Осторожно выглядываю в пролёт: вдруг своих учеников встречу. Но вижу только высокого здоровяка, собиравшего разбросанные по лестничной клетке вещи. Его крепкий зад, обтянутый стильными джинсами, вызывающе смотрит прямо в лицо.
Чувствую мгновенный жар на щеках. О Боже! Только не это! От мужских задниц я ещё не заводилась. Это выпитое за ужином вино будит воображение. Может, мама права: мне пора завести кавалера на постоянной основе? Природа настойчиво зовет и никаким пуританским воспитанием ее не удержать.
Набираю в грудь больше воздуха и окликаю парня. Он оборачивается. От синего взгляда, прострелившего до печёнок из-под густых бровей, жаром обдаёт все тело. Как хорошо, что я стою в тени, и он не может меня разглядеть!
Видимо, мою черепушку зубная щётка снесла напрочь, но я поругалась и с этим человеком.
Редкостный мудак! выплевываю злые слова дома, бегая из угла в угол своей однушки. Просто мудачина с большой буквы!
И вдруг во время одного из витков, неведомая сила толкает меня к окну. Я отодвигаю тюль и вижу кукиш, направленный в мое окно. Захлебываюсь от злости, лезу на подоконник, чтобы высказать этому сволочуге, все, что я думаю о мужиках и прочих двуногих, похожих на них.
Не успеваю. Он идет по аллее и исчезает из поля зрения. Через минуту в арке мелькают огни мотоцикла, но кто сидит за рулем, издалека разглядеть невозможно.
Глава 5
Мой байк припаркован недалеко. Буквально падаю на сиденье. Комок сдавливает грудь, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тру затылок: саднит. Черт, даже не посмотрел, что прилетело. Вытаскиваю из пачки сигарету: надо успокоиться, иначе ещё в аварию попаду. Но зажигалка, как назло, (еще одна стерва на мою голову!) не срабатывает. Поднимаю пластиковый баллончик на уровень глаз пусто. Пока трясу ее ломаю сигарету. Нет. Этот день добром не закончится!
Телефонный звонок спасает от приступа бешенства. Кто? Быстрый взгляд на дисплей: Ванька. Отлично! Разрыв двухлетних отношений надо отметить с размахом.
Звони Ромычу! кричу без предисловий. Сегодня хочу напиться.
С хера ли? Ванек обычно не разводит политесы. С Ксюхой опять разлаялись?
Все! Конец! Больше к этой заразе ни ногой!
Ловлю на слове. Ха-ха! Подгребай к «Бункеру», туда сегодня свежак завезли.
Сопли на кулак наматывать я не умею, да и от друзей не жду, что жалеть станут. Каждый хозяин своей судьбы. Мы все знакомы со школы, поэтому приятели хорошо знают подлую и скандальную натуру Ксюхи.
Мы начали встречаться еще в школе, но постоянные скандалы настолько утомили меня, что я с радостью уехал учиться в Англию, лишь бы не видеть этого лица сердечком, вечно брезгливо поджатых губ и опасных глаз невероятного фиалкового цвета. В них-то я и тонул, стоило хотя бы раз посмотреть.
Но судьба распорядилась по-своему. Как только я снова случайно встретился с бывшей возлюбленной, сразу вернулось былое ощущение качелей, когда вместе быть невозможно, а порознь еще хуже.
В конце концов, я смирился. Если постоянно возвращаюсь к Ксюхе, значит, такова моя планида. Душа мазохиста, как говорит подвыпивший Ромыч, требует постоянной боли.
Тьфу! Мазохист! Придумал тоже! Нет! На этот раз расстались точно навсегда!
Из-за чего поссорились? спрашивает меня Ромыч после десятой рюмки.
А леший знает! Н-н-е понял
Я опрокидываю в горло виски. Оно горячей волной катится по пищеводу и останавливается где-то в середине: ни туда, ни обратно. Б-р-р-р! Обратно, кажется, полезет. Закрываю рот рукой, вскакиваю, но тут же падаю на диван.
Так, наш любовник-неудачник готов, слышу, как сквозь вату, голос Ромыча. Бери его Ванек.
Я проваливаюсь в темноту
***
Выныриваю из неё неожиданно. Мне кажется, что где-то далеко-далеко слышится детский плач. Он то поднимается на высокую ноту, то отзывается тихими всхлипываниями, то прерывается женским визгливым голосом. Одно понимаю: никто не пытается успокоить горе ребёнка. Его за что-то ругают.
Ребёнок? Откуда у меня ребёнок? Нет, я не против взвалить на плечи ярмо молодого папаши, но сначала жениться надо, а я ещё не нагулялся вдоволь. На лугах пасутся стада аппетитных телочек, на которых Ксюха не давала мне раньше смотреть.
Теперь все! Я свободен и, как одинокий парус, отправляюсь в счастливое плавание.
Открываю глаза: лежу в своей детской комнате поверх покрывала. Как здесь оказался? Почему не у себя дома и не у Ксюхи? Память услужливо вывела на экран картинку: мы с мужиками пьём пиво и виски в «Бункере». Музыка орет, Ромыч матерится, Ванек хохочет, а я Что делаю я в этот момент, остаётся за пределами сознания. От грохота я вздрагиваю, срываюсь с кровати и распахиваю дверь.
О Боже! Потише можно? кричу хрипло, глотка стянута спазмом и болью. Откашливаюсь. Янка, что у вас случилось?
Проснулся, алкаш? сестрица выглядывает из кухни. Еле живого вчера приволокли твои собутыльники.
Неправда! Я не пью!
Ага! До поры до случая. Вчера на ногах не стоял!
Хмурюсь. Ничего не понимаю. Пили только пиво и чуть-чуть виски. Стоп! Вискарь, значит, паленый попался. Вот тебе и элитный бар! Надо науськать на заведение налоговиков, пусть прошуршат там.
Да ладно? А у вас как оказался?
Говорю же, друганы тебя притащили ночью. Мать велела положить в детской.
А племяшка где спала?
Со мной, где же ещё?
И что вы с утра не поделили?
Настя истерику закатила.
А-а-а
Иди умывайся. Завтрак стынет.
Привожу себя в порядок и сажусь в кухне на отцовское место. Вернее, бывшее отцовское, когда он еще жил в этой квартире. А как бизнес пошел в гору, папаша пустился во все тяжкие. Слишком много вокруг было предложений выпить на брудершафт от медийных красоток. У отца и снесло крышу.
Родители развелись, когда я еще в школе учился. Мама осталась в старой квартире, а отец менял особняки как перчатки. Но зла на папашу я не держу: он не бросил нас с Янкой и всегда помогал и поддерживал. Вот и отель на меня повесил, будь он не ладен!
Вздыхаю. Воспоминания набрасываются на меня, как звери после зимней голодовки, когда оказываюсь дома.
Мама стоит у плиты, печёт блины, сестра Яна разливает кофе. Запах от турки идёт такой, что от спазма сворачивается желудок. Аппетит просыпается зверский. Намазываю на хлеб масло и кладу толстый ломоть докторской колбасы. От наслаждения закрываю глаза. Черт! Как давно я не пробовал такую вкуснятину!
Оголодал? хмыкает Янка. Что, тебя в твоем отеле не кормят совсем?
Есть хочу, бормочу с набитым ртом.
Мать поворачивается и огревает сестру полотенцем.
Не трогай парня! Пусть хотя бы дома наестся вдоволь.
Она смотрит на меня прозрачными синими глазами, и я вдруг осознаю, как она постарела. Ещё недавно цветущая здоровьем сильная женщина словно сдулась, как лопнувший шарик.
Кофе давай, женщина! приказываю сестре.
Спятил! Янка отвешивает мне подзатыльник. Раскомандовался тут! Мам, он с Ксюшкой поссорился.
Ах, ты, зараза! Куда руки тянешь?
Я отмахиваюсь по привычке. У нас с сестрой вечная война. Она моих шуток не понимает, а мне нравится ее дразнить. Всю жизнь молился, чтобы не попалась в подруги такая стерва, как Янка, а мне дьявол все же подсунул похожую в лице Ксюхи.
«Интересно, а почему она не звонит? выползает из норки сознания первая мысль. И я тут же загоняю ее обратно.
Не придумывай! мать ставит на стол тарелку с блинами, от которых ещё идёт ароматный пар. Ешь, сынок. Наедайся на неделю вперёд.
Пока сестра разглядывает полки холодильника, выдавливаю на ее блин соус Чили, а себе кладу малиновый джем. Ловко прикрываю все сметаной.
У-у-у, как вкусно! облизываю губы. Мам, ты волшебница!
Это что? сестра недоверчиво разглядывает тарелку.
Джем и сметана. Если плохо видишь, носи очки!
Макаю кусочек себе в тарелку и опускаю веки от наслаждения. Сквозь ресницы наблюдаю за доверчивой сестрицей. Она сворачивает трубочкой блин я замираю в ожидании.
Давно ты дома не был, голос мамы доносится словно издалека. Свадьба когда?
Какая свадьба, мам? сестра опускает руку на стол, мне от разочарования хочется скрипеть зубами. Точно тебе говорю, поссорились они.
И что с того? Милые бранятся, только любятся. Владик, сколько можно женихаться?
Я сам решу этот вопрос! И что это за крики утром были?
А ты не уходи от темы.
Сестра наконец кладёт блин в рот и откусывает кусок. Долю секунды жуёт, потом делает круглые глаза и с дикими воплями несётся в туалет. Я хватаюсь за живот от смеха. Попалась! Опять попалась!
Мама перетягивает меня полотенцем. Больно! Потираю покрасневшее плечо. Сзади налетает Янка и хватает меня за шею.
Сволочь! Гад! Да я тебя
А ну, заткнулись, несносные дети!
Мама хлопает кулаком по столу. Мы отскакиваем в разные стороны кухни. Кажется даже, что мама покрывается красным ореолом, и лепестки этого пламени вот-вот коснутся нас.
Я же пошутил.
Ты и твои шуточки! сестра сжимает кулаки. Жить не можешь без этого?
Ну, прости, прости. Ян, ты такая доверчивая, что так и хочется тебя зацепить, примирительно смеюсь я. У вас и с утра шум был. Говорите, что случилось?
Настя в школу отказывалась идти.
Почему?
Племянницу я нежно люблю. Она рано лишилась отца, и пришлось заменить ей его. В обиду девчонку точно никому не дам.
В школе неприятности. Одноклассники на неё разозлились и теперь игнорят.
И вы позволили ребёнку идти в такую атмосферу? ужасаюсь я.
А что? Не надо было? мама растерянно смотрит на меня. Вы с Яной всегда сами решали проблемы. Я не вмешивалась.
Сейчас другие дети! Школьный буллинг, слышала такое слово?
Н-нет
Ян, но ты же не на другой звезде родилась! прикрикиваю на сестру. Звони дочери, пусть возвращается домой.
Мои женщины засуетились, закрутились по кухне. Яна хватает мобильник, но набрать номер не успевает: безумный рингтон разрывает тишину.
Настя
Дикий визг бьет по ушам. От него мгновенно холодеют руки и покрывается испариной лоб. Вырываю трубку.
Настя Настя что случилось? напряжённо прислушиваюсь: тяжёлое дыхание, звуки ударов, всхлипы. Кричу: Не молчи! Настя
Дядя Влад-и-и-и-к
Раздаётся свист, словно ветер врывается в опущенное окно машины, звук удара и короткие гудки. Они толкают волну адреналина в кровь. Я бросаюсь в прихожую, мама и сестра за мной.
Ты куда?
В школу.
Зачем? Что случилось?
Но я уже не слушаю женщин, сую ноги в кроссовки и выскакиваю за дверь.
Глава 6
Утром мои муки заново расцветают пышным цветом. Просыпаюсь от телефонного звонка, мутным взглядом смотрю на экран мама.
Епическая сила! И зачем я включила мобильник? Как хорошо было в ресторане без постоянных нравоучений и претензий.
Мама, ты на время смотришь? Шесть утра! Я еще сплю! кричу в трубку.
А когда я могу застать дома свою дочь?
Ты звонишь мне по десять раз за день, и я всегда отвечаю.
Регина, ты хочешь меня до инфаркта довести?
Я кладу телефон на тумбочку и включаю громкую связь. Поспать больше не получится, придется вставать.
Мама, не драматизируй. Скорее, инфаркт будет у меня.
Ты ещё меня паникершей назови! словно мысли мои прочитала. Когда у тебя появился кавалер? Сколько ему лет? Какое у него образование, семья? Кем работает?
Это моя жизнь, мама.
Я не отдам тебя человеку не нашего уровня.
О боже! Дай мне терпения!
Я отвечаю и, чтобы не слушать ее крики, прячусь в ванной. Если она заведется, ее словесный поток прервать невозможно. Сквозь шум воды слышу бесконечное бу-бу-бу. Уже через минуту оно становится фоновым звуком, как тиканье часов или работа холодильника. Стараюсь не вникать в слова: не хочу перед рабочим днем портить себе настроение.
О господи! Я поняла! Ты беременная! вдруг кричит мама.
Хватаю мобильник.
Нет! Мама, не придумывай!
Точно, ты беременная! Я с тобой сойду с ума! Разве мы с папой тебя этому учили? Витя, на, скажи своей глупой дочери, что ты о ней думаешь!
Прекрати истерику!
Мне уже не смешно. Мама может заявиться с проверкой, а мне это совершенно не надо.
Если хочешь, чтобы я тебя оставила в покое, привози своего парня к нам. Я должна его увидеть.
Нет.
Но почему?
Мама, мы оба работаем, отвечаю уклончиво, а сама проклинаю себя за длинный язык.
Но слово вылетело, его уже не поймаешь, а мамуля, кажется, вышла на тропу войны.
Тогда я приеду к тебе.
Нет! Ко мне нельзя!
Как?
Мама вдруг замолкает. Тишина на другом конце настораживает и даже пугает, потом я слышу отдаленные всхлипывания, словно кто-то закрывает рукой рот, чтобы приглушить звуки. Тихий голос папы бормочет что-то невнятное. Я по-настоящему пугаюсь и кричу:
Мама, не молчи! Что случилось? Нет у меня никакого кавалера. Клянусь! Если хочешь, давай встретимся в «Шоколаднице» на Тверской вечером.
Ты меня обманываешь. Я все поняла. Все-все!
О боже! Теперь придется убеждать родителей в обратном! Настроение окончательно падает. Бросаю взгляд на часы: увы, забрать машину из гаража отеля уже не успеваю. Придется добираться на метро.
Начинаю носиться по квартире, складывая тетради, листочки с сочинениями, взятыми вчера на проверку, в сумку, быстро одеваюсь, и все это делаю под всхлипывания и причитания мамы. Я прекрасно знаю, что это игра на публику. Так моя драгоценная родительница привыкла добиваться своего от нас с папой, но и изменить ничего не могу.
Что ты поняла, мама? Я опаздываю на работу.
Вы вместе живете. Так?
Мысли вихрем мечутся в голове. Что же лучше: стоять на своем и доказывать, что у меня нет парня, или согласиться с маминым открытием? Чем мне это грозит? Меня заставят приехать на выходные с кавалером. А где я его возьму?
Нет. Я пошутила, а ты сделала неправильные выводы. Хорошо, я согласна встретиться с сыном тети Марины. Довольна? Когда?
Ты точно не беременная? интонация маминого голоса меняется. Он звучит уже намного бодрее, хотя в нем еще чувствуется сомнение.
Нет. Ты сама убедишься в этом, когда меня увидишь.
Люблю тебя, доченька. Я тебе позвоню, когда мы наметим встречу.
От метро до школы я уже почти бегу, не замечая ни солнечного весеннего дня, ни звонкой капели. Какое-то тревожное томление не дает мне покоя, словно случится что-то ужасное, что-то непредвиденное.
Но урок начинается как обычно, только мои пятиклассники молчаливы и сосредоточенны. Я записываю на доске тему и постоянно оглядываюсь: не нравится мне атмосфера в классе, ох, как не нравится. Ни шума за спиной, ни разговоров. Никто не встаёт без спроса, чтобы попить воды или наточить карандаш.
Напряжение, как крахмал, связавшее воздух в кисель, передаётся и мне, и, когда звенит звонок, я облегченно вздыхаю.
Ребята, после уроков не уходите. Будет круг.
Ну, вот! выкрикивает кто-то с последней парты и прячется.
Я не могу. У меня занятие в музыкалке, поднимает руку Юля.
И я не могу. Сегодня кружок по шахматам.
Регина Викторовна, у нас «Час общения» уже был на этой неделе, встаёт с места командир Андрей.
Но мы должны поговорить о вчерашнем происшествии, настаиваю я.
А зачем о нем говорить? Все уже случилось. Сами же сказали, поднять руку и бросить, отпустить ситуацию.
А вы отпустили?
Конечно. Можно идти на завтрак?
И я, как всегда, сдаюсь под мнением коллектива. Ничего не могу с собой поделать, пока чувствую неуверенность в своих силах, и все. Дети дружно убегают в столовую, а я плетусь следом. Но и там пятиклашки ведут себя странно: не отбирают друг у друга хлеб, добросовестно едят кашу. Даже вареные яйца, которые обычно остаются на столе, дети разобрали, почистили и съели.
Твои что-то сегодня притихшие, ко мне подходит Юлия Геннадиевна, классный руководитель пятого математического класса, и качает головой: Мои тоже. Ох, чует мое сердце, что-то они натворили. Неспроста все это.
Я не знаю, пожимаю плечами я. Вчера разошлись по домам мирно.