Родители тоже поддержки никакой не окажут, это ясно, как божий день, продолжила Надя и теперь участь студии постигла моих маму и папу. Теперь Слава.
Она постучала концом карандаша по столу. Я не удержалась и фыркнула. Как раз с мужем, к которому теперь был применим термин «бывший», всё было яснее ясного. Я бы не вернулась к нему даже под дулом пистолета. Ну, если вдруг предположить, что Теплов бы «бросил свою кикимору» и ползал бы передо мной на коленях.
Первое ты признаёшься в беременности. До родов и момента, пока ребёнку исполнится год, вы не разводитесь и Слава тебя содержит, сказала Надя, выписывая на листе имя Теплова.
Исключено, покачала я головой. Подруга посмотрела на меня с прищуром и я пояснила: Я много об этом думала. Даже если во время беременности это и сыграет мне на руку, я не представляю, что будет после родов. А если Славик решит поиграть в добропорядочного отца? Пофантазируем о том, как меня будет передёргивать, когда он станет забирать нашего малыша и они будут гулять вчетвером Веро, он и двое детей?
Меня и вправду перетряхнуло от обрисованной картины. Нет, такое даже в мыслях нельзя было допускать. Что они станут говорить моему сыну или дочери? Как настраивать ребёнка против собственной матери? Что будет происходить с ним, когда папа привезёт его обратно после того, как он побывает у него в гостях? Истерики? Скандалы? Заверения, что отец хороший? Не стану ли я тогда врагом номер один, а потом, когда малыш подрастёт, не останусь ли у разбитого корыта?
Ладно. Хорошо. Тогда второе ты не признаёшься в беременности, вы разводитесь, пока у тебя не нарисовалось пузо, а потом просто становишься матерью-одиночкой.
Надя вдруг наставила на меня карандаш и проговорила менторским тоном:
Кстати, если вдруг в этот момент Вячек узнает про то, что ты родила от него, он может вполне инициировать ДНК экспертизу. И попретендовать на ребёнка.
Я закрыла лицо руками и замотала головой.
Даже представлять подобное не хочу, произнесла глухо, а когда отняла ладони, решительно, насколько это было возможно, сказала: Поэтому третье Этого ребёнка я не рожаю.
Только договорила, как в сердце кольнуло болью. Несильно, но ощутимо. И ненависть к Славе появилась, ещё более сильная, чем до этого. Всё было бы совсем иначе, не сотвори Теплов своё предательство. Я была бы счастлива, я бы сейчас летала на крыльях и ждала рождения малыша. А теперь всё летело к чертям.
Надька тяжело вздохнула.
Окей Как я и говорила это только твой выбор, пробормотала она. Теперь переходим к работе.
Она встала из-за стола, за которым мы устроились, притащила ноутбук, открыла его и начала что-то изучать.
Ты же пишешь статьи на заказ, так? спросила через время.
Я кивнула:
Так.
Вот! И я их читала, насколько ты знаешь.
Читала, да. И что?
А то, что они ну скажем так Весьма попадают в струю.
Я моргнула раз, другой. И впрямь несколько раз писала небольшие истории для популярного женского журнала, но не понимала, к чему клонит Надя.
Их ждут, они интересные, продолжила подруга и, повернув ко мне ноутбук, выдала скороговоркой: Вот здесь ты можешь попробовать себя в писательском деле. Сайт молодой, но очень активно развивается. Я и сама уже подсела на несколько работ. Истории классные, а ты можешь не хуже! И заработать на этом можно. К тому же, тебе сейчас точно не до должностей кассира или официанта.
Я смотрела то на экран ноута, то на подругу, при этом испытывая смешанные чувства лихорадочное возбуждение, которое вдруг охватило меня, щедро приправленное скепсисом.
Писательство Это ведь огромный труд. Ответственность. И с другой стороны возможность создавать новые миры, а может, и вовсе прославиться. Хотя, конечно, учитывая моё положение, о славе я думала в последнюю очередь. А вот о заработке вполне.
Я изучу всё, что предлагает этот сайт, наконец, выдала свой вердикт.
Надя права. Как известно, под лежачий камень вода не течёт, а в чём я могла бы быть успешной, никто не знал. В том числе, и я.
Поэтому лишь кивнула, подтверждая свои слова и крепнущую внутри уверенность, что у меня всё получится, и с благодарностью посмотрела на подругу.
Часть 4
Прошло два дня с тех пор, как я увлеклась изучением сайта, который показала мне Надя. За это время я не особо продвинулась в том, чтобы решить свои проблемы. Лишь только созвонилась с адвокатом, обрисовала ему ситуацию и договорилась с ним встретиться позже, когда я приму самое важное решение в своей жизни. Именно от того, решусь ли я оставить ребёнка или нет, зависело если не всё, то почти всё.
С жильём всё тоже было туманно. Единственный вариант, который я пока могла потянуть в данный момент финансово кроха-студия в спальнике, далеко от того района, в котором я прожила последние несколько лет. Впрочем, это было даже к лучшему.
То же, что касалось Славы, можно было охарактеризовать лишь одним словом тишина. И если бы не нюанс в виде браслета, о котором я не могла не думать, это тоже было хорошо. Я не рассчитывала на то, что Теплов вдруг передумает, поймёт, каким козлом был, и как-то себя проявит. Напротив, этого не желала. Однако молчание было весьма красноречивым. Я перестала быть ему нужна в каком бы то ни было качестве. Вот так вот просто, почти что по щелчку пальцев.
Всё же поедешь, констатировала Надя, когда я одевалась в прихожей, готовясь ехать в клинику.
Местная женская консультация отпадала по причине того, что там меня могли увидеть общие знакомые. Да хоть вон та же Веро. Поэтому пришлось записаться в частное лечебное учреждение.
Поеду, вздохнула я, старательно не думая о том, что мне предстоит. И больше ни слова. Мне и так рыдать хочется.
Надя просто кивнула и обняла меня, после чего, пообещав приехать сразу же, если вдруг она мне понадобится, проводила и закрыла за мной дверь.
Через час, входя в стеклянные двери, приветливо открывшиеся передо мной, я уже знала, что сегодня ни на что не решусь. Но хотела поговорить обо всём с врачом, чтобы тот лично описал мне процедуру.
Надев бахилы и сняв куртку, которую сдала в гардероб, я поднялась на лифте на третий этаж и на несколько секунд застыла, оглядываясь. Отчаянно колотящееся сердце, которое едва ли не выпрыгивало из груди, я усиленно игнорировала тоже. И уже направилась в ту сторону, где находился нужный кабинет, когда меня окликнул мужской голос:
Ксюша? Лукинская?
Я резко обернулась и не сразу поняла, кто стоит в паре метров от меня. Высокий, в белом халате, в ультрамодных очках с простыми стёклами. Он походил на какого-нибудь голливудского актёра, участвующего в съёмках фильма про врачей.
Матвей? Сибиряков? эхом откликнулась я, и мой бывший растянул губы в улыбке, после чего шагнул ко мне.
Я рад, что ты меня узнала, сказал он и нахмурился.
Окинул взглядом коридор, как будто тот мог дать ему ответ на невысказанный вопрос.
У тебя что-то случилось? наконец спросил Сибиряков.
Перевёл взгляд на меня, а я едва удержалась от того, чтобы горько не усмехнуться. Если бы он знал, насколько прав, когда задавал этот вопрос.
С Сибиряковым мы встречались недолго, но роман наш был бурным. Даже крышесносным. Матвею было двадцать четыре, когда он поступил на журфак. Там и встретил меня. Интерес проявлять стал сразу, с первой же студенческой вечеринки. Тогда он казался мне чересчур взрослым, основательным и серьёзным. А когда я познакомилась с Тепловым, и вовсе забыла о том, что Сибиряков существует на свете.
В тот момент казалось, что можно просто сказать правду о том, как влюбилась в другого. О том, как жизни без этого другого не мыслю. Матвей тогда, кстати, оставил учёбу и поступил в другой ВУЗ. И мне это было только на руку.
У меня? переспросила я, делая глубокий вдох. Да ничего не случилось. Просто на приём пришла.
К кому? потребовал Сибиряков ответа.
К Калининой. А что? уточнила я.
Ничего, улыбнулся он.
Посмотрел на часы. И опять был таким серьёзным, что мне рядом с ним стало как-то не по себе.
У меня немного времени есть. К Валентине Анатольевне потом лично отведу, а сейчас СМС напишу, что ты не придёшь, вдруг ошарашил Матвей, и не успела я сориентироваться и понять, чего он хочет, добавил: Выпьешь со мной кофе? И ты же уже не Лукинская?
Я смотрела на бывшего, не понимая, к чему он клонит. Даже дурацкое желание вдруг появилось соврать. Сказать, что я Лукинская и что у меня нет времени. Вместо этого я произнесла:
Нет. Я Теплова. И ты вот так просто можешь заставить врача, к которому не сразу по записи попадёшь, перенести приём?
По правде говоря, это был риторический вопрос. Я уже каким-то чутьём понимала, что Матвей Сибиряков здесь не последний человек.
Угу. Могу. Заведующих у меня обычно слушаются.
Он, так и продолжая хмурить брови, что-то написал в смартфоне и, отправив сообщение, сосредоточил всё своё внимание на мне. Теперь на лице Матвея была искренняя, полная неподдельной радости улыбка.
Ну, выпьем кофе? повторил он своё предложение.
А у меня разве есть выбор? вскинула я брови, впрочем, не удержавшись от ответной улыбки.
Рядом с Сибиряковым мне было как-то уютно. Давно я не испытывала этого чувства. Даже когда жила с мужем и мне казалось, что моё существование совершенно безоблачно.
Выбора нет, озвучил мой приговор Матвей и, кивнув в сторону лифта, добавил: Идём ко мне в кабинет.
Наш путь занял от силы минуты две, которые мы провели в абсолютном молчании. Я шла подле Сибирякова, бросала на него взгляды искоса и гадала о том, зачем он всё же выказал мне чуть больше внимания, чем обычным пациентам.
Нет, конечно же, я вполне могла причислить себя к тем, кто имел для Матвея какое-то значение. Но совершенно не представляла себе, о чём мы с ним станем говорить.
Жена настояла, чтобы у меня была эта машина-зверь, ошарашил меня Сибиряков, кивнув мне на диванчик, на котором я и устроилась.
Сам же подошёл ко внушительной кофемашине, возле которой и начал «колдовать».
Ты женат? зачем-то уточнила я очевидное, после чего, стушевавшись, опустила голову и усмехнулась собственной глупости: Прости, само вырвалось.
Матвей же обернулся и посмотрел на меня так, что я пожалела о невозможности тотчас провалиться под землю.
Женат. И тебе не за что извиняться.
Он сделал кофе и, подойдя ко мне, протянул чашку. Странно, но именно в этот момент у меня мелькнула мысль а можно ли беременным такие напитки? А ведь шла сюда со вполне конкретной целью.
Рассказывай, как ты, мягко попросил Сибиряков, отойдя к столу и опираясь на него бедром.