Вольф поморщился и кинул свои карты на стол.
Каре, отрывисто сказал он и поднялся.
Один из бандитов сунулся в его карты.
Жорик, братское сердце, и правда, четыре царя, с удивлением резюмировал он.
Торжествующая улыбка победителя сошла с лица Обезьяна. Оно стало жалким и злым.
Да как так-то? Как так? закричал он. Не может такого быть! У него не могут быть цари! Там не
Я не понял, ты мне что-то предъявить хочешь?
Вольф обернулся, пригвоздив возмущенного Обезьяна к месту одним только взглядом.
Нет, промямлил Обезьян, внезапно перейдя на «вы». Нет-нет, что вы
Претензий нет, игра была честной, подхватил Эдик. Забирай девчулю, Вольф. А как вдоволь с ней натешишься, отдашь ее Жорику, а тот еще кому-то, кто желание выскажет. Потому как забывать нельзя, что не в личное ваше пользование она была фраерком подогнана, а для всей братвы. Законы наши святы и мы их чтим, чтобы не было беспредела. Ты же чтишь законы наши, Вольф?
Он ничего не ответил. Тяжело глянул на Лиханова своими волчьими глазами и кивнул мне:
Пошли.
Я не пойду едва слышно прошептала я. Это не Невозможно. Я не кусок мяса! Не игрушка! Не вещь. Вы не можете так мной распоряжаться. У нас свободная страна, а то, о чем вы говорите это рабство какое-то!
Нет, ты посмотри на нее, смешная какая! захохотал Эдик Лиханов. Коли ты с девкой справиться не можешь, Вольф, чтоб гладкой стала, придется нам все-таки ее уму-разуму научить. Раз она по-хорошему не понимает. Пустим девчулю по кругу. Прямо сейчас.
Вы не посмеете! сглотнула я и нервно сжала пальцы. Я полицию вызову!
Я тряслась от ужаса и не знала, что мне делать. Вспомнись фильмы, где с героиней в подобных ситуациях обращались очень жестоко. Я, правда, такое кино не смотрела я любитель мультиков Диснея. Смотрел Глеб, и мне волей-неволей приходилось составлять ему компанию, чтоб ему не было скучно одному. Он обожал жестокие, мрачные и реалистичные фильмы. Как он выражался, «чтобы грязь и снег в лицо». Любимое кино Глеба так и называлось «Грязь». Он пересматривал его раз сто, и каждый раз шумно восхищался главным героем продажным полицейским, поступающим отвратительно и мерзко.
Мне же после этого фильма хотелось только одного. Помыться.
Мои любимые мультфильмы про принцесс и то, что надо следовать за мечтой, Глеб высмеивал.
Порой он делал это особенно гадко и обидно. Как-то он позвал меня и сказал, что скачал новый классный мультик, чтобы мы вместе могли посмотреть его на большой плазме. Каково же было мое потрясение, когда это оказался мультфильм для взрослых. Пунцовая от стыда, я убежала, а Глеб потом долго смеялся, припоминая эту удачную, как ему показалось, шутку.
Тогда мне хотелось верить, что он смеется по-доброму, по-дружески подтрунивая Но сейчас я понимаю, что мне хотелось выдавать желаемое за действительное. Глеб издевался надо мной.
Сотни связанных с ним мелочей, о смысле которых я не задумывалась, или убеждала себя, что это в норме вещей, сейчас обрели совсем иной, гадкий, некрасивый смысл.
Откуда в нем взялось столько жестокости? В начале нашего знакомства он был таким добродушным и милым
Как я могла так слепо ошибаться?
Самое жуткое в том, что я, наверное, продолжаю его любить
Слезы, которые я загоняла вглубь себя, и страдания, вызванные черным предательством близкого человека, нахлынули с новой силой.
Отойдите от меня! закричала я. Вы не посмеете, не посмеете! Вы животные! Нелюди! Не смейте!
Слезы градом катились по моему лицу. Я забилась в угол и кричала все угрозы, какие только приходили мне на ум. От полиции до Божьей кары. А на самом деле мне хотелось кричать имя самого моего любимого человека на Земле.
Бывшего любимого человека.
Глеб! Глеб! Глеб!
Мой ненаглядный! Самый лучший и родной! Как? Как ты мог окунуть меня в это?
Может, ей скорую вызвать? озадачился Обезьян. У нее, кажись, шарики за ролики закатились. Не в себе девчуля
Да, возможно он прав. Мне действительно нужна скорая. Нужно успокоительное, потому что сама я успокоиться точно не могу. Все треволнения и ужасы этого дня, худшего дня в моей жизни, разом нахлынули на меня. Подавили своим гнетом.
Я была не в себе и осознавала это.
Замолчи.
Короткое хлесткое слово Вольфа подействовало, как будто на меня вылили ушат ледяной воды.
Я все равно не пойду с вами! тихо сказала. Я не стану Полиция
В следующее мгновение он без каких-либо усилий поднял меня на руки, перекинул через плечо и вышел за дверь.
ГЛАВА 7
Помогите! просила я, пытаясь вывернуться из его крепкого захвата. Люди! Это незаконно! Это похищение!
И если вначале во мне теплилась надежда, что посетители казино помогут, она развеялась, как дым. Не отрываясь от своих карт, рулеток и игровых автоматов, гости казино провожали нас взглядами.
Во многих была опаска. Или равнодушие. Больше ничего.
Кто-нибудь, вызовите полицию! умоляла. Я не хочу, не хочу идти с этим человеком!
Но при слове «полиция» они и вовсе отводили взгляды. Некоторым присутствующим оно настолько испортило настроение, что они принялись собираться, с опаской оглядываясь по сторонам.
В полутемном коридоре Вольф поставил меня на пол, но уйти не дал. Опершись обеими руками о стенку за моей спиной, он приблизил лицо к моему.
Как я не пыталась увернуться и отвести взгляд, он вынуждал меня смотреть в его светло-желтые глаза.
Вычурный торшер оказался прямо над моей головой, и свет падал на его красивое лицо, делая его еще более выразительным. Резким. Пугающим.
Замечательный концерт, все заслушались. Может, повторишь на бис для Эдика? Чтобы он со своей кодлой все-таки сделали с тобой то, что собирались?
Одна только мысль о том, чтобы вернуться в тот кабинет со Шрамом и его мерзкими гиенами, заставила меня вздрогнуть. Снова почувствовать на себе похотливые взгляды мужчин. Почувствовать себя вещью, у которой теперь есть хозяин
Только не это. Нет.
Впрочем, Вольф сейчас смотрел на меня точно так же.
Отпустите меня, пожалуйста, прошептала я. Так нельзя. Нельзя так поступать.
Я с трудом держалась на ногах. Чувствовала еще немного, и сползу по стенке, как безвольная тряпичная кукла.
Все происходящее вдруг показалось бредом, сном. Лишь он один был реален, Вольф.
Мужчина в нескольких сантиметрах от меня.
Действительно, как я могла поверить, что он просто возьмет и заберет меня себе, словно понравившуюся игрушку?
Нет, нет, конечно, нет. Кошмар подошел к концу, я могу выдохнуть. Разумеется, он прекратит это по-другому и быть не может.
Огромное спасибо за то, что спасли меня от этих людей, сказала с волнением. Простите, что так орала это я со страху. Как хорошо, что все кончено.
Я надеялся, что за прошедшее время мозгов у тебя как-то прибавилось, но нет, он покачал головой, пристально разглядывая мое лицо. Почему ты решила, что можешь быть свободна?
Ну, вы же цивилизован цивилизованный человек, он изогнул бровь, и я запнулась на полуслове. Конечно, вы меня отпустите. И дадите телефон, чтобы я позвонила в полицию.
Закрой свой дивный ротик и уясни одну простую вещь, Вольф склонился ко мне ниже. Теперь ты моя.
Как так? помертвела я, широко-широко распахнув глаза.
Моя. Забава. Потеха. Игрушка, делая большие паузы между словами, видимо, чтобы я лучше поняла, сказал он. Захочу осыплю бриллиантами с головы до ног, захочу сломаю. Запомни твоя жизнь теперь зависит от того, сможешь ли ты меня развлечь.
Настолько мерзко и отвратительно, что невозможно в это поверить. Я ослышалась, пожалуйста, пусть я ослышалась!
То есть, вы меня сейчас не отпустите?
А сама-то ты как думаешь, малыш? вместо ответа спросил Вольф, прижавшись губами к моему уху.
Я думаю, что вам нужно прекратить это, дрожащим голосом ответила я. Осталась в вас хотя бы капля жалости Капля человечности.
Он был близко. Напирал на меня всем весом тела. Подавлял и гипнотизировал своими светло-желтыми глазами.
Глазами, в которых отразилось прошлое.
Три года назад я поклялась себе, что больше никогда в жизни не попадусь этому хищному волку. Тогда мне повезло. Тогда у него не было времени мной заняться, да и момент для него был неподходящий.
На него устроили покушение, но ему, тяжело раненому, удалось спастись. Ему нужно было затаиться, переждать. И соседняя с нашей деревня отлично подходила на роль такого тихого местечка. К сожалению, его планы нарушились. Из-за меня.
И вот теперь злодейка судьба снова свела нас вместе. Он, судя по всему, разобрался со своими врагами. А я Моя жизнь разбита. Разломана на тысячу осколков со слишком острыми, окровавленными гранями. Мне кажется, что я иду по ним босиком. А бросил мне их под ноги человек, от которого я меньше всего ожидала.
Вспомнив про Глеба, Олесю, про тест с двумя полосками и то, как без зазрения совести муж отправил меня в самое логово к бандитам, я почувствовала, что теряю последние силы.
Напрасно я говорила волку о человечности. Зря. Напрасно верила, что люди могут быть добрыми и хорошими.
Глеб Рудной оказался монстром, но был не хуже мужчины, который сейчас стоял напротив меня. Который мог отпустить, протянуть руку помощи
Вместо этого Вольф сказал:
Ты пойдешь. Без истерик и воплей про полицию, которые, поверь, всех тут только смешат. Другого варианта остаться целой и невредимой у тебя просто нет.
И я склонила голову и пошла за ним.
ГЛАВА 8
На улице опомнилась сумка с моими нехитрыми пожитками осталась в казино.
Окликнула Вольфа, который направлялся к большой хромированной черной машине настоящему монстру на колесах.
Там мои вещи остались, нерешительно проговорила ему в спину, но он не отреагировал. Послушайте! Сумка с моими личными вещами. Нехорошо, если она останется там
Хочешь вернуться в кабинет Лиханова? все-таки обернулся он. Уже соскучилась по Жорику и остальным?
Нет, нет! замахала руками я. Просто там, там
Из всего содержимого сумки жальче всего было старинную матрешку, которую подарила моя тетка Параскева. Это случилось три года назад, как раз, когда я встретила Глеба. Он сделал мне предложение, и я обрела свое счастье.
С тех самых пор расписная девочка с петушком под мышкой стала моим талисманом, с которым я не расставалась.
Хотя, похоже, обманул талисман. Раз с Глебом все разрешилось таким отвратительным и страшным образом. Могла ли подаренная тетей матрешка принести мне несчастье?
Бессовестная! Да как мне в голову такое о тетке Параскеве могло прийти? Несчастье мне принесла моя глупость. Доверчивость. Неумение разбираться в людях. Отличать зерна от плевел.
Иначе бы сразу почувствовала в Глебе Рудном фальшь
Вольфа я тоже встретила тогда, три года назад.
Если за прошедшее время он и изменился, то только в лучшую сторону. Стал еще красивее. Еще более холеным, уверенным в себе и заматеревшим. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, а в глазах разливался янтарь. Привалившись к капоту своей машины-монстра, он сумрачно смотрел, как я неловко ковыляю по обледенелому тротуару. Редкие снежинки кружились в воздухе, оседая на его черном кашемировом пальто нараспашку. Вольф даже не потрудился застегнуть его, только поднял высокий воротник похоже, что холодно ему не было.
А вот я отчаянно мерзла. Натянула свою вязаную шапку, про которую Глеб всегда говорил, что она клоунская. Может быть, где-то в глубине души я была с ним согласна. Большой козырек, странная форма и горчичный цвет не особо ее красили
Но то был подарок моей тетки Параскевы, которая самолично эту шапочку вязала. Потому я упорно продолжала ее носить, чем неимоверно злила Глеба.
Оказывается, все это время я машинально комкала ее в руках.
Эта зима выдалась злой бесснежной и очень ветреной. Нет, две недели назад немножко снега все-таки выпало, но на следующий день случилась оттепель. Снежок растаял и потек. Ну, а на следующий день ударил тридцатиградусный мороз. Город превратился в огромный каток.
Когда я докондыляла, наконец, до машины, Вольф распахнул передо мной дверь переднего сиденья, а сам сел за руль.
И хотя автомобиль был заранее заведен и прогрет, я никак не могла перестать трястись. Сжалась на сиденье, обхватив себя руками и избегая смотреть на водителя.
С ним наедине в маленьком пространстве машины. Куда везет?
Ведь он сказал, что я должна его развлекать.
Развлекать. Что подразумевал под этим словом? Например, я могу почитать ему стихи собственного сочинения. Или поиграть с ним в скраббл.
Вообще-то как собеседница я не очень. Глеб никогда не говорил, что ему со мной скучно, но я видела это по глазам. И по с трудом сдерживаемой зевоте, когда я рассказывала, например, о своей работе. Я всегда усиленно убеждала себя, что мне это кажется.
Выходит, не казалось.
Если подала голос я. Если вот здесь повернуть, то неподалеку будет хороший магазинчик с настольными играми.
С настольными играми? Вольф выгнул бровь. Ты говоришь мне про настольные игры?
Ну да Вы же сказали, что вас надо развлекать, тихо сказала я. Я неплохо играю в скраббл и в уно. Можно еще в мафию
Осеклась. Что я несу? Мафии мне на всю оставшуюся жизнь более чем достаточно!
Какое совпадение. Я тоже люблю игры на столе, отрываясь от дороги, говорит он, а на самом донышке волчьих глаз играет усмешка.
Правда? обрадовалась я и зачастила. А знаете, есть еще такая игра «Имаджинариум»? Наверное, слышали Вот. Мне она больше всего нравится, потому что она позволяет лучше понять внутренний мир человека Раскрыть его, порой даже так, как сам человек о себе не представляет. Я сама и не знала, что есть такая игра. Это у нас на работе одна девушка принесла. У нас теперь традиция играть в «Имаджинариум» по пятницам
Замолкаю.
Он почему-то меня совсем не слушает. Машина стоит на долгом светофоре. Внезапно Вольф кладет руку мне на колено.
Тяжелая мужская кисть с красивыми пальцами и перстнем печаткой на среднем пальце. Лаконичное золотое кольцо без каких-либо украшений и вставок.
Ой, мамочка, что я делаю? Что происходит? Не понимаю!
Предаю мужа. С чужим мужчиной, который бесцеремонно вторгается в мое личное пространство, а Глеб
Ах да, никого я не предаю. Нет у меня теперь мужа.
Сердце разрывается от горя, боли, любви, обиды. Глеб оказался Иудой. Предал меня, причем не единожды. Но почему тогда меня передергивает от прикосновения Вольфа? Почему мне кажется, что если какой-то другой мужчина прикоснется ко мне, я умру?
Отодвигаюсь. Дрожу. Вжимаюсь в дверь как можно дальше от него.
Он чужой. Он чужой! Он плохой.
Я не выдерживаю его, просто не выдерживаю. Не могу больше физически!
Загорается желтый свет, и его машина трогается.
Но перед этим я, всхлипнув, изо всех сил давлю на ручку дверцы. Она неожиданно легко поддается.
И я вываливаюсь прямо на проезжую часть в холод и свет фар. А потом куда-то бегу, неловко петляя между оглушительно сигналящими мне машинами.
ГЛАВА 9
Вольф
Дура, дьявол ее разбери!
Каждый раз, когда я думал, что она не может тупить сильнее, дно оказывалось пробито.
Прямо посреди дороги бросить тачку я не мог. А хотелось!
Она металась по проезжей части. Растерянная фигурка в дутом пуховике и самой дурацкой на свете вязаной шапке, напоминающей голову чужого. Пару раз чуть реально не угодила под колеса машин. Мне показалось, что я слышу шестиэтажный мат, которым крыли ее водители.
В принципе, я был с ними солидарен. Поступок был из разряда идиотских.
На что она надеялась?
Думает, сможет сбежать от меня? Думает, даже если сейчас ей удастся скрыться, я не найду ее?