Стало быть, надо искать место убийства?
Георгий Тимофеевич, вам виднее. Моё дело представить вам нужные бумаги.
Хорошо, Корнелий Адамович, кивнул головой Сакс. Можно отправлять тело к вам?
Пожалуй, да.
Пристав отдал распоряжения полицейским и укатил на поджидавшем его экипаже. Надо было составить отчёт о происшествиях, случившихся за прошедшие сутки, отослать в канцелярию градоначальника и в сыскную полицию, чтобы там внесли полученные сведения в журнал приключений.
В участке Георгий Тимофеевич приказал собрать в служебном кабинете старшего и младших помощников. Распоряжение бросился выполнять всё тот же Семёнов, оказавшийся под рукой. Предстояло опять навестить ротмистра Преферанского. Титулярный советник Баранов, заведующий полицейской командой на Николаевском вокзале и губернский секретарь Петраков, по счастью, находились в участке заехали по служебной надобности. Пришлось ждать только Михаила Александровича, который, к вящему удовольствию присутствующих, не задержался, а прибыл цветущим, без следов похмелья.
Добрый день, поздоровался за руку с присутствующими в служебном кабинете.
Что ж, пристав Сакс осмотрел помощников, вы, видимо, уже слышали об убийстве на Калашниковской набережной
Убийстве? удивлённо переспросил Баранов. Мне сказали, что женщина свела счёты с жизнью.
Увы, Николай Петрович, вынужден вас огорчить: нашу молодую красавицу сперва зарезали, а уж потом бросили в воду. Рассчитывали, что отнесёт подальше, но её прибило к берегу.
В неподходящем месте, вставил ротмистр. Проплыла бы с полверсты и
Выплыла у нас, оборвал разглагольствования старшего помощника пристав, и, как бы ни хотелось некоторым из нас, он выразительно посмотрел на Преферанского, делом придётся заниматься нам.
А сыскная? не унимался Михаил Александрович.
Я буду телефонировать господину Филиппову, но, как бы ни обстояло дело, нам всё равно придётся заниматься девицей, тем более что имя её уже известно, Георгий Тимофеевич осторожно взял просохший документ, заглянул в него и прочитал: Анна Блюментрост, уроженка Эстляндской губернии, прибыла в столицу в прошлом году, заменительный билет не просрочен. Так что вам, он обратился к Петракову, надо выяснить, где прописана девица.
Проверю сначала у нас. Если не в нашем участке или части, то проверю в Адресном столе.
Хорошо, Сакс постучал пальцами по столу. Какие ещё будут предложения?
Трое помощников молчали. Только спустя минуту высказался всё тот же Петраков.
Георгий Тимофеевич, когда мы узнаем адрес девицы, можно будет о ней расспросить людей в том околотке. А сейчас просто не с кем разговаривать.
Тогда за вами адрес. Вам нужна помощь?
Нет, Иван Иванович украдкой посмотрел сначала на Баранова, потом на Преферанского и, убедившись, что они не горят желанием оказывать ему помощь, повторил: Нет, я справлюсь.
Когда мы будем знать адрес девицы?
К вечеру.
Постарайтесь, голубчик, управиться к обеду, с надеждой в голосе произнёс Георгий Тимофеевич.
Постараюсь, помощник встал.
Идите, голубчик, идите. И вы, господа, пока ступайте, я вас позову, когда будет нужно.
Далеко ходить не пришлось. Анна Блюментрост проживала на территории участка, порученного попечению пристава Сакса. Оставалось съездить по указанному адресу, поговорить с людьми, знающими убитую и привести их на опознание. Хотя последнее сделать было затруднительно, но всё-таки стоило попытаться.
Георгий Тимофеевич! довольный вид появившегося на пороге Петракова показывал, что что есть результат.
Вижу, с хорошими вестями, Сакс даже потёр руку об руку.
Есть кое-что, не то с волнением, не то с театральной застенчивостью сказал младший помощник.
Не томи. Ну, что там?
Девица Блюментрост проживала на Конной улице и, если можно так сказать, в основном работала у Ново-Александровского рынка, это который раньше Конным именовался. Я думаю, есть необходимость посетить место жительства и разузнать у соседей или наперсниц насчёт нашей утопленницы.
Я тоже так думаю, хотя наш Петровский прав. Чем чёрт не шутит, может быть, сыскная нам поможет в ведении дознания. А?
Георгий Тимофеевич, мы уже почти всю работу сделали, а они только сливки с молока снимут. Мы быстро там разузнаем о том, кто девицу за собой числил, и в каталажку его, а там он нам всё расскажет.
А если не расскажет?
Георгий Тимофеевич, господин подполковник, в каталажке все поют, как те канарейки.
А что, если её хахаль не имеет отношения к убийству? выказал сомнение пристав.
Петраков от досады только недовольно засопел, а Сакс прикинул, какие для него могут быть последствия, если убийца так и не отыщется. А так сыскная ведёт дознание, с неё и спрос. О себе надо больше думать, о себе.
Несколько минут пристав сидел и с ненавистью смотрел на телефонный аппарат, растравляя в душе возникшую вдруг из ниоткуда злость. Надо было телефонировать в сыскную полицию, но что-то мешало то ли природная леность, то ли слегка насмешливый голос Владимира Гавриловича, нынешнего начальника.
После разговора с телефонисткой в трубке наконец раздался приятный баритон:
Филиппов у аппарата!
Доброго дня, Владимир Гаврилович! Простите за беспокойство.
Да, да, я слушаю.
Подполковник Сакс
Георгий Тимофеевич! голос по ту сторону провода казался обрадованным, хотя сам пристав не испытывал бы радости от звонка какого-то там подполковника. Как здоровье?
Не жалуюсь, хожу пока ещё сам, попытался пошутить Сакс, никто не поддерживает.
Главное, чтобы с дороги не столкнули, Филиппов намекал на изменения, происходящие в столице. Председатель Совета министров и по совместительству министр внутренних дел Столыпин взялся за реформирование полиции, и в первую очередь засидевшихся на тёплых местах полицейских начальников, которых отправлял либо командовать в другие города, либо в отставку.
Это как карта ляжет, осторожно ответил пристав.
Георгий Тимофеевич, у вас что-то стряслось? начальник сыскной полиции не стал затягивать обмен любезностями.
Случилось, тяжело вздохнул подполковник и начал рассказывать о прямо-таки зверском убийстве молодой женщины.
Значит, при ней нашли «жёлтый билет»?
Именно так.
Где, вы говорите, делает вскрытие Чиж? В Мариинской?
Да.
Сейчас же подъеду к нему.
Я тоже выезжаю.
Георгий Тимофеевич, я к вам заеду позже, тем более, что вы уже установили место, где проживала эта самая Блюментрост, цветочное утешение.
Что? пристав не понял последних слов Филиппова.
Фамилия девицы с немецкого языка переводится как «цветочное утешение».
Честно говоря, я об этом не подумал, для меня она так и остаётся Блюментрост, сконфуженно сказал подполковник Сакс, имеющий в своём роду не одного предка с немецкими корнями.
Довольно привлекательная фамилия для девицы её профессии.
Да, согласился пристав.
Значит, после морга я заеду к вам, Георгий Тимофеевич. Надеюсь застать вас на месте.
Я буду ждать, торопливо ответил Сакс.
И мы вместе решим, как проводить дальнейшее дознание.
Вас что-то удивило в преступлении? поинтересовался Сакс.
Если вы описываете верно, а не верить у меня нет причины, то сама жестокость и хладнокровие, с которым была убита девица, меня бросает в дрожь. Поверьте, что я за время службы в полиции повидал многое. И так «коты» своих не учат. Избить, ножом побаловаться, но чтобы так
Филиппов не стал церемониться, а подошёл быстрым шагом, хотя и казался на голову ниже Симки. Тот смерил коротышку взглядом и словно бы стал немного ниже ростом настолько уверенно смотрел на молодого человека Владимир Гаврилович.
Симеон? то ли спросил, то ли констатировал начальник сыскной полиции.
Красный молчал, только недоумённо хлопал глазами.
Через полчаса стояли в морге у стола с металлической поверхностью, на которой лежало холодное бездыханное тело. Простыня покрывала убитую до подбородка.
Взгляд Симеона застыл и казался таким же безжизненным, как и закрытые глаза Анны Блюментрост.
Вы узнаёте эту женщину?
Это Анька, тихо прошептал Симка. Кто её так? блеснул глазами. Кто?
А ты опознаёшь?
Дворник, как фарфоровый китайский болванчик, кивал головой. По худой морщинистой щеке вначале потекла одна слеза, вслед за ней тонкая вереница.
Вы ни с кем её не путаете?
Нет, категорично заявил Симеон, это она. Можете проверить, на левой лопатке у неё три родинки в ряд и между ними ровно помещается медный пятак.
Чиж проверил и кивнул, что всё верно.
Кто её так? опять спросил молодой человек и размазал рукавом по щеке солёную каплю.
Вот это мы и собираемся выяснить. Владимир Гаврилович сузил глаза и начал перекатываться с мысков на пятки и обратно, мысленно составляя план: что необходимо предпринять для нахождения места убийства и поимки столь жестокосердного убийцы, который кромсал острым ножом лицо ещё живой девицы. Каковы были его мотивы? Ревность? Не похоже. Месть? Тем более. Просто не понравилась? Опять гадание на кофейной гуще.
За что? не унимался Симка Красный. Она же никогда не делала никому зла, она же
Чиж подошёл ближе к Владимиру Гавриловичу.
У меня готовы на неё бумаги, осталось только вписать имена опознавших.
Хорошо. Скажите мне не сухими словами отчёта, Корнелий Адамович, от чего умерла девица.
От ножевых ран, а потом была брошена в Неву.
То есть лёгкие её чисты.
Совершенно верно, улыбнулся лекарь, приятно, когда тебя понимают с одного слова.
Тогда вы, может быть, поведаете, сколько времени провела убитая в воде?
Не более двенадцати часов.
Таким образом, бессмысленно спрашивать вас о том, когда нанесены остальные повреждения на лице и шее?
Да, здесь я вам не помощник, покачал головой Чиж. Если бы она лежала на берегу, вот тогда
Филиппов, казалось, слушал рассеянно, сощурив глаза и что-то прикидывая. Чтобы его не тревожить, участковый врач замолчал.
Здесь вы не правы, Корнелий Адамович. Следов на запястьях у неё я не вижу, поэтому делаю вывод, что девица не была связана, а значит, при нанесении ей таких ран она непременно должна была защищаться. Но тогда порезы остались бы и на руках. Однако их нет, следовательно, её сперва убили, а уж потом в порыве ярости раскромсали лицо.
Вы правы, удивлённо произнёс Чиж, честно говоря, я об этом даже не подумал Ведь верно.
Владимир Гаврилович откинул простыню со щиколоток убитой девицы.
Чисты, аки у младенца, задумчиво произнёс Филиппов, осмотрев ее ступни, и спросил: На ней была обувь?
Нет, когда я приехал с полицейским на место, где из Невы выловили тело, то на ногах никакой обуви не было.
Могла соскочить?
Не знаю, в воде хотя один башмак мог, но два Не знаю.
Я о чём волокли её с места преступления или несли на руках? Преступник, скорее всего, запачкал свою одежду кровью.
Когда ты в последний раз видел Анну? обратился Филиппов к Симке. Тот всё ещё вполголоса грозил убийце и не сразу услышал вопрос.
А?.. Вчера днём.
Одну или с кем-то?
Одну.
Так, а ты? спросил Филиппов у дворника.
Татарин задумался.
Тоже днём, когда она из дому вышла. Весёлая была, улыбалась, и старик смахнул новую слезу.
Владимир Гаврилович тяжело вздохнул.
Поступим таким образом. Ты, Иван, бери Симу, он указал пальцем на молодого человека, поезжайте в сыскное, и там, Филиппов покачал головой, рассказывай, Сима, всё, что знаешь об Анне. А я в участок. Понятно?
Глава вторая
Дознание начинается
Георгий Тимофеевич, едва шевеля губами, начал читать:
«Протокол вскрытия трупа девицы Анны Блюментрост по распоряжению следователя Петровского.
Нижеподписавшийся, лекарь Чиж, произвёл исследование и вскрытие трупа 01. 06. 1909 в 10 часов утра в морге Мариинской больницы. Тело было опознано сожителем Симеоном Ивановым Косоротовым и дворником Бабеком Улановым.
Девица примерно двадцати лет, ниже среднего роста, одетая в кофту и цветную юбку, под которой белая нижняя юбка. Ноги без обуви и чулок.
Тёмные волосы, на лице восемь порезов от острого лезвия. Четыре пореза идут справа налево вниз, почти вертикально, два поперёк щёк и носа и ещё два от левого уха до горла.
Три пореза на шее, один сделан с большой силой: перерезав шейные мышцы, нож оставил след на верхних позвонках с внутренней стороны».
Пристав Сакс посмотрел на начальника сыскной полиции Филиппова.
Поверите, не могу читать такие бумаги. Комок к горлу подкатывает. Как можно вот так хладнокровно кромсать живую плоть? И при этом не договорив, махнул рукой. Потом вновь обратил взор к документу:
«В лёгких следы воды не обнаружены, что позволяет предположить: девица брошена в воду, будучи мёртвой». Стало быть, сперва зарезал упырь, а потом попытался, как говорится, концы спрятать в воду.
Вероятнее всего, так и было, кивнул Филиппов, сидящий напротив пристава.
Что вы предлагаете делать далее? Я, конечно, могу послать своих людей осмотреть берега Невы, но, как вы понимаете, это мартышкин труд. Если и были следы крови, то их впитала земля или трава, да и искать всё равно что иголку в стоге сена, да притом в ночное время.
Не стоит, Георгий Тимофеевич, в этом вы правы. Даже снаряжённый на поиски полк солдат ничего не сможет найти. Если только случайно не наткнутся на какой-нибудь дом, хотя начальник сыскной полиции пожал плечами, не поехала бы наша девица в незнакомое заброшенное место. Так?
Так, согласился Сакс.
Что тогда нам остаётся? теперь подполковник молчал. Опрашивать всех и вся, кто мог быть причастен к делу и знал нашу убиенную.
Я распоряжусь
Не надо, Филиппов поднял указательный палец вверх. Не хочу ущемлять достоинств ваших людей, но мои более компетентны в ведении таких деликатных дознаний.
Но я ручаюсь, что мои
Георгий Тимофеевич, укоризненно покачал головой Филиппов, я не сомневаюсь, что и ваши подчинённые способны собрать необходимые сведения, но они, в силу того, что непривычны к такого рода делам, могут испугать убийцу, и он надолго затаится. Тогда нм затруднительно будет его изловить.
Подполковник снова попытался возразить, но здравый смысл взял верх. В неудаче можно будет обвинить сыскную полицию, а успех разделить с Филипповым.
Хорошо, но чем в таком случае заниматься моим людям?
Владимир Гаврилович понимал, что приставу это убийство как кость в горле. Но оставить совсем не у дел участковых полицейских не входило в планы начальника сыскной полиции, поэтому он в таких случаях шёл на своеобразное соглашение с участковыми и частными приставами.
У вас ведь наверняка есть подходящий человек, который занимается дознаниями и ко всему прочему толков и исполнителен?
Конечно.
Вот и откомандируйте его ко мне для координации наших действий.
Одного?
Ну-у, Георгий Тимофеевич с обидой в голосе протянул Филиппов, конечно, одного.
Добро.
На том и порешили.
Симка Красный поведал не слишком много. Оказалось, девица, хотя и отличалась общительным нравом, ни о себе, ни тем более о семье почти ничего не рассказывала. Только вскользь упомянула, что сирота, воспитывалась в Эстляндской губернии в семье сестры матери, где родной дядя в один из пасмурных дней затащил племянницу на сеновал и там лишил единственного её девичьего богатства. После этого случая она взяла в волостном управлении жёлтый билет и уехала в столицу. Встретил Симка Анну возле Ново-Александровского рынка, сразу же положил на неё глаз и взял под свою опеку. Ну и что, говорил Красный, что она продажная девка? Это им не мешало. Близких товарок у неё не было. Порой разговаривала с теми, кто на панель выходит, но не более.