Добрый вечер, милая леди! Безупречный поклон, и вот я уже растерянно рассматриваю тщательно уложенные волосы на голове мужчины. Вы ведь землянка, я не ошибся?
Хочешь-не хочешь, а что-то отвечать нужно. Я подавила желание нервно облизнуть губы и молча возблагодарила нашего преподавателя этикета: легкий реверанс у меня вышел достаточно элегантным. В бирюзовых, в тон моему платью, глазах арлинта мелькнуло удивление и нечто похожее на уважение:
Все верно, милорд. Раз он обратился ко мне в соответствии с земным этикетом, значит, можно ответить тем же, и не насиловать свой мозг, судорожно вспоминая форму обращения, принятую у арлинтов. Я действительно землянка.
На породистом мужском лице расцвела довольная улыбка. Я насторожилась.
И как же юная леди оказалась одна так далеко от дома?
Я позволила себе усмехнуться:
Юная леди закончила обучение в Первой Звездной Академии Альянса. А сюда меня пригласила подруга.
Вот как? Мне приглашающе подставили локоть: И кто же у нас подруга?
Расспросы мне нравились все меньше и меньше. Но арлинт был безукоризненно вежлив. Послать его повода не было. Пришлось отвечать на поставленный вопрос. Как послушной и примерной девочке:
Моя подруга Моник Аверноо. Мы с ней обучались в одной группе.
Вот как? Не знаю, мне показалось, или по лицу арлинта действительно скользнула тень неудовольствия? Министр Аверноо тоже тут?
Я просто кивнула. И арлинт, руку которого я так и не успела принять, сдержанно поклонился мне:
Передавайте ему привет от Версана Малье.
Прежде, чем я успела что-то сказать и предпринять, мужчина развернулся и скрылся в толпе. И что это только что было? Неужели предчувствие меня не обмануло? И в лице этого арлинта я могла нажить себе нешуточные неприятности?
Словно ответ на все мои вопросы в руке неожиданно что-то завибрировало. Несказанно удивившись, я поднесла к глазам сжатую в кулак кисть. Я даже не помнила, когда я ее сжала. Вот тебе и на.
Пальцы удалось разжать не сразу. Их словно судорогой свело. И непрерывная вибрация делу не помогала. Зато, когда онемевшие пальцы наконец раскрылись, я потеряла дар речи: на ладони лежал подпрыгивающий от вибрации комм. Мгновенно вспомнилось, как Моник что-то сунула мне в руку перед тем, как уйти. И предупредила, что может вызывать отец. Ладони стали влажными. Куда подевалась килла?
Ты заснула, землянка? Почему не отвечаешь?
Раздраженная Моник вынырнула словно из ниоткуда и схватила с моей ладони надрывающийся комм.
Да, папочка?.. Не ругайся, пожалуйста! Я просто перенервничала. Ты же знаешь, со мной такое бывает. Мне срочно понадобилось отойти, а Кара позирует голохудожнику Ну папа! Я приличная девушка! И не могу принимать звонки, сидя в уборной!.. Хорошо, еще пару минут. Кара освободится, и мы придем.
Моник хлопком прервала связь и, прищурившись, уставилась на меня:
Я же тебя просила! Ты специально, да? Я просто оторопела от такого обвинения. Кара, я понимаю, что в прошлом мы были врагами! И так же понимаю, что ты от меня видела мало хорошего. Но это не повод, чтобы подставлять меня перед отцом! Я
Да погоди ты! На нас уже начали оборачиваться. Пришлось все же прикрикнуть на Моник. Килла изумленно умолкла. А мне вдруг стало приятно. Хоть раз за все время этой гордячке приходится считаться с моим мнением. Во-первых, ты слишком быстро все протарахтела. У меня в голове отложилось только то, что министр Аверноо может позвонить. А во-вторых, у меня тут случилась странная встреча, и я просто была в некотором замешательстве. Боялась, что министр по голосу решит, что меня тут как минимум пытают.
Странная встреча? Насупленные брови киллы разгладились. Уж не с Мираком ли твоим случайно?
Да нет. Но тоже с арлинтом. Он, кстати, велел твоему папе привет передать.
Да-а? Это кто же такой? Впрочем, идем, по дороге расскажешь.
Но ни по дороге, ни потом поговорить нам так и не удалось. Едва мы только сделали несколько шагов, пробираясь через самую плотную толпу, как нам навстречу попался странно полноватый килл в черном фраке и с прилизанными черными волосами на голове.
Вообще, эта раса в принципе отличается субтильным телосложением. Поэтому мне было странно увидеть молодого человека с круглыми, словно наливное яблочко щеками. Полное отсутствие какого-либо румянца делало эту картину еще более нереальной. А прячущиеся в многочисленных складках век темные, как маслины, глазки смотрели надменно и недружелюбно. Совсем как Моник в первые дни моего обучения.
Моник Килл, почти не сгибая спины обозначил поклон девушке. И, взяв ее за безвольную кисть, поцеловал ей пальчики. Вот ты где. Рангсверт обыскался тебя. Идем.
Килл положил кисть Моник себе на сгиб локтя, развернулся и потянул ее в ту сторону, откуда пришел. Я просто оторопела.
Нет, снобизм и заносчивость этой расы известна мне давно. Но это уже откровенное хамство вот так проигнорировать спутницу своей знакомой. Словно я пустое место. Я настолько была ошарашена, что даже и не почувствовала обиды. Это был просто чистый и ничем не замутненный шок.
Ольсват! Моник упрямо выдернула у парня руку. Если уж ты решил проявить собственнические замашки, то будь добр, не позорь моего отца! Ты самым бессовестным образом проигнорировал его приглашенную гостью! Думаешь, нашим родителям понравится, когда по Академии начнут гулять сплетни о невоспитанности сына президента Килланы?
Я не особо удивилась тому факту, что оказалась права в своих предположениях. Моник явно поджидал политический брак. В какой-то степени мне даже стало жаль гордячку-киллу. Особенно, с учетом того, что жених даже мне кажется внешне крайне непривлекательным. А для своей расы, с его легкой степенью ожирения, парень скорее всего выглядит уродом.
Килл замер на месте. Потом медленно повернулся ко мне с самым приветливым выражением лица. И если бы я минуту назад не видела его безобразного поведения, то точно бы была польщена оказанным мне вниманием и радушным приемом. А так я только на долю секунды приняла все за чистую монету. А потом разом заметила и дрожащие от напряжения и гнева губы, растянутые в искусственной улыбке. И пустой взгляд равнодушных глаз поверх моей головы. Передо мной килл и вовсе не стал сгибать спину. И только очень внимательный человек мог заметить легкий наклон его головы, обозначающий приветствие мне.
Прошу меня простить
Каролина Новак, Моник с готовностью представила меня жениху, моя подруга, сокурсница и лучший ксенолингвист на всю Академию на данный момент.
Ничто не изменилось в приветливой маске на лице килла. И скользящий поверх моей головы взгляд оставался таким же пустым. Но имя мое он повторил без запинки:
Каролина, прошу меня простить, я крайне расстроен тем обстоятельством, что, подойдя поздороваться к Рангсверту, не нашел подле него своей невесты. У нас свадьба через двенадцать дней, а Моник продолжает себя вести, как не смышленый ребенок. Я понимаю, что это не оправдание моему поведению. Но я действительно очень расстроен.
Это были единственные слова, которые мне сказал жених Моник за весь вечер. Мы постояли некоторое время возле министра Аверноо и еще одной пары киллов. Родителей Ольсвата, как я поняла. А потом старшее поколение, в лице отца Ольсвата и президента Килланы одновременно, в ультимативной форме предложило парню «выгулять девушек и заодно показать каков дворец президента изнутри.
Моник отнеслась к предложению без энтузиазма. Проще говоря, услышав пожелание будущего свекра, она повернулась ко мне и скорчила такую рожу, что мне стоило неимоверных усилий сдержать рвущийся изнутри смех. Впрочем, я вскоре поняла, почему килла так отреагировала. Экскурсия в обществе Ольсвата почти мгновенно превратилась из развлечения в тягостную обязанность. Килл нудел над ухом с упорством осенней мухи, отчитывая Моник за безответственное поведение, и при этом чинно ведя нас в одном ему известном направлении. Должно быть, со стороны мы выглядели презабавно. Во всяком случае, нам часто оборачивались вслед, глядя с немым изумлением. Возможно, виной тому было то, что в обществе двух не самых последних килл шла землянка. Или же пухлый килл, полноту которого почти не скрывал дорогущий черный фрак, и степенно вышагивающие по бокам от него девицы в одинаковых бирюзовых платьях. Мы слишком сильно напоминали цирковую группу с редким видом пингвина. Так или иначе, но почти все встреченные с трудом прятали при виде нас улыбки.
Я почти сразу перестала прислушиваться к недовольному брюзжанию Ольсвата, и развлекалась как могла, разглядывая встреченных существ и интерьеры. Да уж, как-то не так я представляла себе Бал золотой мечты.
Случайно или намерено, но Ольсват вывел нас из бальной залы. Прогулка сразу стала в разы скучнее. Килл по-прежнему отчитывал Моник, даже и не думая останавливаться. Я скучающе глазела вокруг. Хотя, тут и глазеть-то в общем-то было не на что. Скудно освещенный пустой коридор, множество закрытых дверей по обе его стороны и периодически попадающиеся в простенках картины. Вот и вся обстановка.
Возле одной из таких картин мы и остановились. Как раз на Т-образном разветвлении коридора. Остановились потому, что Моник надоело молча слушать нотации и она начала огрызаться в ответ. Я не знала, куда мне деваться. Быть свидетелем скандала в благородном семействе, пусть и будущем, не самое приятное и благонадежное занятие. И уйти тоже практически невозможно. Уже хотя бы потому, что дорогу к министру Аверноо я самостоятельно точно не найду.
Постаравшись отгородиться от звуков набирающей обороты ссоры, я повернулась к жениху и невесте спиной и принялась разглядывать картину. Неизвестный художник запечатлел на холсте то ли рассвет, то ли закат над каким-то огромным водоемом. Была бы это Земля, я бы сказала, что это закат над океаном. Но по чужой природе угадать было сложно.
Я так увлеклась разглядыванием нарисованных волн, что мне начало казаться, что я слышу плеск воды и тонкий свист ветерка. Автор полотна был большим мастером и очень искусно изобразил волны. В какой-то момент мне даже показалось, что в лицо прилетело пару клочков морской пены. Это отрезвило. Я оторвалась от созерцания странной картины. И наваждение мгновенно схлынуло. Зато пришли проблемы.
Пока я любовалась инопланетным пейзажем, ссорящиеся куда-то исчезли. И я осталась одна посреди незнакомого и полутемного коридора.
С минуту я оглядывалась по сторонам, совершенно по-детски ожидая, что килла и ее жених выпрыгнут из-за ближайшего поворота и со смехом сообщат, что это была всего лишь шутка. Кстати, поворотов в освещенном пространстве не наблюдалось. А подобное поведение было совершенно не характерно для Моник.
Так никого и не дождавшись, ругая себя самыми последними словами, я поплелась обратно по коридору. Это ж надо было так увлечься разглядыванием картины, чтобы не заметить, как осталась одна! И это при том, что ни Моник, ни ее жених не давали себе особого труда понижать голос. Их как будто вовсе не смущало мое присутствие. Словно я была стеной или мебелью.
Я было предположила, что Ольсват завел Моник в какой-то из многочисленных кабинетов. Но идти и открывать все двери подряд, чтобы найти свою однокурсницу? Ну нет! Там ведь могут люди работать, проводить какие-то совещания. Не говоря уже о том, что так я могу нечаянно увидеть то, что для моих глаз и вовсе не предназначалось. Именно из этих соображений я решила рискнуть вернуться самостоятельно в бальную залу. В конце концов, сейчас не каменный век. Найду кого-нибудь, мне помогут.
Уже через пять минут моя решимость начала таять. Я оказалась гораздо более невнимательной, чем мне казалось. В попытках абстрагироваться от разгорающегося под боком скандала, я пропустила очень много полезной информации. А поняла это только тогда, когда остановилась на первом же пересечении двух коридоров. Я была железно уверенна, что мы шли сюда по прямой, никуда не сворачивая, пока не остановились на Т-образной развилке под картиной. И вот на тебе. Перекресток. Может, мы его проходили, а я просто не обратила внимания на боковые ответвления?
Я решила идти прямо, никуда не сворачивая. Полагая, что рано или поздно коридор куда-то, да выведет. И я почти угадала.
Почти пятнадцать минут быстрой ходьбы по коридору с приглушенным освещением, когда вязкую тишину нарушает только шорох моих юбок, а каблуки не стучат потому, что пол покрыт каким-то странным составом, напоминающим полиуретан, и вот я уже в отчаянии утыкаюсь носом в огромную, на две створки, дверь, сплошь покрытую искусной резьбой. И вокруг ни единой живой души.
Постояв под дверью пару минут, и изо всех сил прислушиваясь к тишине, я пришла к выводу, что придется мне все-таки испытать судьбу и постучаться в эти роскошные двери. Иначе я рискую и до утра не выбраться из этого проклятого лабиринта. С губ сорвался горький смешок. Наверное, Моник планировала эту каверзу заранее. Иначе с чего бы ей заставлять меня снимать комм и оставлять его со всеми моими вещами в доме у Моник? Наверное, сейчас хихикает где-то, гадина, на пару со своим мерзким женишком.
Я решилась постучать именно в эти шикарные двери только потому, что обычно за такими дверями находятся приемные больших начальников и, соответственно, в предбанниках сидят секретари. Вот у секретаря, если он еще на рабочем месте, я и узнаю, как отсюда выбраться. А если уже ушел, тогда придется попытать счастья за другими дверями. Блуждать одной больше не хочется, спасибо.
Выбрав относительно чистое от резьбы место, я довольно сильно постучала костяшками согнутых пальцев. Обычно, такие двери очень толстые, а пространства за ними почти огромные, буду скрестись пальчиком, как благовоспитанная барышня меня никто и никогда не услышит.
Каково же было мое изумление, когда дверь после первого же стука взяла и открылась!
Я замерла в нерешительности на пороге. С одной стороны, дверь открыта, значит, кто-то да есть в помещении. С другой стороны, чего ради этому кому-то сидеть в темной, неосвещенной комнате? А в том, что помещение не освещено, а вернее, освещено из какого-то внешнего источника, сомнений у меня не было. Потому что в узкой щели приоткрытой двери яркого электрического света не было. Только бродили неясные тени по темному полу.
Чувствуя себя последней идиоткой, я робко спросила в щель приоткрытой двери:
Есть кто живой? Мне помощь нужна!
Ответом мне была тишина. И тогда я, сама не понимая до конца, что я делаю и зачем, честное слово, как блондинка в дешевом боевике, открыла дверь и шагнула в комнату.
Свет загорелся тотчас же, стоило мне только перешагнуть порог. Словно в мягкое покрытие пола были вживлены датчики давит на них вес тела, свет горит. Давление исчезает, свет тухнет. Против всех ожиданий передо мной была не приемная с обязательным местом для секретаря. Передо мной раскинулся чей-то шикарный кабинет.
Прямо напротив входных дверей располагались два огромных окна с мешаниной разноцветной праздничной иллюминации за ними. Между окнами и входом, так что массивное кресло располагалось в простенке между окнами, стоял мощный темный стол. По виду деревянный, покрытый неярким лаком, с затянутой кожей столешницей. Я переступила с ноги на ногу и сглотнула. Не знаю, как на Киллане, а у нас на Земле в таких кабинетах сидят исключительно очень высокое руководство. И я видела такое только по домашнему телевидению. По левую руку от меня стояли в ряд несколько шкафов непонятного предназначения. Обычно, шкафы для документов и книг закрывались прозрачными стеклянными дверцами. Эти же были закрыты глухими панелями от пола и до потолка. Словно встроенные шкафы. Только с ручками как у комода моей бабушки.
Я растерянно повернула голову направо: два кожаных монстра, по недоразумению именующихся креслами, цвета молочного шоколада и маленький столик между ними занимали все свободное место у стены. И ни одной живой души.
Мне бы повернуться и выйти сразу же, как я поняла, что кабинет пуст. Но я почему-то медлила, скользя взглядом по монументальной мебели. А потом стало поздно.