С трудом проглотив застрявший в горле комок, я вскакиваю с места, едва не роняя на пол папку, лежащую на коленях, разворачиваюсь на каблуках и бросаюсь к двери. Хватит с меня!
Куда пошла? Я тебя не отпускал еще.
В голосе мужчины больше ни намека на веселость, только холод и сталь, от которых мурашки по позвоночнику бегут. Стараясь держать лицо, я разворачиваюсь к нему и сухо отвечаю:
Вы же сами отказались.
Я такого еще не говорил.
Все ведь очевидно, судя по вашим словам.
Шахов поднимается с места. Я невольно отступаю, когда эта массивная глыба мышц наступает на меня. Чувствую на себе подавляющую властную ауру и как будто становлюсь еще меньше на фоне крепкого накачанного тела мужчины. Снова мурашки бегут по позвоночнику от одного только ощущения силы, которой веет от него за версту. Нервно сглотнув, я пялюсь на Рустама снизу вверх, словно загнанный в ловушку трусливый зайчишка на опасного дикого зверя.
Я тебя покупаю.
Ччто? от неожиданности я даже отступаю на шаг.
Я покупаю тебя.
Я не товар!
Правда? Ты пришла предложить мне себя, а теперь пытаешься в недотрогу поиграть и показать, что ты «не такая»? насмешливо хмыкает мужчина, Не нравится дверь там.
Опускаю голову, чтобы скрыть, как от стыда вспыхивают щеки.
Вы ведь даже не узнали, сколько мне нужно говорю сдавленно.
Плевать. Да или нет?
Я колеблюсь несколько секунд. Мне хочется провалиться сквозь землю от стыда, когда я бормочу едва слышно:
Да да, я согласна.
Зажмуриваюсь на секунду, чтобы сдержать подкатывающие к глазам слезы. Ничего страшного, Алиса, ничего ведь плохого не случится! Зато наконец ты сможешь не только поступить в университет своей мечты, но и бабушку к себе перевезти, и операцию ей сделать. Все будет хорошо. Надо только немножко потерпеть и потом все будет хорошо.
Можешь идти домой, отдает приказ Шахов, возвращаясь к своему столу, Я пришлю за тобой машину, когда закончу свои дела. Так что подготовься к этому времени.
Вспоминаю, что он даже не спросил ничего особенного и говорю:
Я вы не думайте, у меня все документы есть, можете не сомневаться.
Рустам вопросительно выгибает бровь, стоя вполоборота ко мне, словно молчаливо задает вопрос.
Подтверждающие девственность, выходит совсем жалко и тихо.
Я снова густо краснею под насмешливым взглядом и мечтаю откусить себе язык за то, что вообще сказала это.
Не сомневаюсь, произносит Шахов и набирает чей-то номер на телефоне. Несколько секунд молчания, а потом он коротко приказывает: Тимур, пусть отвезут девчонку, куда скажет.
Его помощник возникает в кабинете почти сразу и распахивает передо мной дверь, пропуская в коридор. В спину летит снова бархатный с хрипотцой баритон Рустама, когда он произносит:
До встречи, Алиса.
Меня провожают в машину и я даже не успеваю спросить, откуда вообще такой человек, как Рустам Шахов, знает мое имя.
Глава 3
Пожалуйста, остановите вот тут, прошу я водителя, указывая на тротуар рядом с соседним домом. Не хочу, чтобы кто-то из знакомых увидел, что меня подвозят, потом сплетен точно не оберешься.
Водитель без лишних вопросов останавливает машину в указанном месте, вот только мне не везет: на скамейке перед моим подъездом как раз сидит отчим в компании своих закадычных друзей-собутыльников. И все они, как назло, пялятся в сторону дорогущего внедорожника. Такие машины в небольшом городке встретишь не так уж и часто, а их владельцев знают обычно все, и в обычные дворы, как наш, они точно не заезжают.
Мысленно выругавшись, я благодарю водителя и выбираюсь из салона. И, судя по тому, что зеваки мне не задают никаких вопросов и даже никак ехидно не комментируют мой приезд, все находятся в глубоком шоке. Хотя я и возможности спросить что-то не даю быстрым шагом ныряю в прохладный пахнущий сыростью подъезд и тороплюсь на свой этаж.
Мама погибла в автокатастрофе еще когда мне было пятнадцать и с тех пор бабушка осталась единственным моим родным человеком. Отчима у меня язык не повернется никогда назвать так, это животное вообще недостойно того, чтобы его человеком-то называли. Дядя Витя давно начал выпивать и если сначала это были просто «посиделки» с друзьями на выходных, то потом начались настоящие запои.
Через пару лет стало куда хуже, потому что дядя Витя начал поднимать руку на маму. Доставалось и мне, когда я, как разъяренная кошка бросалась на спину пьяному мужику, чтобы вцепиться зубами и ногтями куда только достану. Лишь бы он отцепился от мамы и перестал над ней издеваться. Но возненавидела я его не поэтому. Точнее, не только из-за этого.
Я не знала, что все может стать еще хуже. Тогда казалось, что хуже просто некуда, но я очень сильно ошибалась. Все изменилось, когда я перешла в старшие классы. Именно тогда, в один из зимних декабрьских вечеров, дядя Витя я никогда папой отчима не называла внезапно зашел в мою комнату. Начал расспрашивать про дела в школе, про оценки, друзей. А потом его рука легла на мою голую коленку.
Ты же знаешь, я твою мать с ребенком принял, с тобой то есть. В квартиру свою привел. Тебя же учили, что надо быть благодарной за доброту? спросил он тогда вкрадчиво, дыша на меня запахом перегара, и забираясь ладонью мне под юбку.
Так противно и мерзко мне было тогда, даже несмотря на то, что я тут же скинула ладонь и бросилась вон из квартиры как была, босая и без верхней одежды. И не столько от поступка отчима было противно, сколько от себя. Почему? Ведь это же он повел себя, как животное. Но я почему-то ощущала себя бесконечно виноватой непонятно за что.
Уйти с мамой нам было некуда, я понимала это уже тогда. Она разрывалась на двух работах, приходя домой едва живой, и я просто не смогла ей ничего рассказать. А бабушке тем более говорить не стала, опасаясь, что ее больное сердце попросту не выдержит новости, что ко мне пытается приставать ее сын. С того момента я старалась не оставаться с дядей Витей одна в квартире, задерживалась в школе, ходила на все секции, которые можно. Когда же платить за них было нечем, я попросту просиживала время в библиотеке, делая уроки потихоньку в читальном зале или читая книги. Работники библиотеки ко мне относились с заботой, но было время, когда и просто на улице в холод приходилось сидеть, потому что идти было некуда.
С тех пор я дядю Витю избегала всегда и везде. Даже сейчас, уже когда я стала старше и отпор хоть какой-то могу дать, стараюсь брать дополнительные смены, лишь бы не пересекаться с ним. Прихожу домой разве что только ночевать и принять ванную. Лучше уж так, чем терпеть пьяные намеки и приставания. Да и деньги лишними не бывают их я коплю, не трачу, все оставляю на карте, стараясь покупать только самое необходимое.
Как назло, бабушки дома сейчас нет. Наверное снова задерживается у своей закадычной подружки Лидочки, как она сама называет Лидию Семеновну, старушку, живущую на этаж выше. И что она только так поздно у нее забыла? Может опять пошла «за солью» и засиделась у нее?
Задумавшись, я не сразу замечаю, что пьяное едва стоящее на ногах тело показывается в дверях моей комнаты. Лишь когда я разворачиваюсь и сталкиваюсь нос к носу с мужчиной, вздрагиваю от того, как он близко. От отчима несет перегаром и застоявшимся запахом пота так сильно, что я невольно отшатываюсь и стараюсь не морщиться, чтобы был менее агрессивным.
Кто это тебя подвез? рычит он утробно тоном, не сулящим ничего хорошего.
Это не твое дело, отрезаю я, огибая его, но дядя Витя оказывается проворнее и преграждает мне путь, не давая пройти дальше по коридору.
Что, хахаля себе нашла? А строила из себя
Меня просто подвез коллега по работе! вру я, чтобы дядя Витя отстал от, Дай пройти, пожалуйста, я очень устала и хочу отдохнуть.
По работе? фыркает насмешливо отчим, Ага, как же, вешай мне лапшу на уши, как ты устала! По мужикам ты бегать устала, а? Отдохнуть ей захотелось. Ничего, что ты в моей квартире живешь?
Я уже чувствую исходящую от него агрессию и то, как нарастает напряжение, но все-таки возражаю глухо:
Это не твоя квартира, а бабушки.
Дядя Витя меняется в лице и я моментально жалею, что вообще начала с ним разговаривать. Надо было просто уйти и все.
Это квартира моей матери, а ты, если забыла, тут никто! рычит он, Скажи спасибо, что я не вышвырнул тебя на улицу, когда твоя мамаша умерла!
Вместо раздражения в груди поднимается ярость и злость. Я впиваюсь в отекшее лицо отчима горящим взглядом и еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться на крик.
Не смей вообще ничего говорить о моей матери! Тем более таким тоном! Она содержала тебя, пока ты пил и избивал ее!
Твоя мамаша не заслужила хорошего отношения. Она была той еще потаскухой, и ты в нее пошла. Яблоко от яблоньки, скалится дядя Витя.
Я могла стерпеть многое, молча сносила все упреки и оскорбления, но стоять и молча слушать, как это подобие человека оскорбляет память о ней нет, я не могу. Мама приходила домой со смен едва живая от усталости, а он еще смеет как-то ее оскорблять. Рефлекс срабатывает быстрее, чем понимает мозг, и со всего размаха я залепляю отчиму пощечину.
На секунду становится тихо. Но лишь на секунду.
Ах ты мелкая дрянь! ревет дядя Витя, пятерней хватаясь за щеку.
Его глаза наливаются кровью, когда он, набычившись, наступает на меня, преграждая путь. Он не дает сделать и шага, заталкивает меня в мою же комнату и, захлопнув за собой дверь, отшвыривает в сторону кровати. Чтобы удержать равновесие, мне приходится отступить на два шага, но я все равно теряю точку опоры и лечу вниз. Но едва спина касается постели, как я пытаюсь вскочить на ноги, чтобы сбежать. Дядя Витя оказывается быстрее наваливается на меня сверху, придавливая к кровати.
Отпусти меня!
Что ты все ломаешься? Какая тебе разница, раз уже с мужиком спишь? его руки шарят по мне, а сам отчим хрипит в ухо влажно, с одышкой.
Зря я думала, что способна дать ему отпор. Когда это грузное тело взрослого мужика свалилось сверху, вжимая своим весом, я даже пошевелиться толком не смогла. Меня волной захлестывает паника, когда я понимаю, что мои попытки выбраться из-под отчима не приносят результата. Я вообще не могу сдвинуться с места.
Отпусти! предупреждаю не своим голосом, а у самой от ужаса сердце где-то в горле стучит.
Да с тебя не убудет разок. Знаю я таких, как ты. Сама с меня не слезешь потом, хмыкает дядя Витя, гадко скалясь.
Отпусти!!! хриплю я, царапаясь и пытаясь спихнуть с себя тяжелое рыхлое тело.
Подавшись вперед, я с силой вгрызаюсь зубами в ухо, крепко сжимаю челюсть, пока не начинает течь по подбородку горячая кровь. Дядя Витя воет отталкивается от меня, поднимаясь на ноги и зажимая ухо ладонью, а потом влепляет мне оплеуху такой силы, что в голове звенит от удара. На секунду кажется, что я вот-вот потеряю сознание, потому что взгляд расфокусировался и комната плывет перед глазами. Мне везет: отчим, не удержав равновесия, спотыкается обо что-то и с грохотом падает на пол.
Еле придя в себя, я тут же пользуясь тем, что он рухнул вниз, срываюсь с места и опрометью бросаюсь в спальню бабушки, запираясь там. Дальше меня бы просто не вынесли ноги, подгибающиеся от пережитого ужаса, да и голова неприятно кружится до сих пор.
Громкий топот приближается к двери и на меня накатывает тихая истерика. Я приваливаюсь плечом к ней, чтобы сдержать напор, если вдруг замок не выдержит, и беззвучно рыдаю, зажимая рот ладонью.
Мелкая дрянь! колотит дядя Витя кулаком по двери, Что, думаешь, спряталась от меня?? Я с тобой еще поквитаюсь!
Дверь сотрясается под ударами еще несколько десятков секунд, пока отчим, матерясь, не уходит куда-то. Я сползаю на пол, утирая лицо от чужой крови и собственных слез ладонью. Меня трясет и дрожащими руками я обнимаю себя, чтобы хоть как-то успокоиться.
Еще десять минут я почти не двигаюсь, постоянно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, вздрагивая от каждого шороха. Но в квартире тихо, ни голоса, ни каких-то других звуков не слышно совсем, и я, стараясь не издать ни звука, пробираюсь в свою спальню и запираюсь уже там. Не стоит пугать бабушку лишний раз, иначе ее больное сердце точно не выдержит.
Абсолютно без сил я валюсь на постель и зажмуриваюсь до кругов перед глазами. Я могла бы снять квартиру и жить отдельно, но тогда я совсем не смогла бы откладывать деньги на учебу, да и бабушка. Но раньше отчим хотя бы не позволял себе такого, а теперь, видимо, мне лучше ночевать на работе и вообще не попадаться ему на глаза после случившегося. Этому придурку ничего не стоит высадить дверь, для него эта преграда ничто, на самом деле. Плевать ему будет, что я стану вырываться и хоть во всю глотку кричать, все равно возьмет силой, я знаю. И только вопрос времени, когда он это сделает.
Глава 4
Я просыпаюсь очень рано из-за сообщения, пришедшего на телефон. «Будь готова к 12:00, пришлю водителя», читаю я сонно и перевожу взгляд на часы. Стрелка едва перевалила за шесть утра. Шахов встает так рано? В том, что это именно он прислал сообщение, я даже не сомневаюсь, потому что свой номер я не раздаю налево-направо. Хотя стоп! Откуда сам Шахов его взял? Судорожно пытаюсь вспомнить, называла ли я ему номер телефона, но нет, абсолютно уверена, что такого не было. К вопросам о том, откуда этот мужчина знает мое имя добавляется еще один.
Несмотря на то, что встречу Шахов назначил на двенадцать, я встаю с постели. Я не знаю, что мы будем делать на этом свидании (хотя это и не свидание вовсе), поэтому готовлюсь полностью. Отыскиваю и свой лучший праздничный наряд, который надевала всего один раз на выпускной: красивое черное платье с открытыми плечами и длиной чуть выше колена. Накрасившись, быстро оглядываю себя в зеркале: мне, темноволосой шатенке, это платье очень идет, хотя и выглядит простенько.
С тяжелым вздохом убираю уложенные волной волосы за плечо. Все же, как ни пытайся выглядеть хорошо, стоит только вспомнить, с кем мне предстоит сегодня встретиться, как вся уверенность улетучивается. Шахов очень богат, даже странно, что он обратил внимание на меня. Я думала, он только на каких-нибудь моделей заглядывается. Хотя это для отношений, а я же так разово. От этих мыслей становится тоскливо и горько.
Решаю выйти пораньше, но прямо в коридоре меня застает врасплох бабушка.
Ты на свидание? оглядев меня зорким взглядом, спрашивает она.
Нет, я тараторю поспешно.
Бабушка смотрит на меня лукаво, явно не веря, и я решаю, что раз уже поймана с поличным, то это неплохой способ избежать ненужных расспросов. Киваю вместо ответа.
Обычно вроде бы назначают свидания на вечер, а ты посреди дня бежишь, качает она головой.
Так вечером моя смена, бабуль, напоминаю я.
Ох, и правда. Ну ничего, зато я не буду переживать за тебя, раз свидание днем. Днем безопасно, никто тебя не обидит. А куда идете?
Ох, знала бы бабушка, к кому я иду, не говорила бы так уверенно о том, что днем безопасно. От одного взгляда Рустама Шахова по спине мурашки бегут. Невольно вспоминаю, как осталась с ним наедине в кабинете и как он тогда скользил изучающе по моей фигуре взглядом, и нервно сглатываю. Рядом с этим мужчиной я ощущала себя беспомощной маленькой девочкой, такой силой и властью от него веяло.
В кафе и погуляем еще, бормочу в ответ.
Ну ладно, ладно, беги, не буду тебя задерживать. Тебя уже кавалер заждался, наверное. Его машина-то? бабуля с улыбкой кивает на кухонное окно.
Я прохожу чуть ближе, выглядываю на улицу и едва сдерживаю стон. На том же месте, где водитель высадил меня вчера, стоит тот же черный внедорожник с затонированными стеклами.