Мертв, хладнокровно заявил гость, и Яхо не выдержал, заревел. Он подозревал, что так оно и есть, но верить не хотел.
Лекарь опустился перед ним на колени и заглянул в глаза:
Не реви, парень, большой уже. Сколько лет? Как зовут?
Яхо, всхлипнул мальчик. Мне почти девять.
Давно дед болел? обратился гость к Яхо, игнорируя и арына, и его сыновей, стоящих рядом.
Три дня не вставал.
Чем лечили?
Яхо сглотнул, но сказал чистую правду:
Арын сказал помрет и ладно.
Прекрасно, язвительно заметил мужчина, поднимаясь. И это после того, как я во все станы прислал необходимые настои от лихорадки. И при том, что отсюда до Галаада день пешком, а на коне и вовсе несколько часов. Лекаря вызвать проще простого.
Яхо смотрел на лекаря во все глаза. Неужели это тот самый Аяз Кимак? У которого жена из Галлии? У которой братья летать умели?
Яхо осмелился тронуть его за рукав:
Господин Кимак, а правда, что у вас жена из Галлии?
Да.
А ее братья они умеют летать?
Лекарь уставился на мальчика с искренним недоумением, а потом наморщил лоб.
Летать? Разве что с башни вниз головой. Или ты о другом?
Я слышал, что они мастерили крылья
А! Летать никто не умеет, Яхор. Но братья Оберлинги работают над этим. Я слышал, что канцлер Браенг мечтает сконструировать летательный аппарат.
Скажите, а я мог бы? Что мне сделать, чтобы поехать в Галлию учиться?
Похвальное желание, кивнул Аяз. Мальчик чей?
От него, конечно, не укрылись и синяки на голых плечах ребенка, и лохмотья, в которые он одет, и дикая худоба.
Ничей, неохотно сказал арын. Сын ветра.
Ясно. Яхо я забираю. А с вами будет хан разговаривать, готовьтесь.
***
Яхо не мог поверить своему счастью его оставили в доме лекаря, да еще в школу отвели, где он очень быстро выучился читать и писать. Жена лекаря Виктория приняла его тепло, будто собственного сына. Аяз предложил мальчику посещать с ним больных, памятуя, что старший, Раиль, именно в этом возрасте начал интересоваться медициной. Яхо болезни и раны не нравились, но отказываться он не стал. Если приемный отец так сказал кто такой он, Яхо, чтобы возражать?
И хотя никаких талантов в медицине мальчик не проявил, в первую же неделю придумал заместо носилок использовать кровать на колесиках, да еще рычажок к ним приделал, чтобы можно было их застопорить и поставить в любой палате. А чтобы на второй этаж поднимать больных, можно специальные перила сделать, которые на петли поставить и откидывать поверх лестницы при необходимости. А для тех, кого нельзя по лестнице катать, с энтузиазмом принялся мастерить рычажный подъемник на блоках. Вычитал в какой-то книге, что древние народы на такой штуке царей поднимали, и подумал а отчего бы больных лежачих так не поднимать, уж они ничем не хуже древних царей.
Аяз на мальчишку нарадоваться не мог. Он прекрасно понимал, что Яхо талант, каких мало, и нанял ему учителя галлийского языка, потому что прямая дорога ему в университет Галлии, да не просто в университет, а на техническую кафедру, прямиком в подчинение канцлера Браенга, который слыл любителем всяческих механизмов. За канцлером был долг, и Аяз знал, что Браенг не откажется мальчика принять к себе.
Но в университет принимали с четырнадцати, и пока у Яхора было время научиться многим вещам. И время пожить так, как живут счастливые дети: играть с друзьями на улице, бегать по крышам, спать в теплой постели и есть досыта. Он ведь в своем стане ничего, кроме работы и колотушек, не видел. Пока дед был жив, хоть как-то защищал своего внука, а после его смерти Яхора ничего хорошего не ждало. Он впервые на санках с горки прокатился здесь, в Ур-Тааре, впервые помылся в настоящей ванной, впервые получил деньги за свою работу уж Аяз позаботился, чтобы труд мальчика в больнице оплачивался.
А еще у Яхо появился лучший друг, вернее, подруга. Младшая дочь Аяза Изабелла теперь ходила за ним хвостиком, а он и рад. Спать ее укладывает, сказки рассказывает: про слонов на далеких берегах, про жестоких варваров, завоевывающих соседние страны, про хромого лекаря в черной маске, который спасал прекрасную принцессу от коварных врагов, про пылающую огнем женщину- птицу, про демона-раба с длинным языком, который осмелился полюбить свою хозяйку Он же теперь ученый, на славском и галлийском читать выучился.
Жил бы так вечно, да в один день Аяз решил, что его приемный сын достаточно вырос, чтобы его в Галлию учиться отправить.
3. Достижения медицины
Галлия, Льен
Браенг привозит гостей прямиком на улицу Трех Ветров, в городской дом Оберлингов, и здесь выносливости Яхора нанесен еще один сокрушительный удар. Изабелла сбрасывает шубку, и оказывается, что платье у нее сшито по последней франкской моде: с поясом под грудью и глубоким круглым вырезом. Яхо с усилием заставляет себя отвести взгляд от ключиц и тонкой шеи.
Их встречает Максимилиан Оберлинг, не тот, который Огненный Генерал, а его старший сын, брат Виктории, жены Аяза. Он приветливо кивает зятю, подмигивает Яхору и забирает у племянницы одежду. Яхор делает попытку улизнуть в самом деле, ему не хочется мешать Оберлингам, он чувствует себя неуютно в высоком обществе. А общество здесь самое высокое: и канцлер, и начальник ловчей службы столицы, и тесть Максимилиана лорд Стерлинг со своей супругой и сыном. Натыкается на насмешливый взгляд канцлера, пожимает плечами, даже не думая раздеваться.
Куда собрался? любопытствует Аяз. Пальто снимай.
Домой, поздно уже.
Ты не здесь живешь?
Нет, я комнату снимаю ближе к ангарам. Отсюда неудобно добираться.
Он не стал говорить, что частенько и вовсе ночует в мастерской. А у Максимилиана слишком красивая супруга, которая к тому же в положении нечего их смущать. Да и в самом деле, ангары на окраине города, отсюда или таксомобиль вызывать, или пешком больше часа идти.
Ничего, переживешь, добродушно хмыкает целитель. К тому же я хотел твою руку посмотреть.
Яхор со вздохом подчиняется. Руку и в самом деле посмотреть неплохо. Они проходят в гостиную, где юноша закатывает длинный рукав, обнажая кисть и предплечье с вживленной в плоть металлической пластиной. Аяз присвистывает и подзывает Изабеллу.
Лишиться правой руки для выпускника инженерного факультета хуже не придумаешь. Страшнее только смерть. Когда в лаборатории взорвался котел, Яхор, бывший буквально в эпицентре событий, только и успел, что инстинктивно закрыть лицо рукой. Что произошло дальше, совершенно в его памяти не отложилось. Пришел в себя он в госпитале, с ужасом понимая, что руки вовсе не чувствует. А без руки какой из него инженер? И если раздробленную кость умница-хирург еще сумел собрать по кусочкам, то восстановить мышечные волокна было просто невозможно. Рука у Яхо осталась, но толку от нее не было никакого.
Вначале лекарь предложил отрезать бесполезную руку до локтя и заменить ее механическим протезом, но Яхор был, во-первых, инженером, и инженером блестящим, а во-вторых, он много времени провел в больнице с приемным отцом. Он видел, на что способен настоящий целитель. Пальцы и часть мышц у него были в полном порядке, а недостающие он предложил заменить механизмом, имитирующим действия человеческой плоти. «Ампутировать всегда успеем», уверял он лекаря.
Сумасшедший! с восхищением выдыхает Аяз, разглядывая блестящую металлическую пластину, словно проросшую сквозь кожу. А можно будет поглядеть, что внутри? Она ведь открывается?
Разумеется, уверяет его Яхор. Можно вскрыть и заменить какую-то деталь. Ну и вообще иногда кожа воспаляется. Сильно.
И вы вычищаете некрозную ткань, понимающе кивает целитель. Больно.
Терпимо. Лучше, чем протез. К тому же рука стала сильнее и точнее. Не дрожит. Меньше устает.
Яхор легко разжал и сжал пальцы. Он давно привык к своему увечью, которое даже считал преимуществом.
А можно мне потрогать? раздается неуверенный голосок Беллы.
Будь на то его воля, Яхор ни за что не позволил бы ей прикасаться к нему, но отказывать было совсем неудобно. Поэтому он просто кивнул. Тонкие пальчики погладили его кисть, коснулись желтоватой пластины, и его, кажется, обожгло даже сквозь металл. По руке побежали мурашки.
Больно, когда касаются? испуганно спрашивает девушка.
Он смотрит на ее приоткрытые губы и качает головой.
Я почти ничего не ощущаю, выдавливает он странно охрипшим голосом и, прочистив горло, продолжает: Немного тепло, немного холод. Если иголкой ткнуть, почувствую. А просто прикосновения очень слабо. От запястья до локтя так. Пальцы, к счастью, чувствительность не потеряли.
Он и сам не знал, для чего это говорит. И для чего врет потому что ее руку он ощущал настолько остро и горячо, что это было почти больно.
Кто конструировал? спрашивает Аяз с любопытством. Он-то прекрасно видел смятение юноши и его реакцию на прикосновения дочери и даже забавлялся. Сам?
Да какое там! радуется смене темы Яхор. Я не в состоянии был. Джерри и сконструировал, и собирал на мне.
Не верь ему, вмешивается Джеральд. Он тоже принимал самое деятельное участие! И терпел все эти эксперименты. Это ж четвертый прототип! Зато теперь у нас есть чертежи и лекарь, который знает все тонкости процесса. С тех пор такую операцию проводили трижды. Один раз, кстати, на собаке.
И как собака поживает? смеется Аяз.
Лучше всех. Она у нас как контрольный образец.
Хочу увидеть собаку.
Приходите, кивает Джеральд. Я проведу вас завтра в мастерские и всё покажу.
***
Яхор, как только начало темнеть, сбежал домой. Белла ушла спать. Супруги Оберлинги тоже удалились.
Джеральд уселся в кресло рядом с Аязом. Он с самого приезда наблюдал за целителем, подмечал и усталость в глазах, и чуть дрожащую руку, держащую низкий стакан, и неровное дыхание. Все же степняку уже шестой десяток, он не молод, да и жена с ними не поехала, оставшись с невесткой и внуками. А целители без своих жён справляются плохо, особенно, когда они уже в возрасте.
Вы бы поспали, напомнил он Аязу. Плохо выглядите.
В гробу высплюсь, махнул рукой старший из мужчин и пригубил янтарный напиток. О, любимый виски Огненного Генерала попробуй.
Я не пью и вам не советую, с раздражением буркнул Джерри.
Ну и дурак. Я тоже не пил. А теперь понял всю прелесть сочетания зимы, камина и виски. Я ж не предлагаю тебе наклюкаться.
Алкоголь разрушает мозг.
А ещё снимает нервное напряжение и расширяет сосуды.
Джеральд насупился. Спорить с лучшим в мире целителем было бессмысленно. Кстати, он давно хотел спросить
Аяз-тан, а кто, по-вашему, самый лучший врач?
Не знаю. Возможно, Линь Яо. Возможно, Влас Демьянович. Может, тот парень, который приживил Яхору эту штуку на руку.
Но не Раиль? уточнил Браенг, посмеиваясь.
Раиль роды принимать не умеет и вообще слишком самоуверен, пожал плечами Аяз. Но он один из лучших.
Браенг промолчал, улыбаясь. Услышать это про своего друга было приятно. А потом решился задать вопрос, который на самом деле его волновал:
Слушайте, без обид но вы ведь заметили, как Яхор смотрит на Беллу?
Разумеется, кивнул Аяз. Я знал, что так и будет.
Что?
Что? Он мне как сын. Они будут хорошей парой.
Серьёзно?
Аяз вздохнул и поинтересовался у мальчика, к появлению которого на свет он был некоторым родом причастен:
Как ты думаешь, почему все целители мужчины?
Тот внимательно глянул на степняка и нахмурил рыжеватые брови совершенно так же, как это делал его отец.
Социальное неравенство? наконец, предположил он. Общество не примет?
Допустим. Но ты слышал вообще о женщинах с приличным даром?
Да, конечно. У Шессы в акушерском доме такие работают. Я, когда во Франкии был, видел. Ещё подумал, что надо и в Галлии больницу для женщин открыть.
И они кто?
Что значит, кто? Женщины обычные.
Простолюдинки, так?
Ну да. Я это и имел в виду. Им на жизнь зарабатывать как-то нужно. А аристократкам не нужно. Я угадал?
Почти. Знаешь, когда у целителя дар раскрывается в полной мере? Какие для этого условия нужны? Я тебе скажу. Усиленная практика и регулярная подпитка резерва. Понял теперь?
Женщине совершенно невозможно одновременно лечить и восполнять резерв. У неё просто дар до конца не раскрывается. Так? Мало какой муж согласится, чтобы его жена работала целителем. Разве что из совсем бедной семьи
Вот именно. А ещё незамужняя женщина не может быстро восстанавливаться. Ее назовут шлюхой. А к мужчине-целителю отношение совсем другое. Для них даже в публичных домах особые условия.
А какое это отношение имеет к Яхору? вспомнил, с чего начался разговор, Браенг. Он-то точно не целитель. Он сын ветра.
Браенг понятия не имел, что в Степи "детьми ветра" называют тех, у кого нет отца нагулянных детишек, словом. Он искренне считал, что это какой-то особенный дар. Яхо ведь разговаривал с ветром? Разговаривал. Значит, сын. Аяз не стал его переубеждать, он и сам вкладывал в эти слова совсем другой смысл.
Он нет. Белла целитель. Причём с неплохим, на мой взгляд, потенциалом.
Джерри присвистнул.
И вы думаете, что она сможет?..
Я довольно хорошо знаю Яхора. Он никогда не обидит ее. И не запретит искать свой путь. Белла хочет лечить людей. Она под моим руководством даже лёгкие операции уже проводила.
Ну знаете, покачал головой Джеральд. Вряд ли ваш план сработает. Яхор тихий, но не из тех, кто позволит собой управлять.
Я и не собираюсь управлять. Судьба все сделает за меня.
Вы верите в судьбу?
Всегда верил. А после того, как поглядел на Маркуса и Иванну [4], ещё больше верить стал.
Ну посмотрим, с сомнением сказал Раиль. Значит, пока малому вторую руку вы калечить не будете.
Он мне как сын. С чего бы мне вообще его калечить? приподнял брови Аяз.
С того, что у него стоит на вашу дочь?
Аяз мягко фыркнул. Он тоже заметил. Ох уж эта мода на короткие жилеты и узкие брюки! В его молодости жилеты были гораздо длиннее и лишнее (личное) благополучно скрывали.
Видишь, зато у него все исправно функционирует, не удержался от ехидного замечания он. В случае чего у Беллы проблем не будет.
А что, первого зятя вы тоже так проверяли? не менее ехидно полюбопытствовал Джерри.
Разумеется. А он не рассказывал? Ты ведь недавно был в Катае.
Он вообще мало говорит, вздохнул Джеральд. Зато его супруга болтает за двоих. Как только они уживаются, такие разные?
Судьба, веско ответил Аяз.
4. Открытия
Яхор всегда вставал на рассвете. Даже если накануне он вернулся домой очень поздно шёл пешком через весь город, чтобы проветрить гудящую голову все равно, стоило первым лучам солнца заглянуть в его окно, он мгновенно открывал глаза. Он и квартиру выбирал себе долго и придирчиво, непременно под самой крышей и с окнами на восток. И пусть, что здесь комнатушка была совсем маленькая, а кухни не было вовсе, свой временный дом он очень любил. У него был небольшой балкончик, на который он всегда выходил поутру.
Живя в Галлии девятый год, он обзавёлся приятными привычками, стал в чем-то даже сибаритом такое даже и не снилось мальчику-сироте из бедного стана. Вот и теперь он сварил себе крепкий чёрный кофе на спиртовой горелке, накинул стеганный халат и вышел на балкон с чашкой. По правде говоря, кофе оказался редкостной дрянью, или он просто паршивый кулинар, но это было совершенно неважно. Сам этот ежедневный ритуал, горький вкус на губах, сладкая песня ветра, чистое небо заставляли его чувствовать себя не просто живым, а абсолютно счастливым. Как он и говорил, снег почти весь растаял, только кое-где на обочине ещё оставались белые проплешины.