С фермы домой вернулись, а там на кухне женщина хозяйничает. Немолодая, если бы я не знал, что домоправительница, то подумал бы мама Васина. Строгая. Посмотрела на меня не то чтобы сердито, но и не ласково. Ничего не сказала. Сразу стала с Василием про домашние дела, все больше про еду, ругалась, что он ничего не ест. А Васька оправдывался. А она свое:
Опять весь диван в крошках, крекеры жевал, а ужинать не стал. Запеканка прокисла. Я для кого готовлю?
Да ели мы вчера после бани, отбивается Василий.
Видела я, что вы там А сейчас что? Грязные такие почему? Это она меня обозрела.
Мы машину выталкивали у элеватора. Олег там застрял, отвечает Вася и улыбается, как будто про веселый день рождения рассказывает. Да и мне смешно, как вспомнил
Олег, значит? снова сверлит меня взглядом домоправительница.
Я же не познакомил вас! Марья Ивановна это Олег, мой друг. Олег, а это Марья Ивановна хозяйка всего дома.
Вот скажешь тоже, Андреич, хозяйка , отмахивается она. Я у тебя на жаловании.
Нет, вы тут домоправительница, а жалование само собой, не уступает Вася. Вот дотошный же человек!
Здравствуйте, Мария Ивановна, говорю я. А что еще скажешь.
Здравствуйте, Олег, кивает вроде уже более милостиво. А что же вы в мазуте?
А это мы на ферме, еще шире улыбается Вася. Улыбка у него улетная, я просто плавлюсь от неё. Соображать перестаю. Что же это такое за напасть? Олег линию починил.
О чем он? Какую линию? Про трактор, что ли?
Ну, если на ферме, то ладно. Раздевайтесь оба, одежду вашу надо спасать. Я приготовлю домашнее, вам, Олег, должно подойти, вы с Василием одного роста.
Пойдем в душ, тянет меня Вася. Непонятно, зачем ему он вообще не пачкался, только смотрел на мои тракторные манипуляции. Но иду, конечно. В ванной он сразу дверь на защелку, сгреб меня, как медведь.
Олег, шепчет, Олег
И больше ничего. Только имя. И целует. Одежду стаскивает. Я поплыл сразу. Хочу его так, что разрывает. И не в рот чтобы, а взять, войти в него. И знаю, что нельзя так сразу. Подготовить надо. Но аж трясет, как хочу. К стене привалился, дышать не могу. А он уже и рубашку с меня стянул, и ремень распустил. Руками под футболкой шарит беспорядочно. На колени опускается. Забирает меня в рот. Ах ты бять целует как.
А-а-а-а-а Вася только и могу стонать.
Хоть бы воду пустил, ведь услышит Марья Ивановна, как я кричу. А подкатывает необратимо. Голова кружится, сердце бухает, кровь в ушах шумит, свет пеленой застилает. Ничего не чувствую, только Васины губы. И кончаю с болью и желанием войти в него глубоко. Отдаюсь, а уже снова хочу. Как будто всего день нам дан перед концом света. Сутки на любовь
Мысли о душе
Василий
А разве в сутки любовь уместишь? Для неё жизни не хватит. Только время начинает нестись так, что не удержать. Вот вроде только встретились, а уже и вместе, кажется, долго всю жизнь.
После душа мы в спальню пошли, в кровать упали и Не сказать, чтобы это для тела было. Нет, конечно, и для тела тоже. Я, может, что и не так делал, но Олега про это не спрашивал. А он и не жаловался. Тепло нам стало вместе, даже горячо.
Вот я его трогаю, ладонью касаюсь, а кажется, что душой сплелся. Как это может быть? Аристарх, настоятель наш в сельской церкви, любит вот это про душу. Я над ним, грешным делом, подсмеивался. Человеку рабочему, который от земли живет, от трудов своих некогда особо заморачиваться высокодуховным. Мы с Аленкой остались одни, когда отцу машину конкуренты взорвали, а мать на месте и умерла, как узнала. По телевизору увидела в новостях, так и упала. Аленке было три года, а мне девятнадцать. И начались наши с ней мытарства. Бизнес отцовский у нас добрые люди отжали. Аленку хотели дальние родственники забрать, но это я не дал. Куда же еще и ее? И так у меня никого не осталось. Начал жить в предлагаемых обстоятельствах.
Друг был у отца, а у друга поговорка любимая: "Родина других вариантов не предлагает". Так мне и сказал. И стал я у него на подхвате. Мать хотела, чтобы я на врача выучился, я и сам хотел, а стал ворошиловским стрелком Про медицинский забыл.
Ничего, справились, потом и долю в деле получил, через время свое открыл. Живу. Аленка у меня ни в чем не нуждается, и от себя я её не отпускаю. Всего и живем врозь, как я в Ольховку на ферму переселился. Тут сестра, конечно, взбунтовалась, из города переезжать отказалась наотрез. Можно понять ее. Но лучше бы, как и раньше, при мне была Обеспокоился я о ней сейчас, ведь с вчера не звонил. Пойти набрать потихоньку, пока Олег уснул.
Вот смотрю на него спит в моей кровати. Чудно Дышит ровно, в запястье вон пульс бьется в жилке, вены прямо под кожей, хорошо видны. И губами я его пульс слышу
Вася, ты чего?
Разбудил.
Ничего Уснул ты хорошо, я смотрел.
Иди ко мне, обнимает Олег. Это, наверно, у нас считается нежно. Тянет на себя, губами мои губы находит. Лежим мы голые, как в раю. А Марья Ивановна права насчет роста если нас сложить лицом друг к другу, то как раз пахом и докоснемся. Удобно прижиматься и еще, и еще Вот уже наливается и твердеет, у Олега уже встал, и у меня тоже. И снова рукоблудие взаимное. М-м-м-м-м Хорошо Заеись, как же хорошо! Сжимает он меня, и гладит, и раскрывает, пальцем большим по головке водит.
Я кончу так шепчу ему.
Я знаю, целует меня он. И привычно уже языком рот мой трахает. И рукой дрочит быстро. Не дает опомниться Тут и все, в руку ему отдаюсь, кончаю.
Что же он такой улетный? Это мы так до вечера в кровати проваляемся. Да и хорошо. Пусть. Ни о чем думать не хочу а нет Аленке надо позвонить. Ну, потом, попозже. Сейчас хочу я прижаться тесно и лежать так. Врасти в Олега душой. Видно, прав Аристарх.
Вася?
М-м-м?
Ты вроде загрустил? Или устал?
Нет.
А что тогда? В голосе у Олега тревога. О чем задумался?
А смеяться не станешь? Вихры его спутанные разбираю. Цветом они, как спелая пшеница. Брови большими пальцами обвожу, уши прихватываю. Нравится мне его трогать везде.
Почему это я должен над тобой смеяться? почти обижается Олег.
Потому, что думаю ерунду всякую.
Расскажи
Не знаю не привык я рассказывать про такое. И думать не привык. Нет, лучше потом когда-нибудь тебе расскажу.
А не забудешь? заглядывает в глаза, смотрит долго.
Не забуду. Аленке хочу позвонить, вот что, перевожу я на другое, понятное мне. Беспокойно что-то мне, как она там.
Младшая чудит? Олег отводит глаза, откатывается на другой конец кровати, ложится на живот, подушку под себя подгребает, подбородком в неё утыкается.
Ну да, случается, а тут еще поцапались мы из-за Матильды. Аленка мышей не любит. Под подушкой по привычке шарю, но смарта там нет. Телефон я на кухне оставил. Схожу.
Вот прямо так? Олег меряет меня взглядом. Марья Ивановна не испугается? Или она привыкла?
Что значит привыкла?
К гостям, перед которыми ты голый расхаживаешь.
До меня не сразу и доходит, что он сердится. Напрягся. И что я такого сказал? Может быть, обиделся Олег, что я отвлекаюсь, думаю о постороннем, когда он тут рядом? Но за Алену я правда тревожусь.
Я только спрошу, как дела у неё, оправдываюсь, и выходит по-дурацки.
Спрашивай, я разве против? Олег положения не меняет.
Ну чего ты? Опять ложусь к нему, обнимаю за плечи, губами прижимаюсь к шее под затылком. Олег вздрагивает, вдыхает коротко, волной по телу у него проходит дрожь. Я прикусываю там, где целовал. Он разворачивается, обхватывает меня. К себе прижимает. Малахольный и есть. Между поцелуями в губы ему говорю невнятно:
Потом я Алене позвоню
Молчать нельзя говорить
Олег
И снова я момент тот упустил, когда можно было сказать. Страх, что ли? Вроде и не виноват я. Если разобраться, то ничего про Василия не знал, пока с Аленой не познакомился.
Вот так уговариваю себя между провалами в райские игры. Время в них растягивается, перестаешь его ощущать правильно. Потому что сначала горячка безумная, потом разрядка полуобморочная и сон. И забываешь, день ли сейчас или вечер. Где там признания устраивать! Не до них.
Но вот когда Вася сестре звонить собрался, меня крепко накрыло. И ведь он думает неправильно, про то, что я от Аленки его к себе перетягиваю, не хочу чтобы он ей звонил. А этого нет и в помине! То есть да, конечно, я не хочу, чтобы он ей звонил, но по другой причине: выйдет вся наша история наружу. Вася ни Аленку, ни меня не помилует.
Надо сказать ему как можно скорее, но помягче, не в лоб. Вася человек конкретный, из того, что Алена о нем рассказывала, я могу представить мало нам с ней не покажется. Но если по-честному признаться, все как есть рассказать
Да когда же тут рассказывать, когда он снова лег ко мне, со спины обхватил, прижался.
Аленке потом позвоню, шепчет.
Вот когда и как он всему этому выучился? Или тут и учиться не надо, просто идеально подходим друг другу? Все шипы в пазы входят так бы плотник сказал. Как будто некто подогнал нас создавая, чтобы раз соединив не отодрать было.
Вася дышит в затылок, от одного этого мурашки в пальцах, а змейкой по позвоночнику возбуждение. Прямиком в пах, и все уже встает частыми толчками. Что ты будешь делать с этим? Ведь только наигрались, вроде все, что могли, отдали и что не могли тоже. Но Вася не к этому стремится, оказывается.
Он руку мою нашел и странно так ладони наши соединил. Как будто мерил, насколько пальцы одинаковые. У него немного длиннее, но не заметно. Вот прижался, а потом легко по моей ладони стал водить. Я до стона от этого завелся. А Вася затылок мне целует, в ухо дышит горячо. Всем телом прижимается, грудью к спине крепко. И пахом, и твердым членом к тому месту, куда я до обморока хотел бы, чтобы он вошел. Никогда со мной такого не было. Я точно знал свои предпочтения и чтобы меня кто-то трахнул? Да в жизни такого не было! Даже в самый первый раз и то именно я был сверху, несмотря на то, что партнер мой оказался в два раза старше. А тут размяк, как теленок. Вот что хочет Вася, то пусть и делает со мной лишь бы делал. Умения у него мало, зато и расчетливости никакой. Искушенности ноль, зато и не сторожится ничего что хочет, что самому ему нравится, то и вытворяет. От рук его, прикосновений с ума схожу. Ведь просто гладит, а так Руку на член кладет, теперь в его ладони мой конец, мокрый и с оттяжкой судорожно подрагивающий. А содрогание каждое во всем теле отдается, каждой клеткой чувствую и кричу: Вася, возьми меня, или помру сейчас Но вслух не смею. И только стоны
Нет, не знает он, невозможно сразу. Член мой огнем горит у него в кулаке, яйца поджались и ломит их от напряжения. Но я внутрь Васю хочу, так ни с одной женщиной не будет. И с верхним тоже. Только внизу.
Я только рассказы про это слышал, а сам бл..ть Васенька, родной, что ж ты делаешь? Дрочит он меня я теку рекой. А кончить нечем, мало времени прошло. Исхожу от каменного стояка. Матерюсь и чуть не плачу. Вася меня поворачивает и сразу раскладывает, головой ко мне между ног пристраивается без промедления. Бедра гладит и сжимает. Снаружи, внутри. Дурею от этого. Целует жарко, вылизывает. И снизу, и сверху, и вдоль, и по кругу, в рот забирает, сосет. Тут меня, наконец, с тормозов срывает.
Спермы три капли, а колбасит так, как будто я в первый раз после месячного воздержания. И успокоиться не могу, чуть не плачу Как Васе сказать, чего хочу? Да и сил нет. В нирвану улетаю, тело свое чувствовать перестаю. Только губы Васины у себя на губах. Соленые от спермы. Целует он меня, целует
Мыслей нет вообще. Зачем мне мысли, если Вася тут? В горле ком становится, на глазах слезы так и жгут. Пиз..ец Это истерика. Остановиться не могу. Рыдаю.
Вася слезы мне со щек губами и руками стирает. И что за пальцы у него? Говорящие. Все понимаю Ответить тем же не могу. Завтра надо в город вернуться,через неделю на съемки уезжаю. Но сейчас ничего этого нет На краю сознания мысль маячит, а главное, шепот Васин невнятный. Тепло его тела, притиснутого к моему.
Теперь мы лицом к лицу лежим, и я грудью чувствую, как его сердце сильно бьется.
Вася отпусти не могу больше отодвинься, прошу на последнем издыхании, а самого трясет крупной дрожью от прикосновений. Огнем жжет, оголенными проводами искрит. Пусти, не могу я сердце лопнет.
Отпустил, лег рядом, за руку взял, сжал осторожно, пальцы с моими сплел.
Прости, если я не так что у меня с мужчинами не было, говорит.
Вот что ты мелешь, Вася? От возмущения ко мне даже силы вернулись. Ни с кем мне так не было никогда
А много было этих ни с кем?
Достаточно. Ты ревнуешь, что ли?
Нет не знаю Ты же повода не давал, с чего мне ревновать? А к прошлому глупо. Все лежим рядом. Голос у Васи ровный. Говорит спокойно. Нет, Олег, я не ревную. И никогда не буду. Плохо это. Глупо. Ты же свободный человек, а не бык-производитель. Вот тому деваться некуда за кольцо в носу водят. К которой подвели, с той и
Вася! Нет, это точно пиз..ц. Вася, теперь меня от хохота трясет, ты все в жизни коровами меряешь? Даже любовь? И замолкаю резко. Я сказал это? А он поверит а завтра мне уезжать в город, а через неделю
Вася молчит. Я жду.
Нет, любовь я меряю свободой, все-таки отвечает он. А не хотел. Точно знаю! Вот приехал ты ко мне сам. Так решил. Значит
Значит, нам вместе хорошо, не даю я ему произнести роковое слово. Пока нет между нами правды нельзя!
Утро
Василий
Еще одна ночь. Такая же горячая, но немного горькая для меня. Не говорю об этом Олегу. Зачем? Наши слова о другом, они незначительны, и если честно, то говорить все труднее. Хочется молчать. И точно нет никакого желания вспоминать слово последний. Это я про себя его вспоминаю, в тишине и темноте, пока Олег спит. Он устал. Я тоже. Любовь дело утомительное, вытряхивает так, что на мелкие части рассыпаешься. Утром надо будет себя собрать. Но то утром, а сейчас еще ночь. И мы вместе. Вот рука Олега. Веду от кончиков пальцев, ладони к предплечью, плечу и обратно. Да, утром тяжело придется. Тогда и про последний вспоминать буду. Час? Минута? Раз? Может, он первый и последний у нас вышел? Что у Олега за жизнь там? Нужен я ему в ней или нет? Думаю, что нет. Может, в гости будет приезжать, в интернете, конечно, не перестанем переписываться. Но как раньше я не смогу, говорить захочу про другое.
Засыпать жалко! Потрачу время на сон вместо того, чтобы запоминать, отпечатывать в себе Олега. Как он есть, вот такого, спящего рядом. Ничего мы не знаем про завтра. Бывает, планы строишь, рассчитываешь на одно, а жизнь тебя бац по башке нежданчиком. И все, то время, которое ты думал, что оно есть, что успеешь что-то сказать и сделать, тебе обрезали. Нет его впереди. И что успел то и успел.
А что я успел с Олегом? Да ничего толком. Я и не пытался успевать, я с ним жил! Один этот день, или немного больше, утром будет почти два.
Нам хорошо вместе. Вот это мы оба поняли. В постели зашибись как хорошо! Да и так тоже. Я бы смог с Олегом жить. Про это уже думал чтобы вместе просыпаться, вставать, бриться-мыться. Дальше не думал. На ферму дальше и Олега на трактор? Или по лугам до реки гулять, окрестности Ольховки рассматривать? Представил его за этим делом, такого, как в первый раз увидел, около спорткара. Красивого, независимого, несовместимого с ландшафтом. Не приспособлен он к моей жизни, как Бугатти к здешним дорогам. Увязнет. У него там, наверно, много интересного. И до сих пор не взять мне в толк, за каким хером ему мышь понадобилась?
Олег вздыхает глубоко, во сне ко мне тянется, обнимает. Не хочу я никакого завтра, только сейчас!
Но солнцу в небе не прикажешь, проснулись мы за окном светло.
Ну что? Встаем? говорю, а сам противоположное делать, к кровати его собой прижимаю.
Да, встаем, отвечает и проводит мне руками по спине, пальцы пробегают от плеч по позвоночнику, ниже, потом ладони на мой зад кладет, сжимает и к себе притягивает. Ты уже встал.
А ты другого ждал? целую его в губы. И сколько же раз я это с ним проделывал? Олег на поцелуй отвечает, но потом мне в плечи руками упирает, разъединяет нас.