Ладно! Тебе же хуже. Ох ты и упрямая! Сразу видно: русская кровь. Ну ничего. Еще не таких кобылок объезжали! Амир вытащил из кармана айфон в золотом футляре, набрал номер и включил динамик, подмигнув мне.
Слушаю, раздаю в трубке мягкий баритон.
Доктор, здравствуй, дорогой! Это Амир беспокоит. Виделись сегодня.
Помню. Добрый вечер! сухо ответил Айболит.
А мы вот с моей невестой к тебе в клинику собрались. У нас тут женские заморочки. Нужно, чтобы ты глянул.
Что случилось? обеспокоенно спросил доктор. Дайте мне, пожалуйста, Машу к телефону.
А зачем тебе Маша? Ты просто дождись нас.
Но я не на работе, а дома.
В моем сердце робко завозилась надежда, что Айболит не сможет приехать и тогда у меня будет время хотя бы до утра.
А ты подскочи на работу. Мы ж не чужие люди. Родня все-таки! Ради семьи-то можно от телека оторваться. Твой тесть сказал, что ты прям, как Айболит, всегда готов своих вылечить. Свои ведь тоже всегда тебе помогут. Вот и клинику помогли купить. Так что нос задирать оно вроде как и некрасиво. Не по-братски, да?
Я сейчас приеду, сухо ответил доктор и отключил телефон.
Моя последняя надежда тихо умерла, не успев даже окрепнуть. Единственное, что радовало: я снова увижу доктора. Даже если он мне ничем не поможет. Всё равно. Рядом с ним как-то спокойно, что ли?
Он такой большой и добрый, как слон. Рост не меньше, чем метр девяносто. Темно-русые волосы мягкими прядями спадают на лицо. Он всё время хмурится, но светло-голубые глаза не льдистые, а, наоборот, очень добрые и бесконечно усталые. Что-то очень горькое похоронено там, внутри. Улыбка скупая, через силу. Как будто ему нужно каждый раз прикладывать усилия. При этом губы растягиваются в улыбке, а глаза остаются печальными.
Он мало разговаривает, скупо роняя слова. Так посмотришь со стороны: серьезный и малообщительный мужик, который явно хочет только одного чтобы его все оставили в покое. Но его большие и нежные руки так осторожно прикасались ко мне, что я почувствовала себя дорогущей вазой какой-то мудрёной китайской династии. Мне нравилось, как он сгибается чуть ли не пополам, присаживаясь на вертящийся стул возле гинекологического кресла. Как серьезно и вдумчиво задает вопросы. Конечно, было неловко. Всё-таки чужой мужчина. А тут я напротив него распластана, как цыпленок табака.
Но в том-то и дело, что я почему-то не воспринимала его, как чужого. Хотя до этого лишь пару раз видела мельком на семейных торжествах. И сейчас мне хотелось, чтобы между мной и этим животным Амиром стоял доктор. Тогда мне хоть чуть-чуть стало бы легче. Даже если Айболит мне не поможет. Ведь он не должен. Кто я для него?
Пока я выиграла совсем чуть-чуть времени. А потом даже страшно подумать, что Амир сделает, когда впадет в ярость. Он и сейчас уже закипает. Видно по нему. Такой же огромный, как Айболит, но пугающий, опасный. От него за километр пахнет агрессией. Он словно дикий и очень голодный зверь только и ждет, когда можно будет вцепиться в добычу. У него даже ноздри трепещут.
Мои руки задрожали от страха, когда я надела эту чертову кожаную куртку.
А обувь? Амир посмотрел на мои красные туфельки. Там холодно. Пока до машины дойдешь, простудишься.
А я и забыла про обувь. В таком состоянии можно голой выйти и не заметить. Я взяла свои любимые коричневые
полусапожки на платформе, которые стояли под вешалкой.
Ээээ поморщился Амир. Это что за лошадиные копыта?
Он наклонился, рассматривая ряды обуви под вешалкой. Взял замшевые ботиночки на высокой шпильке, которые я терпеть не могла, так как они были очень вычурные с ажурной аппликацией и любимого горского цвета: бордового. Естественно, меня их заставила купить тетка вместе с курткой. По цветовой гамме они подходили. Но я их надевала только когда мы ехали в гости к горским. Да и то под теткино шипение:
Чего ты оделась, как хушкэ мучов? Старая кляча, да? Что это за вязаные обноски и обувь, как у мужика?
Это стиль такой, тетя, терпеливо объясняла я. Демократический. Бохо называется. Сочетание блеска, этнических мотивов и нарочитой нищеты. Сейчас вся продвинутая интеллигенция так одевается.
Куда продвинутая? В направлении дурдома? Шмохо! морщилась Раиса, поднимала глаза к потолку и ныла: За что мне это, бог? За что? Разве я плохо молилась? Разве я не помогала бедным? Что ни скажешь ей все не так! Я ей слово она мне десять поперек. Ээээ грехи наши тяжкие, она обхватывала голову и начинала горестно раскачиваться из стороны в сторону.
Надену, надену, не плачьте только! я торопливо натягивала очередное нечто: расписное, аляповатое, в стразах, "как у приличных людей".
Не вставая со скамеечки, я наклонилась застегнуть молнию на ботинках.
Я помогу, Амир присел на корточки, положил мои ноги к себе на колени, погладил щиколотки.
Его рука поднялась выше. Я замерла. Рвотный спазм сжал мое горло. Противная и жадная ухмылка скользила по его лицу. Пальцы любовно и по-хозяйски оглаживали мои ноги. Так гладят любимую машину, а не человека. Он застегнул молнию на ботинках и вдруг схватил меня за шею и крепко поцеловал губы.
Аааах, какая ты сладкая! воскликнул он. Жду-не дождусь, когда ты вся будешь моя! он встал и хлопнул в ладоши: Ялла-ялла как говорят в Израиле! Давай-давай!
4 глава. Тебянехватание в острой форме
Айболит
Тяжело вздохнув, он осторожно снял с коленей примостившуюся со счётными палочками и лентами букв Ёлку. Домашние задания первоклашке еще не задавали, но Айболит и его мама шли с девочкой вперед, чтобы потом, в классе, ей было легче.
Извини, Ёлочка, на работу вызывают, Айболит поцеловал дочку в теплую макушку, поднял и осторожно опустил на диван.
Он с самого рождения называл ее Ёлкой. Потому что она была, как по Хемингуэю: праздник, который всегда с тобой. Новый год начинается не вечером тридцать первого декабря, а в тот момент, когда домой приносят пушистую ёлку и начинают ее наряжать. Так и с его дочкой Леночкой: она родилась с пухом, который забавно топорщился на крошечной головке. И ее глазёнки так же ярко горели восторгом, как шары на ёлочке.
Какая ты праздничная, прошептал Айболит, беря ее на руки. Не девочка, а новогодняя ёлка, он прижал Леночку к себе, пряча слезы.
Жаль, что его жена Диана так и не успела ее увидеть.
На работу? мать Айболита, Мирослава Казимировна Елагина подняла очки на лоб и отложила в сторону учебник для первого класса, который внимательно изучала до этого.
Да, мама, представь себе: врачей иногда вызывают вечером на работу, сухо бросил он, направляясь в прихожую.
Не смей лгать, Иван, я всё слышала, мать встала и перегородила ему дорогу. Динамики твоего телефона очень высокого качества. Что это за необузданный в своей дикости горный козел? Опять у тебя дела с этими зверьками?
Прошу тебя, мама, не при ребенке! Это ее семья! взмолился он.
Я тоже тебя просила, причем неоднократно, покинуть этот мафиозный клан, который ты упорно называешь семьей. Я никогда не буду считать своей родней это примитивное зверье. И тебе не позволю. А уж о Леночке и говорить нечего.
Мама, окажи любезность: дай мне пройти. Меня ждут! Айболит положил руку ей на плечо.
Подождут! она досадливо поморщилась и дёрнула плечом, сбрасывая его руку. Они, эти питекантропы, могут подождать человека из дворянской семьи, которая поколениями служила лекарями при царском дворе!
Ну, начинается, поморщился Айболит.
А ничего и не заканчивалась, взвилась мать. Как я просила тебя не жениться на Диане! Ты не послушался. И что теперь?
Мама, разве я виноват, что так случилось? его глаза потемнели от гнева. Что же ты мне сердце рвешь? Это может с любым произойти. Никто не виноват. Какая разница, в какой семье родилась Диана? он понизил голос и прошептал: Ее больше нет. Оставь в покое хотя бы память!
А я уверена, что другая бы на ее месте не попала бы в такую ситуацию.
Что ты несешь, мама? взвыл Айболит, позабыв, что рядом дочка. Это был несчастный случай!
Не верю! Это были очередные их мафиозные разборки. И в результате моя внучка Леночка осталась без матери и с таким безответственным отцом, как ты! Еще счастье, что у нее есть я. Но я же не вечная! она всхлипнула. Мне бы хоть до шестнадцати лет ее дотянуть. Чтобы успеть вложить всё, что получают дети в нашей семье.
Ба, не плачь, пожалуйста, ба! Ёлка вскочила, подбежала к бабушке и обняла ее.
Не буду, милая. Ты меня береги! Иначе не дай бог останешься в зоопарке.
Со зверюшками? радостно засмеялась Ёлка.
Если бы с очень специфическими зверюшками на двух ногах. Но шубки у них роскошные. Жалко, что мозгов нет.
Мама, хватит! крикнул Айболит. Мы не имеем права их осуждать! Мы не пережили то, что они. Ты знаешь, что у многих из них, тех, кто родился еще в СССР, до сих пор в графе "национальность" написано: таты, а не евреи? Потому что их язык относится к татской группе. Поэтому они скрывали свое еврейство и записывались татами кавказским народом персидского происхождения, который к ним не имеет отношения. Это разве не дикость со стороны власти заставлять человека скрывать свои корни?
Дикость это тебе, потомственному дворянину, жениться на горной козе, покрытой буркой. Твои предки служили при императорском дворе. А ее предки по горам овец гоняли. Неважно, что они евреи. Это торгаши. Цеховики. Пуховые кофты и шубы продавали в советские времена. А когда наших предков прижала советская власть, они у нас скупали фамильные драгоценности за копейки.
Не все такие! поморщился Айболит.
Все до единого! Им же все мало! закричала мать. Ты знаешь, что твоего дорогого тестя в 80-годы чуть не расстреляли? Это было знаменитое "луковое дело". Твои дорогие горские зады грели на теплых должностях начальников овощебаз. Я работала гинекологом в больнице и получала хорошую по тем временам зарплату сто двадцать рублей. А потом заходила в овощной магазин и покупала мокрый подгнивший лук. Потому что твой тесть с родственниками его специально мочили, чтобы вес был в два раза больше. Их когда поймали, то двести человек чуть не схлопотали расстрел. Горбачев их спас. Он тогда ещё не был генсеком, но уже хорошо сидел в Москве. Они ему занесли миллион рублей за это. Ты понимаешь, что такое миллион деревянных советских рублей, когда самая дорогая машина "Волга" в 80-е годы стоила двадцать тысяч рублей? И Горбачев их всех отмазал. Жалко, что тогда твоего тестя к стенке не поставили!
И из всех девочек из прекрасных семей, которые учились с тобой в мединституте, ты выбрал именно ее! Вон ее подруга, Дарья Власова, какая девушка хорошая была. До сих пор влюблена в тебя, как кошка, и не скрывает этого. И семья какая! Отец настоящий казачий атаман из станицы! Какая порода! Ты помнишь, что написано у Булгакова? "Ах, королева, вопросы крови самые сложные вопросы в мире! Кровь великое дело".
Мама, ты путаешь реальность и литературное произведение! закричал Айболит. В самом деле, приводить в качестве аргументов цитаты из романа это просто смешно!
Кричи на мать, кричи, всхлипнула она. Можешь даже ударить. Ты же это всё время видишь у своей родни. Какое счастье, что твой отец не дожил до этого ужаса!
Айболит тяжело вздохнул и беспомощно махнул рукой. Хоть бы один раз нормально выйти из дома без истерик матери! Он устало закрыл глаза, пошел в прихожую, но по дороге врезался лбом в дверной косяк. Схватился за голову, постоял пару минут, пережидая боль от ушиба. Очень хотелось удариться еще пару раз. Лоб болел, но мысли прояснились. Недаром древние греки вместо анестезии били пациента молотком по голове. Дешево, сердито и психотерапия заодно. Айболит быстро обулся, накинул длинное чёрное пальто, взял ключи от машины.
Еще немного подожди! донесся из гостиной голос матери, меня не станет, и ты сможешь спокойно предаваться их диким ритуалам. Включая пляски у костра в разноцветных шкурах.
Айболит открыл входную дверь и оценивающе посмотрел на дверь лифта. Стукнуться лбом еще раз или всё же не стоит?
Он вышел из подъезда, открыл черную "Ауди", сел за руль и завел мотор. Дарью вспомнила. Мать так и не простила ему, что он выбрал Диану вместо ее подруги.
Айболит, восемь лет назад
Да что ж такое-то? Дарья высунулась из машины и сощурилась, рассматривая номер дома на высоком деревянном заборе. Кажется, мы заблудились, она нервно забарабанила по рулю и резко дала задний ход.
Дарья получила права всего полгода назад, но водила уверено, размашисто, по-мужски. И даже лихо высовывала из окна локоть. Поэтому московские таксисты из братских республик принимали ее за свою и радостно сигналили.
Диана даже вскрикнула от неожиданности и вдруг прижалась к Айболиту всем телом. Айболит осторожно обнял ее за плечи.
Дашка, ты нас убьешь. Потише веди, что ли? возмутилась Диана. Улица узкая. Это же тебе не Москва. Это дачный посёлок. Еще вмажемся в дом какой-нибудь и вляпаемся в историю!
Спокуха, сестренка! Не писай в компот, там повар ноги моет как говорит мой папа, отмахнулась Дарья. Закон на нашей стороне. Так что никуда мы не вмажемся и не вляпаемся. Еще раз назовёшь меня Дашкой, Дашей, Дашечкой и прочей мими-фигней, высажу посреди бескрайнего русского поля и будешь замшевыми сапожками чернозём месить. Дарья я. Дарья!
Айболит не знал, как насчёт компота, но насчёт "не вляпаться" был уверен на все сто. Папа Дарьи был настоящим атаманом казачьей станицы. Ее родной старший брат начальником милиции всего Краснодарского края. Так что закон точно был на стороне Дарьи. Причем всегда.
Тише! Слышите? Дарья нажала на кнопку, опуская стекла машины.
В салон ворвалась веселая музыка.
Да, звук идет оттуда, Диана махнула рукой назад. Правда, Айболит?
Он машинально кивнул. Если бы ему сейчас сказали, что звук идет из инопланетной тарелки или из подводной лодки, заблудившейся в полях Подмосковья, он бы тоже согласился. Так как слышал и чувствовал только одно: тело Дианы, прижавшейся к нему.
Ну все, сейчас вольемся в коллектив, радостно засмеялась Дарья, разворачивая машину. Вкатим на тусовку и накатим!
Он проехали две узкие улочки. Музыка становилась все громче. Наконец, машина замерла перед добротным трёхэтажным домом, что прятался за высоким железным забором.
Ничего себе дачка! присвистнул Айболит. Это поместье какое-то!
Мда? Дарья критически оглядела дом. Наш дом раза в три больше. Но ничё так, для погудеть сойдет.
Огромный сад уже оккупировали пьяные парочки, которые громко целовались. Чавкающие звуки доносились из всех кустов. Влюблённым студентам не мешал ни мелкий дождь, ни холодный ветер, ни промозглая осень.
Мы так долго были в дороге, что меня уже хватились. Брат с отцом, наверняка, половину Москвы уже перевернули, Диана тревожно посмотрела на часы. Дарья, очень прошу: по бокалу коктейля, полчаса посидим и поедем обратно. Я телефон специально не заряжала. Скажу, что разрядился, я засиделась у тебя и не обратила внимания на время. Ладно?
Ты можешь сказать, что я тебя украл, Айболит взял три бокала с большого стола, уставленного напитками и закусками, наполнил и протянул Дарье и Диане. У вас ведь на Кавказе принято красть девушек.
У нас, горских, никого не крадут, покачала головой Диана. Так что номер не пройдет.
Эх, Айболит, не ту ты крадешь! Дарья двумя руками взялась за грудь и вскинула ее вверх, поправляя лифчик. Меня укради! Вот я вся твоя. И родители не против. Я же казачка. Со мной плохо не будет. Только вот Дианка может мне в патлы вцепиться.
Дурында ты, Дашка! Диана улыбнулась и обняла подругу.