Это было странно. И паники не было, как и предистеричного состояния. Я не верила ни в теории о загробных мирах, ни в мифы о перерождении. Я и рассказы про «свет» воспринимала скептически, предпочитая верить врачам, а не их пациентам. Где-то теплилась мысль, что я в бреду, но слишком все было реально. Слишком
Последовательно. Это не сон. И нога у меня прежде так никогда не болела.
Все уже случилось и назад ничего не вернуть.
Я выпрямилась, села нормально и задрала тяжелую длинную юбку. Под ней обнаружилась еще одна Две. Потоньше и белые. А вот на ногах у меня были чулки из какой-то гладкой и плотной ткани, и заканчивались они почти что сразу над коленями и держались с помощью широких лент. И еще меня удивили туфли: мягкие, кажется, вообще тряпичные бархатные?! Красиво расшитые, сделанные словно на одну ногу, без учета анатомических различий. Я с любопытством присмотрелась, что надето на левой ноге, и убедилась, что не ошиблась.
Но мое внимание сосредоточилось сейчас совсем не на туфлях. Так вот оно что Эмоций у меня никаких не осталось, и я даже не знала, радоваться или расстраиваться. Бедная девочка когда-то, скорее всего, упала, а местные костоправы сделали все, на что были способны. И, может быть, вариантом было остаться вообще без ноги.
В результате нога у меня у Йоланды срослась неправильно: голень слегка уходила вбок, причиной чего явно был застарелый и, увы, непоправимо неправильно уже сросшийся перелом. Ступня находилась чуть под углом мне показалось, что ходить это не должно было слишком мешать. Но походка должна быть, наверное, несколько утиной. Впрочем, неважно, на фоне всего остального это неважно. У меня и в той моей жизни никогда не стояло цели покорять всех попавшихся на моем пути мужиков, одного уже покорила, хватит, один плюс от него был дети и алименты, которые он никак не осмеливался не платить.
Дверь внезапно открылась, и я, не опуская юбок, оглянулась, кто там зашел. Это оказалась средних лет нет, не средних, вполне молодая, если приглядеться к ней, активная женщина, может, лет двадцати пяти, двадцати семи, в темном мне начинало казаться, что тут не существует яркой или светлой одежды платье словно со старых картин или, может точно! В молодости я обожала наш фильм о мушкетерах с молодыми Боярским, Алферовой, Тереховой, и платье женщины было очень похоже на то, что носила Констанция-Алферова, только темное.
Госпожа? с удивлением позвала женщина, и я распознала в ее интонации сочувствие и интерес. Наверное, здесь было не принято задирать юбки один на один, а что творилось в кулуарах на ассамблеях кто знает. Бедная моя госпожа, это уже не поправить, но Все Святые свидетели, она прикоснулась кончиками пальцев к своему лбу, если будет на то их воля, вы станете королевой, не будет их воли, она снова коснулась пальцами лба, вернетесь домой.
Допрос свидетеля в судебном заседании Все Святые, однако, неплохие свидетели, и жаль, что сейчас у меня не они. Вот у кого наиболее полная информация и абсолютное неумение лгать.
Я не знаю, чего я хочу, проговорила я и опустила наконец юбки. Женщина подошла ближе, поставила на стол графин с какой-то мутной жидкостью, на который я посмотрела с подозрением. Мне жаль сестру. Она, наверное, знала, чего она хочет. Я нет
Женщина засмеялась. Невесело, из чего я сделала предварительный вывод, что она неплохо относилась к умершей. Или убитой?
Графиня Анаис мечтала о любви, все еще с улыбкой доброй, как я отметила сказала она. Как и все молодые девушки в ее возрасте. У Всех Святых были другие планы, и по их воле, опять пальцы ко лбу, надо этот жест запомнить, как и эту присказку, она умерла.
И раз она мне это так охотно, без раздражения, говорила, возможно, у меня у Йоланды не было всей информации? Женщину не удивляли мои вопросы, пусть я и умела их правильно задавать, но не в такой же ситуации, когда я буквально шла наощупь по краю пропасти. Шаг в сторону
Ты знаешь как?
Чахотка, милая госпожа. Она угасала, хворь иссушила ее, и да не выдайте меня ее сиятельству хвала Всем Святым, что она не дожила. Ее нежное сердце не выдержало бы того, что с мужеством приняли вы.
Вот это? я пошевелила ногой под юбками.
Возможно, да. Ох, как она была красива! воскликнула женщина. Настоящий маленький ангел. Как же жаль ох, не выдавайте меня ее сиятельству! что вы никогда не виделись с ней. Ее сиятельство она подошла ближе, встала передо мной на колени и оправила мою верхнюю юбку. У женщины было уставшее бледное лицо со следами оспы и синие-синие глаза. Ее сиятельство жестока. Если бы Все Святые были ко мне милосердны и сохранили бы всех моих малышей под своим крылом на этом свете, пальцы-лоб, а она на удивление стойкая, так спокойно об этом говорить, я никогда не делала бы различий, хром кто или кос Она погладила мое колено. Молитесь, милая госпожа, молитва помогает, дайте обет Всем Святым, и они вернут вас с этого отбора.
Я смотрела на ее руку, все еще лежащую на моем колене, и не могла решить, что спросить. Отбор? Что за отбор, почему я? Или как ее для начала зовут?
Какой обет?
Трудный, женщина поднялась. Все Святые чтят трудные обеты.
Это замечательно, нахмурилась я. Но хотелось бы поменьше субъективности и побольше фактов, и все же мне не за что было упрекнуть мою невольную добровольную помощницу.
Паломничество или сто дней молитв продолжала она.
«Почему я никогда не знала свою сестру», чуть не вырвалось у меня, но задавать вопросы стоило сейчас осторожно.
Она когда-нибудь спрашивала обо мне? я схватила руку женщины. Моя сестра?
Что мне это даст? Отбор. Она должна была принять участие в каком-то отборе, а теперь, если верить той даме, которая надавала мне ни за что оплеух, я займу ее место?
Ее сиятельство всегда пресекала подобные разговоры. Вы бы и дальше жили в усадьбе, моя госпожа, если бы не
Отбор, так? я посмотрела ей прямо в глаза, и она не отвела взгляд, только кивнула.
Молитесь, милая госпожа, не жалейте сил на обет. Моя матушка, упокоят ее Все Святые, пальцы-лоб, здесь поразительно простое отношение к смерти, помнила тот отбор, на котором его величество выбрал себе королеву, и что много девушек не вернулись тогда. Острый нож, редкий яд, злое слово никому не пожелаешь такой судьбы. И когда я была молодой, ох, как завидовала госпожам, что носят они красивые платья и не работают с утра до ночи, как я, но у меня есть мой Хакке да продлят Все Святые его дни, и я вышла за него по любви. И я буду молиться с вами, как молилась с детских лет госпожи Анаис, чтобы ей не довелось оказаться при дворе на отборе
Она опять коснулась лба, но на сей раз этот жест получил продолжение: она провела подушечками трех пальцев вниз по лицу, от лба через нос, и, остановив их у губ, поцеловала, а я подумала: ты, видимо, намолила ей от души так, что ее и живых-то нет, но не было ли это и в самом деле лучшим исходом?
Глава третья
Женщина встала, закрыла окно, и в комнате стало душно, тепло и тихо. Я оказалась замкнута в каменных гулких стенах, на жестком стуле, с хромой ногой и с перспективами, которые не радовали совершенно.
Отбор невест. Здесь его называли так. То, о чем когда-то читала в монографиях я, называлось похоже смотр.
Популярная забава у византийских и русских царей, один Иван Грозный из них чего стоил хотя еще в моей памяти отпечаталась история первого Романова и несчастной Марии Хлоповой. И это лишь то, что проходило официально, то, на что съезжались посмотреть со всех концов. Казалось бы, все просто: коронованный властелин, невесты, красота, чувства, но не было там никаких чувств. Хроники сохранили, как несчастных представляли душевнобольными, эпилептичками, развратницами, воровками. Как вытряхивали грязное белье поколений, рушили судьбы, губили людей на кону была будущая царица, фигура в те времена безвольная и незначимая, до тех, разумеется, пор, пока за ее спиной тенью не вставал тот, кому нужна была власть.
Мне нужна власть?
Не там, где она одна сплошная угроза. Там, где я ничего не знаю и узнать ни от кого не могу так, чтобы не вызвать никаких подозрений.
И когда начнется этот отбор?
Неправильный был вопрос, но, казалось, служанка уже приняла то, что я Йоланда в этом доме недавно.
Завтра к вечеру, милая госпожа.
Она хлопотала: открыла сундук, начала перебирать какие-то вещи. Интересно, здесь ведь должна быть куча вшей и других насекомых блох, подумала я, но прислушалась к своим ощущениям: вроде бы я не чесалась. Привычка? Судя по историческим фактам, нет, к подобному невозможно привыкнуть. Хотя читала я как-то про комаров и прочий подобный гнус и что местные считают, что тут главное перетерпеть. А потом привыкнешь и укусы чесаться не будут.
А еще я читала, что голого человека в тайге в сезон комары могут полностью выпить часа за два. Кажется. Или нет, за два половину человека, значит, всего целиком за четыре, но через два часа это уже не будет иметь никакого значения.
Ветки свирры! воскликнула служанка. Какая роскошь! Милая госпожа, вы позволите взять одну? Малыш Юннеке расчесал себе тельце до крови! Я положу ему в кроватку.
Бери сколько хочешь, охотно разрешила я и подумала, что служанка себе на уме. Какой вывод я могу сделать из ее слов? Вшей, по крайней мере, у меня нет, и пусть Йоланда была нелюбимой дочерью, бракованной уродкой, от которой поспешили избавиться, видимо, сразу после того, как она заполучила свою хромоту, а было ей тогда мало лет, раз уже после родилась ее ныне умершая сестра, несмотря на все это, она была всем обеспечена, в том числе и украшениями, и дорогими средствами местной загадочной гигиены
Да благословят вас Все Святые, милая моя госпожа! обрадовалась служанка и проворно сунула веточку за пазуху платья.
Расскажи мне, попросила я. Все решили, что я могу просто исполнить дочерний долг.
Принято ли здесь говорить о любви к родителям?
Как вы знаете, госпожа, его высочество наследный принц Арье должен выбрать себе жену, подумав, сказала служанка. Никто не знает, что он за человек: он так же, как вы, воспитывался в дальних краях, а его брат не вынес лихорадки. И злые языки говорят, что он выберет деревенскую девку Пальцы, лоб. Да простят меня Все Святые за то, что язык мой повернулся так сказать о милой госпоже.
Она забормотала какую-то молитву, а я отстраненно подумала, что у меня тоже не так уж и много шансов дожить до результатов отбора. Что здесь вершки, корешки, костоправы с повивальными бабками. Если кто-то возьмет и отправит меня в полет с лестницы а сомнительно, чтобы у Йоланды достало сил на сопротивление и бегство никто меня не соберет так, как было. Или мне накапают в алкогольное пойло какой-то яд. Принцу явно не интересно ее прихрамывающее величество, но соперница есть соперница, конкурентку следует устранить.
Хотя, конечно же, все зависит от их критериев они ведь могли быть совсем не такими, какими мне представлялись. Вдруг хромота здесь преимущество? Ну мало ли метка богов? Личный фетиш будущего жениха? Нет, ведь мать Йоланды считает ее уродкой. К лучшему, значит, для меня моя кривая нога, меня сбросят со счетов? Очень вряд ли. Не так важно, кого выберет царь, или не царь, принц, суть не в этом, а в том, настолько мощные силы стоят за чьим-то тщедушным тельцем.
Я ощутила острейшее раздражение на собственное незнание. Как, как прикажете работать в условиях, когда тебе неизвестны правила?
Я перевела взгляд на служанку. Сколько же у тебя, милая, было детей в твоем счастливом браке с незнакомым мне Хакке, и насколько тебя еще хватит? А я? Королевы ведь тоже мерли от родов как мухи
Его величество слаб здоровьем еще с войны, зачем-то сказала служанка и посмотрела на меня Нет, так не пойдет. Не нравится мне такой взгляд.
А что там, на площади, происходит? перевела разговор я, не желая, чтобы моя собеседница сочла мои расспросы слишком неуместно подробными. Я пока что боялась спрашивать слишком много, не понимая, что я точно должна знать, а о чем нормально оказаться не в курсе.
Городской суд, улыбнулась служанка и вернулась к своим делам.
Видимо, она должна была перетряхнуть весь сундук это было вполне логично: я тоже время от времени перекладывала все вещи в шкафах и комодах. Тем более, что здесь с глажкой точно было куда сложнее, чем там, куда мне уже никогда не вернуться. Это было кстати: я могла спокойно подумать, а заодно рассмотреть, что тут носят.
Носили, как я быстро поняла, рубашки, платья и юбки ну и, конечно, чулки. Очень короткие, кажется, едва выше колен. Платья все были очень похожего кроя как в «Трех мушкетерах», да, очень удобное сравнение, решила я. И если бы я могла поблагодарить художника по костюмам, я бы обязательно это сделала! Но увы, вряд ли мне теперь представится эта возможность. Да, платья были схожими, только темными. В основном разных оттенков коричневого и зеленого. Одно было серым, а вот красного или кирпичного цвета не было вообще. Интересно Но ничего мне не дает. Одежда последнее, чем стоит сейчас заморачиваться.
Но мысли не хотели соскакивать с простой и понятной темы.
Рубашки все были белыми, и их было неожиданно много. Длинные, мне показалось, до щиколоток, если не до самого пола, они все были похожи одна на другую возможно, подумала я, их полагалось часто менять? В этом был смысл: здесь вряд ли принят ежедневный душ, а в его отсутствие единственный способ сохранить приемлемую чистоту это менять одежду, хотя бы нижнюю. И кстати, вдруг сообразила я, от моей служанки потом совсем не пахло.
Что ж, это было неплохо по крайней мере утверждение, что в средние века от всех несло потом и немытым телом, не соответствовало реальности. При том, что о чистоте здесь представления были очень своеобразными. Из того, что я успела увидеть мало успела, выводы делать рано это какой-то странный, параллельный нашему мир, но история и развитие общества везде должно идти одинаково.
Впрочем, мне еще повезло. Хотя бы здесь уже есть одежда и нахожусь я в каменном доме, а не в пещере, закутанная в шкуры, сидящая у грозящего угаснуть костра. Но можно ли говорить о каком-то везении, когда в одночасье ты лишился всего, что имел, и получил непонятную жизнь в непонятном мире? Вместе с квестом «останься в живых», и это касается не только отбора
Здесь такая антисанитария, что половина из тех, о ком я успела узнать, мертвы, кто от, как говорили раньше, антонова огня, или, если более привычно, от сепсиса, кто от болезней. А король вряд ли был ранен на поле боя Вот сейчас я жива и здорова и чувствую себя хорошо, возможно, лишь потому, что еще не растеряла деревенское детство на камнях загаженной городской мостовой. И я поняла наконец, чем тут пахнет именно тем, о чем я в первую минуту и подумала, да, в европейских городах я видела уцелевшие туалеты, из которых раньше все падало прямо на улицу, в желобы, а потом закономерно стекало в реку, откуда брали воду и мне всегда было интересно, да вот только руки так и не дошли узнать, были ли законы, требовавшие брать воду для питья выше города по течению. Зато я знала, что обычно воду эту брали не в реке, а в колодцах, их рыли в любом, даже стоящем на берегу озера или реки городе. Как раз потому, что вода в них, как правило, все же не заражалась фекалиями. Если, разумеется, не случалось паводка, а тогда тогда эпидемия.
И по той же причине воду в то время не пили. Супы и похлебки ели, а пили или вино, или пиво и то, и другое, я читала, было отвратительным по качеству и слабоалкогольным. Делали сидр из всего, но чаще из яблок. Тоже совсем некрепкий, зато точно не зараженный и безопасный. Вот и эта мутная жидкость в графине должна быть разбавленным вином. Отвратительное, должно быть, пойло, но что делать, если жить без воды нельзя, а пить воду как она есть считанные дни до мучительной смерти?