Я бы на его месте тоже хотела, чтобы Кайманов за всё заплатил.
Не пойми меня неправильно, говорит он, стоя довольно близко и смотря на меня этим удивительно значимым взглядом, от которого перехватывает дыхание. Я понимаю, что он твой сводный брат и что ты прожила с ним не один год под одной крышей, но он определённо должен ответить за все свои поступки. Я не собираюсь катать на него заяву, как какой-то недоносок и тем более просить отца, чтобы он расхлёбывал мои проблемы. Но даже если бы это сделал, максимум, чего бы получилось добиться, учитывая, кто его отец, условка или предупреждение, что ему, как понимаю, выносили уже не один раз.
Дима всё это говорит слишком спокойно, как будто просто рассуждает, однако мне кажется, что это опасная спокойность, так ещё ведут себя, когда знают что-то наперёд, чего не знает никто. Разве что, теперь ещё буду знать я.
Но есть всё же вещи, за которые его точно могут посадить, и ты тоже их знаешь, Лина.
Я тяжело сглатываю, неожиданно желая отступить от него назад, словно он сказал что-то до ужаса страшное. Хотя, по сути, в его словах нет ничего такого, просто одна мысль о том, что светит Егору, если он не прекратит устраивать да ещё и принимать участия бои без правил, словно вышибает землю из-под ног.
Ты хочешь, чтобы его посадили за это? едва живым голосом уточняю я.
И снова вопрос на вопрос:
А ты бы не хотела? но ответа не дожидается, будто бы точно знает, что мне нужно больше доводов. Избавиться от него? Навсегда? Или хотя бы лет так на десять, если будет правильный судья. Это ненормально, через что он заставляет тебя проходить, сколько? Год? Два?
Год, автоматом выдаю я, но сама хмурюсь, отталкивая его слова, хотя в них определённо есть что-то заманчивое.
Но это желаю не вся я, лишь какая-то совсем маленькая часть, просто жаждущая другой жизни.
Это всё равно слишком долго. С учетом того, что ещё неизвестно: получится у тебя вырваться из этой семьи или нет.
И всё же большая часть меня побеждает, я трясу головой, отступая назад, потому что в близости с парнем есть что-то такое, что дурманит мысли, втягивая в водоворот искушения тёмной стороны.
Нет, так нельзя.
Смотрю на Диму неодобрительным взглядом, ожидая, что он продолжит меня уговаривать, однако на удивление он реагирует слишком просто. Пожимает плечом и дарит слабую полуулыбку одним уголком губ.
Нет так нет, отзывается он и снова как-то незаметно оказывается ближе, что на сей раз не вызывает никаких негативных чувств. Ты просто сегодня столько мне рассказала, что я подумал, будто бы ты сама хочешь всё прекратить. А пока отец думал, чем может помочь с отчимом, я придумал, как избавить тебя сразу от них двоих.
Его слова кажутся такими искренними, в которых заложены добрые намерения, что испытываю раскаяние за закравшиеся подозрения.
Это действительно только твоё дело, хотя я даже не удивлён, что у тебя слишком доброе сердце, чтобы сделать кому-то что-то плохое,
Это не так, во мне оно есть и оно сейчас на меня тихо порыкивает где-то из отдалённых уголков души, что не приняла его предложение.
Я же решаю, что лучше полностью переключится с того разговора.
Спасибо тебе, что помог мне сегодня и думаешь, как мог бы помочь ещё больше, и это я произношу тоже искренне.
Я уже и не помню, чтобы кто-то так заботился обо мне, а тут, можно сказать, абсолютно чужой человек, который сделал для меня больше, чем близкие за долгое время.
Диме явно приятно, где-то с несколько секунд он продолжает стоять рядом со мной, а потом чуть отступает назад, хотя и в этот же момент успевает перехватить своими пальцами два моих, чтобы потянуть за собой. На этот раз я не сопротивляюсь, двигаясь за ним. Нам нужна пауза, возможно, чтобы поговорить на отвлеченные темы, тем более, у меня есть, что у него спросить. Отвлекшись на проблемы, забыла, что, по сути, у нас что-то вроде мини свидания, а тут я вывалила на него целую свору своих неприятностей, ещё и осталась недовольна, когда парень захотел их решить. Но стоит сесть рядом с ним, хотя между нами дистанция остаётся очень даже приличная, вновь вспоминаю, что на сегодня лимит времени вышел. Более того, я влезла в кредит, за который придётся дорого расплачиваться. Поэтому решаю избежать больших проблем, чтобы не лишить себя ещё одной встречи.
Мне пора домой, слегка виновата произношу я, и пока парень не успел ничего предложить, только начав набирать для этого воздух, быстро добавляю: Я закажу такси.
Нет, нет и ещё раз нет на не озвученное им предложение. Особенно после того, как я узнала, кто его отец. Надо быть осторожной. Со всем и со всеми. Дима ещё даже не успевает что-то ответить, а я уже достаю телефон, чтобы заказать машину, но и здесь меня ждёт полнейший провал.
Странные, однако, сегодня качели моего везения.
Телефон сел, закусываю губу, с обречённостью глядя на безжизненный экран.
Я бы с радостью отвёз тебя сам, подхватывает тут же парень, по голосу которого могу понять, что он радуется моему «невезению».
Знаешь
Повернувшись к нему лицом, начинаю я несмело, не имея никакого понятия, как всё деликатно объяснить и снова не нарваться на вполне разумное предложения, но всё понимающие глаза Димы говорят за него быстрее, чем он.
Ты не хочешь, чтобы снова были проблемы, говорит он, а я как-то машинально сразу улыбаюсь, чувствуя эту невероятную лёгкость от того, как парень меня понимает.
Вдаваться в объяснения не хочу. Смысл? Дима не дурак, чтобы не осознавать, чего именно пытаюсь избежать.
Не переживай, я закажу тебе такси, добавляет парень, и я окончательно понимаю, что он идеален.
Спасибо, восклицаю, а уже в следующую секунду с опозданием осознаю, что обнимаю его.
Бессознательно, просто потому что не передать словами, как ему благодарна. Вот только плачу за импульсивность невероятной неловкостью в виде внезапной тишины и растерянного Димы, руки которого зависают в воздухе где-то в районе моих лопаток. Я спешу отпустить его и вернуться обратно, однако расстояние между нами всё равно становится меньше, потому что его глаза это всё, что я вижу. Большие, тёмные, глубокие и такие волнующие. И вот тут я уже могу отметить, что далеко не растерянность бушует в них. У меня замирает сердце, а вместе с ним кажется замирает весь мир, который умещается в этот момент. Потому что я знаю, что последует дальше.
Но не следует. И тут не я обрываю ту нить, что была натянута между нами. Это Дима. В его глазах что-то мелькает, словно спадает какая-то пелена, и вот он уже сидит ровно. Больше не смотрит на меня и не улыбается, а напротив предельно серьёзен.
Прости, выдаёт он голосом, в котором раскаяния больше, чем во всех извиняющихся словах, которые существуют.
А вот я хочу сказать ему, что извиняться совсем не за что, хотя и не уверена, что было бы правильно, если бы этот поцелуй произошёл. И пока я собираюсь с мыслями Дима уже встаёт.
Я заберу телефон, говорит он, оборачиваясь, когда открывает дверь, чтобы выйти, оставил его в библиотеке. Вернусь и сразу вызову такси.
Я что-то сделала не так, это единственная мысль, которая терзает меня всё то время, что остаюсь сидеть на его постели и смотреть в открытую дверь. Мне мало, что видно со своего места, а встать не решаюсь, чтобы изучить получше его дом и комнату. Хотя время тянется невообразимо медленно, а Дима всё не приходит и не приходит. Я начинаю прислушиваться к звукам, гадая, что именно могло его задержать, но в доме, как мне кажется, стоит мёртвая тишина. Тогда перевожу взгляд на большое окно слева от кровати. За ним тоже ничего нет, кроме макушек елей и луны, тонущей в серых облаках. Сейчас самое время подумать, что скажу отчиму и Егору, если они уже обнаружили, что меня нет, но на ум ничего не приходит. Не потому, что нет уважительных причин, которые могла бы выдумать, а потому что просто не хочу. Не хочу лгать, не хочу думать, что чем-то обязана им, потому что это давно не так. Пусть Кайманов старший и обеспечивает меня, но это не было моим решением выбрать его своим опекуном. Он сам дал мне свою фамилию и удочерил, сам привёз в свой дом и сам оставлял до сих пор в нём. Я этого всего не просила. Не просила, чтобы мама падала в омут с головой, переезжая к нему, попутно продавая нашу квартиру, в которой мы прожили всего год. Как и в предыдущей, и еще с десяток до. Я даже не знаю, остались ли у матери сбережения или какие-то скрытые счета. Хотя я точно знала раньше, что они были, потому что она не была содержанкой, а работала на износ, будучи отличным риэлтором. Это Эдуард решил, что мама больше работать не будет, это он решил, что я заслуживаю только самых дорогих вещей и достойного образования, разве что, позволив выбрать самостоятельно направление дизайнера интерьера. Вот, почему я всегда придаю особое вниманием цветам комнат, они много говорят о человеке. Как и расстановка мебели и заполненность пространства. И по Диме я точно могу сказать, что он не любит хаоса в своей жизни, что ещё более странно, ведь именно им я и являюсь со своим неимоверным багажом.