А что, уже закончились? Верещагина выглядела непривычно пыльною, грязною и оттого злою. Она смахнула со лба паутину. Быстро ты, милочка управилась.
Да нет, я оскалилась, стараясь не слишком пялиться на крупного паука, который споро карабкался по кудрям Верещагиной. Кудрей у неё хватало, так что пауку было где прятаться. Могу и гречку готовить.
Гречка это хорошо, Важен пританцовывал на месте. Он явно был голоден, но блюдя порядок, не смел влезть поперек начальства. Гречка это полезно
Тогда обрадую. Её у вас два ящика, ему я улыбнулась вполне искренне.
Ирбис, стало быть.
Не то чтобы второй облик такая уж тайна. Если бы спросила, Важен рассказал бы, но как-то вот случая не представлялось. Да и вовсе, давно заметила, что люди обыкновенные изо всех сил стремятся сделать вид, что остальные тоже обыкновенны.
А оборотни и не возражают.
Им оно проще.
Боги, вздохнула Верещагина и шею поскребла, на которой проступили пятнышки комариных укусов. Куда я попала?
В науку, Бажен хохотнул. Держись. Наука никого не щадит
Гречки я ему наложила с горкой. А что, хорошая получилась. Я её обжарила слегка, а потом заправила что тушенкой срок годности последней подходил к концу, а потому беречь банку смысла не было, что жареным луком да морковью. И лист лавровый пригодился.
И перец.
Синюхин молча подал тарелку, а потом еще отвернулся, сделав вид, будто вовсе со мной не знаком. Зря это он. Можно было бы ведь и по-человечески.
Можно.
Вы присаживайтесь, а некромант вернулся. Вы ведь тоже не обедали, верно? В город мы съездим. Вы ведь подскажете куда?
Он вдруг смутился, хотя, казалось бы, чего уж тут?
Можно и к нам в лавку, но там цены будут повыше, но если до Земельинска, то там гипермаркет имеется. Самое оно будет.
Я вдруг тоже смутилась.
Беспричинно.
И от смущения, не иначе, а еще чтобы Синюхина позлить, который изо всех сил делал вид, будто меня тут вовсе нет, не стала отказываться от обеда.
Вот это наглость, не удержалась Верещагина, поднеся к носу ложку, на которую уставилась с видом, будто никак решить не могла, то ли в рот её отправить, то ли в ближайшие кусты зашвырнуть. Прислуга, чтоб вы, Николай Егорович, знали, не должна обедать за одним столом с хозяевами.
И в рот сунула.
может, ей травок каких заварить? Не из вредности, но исключительно для очищения организма. Тетушка вот говаривала, помнится, что женская стервозность происходит большею частью от недостатка этого самого очищения.
Вот и помогу.
Верещагина поморщилась.
Да уж готовите вы так себе.
Да норм, вот Важен ел с охотой. Это просто ты, Оленька, к нормальной еде непривычная. Избаловали тебя
Верещагина фыркнула и шею поскребла.
Ты не прав, подал голос Синюхин. Существуют определенные нормы и общепринятые границы, которых следует придерживаться. Социальные роли это важно.
Ага
Завтра, некромант поерзал и покосился сперва на Ольгу, а потом на меня. Можно или даже сегодня, если вечером.
А на ужин что?
Макароны, сказала я, почти не испытывая злорадства. Разве что самую малость. Помнится, в той, университетской жизни, Верещагина тщательно избегала макарон, полагая их естественным врагом девичьей фигуры. И глядя, как вытянулось лицо её, я поспешно добавила. Ну или гречка. Там еще осталось. Я подогрею
Почему-то Верещагина не обрадовалась.
И вправду, избаловали её.
Васятка объявился в лагере аккурат после полудня. Я только-только и успела, что посуду ополоснуть, да взялась за тот из котелков, который показался наименее грязным.
Привет, из кустов высунулась рыжая голова. А ты тут?
Я тут, я почесала щеткой спину. А ты?
И я тут я того спросить, может, надо чего?
Надо, я всучила котелок Васятке, а сама прихватила пару мисок. Посуду мыть пойдем.
Васятка скривился. Нет, а чего он ждал? Что развлекать его стану? Объявился, вот пусть и помогает. К Васяткиной чести, отказываться он не стал, но смиренно поволок котелок к бережку, благо, тропинку, которая выводит за ограду, я еще днем отыскала. Та была узенькой, но натоптанной, что несколько смущало, ибо топтали её явно не ученые.
Тогда кто?
Усадьба-то заброшенная, а стало быть стало быть, подозрительно все это. Но удобно. Тропинка огибала дом, выводя к той его части, которая некогда предназначалась для дел хозяйственных, а потому была мала, неказиста, и ныне почти полностью утопала в зарослях дикого винограда. Сквозь них мы пробрались к ограде, а там и за неё, к калиточке. Дальше тропинка вела через луг, по летнему времени богатый цветами. Солнце жарило. И над лугом стояла пьянящая смесь ароматов.
надо будет вернуться сюда. Или вот прямо сейчас? Я кульбабу заметила на опушке леса, а еще дрок красильный, который самое оно днем драть. На лугу же клеверов полно, даже шуршащий имеется, который в наших краях не то, что вовсе редок, но и не так, чтобы частый гость.
Решено.
Управимся с посудой, травами займусь.
Права тетка, слишком уж я расслабилась после возвращения. Надобно как-то в себя приходить.
К речушке нашей мы спустились по пологому берегу, и Васятка, пыхтя от натуги, честно драл несчастный котелок песком. Правда, подозреваю, что не сильно это и помогло, но хотя бы совесть моя чиста будет.
С посудой мы управились. Надо будет бочку какую поставить с водой, ибо трижды в день сюда ходить замаешься. А бочку я видела. Вечером вот попрошу Важена воды в неё натаскать.
Или некроманта.
Я вытянулась на траве, радуясь солнышку. А Васятка с гиканьем в речку полез, окунулся, как был, с головою. Я ему даже позавидовала, решивши, что завтра тоже купальник прихвачу. Нет, будь мы дальше, я б и без купальника обошлась, но вот усадьба нависала над берегом молчаливым свидетелем. И пустые оконные проемы взирали на меня с упреком.
И потому, оставивши Васятку возле реки, я поднялась к лугу.
Травы травы ласкались.
И шелестел клеверок, прячась на самом дне зеленого моря, тогда как тонкие жесткие стебли донника тянулись к самому солнцу. По ним, отчаянно цепляясь, полз вьюнок, уже развесивший белые хрупкие колокольчики.
вьюнок хорош в приворотных зельях, которые, конечно, запрещены, как и любые иные, на разум воздействующие
Девушка! этот голос раздался откуда-то с опушки, благо, лес высился по ту сторону луга сине-зеленою плотною стеной. Девушка, погодите! Не бойтесь
Я прищурилась.
И глаза заслонила от слепящего солнца, подумав еще, что надо бы панамку какую взять, а то и вправду потом буду головной болью маяться.
Я только спросить! человечек, который выбрался из леса, чтобы в лугу увязнуть, гляделся нелепо. Пожалуй. И именно это заставило меня насторожиться.
Во-первых, человек этот определенно был не нашинским, не лопушковским. Во-вторых, вспомнилось предупреждение Игоря, и и что этот вообще здесь делает.
Заблудился, он шел через луг, спотыкаясь, отфыркиваясь и смахивая пот с высокого лба. Белая некогда панама его пестрела влажными пятнами. Как и белая же, некогда, футболка. Шорты, к счастью, белыми не были, зато поражали просто-таки несуразною длиной: заканчивались они где-то чуть ниже мотни, выставляя на всеобщее обозрение тощие покрытые курчавым волосом ноги.
Ноги пестрели царапинами.
И пятнами.
И и носки вот белизну сохранили. Сверху. А вот ниже были мокры и черны. Никак, провалился куда.
Я Васильев, сказал человек, остановившись в десяти шагах. И согнулся, уперся руками в колени, дух переводя. Извините думал срезать, да заблудился. Васильев Иннокентий Константинович.
Маруся, я разглядывала его, раздумывая, стоит ли уже на помощь звать или, если что, сама справлюсь? Он ведь несуразный. И уставший. Вон, исцарапался весь, небось, угодил на Безенскую падь. Там ельник старый, матерый, туда и местные-то соваться опасаются.
хорошо, у Васятки ума хватило на берегу притаиться. Он, когда надо, совсем даже не дурноватый. Я спиной чувствовала Васяткин внимательный взгляд.
О-очень приятно а у вас попить не найдется, а то совсем
Там река, сказала я.
Пить из реки? светлые брови, выделявшиеся на красном лице этакими полосками, сошлись над переносицею. Нет я пожалуй потерплю.
А вы кто вообще? я протянула руку к доннику, и тугой стебель сам в руку лег.
Может, ведьмы со стихиями не больно-то ладят, но у нас свои способы защититься. А человек этот мне, пожалуй, не нравился. Нет, опасности я не ощущала, скорее уж неприязнь, совершенно иррациональную, однако явную.
Васильев я, человек скривился. Иннокентий Константинович.
И?
Это имя мне совершенно ни о чем не говорило.
Главный инженер и совладелец компании «Березовые дали». Слышали?
Нет, совершенно честно ответила я.
Мы там строиться будем, он махнул рукой.
В лесу?
В деревне. Уже провели расселение начинаем. Вот, решил осмотреться на предмет перспективности территории, он окончательно успокоился и вспомнил, что является человеком серьезным, а потому и держаться надобно по-серьезному. По плану тут деревня должна быть.
Есть, я отпустила донник.
Вот слабо верилось, что главный инженер и совладелец компании станет собственноручно душить меня на лугу. Или домогаться. Судя по красному его лицу и одышке, ему давно уже не до домогательств.
Там, я махнула в сторону Лопушков.
А я по дороге шел тут дорога старая а потом вдруг вот сошел сам не знаю, почему сошел, он стащил с головы панаму и вытер мокрое лицо. И недалеко вроде, а заблудился.
Я кивнула.
И такое бывает.
Так может Иннокентий Константинович поглядел на меня. Проводите?
Извините, не могу. Мне на работу надо.
А где вы работаете?
Я указала на усадьбу.
Экспедиция здесь.
Экспедиция? на лице Иннокентия Константиновича появилось премрачное выражение. Историки?
Маги. Аномалию изучать будут. Энергетическую.
Здесь? он ткнул пальцем в луг.
Там, я опять указала на усадьбу.
А если там тогда ладно а до деревни как выйти? Или, может вы все-таки проводите? Я заплачу!
Не то чтобы мне стало жаль этого человека, но через луг я его перевела.
Вон там, в тумане на краю поля прятались крыши. Идите прямо, не собьетесь.
Спасибо, Иннокентий Константинович напялил панаму. А когда отошел, то проворчал: Что за глухомань
Вот ведь странные люди.
Глухомань как есть. Обыкновенная. Лопушковская. И вообще, не нравится наша, собственную заводи.
Марусь, Васятка подобрался со спины и дернул меня за руку. Он плохой, Марусь.
Да уж поняла.
Хорошего человека лес не заплутает.
Не Васятка дернул тощим плечом. Он очень плохой. Надо мамке сказать. Я побегу?
Я нахмурилась.
Вот почему-то опять Игорька припомнила.
Предупредим, сказала я и взяла Васятку за руку. Вечером а пока давай, помогай.
Он вздохнул, но спорить не решился. И это само по себе насторожило.
Глава 14 Где речь идет о сложных родственных взаимоотношениях
Родственники не аппендицит, просто так не отрежешь.
Из интервью одного очень заслуженного хирурга о его достижениях и роли в оных семьи
Беломир Бестужев выбрался из автобуса и с наслаждением вдохнул раскаленный воздух вокзала. Пахло бензином, сигаретами и горячим асфальтом. Еще людьми, которых оказалось неожиданно много.
Поберегись! прокричал хлипкий с виду дедуля и дернул ручку огромной тележки, на которой высилась гора из коробок.
Беломир успел отступить, но налетел на толстую даму в цветастом сарафане. Та явно собиралась сказать что-то нелестное, но Беломир поспешно поклонился и сказал:
Прошу прощения однако не будете ли вы столь любезны подсказать человеку в здешних местах новому, где я могу купить билет до Лопушков?
Три подбородка дамы качнулись.
А красное, несмотря на толстый слой пудры, лицо стало еще краснее. Взгляд её скользнул по Беломиру, отмечая, пусть мятую, но чистую одежду его, равно как общую приличность облика.
Там, она махнула рукой. К кассам не ходите, все одно автобус ушел, а вот если дальше отойдете, то можно кого из местных поймать. Парамон!
Голос дамы зазвенел в ушах, и Беломиру подумалось, что ехать вот так, общественным транспортом, было не самой лучшей идеей.
Вообще понять бы, как она в голову пришла.
Парамон! возопела дама с новой силой. Ходь сюда
Искомый Парамон вынырнул из толпы и оказался мальчишкою лет девяти с виду.
Иди, помоги господину, велела дама и в плечо ткнула, для подкрепления слов.
Сам не справится? мальчишка нахмурился.
Не справится. Найди Ивашку, он аккурат быть должен. Пущай подкинет. А вы к кому, собственно, приехали?
И в голосе прорезались ноты нервические, словно дама только сейчас спохватилась, что знать Беломира не знает, и вообще подозрителен он в своем мятом льняном костюме до крайности.
К племяннику, Беломир ответил широкой улыбкой, которая обычно людей успокаивала, но дама нахмурилась еще больше. Там усадьба рядом. И экспедиция научная. Он и руководит.
В глазах Парамона вспыхнул жадный интерес.
А вот новая знакомая губы поджала.
Лезут, куда не просют экспедиция один вред от этих экспедициев! Так и передайте.
Несомненно.
Проклятая усадьба, нечего там
Она отвернулась, а Парамон дернул за рукав указавши куда-то в толпу.
Вона, Ивашка!
И рукой замахал отчаянно. А Беломир подумал, что он определенно сошел с ума, если вот что мешало взять машину? Пара часов за рулем, и он бы оказался в этих самых Лопушках а он
Ивашка оказался рыжим донельзя суетливым мужичком, который возил из Лопушков то ли травы, то ли грибы, то ли еще что-то столь же важное. В машине его пахло дешевым ароматизатором, вчерашним перегаром и ядреным самогоном.
А я так и сказал, что не будет с того толку говорил Ивашка тоже много, практически без умолку, притом имел дурную привычку жестикулировать, напрочь забывая про руль. Вот оно-то можно, конечно, упрямиться, да все одно выселят всех
Кого? уточнил Беломир, поняв, что окончательно утратил нить беседы.
Всех! воскликнул Ивашка и на сиденье подскочил. Вот как в Калинковичах выселили, так и у нас в Молчуны тоже пришли. Но тех Молчунов пара домишек только. Может, пять. Или там десять, не больше. И то половина бесхозными стоят. Вот и велели не упрямиться
Кажется, в округе происходило что-то если вовсе не незаконное, то близкое к таковому.
Интересно.
И вправду интересно. Беломир осознал это четко и ясно, и удивился. Ему-то казалось, что всякий интерес к этой жизни он давно уж утратил.
А у деда Бестухова коз вырезали, и куры опять же пришли с ветеринарки, сказали, мол, всех курей под нож надобно. Кто ж прятать станет, тому штрафу. Была еще корова, у Ветлицкой, которая не та Ветлицкая, что под Путришками, а
И что с коровой?
Сдохла! Сказали, бешеная, а она не бешеная. И молоко давала. Я сколько раз возил на рынок Ветлицкую и вот сдохла. Корова, на всякий случай уточнил Ивашка. Ну а бабка-то за неё держалась, а как не стало, то документы и того черканула. Скоренько отселили. Теперь вот за нас взялися
Надо будет глянуть, кто тут строиться решил.
Приехал этот который главный с Беспальным говорил, а тот с Ерохиным. Это староста наш. Говорит, что ничего-то еще не решено, и вообще хрена они нам сделают, да только неправый он на оборотней думает, значится, что подмогнут. Только те-то себе на уме. Никогда нелюдям не верил
Высадили Беломира аккурат в начале деревни.
Выбравшись из салона, он несколько минут просто стоял, любуясь что деревенькою, которая стала ниже, что просто пейзажем.
Небо светлое, ясное.
И лес виднеется. Ветер колышет ветви старой березы, что замерла у дороги одиноким стражем. И, повинуясь порыву что-то с ним явно неладно, Беломир коснулся шершавой коры.