Никак да! воскликнул кухарь-ухарь. Это добрый знак!
Глупости! подал голос бледный, почти прозрачный, как медуза, господин Белуга. Вулкан это пупок земли, завязанный в незапамятные времена! И это не к добру, когда он взрывается! «Ун-ди» страшное предупреждение! На вулканическом языке означает, что один-два дня осталось до конца света! И нечего тут добавить
Могу добавить! весело крякнул кокпитан. У нашего градоначальника день-через день конец света!
Однако все на трибуне притихли и только смотрели, как угасает медное сияние букв, и звёзды, кажется, убегают всё дальше и дальше, оставляя на произвол судьбы маленькую землю.
Пупки земные и небесные
Эле-Фантик размышлял, что же будет, если пупок развяжется, не вывернется ли земля наизнанку?
Ничего страшного! загоготал кокпитан Гусиные Лапки. Откроются новые просторы! Земля наша будет совершенно плоской, как блин без начинки, можно пройти от края до края и вниз заглянуть, кто там ходит?
Всегда была плоской, вмешался мрачный господин Белуга. Плоская и складная, как этот веер. Вот скоро раз-два! и сложится
Никак нет! кухарь-ухарь Чугунок давно уж хотел вставить слово. Пупок никогда не развяжется! Вы видели, чтобы у кого-нибудь развязывался!?
В переполненной голове Эле-Фантика не помещались все эти рассуждения. Чтобы не выглядеть совсем отсталым, он спросил:
Если есть пупок на земле, может, есть и на небе?
А как же! Множество пупков! прищурился на звёзды господин Белуга. Но один всё же главный. Где-то там, указал он длинным пальцем на созвездие Льва.
Не забивайте юноше голову! крякнул кокпитан.
Но градоначальник не унимался. Расхаживал в ночи по палубе «Трибуны», приседал, подпрыгивал, взмахивал руками или плечом, будто отпихивал невидимое, а именно толкал речь.
Повсюду пупки! Небесные прикрывают и удерживают хаос и бездну. И у океана свой пуп, которым он дышит, поэтому приливы и отливы. Пупок это всякое средоточие жизни. Когда что-то создано, требуется в последнюю очередь завязать на этом создании пупок иначе никак нельзя! Всё расползётся!
Он подошёл к Эле-Фантику и доверительно шепнул на ухо:
У меня, кстати, пупок двойного плетения, на долгие годы. У каждого на свой лад завязан. Чем крепче, тем дольше жизнь. Да, в пупке много чего заложено! Вот надави на свой и загадай любое желание к примеру, хочу быть завтра в Панамке! Засыпай, и всё исполнится
Слонёнок под шелест вееров и опахал и без того уже задрёмывал. В чёрном небе меж звёзд виделось ему множество дивных узорчатых пупков, за которыми скрывалось неведомо что совсем другие миры, круглые, плоские, квадратные, треугольные и складные, как крылья колибри. Особенно пристально вглядывался Эле-Фантик в пупок созвездия Льва, и различил, наконец, за ним знакомые берега и город Панамку, и папу Ваню, и маму Толстушку с новой пальмовой метёлкой, и девочку Марусю почему-то с хоботом и слоновьими ушами. Все стояли на пристани, поджидая шхуну «Трибуна».
Их не ждали
Многие, конечно, особенно господин Белуга, думали, подплывая ранним нежно-розовым утром к Панамке, что на причале уже собрался весь город духовой и струнный оркестры, приветственные слова, сложенные из роз, хлеб да соль, ордена да медали
Градоначальник припоминал речь, приснившуюся на шхуне «Трибуна», таких правдивых и трогательных речей он в жизни не произносил. А сейчас пришлась бы кстати.
Однако по причалу метались лишь носильщики, ошарашенные надвигавшейся трибуной с вееро-опахальной командой. Да несколько рыбаков спешно сматывали удочки.
Жизнь в Панамке шла своим чередом. Если кто и верил в чудесное возвращение унесённых ураганом, то старался не испытывать напрасно эту веру ежедневным хождением на берег моря и гляденьем до слёз на пустой горизонт. Если и ожидали, то дома, оберегая надежду.
Господин Белуга был очень раздосадован таким холодным приёмом. Он-то думал, панамкинцы только и делают, что горестно торчат у берега по шею в воде, поджидая своего градоначальника.
Вот вам и конец света! ворчал господин Белуга. Вернулись из дальних странствий, едва живы, и, представьте, всем начхать!
Мы же не по расписанию! загоготал кокпитан. Ни телеграммы, ни почтового голубя, ни бутылки от нас с запиской мол, будем такого-то, во столько-то!
Конечно, кивнул градоначальник, но кто-то за это должен ответить! Я введу новый закон чтобы трибуны встречать ежедневно, круглосуточно, без всякого расписания.
Они уже пришвартовались, бросили все четыре якоря, и сходили на берег, обмахиваясь по привычке веерами и опахалами.
Глядите! Это же мой папа Ваня! подбежал Эле-Фантик к ближайшему киоску, на котором красовался портрет в громадной панаме с подписью: «Папа Ваня знает, как носить нашу Панамку! С ним победим любой ураган!»
Папа Ваня был расклеен повсюду. Скромное выражение глаз под панамой, прикрывавшей уши. А из хобота струятся плакатные буквы: «Вот мы и заметили слона!»,
«Он выведет в люди!»
У господина Белуги перехватило дыхание:
Конец света, лепетал он. Земля сложилась, и всё наизнанку. Переворот!
Ничего подобного! Всё по правилам, возразил какой-то невзрачный носильщик. Папу Ваню единогласно избрали новым градоначальником. Может, вам чего поднести?
Да-да, прошептал господин Белуга. Поднеси меня до дому
Незаметно все прибывшие разбрелись по улицам Панамки каждый в свою сторону. Только кокпитан Сковорода по прозвищу Гусиные Лапки и кухарь-ухарь Чугунок Горшкович остались на трибуне, прикидывая, возможно ли переделать её в океанский ресторан быстроходного питания, хватит ли на это жемчужного ожерелья с острова Быка.
Мытьё ушей
Эле-Фантик брёл домой, как во сне. Он плохо слышал и соображал. С каждой стены глядел папа Ваня, какой-то усохший, как вяленый банан. Да и сам город Панамка заметно съёжился. Длинные улицы стали вдвое короче, а на короткие хватало трёх шагов.
Но когда завернул в свой двор, всё будто бы заново распахнулось, выросло и окрепло на скамейке под фиговым деревом сидела мама Толстушка, похудевшая, но точь-в-точь такая, какая укладывала вечерами спать, а по утрам будила и подавала салат из свежей метёлки.
Подняв глаза и увидав родные уши, она бросилась к Эле-Фантику, как ураган, опрокинув скамейку и едва не сокрушив фиговое дерево, с которого обрушились все плоды, килограммов на сто. Так что и мама и Эле-Фантик сразу приобрели приятно-синеватый фиговый оттенок.
Эле, приговаривала мама Толстушка, нежно осыпая его пылью из хобота, как это делают все слоны в минуты восторга. Эле! Я знала, я верила, как только поспеют фиги, сто килограммов, ты вернёшься, мой маленький Эле!
И дворовая пыль так ласково струилась с его ушей, хобота и спины, что Эле-Фантик чувствовал себя совсем маленьким на одно ухо лечь, другим прикрыться.
Облепленный спелыми фигами, засыпанный пылью, он превратился в какой-то редкий фрукт то ли в чиримойу, то ли в чилибуху, плоды которых вызревают на необитаемых островах.
Эле, мальчик, пора помыться с дороги, сказала мама Толстушка, увлекая за хобот. У нас теперь есть такое место! загадочно улыбалась она. Такое место, где чудесно мыться после дальних странствий.
Эле-Фантик до сих пор плохо слышал звуки доходили окольными путями, замедленные, таинственные, как во сне. А когда увидел огромную чёрно-мраморную ванну с золотыми буквами, то прямо так и спросил не сон ли это?
Ох, и развеселилась же мама Толстушка! Успокоиться не могла до тех пор, пока ванна не наполнилась водой, и Эле не погрузился целиком, выставив хобот и растопырив уши. Эта ванна была примечательна ещё тем, что вода в ней не стояла спокойно, но имела течения и бурлила.
Уши Эле-Фантика затрепетали. В них что-то перекатывалось, постукивало и, наконец, хорошо размытое течением, посыпалось на дно ванны. Так, говорят, золотоискатели промывают в специальных корытцах песок и глину, отделяя чистое золото. А из ушей выпали на чёрное дно ванны, отблёскивая так и эдак, сверкая и томясь своим сиянием, драгоценнейшие камни. Бриллианты, изумруды, сапфиры, рубины вот чем забил уши слонёнка ураган Бык!
Ванна превратилась в сказочный царский ларец, в пиратский сундук. Эле-Фантик теперь хорошо слышал как булькает, журчит вода, как постукивают камни, зато онемел на некоторое время. И это понятно далеко не у каждого из ушей, даже после долгих скитаний по миру, высыпается такое несметное сокровище. Если всё же сосчитать не менее трёх десятков кило драгоценностей! Недаром папа Ваня говаривал, что в уши Эле-Фантика очень просто поместить по пуду ирисок.
«Сколько же ирисок можно накупить?» подумал Эле. «Папе пожарную машину-кабриолет с тремя брандспойтами!» подсказал Фантик. «А маме самоходный пылесос и золотую метёлку», решили они вместе.
Кабачок и морковка
Ты не заснул, мой маленький Эле? приоткрыла мама дверь, просунув хобот. Не могу удержаться! Ты только представь, наш папа Ваня градоначальник! Он не хотел, но его выбрали, потому что много хороших качеств. Вместо того, которого ураган Бык уволок на трибуне. Помнишь, был такой господин Белуга? Ещё дочка у него, девочка Маруся.
И что с ней!? очнулся Эле-Фантик. Как она?!
Мама Толстушка тяжело вздохнула:
Вянет, увядает, как пучок укропа. Или, лучше сказать, как морковка! всхлипнула мама. Ты бы навестил, поблагодарил, ведь это Маруся упросила послать спасательную шхуну. Конечно, сыночек, она тебе не пара, но, люди говорят, по тебе сохнет
Почему же «не пара»?! едва не захлебнулся слонёнок.
Ну, Эле, что тут непонятного? опять вздохнула мама. Вообрази огромный кабачок и ту же морковку. Разве это пара?! Это разные виды. Ну, ты же знаешь слон и моська! Это никакая не пара. Но поблагодарить за участие и заботу ты должен. По-дружески, как если бы кабачок благодарил морковку.
Конечно! ответил Эле-Фантик, вылезая из ванны. Сейчас же сбегаю и скоро вернусь!
Живо собрал драгоценные камни, завернул в банное полосатое полотенце и, взвалив на спину, поспешил в гавань, к причалу, где стояла «Трибуна».
Куда глаза глядят
На улицах Панамки вовсю гуляли город встречал победителей урагана. Эле-Фантика то и дело зазывали в разные компании, где рассказывали невероятные истории о битве с Быком как рубили его саблями, кололи шпагами, палили из пушек, ружей и рогаток, забрасывали камнями, бомбами и шли врукопашную.
Героев оказалось множество из тех, кто отсиживался в каменных щелях, укрывшись веером, и даже из тех, кто вообще не был в кратере вулкана. То получалось, что вспыхнуло восстание, ураган окружили, взяли в плен, а потом судили и казнили камень на шею, и в океан. То выходило, что просто-напросто придушили во сне, как мелкого гада.
Интересно было послушать, но Эле-Фантик торопился. Протиснувшись сквозь толпу к трибуне, он увидел на самой её макушке, которую ещё сегодня утром называли «кокпитанский мостик», своего папу Ваню, махавшего хоботом, будто кулаком. Да, папа Ваня заметно постарел и скукожился, как кусок пемзы, непонятно, то ли слон, похожий на человека, то ли человек с признаками слона. Конечно, он не мог разглядеть в толпе Эле-Фантика, но ведь давно уже знал о возвращении похищенных ураганом, и не примчался домой вот что странно
Камень власти очень тяжёл, как бараньи котлеты на ночь! услыхал Эле-Фантик покрякиванье кокпитана Гусиные Лапки. Кто его несёт, волей-неволей меняется, сам каменеет. Надеюсь, с вашим папой Ваней такого не случится. Однако дикция у него, что у пожарного насоса, ничего не разобрать
«Может, это и к лучшему, подумал слонёнок и ощутил груз драгоценных камней на спине, Наверное, камень власти куда тяжелее».
Они сошли с причала и, пройдя по песчаному берегу, где Эле-Фантик, собирая ракушки, впервые столкнулся с ураганом Быком, остановились у громадного камня, напоминавшего диван. На нём сидел по-турецки кухарь-ухарь Чугунок и грустно чистил мясорубку.
Все планы рухнули! сказал он, едва не плача. Трибуна стала памятником в честь окончательной победы над ураганом. А мы надеялись превратить её в кругосветный ресторан Новый-то строить не по карману!
Кокпитан смотрел на океан, который уже сливался с небом. Вдали, над причалом, вспыхивал разноцветный салют, и доносился праздничный шум.
Такой вот винегрет с капустой! Не всё выходит, как задумываешь. Сколько на моём веку было блинов комом, подгоревшего рагу и убежавших каш! Остаётся поделить памятное ожерелье из пещеры Быка, да и разойтись, куда глаза глядят.
Никак нет! У меня никуда не глядят, закапризничал кухарь-ухарь. Буду здесь сидеть, пока не умру!
Эле-Фантик приобнял Чугунка одним ухом, а хоботом скинул полосатый мешок со спины. Развязал узел, и на песке засверкала груда драгоценных камней. Казалось, нежатся под звёздным светом. Притягивают его и сами разжигают. Стало ясно, как днём. Будто выросла вдруг целая пальма радужного сияния. Будто фейерверк замер между небом и землёй!
И кокпитан с кухарем-ухарем замерли, как салют, выпучив глаза.
Эти камни завоёваны в честном бою, улыбнулся Эле-Фантик. Моими ушами.