Хозяйка сразу подобралась.
Ты хотела со мной о чем-то поговорить.
Да, об этих фотографиях. Одна выпала из книги. Я подумала, может вы ее ищете?
Нет, не ищу. Не волнуйся мама тебя не обидит.
В смысле? я встала с кресла.
Даже если ты себе там что-то напридумала, знай она хороший человек.
Мне принести ту фотографию?
Нет. Пусть лежит там, где ты ее обнаружила.
Несколько минут мы сидели молча. Я не знала как еще можно продолжить этот идиотский разговор, а она надулась на меня за то, что я не разделила ее восторга по поводу фотографии.
Спокойной ночи, я взяла свою сумочку и пошла во флигель.
Я зашла, прикрыла дверь, и прижалась к ней спиной. Тихо гудел холодильник, а в спальне тикали часы. Это были предметы живых, и они жили. Я налила в чайник воды и поставила на газовую плиту. Фух! Устало присела в кресло. Помимо воли мой взгляд заскользил по комнате.
Дааа Флигель был очень стареньким, и предметы, которые в нем находились, были такими же. Для нас, живых, он был мертв, но для кого-то, не состоящего из плоти и крови, он был последним пристанищем. Чье-то присутствие я ощущала кожей, каким-то шестым чувством. Не знаю как это называется. Никогда не интересовалась эзотерикой и мистикой.
Вот оно прошло мимо и село на диване. Сейчас мы сидели напротив друг друга. Я не слышала ни шума шагов, ни дыхания, но точно знала, что оно со мной в одной комнате.
Я знаю, что не одна в этом доме и, наверное, потревожила вас, я прикрыла глаза от усталости.
По комнате прокатились волны тревоги и паники. Видимо, она удивилась и испугалась того, что я знаю о ее присутствии.
Не волнуйтесь, этому своему новоявленному дару я удивлена не меньше вашего. Но как бы там не было, я знаю, что вы здесь.
Так мы и стали жить вдвоем. Я знала о ее существовании, и меня это уже не настораживало, и не пугало. Душа действительно была безобидной. Я спала в спальне, она в гостиной. Спала она там или нет, я не знаю, но то, что она любила сидеть на диване, четко показывала вмятина на покрывале.
Ночами она ходила вокруг моей постели и выключала телевизор и торшер, которые я забывала выключить. Идеальная соседка, если бы не одно "но". Она не была человеком. Точнее, уже не была.
Иногда было страшно, иногда было жутко, а иногда было тревожно и печально.
Неужели это все? И на самом деле нет никакого света в конце тоннеля? Неужели удел человеческих душ был в том, чтобы вот так бесприданно скитаться по миру живых? Хотелось надеяться, что не все так прозаично.
Спустя время со мной стали происходить метаморфозы. И главное! Я знала, что нахожусь В НУЖНОЕ ВРЕМЯ, В НУЖНОМ МЕСТЕ.
Когда на работе своим девчонкам я рассказывала о "соседке" никто, естественно, мне не верил. Думали, что все это страшилки, но после ночи проведенной у меня, подруги не выспавшиеся и перепуганные, уходили с примерно одинаковыми фразами.
"Вот смени жилье, тогда и приглашай в гости!".
"Ноги моей больше не будет в этом доме!".
"Ты что прикалываешься?! Тебе срочно надо менять жилье!".
"Блин! Какой-то замок с привидениями!".
И все примерно такого же содержания. Вот только после таких визитов она тихонько плакала в углу гостиной. Иногда мне даже казалось, что я вижу маленькую сухонькую старушку сидящую на краю дивана. Мне хотелось коснуться ее, успокоить, спросить. Почему она все еще здесь? И таких "почему" было очень много. Мне кажется, что задай я такие вопросы духу, то это было бы равносильно тому, что открыть ящик Пандоры. Я не рискнула. Пока
Чтобы мои друзья ее больше не обижали своими словами, я просто перестала приглашать их в гости. Да, если честно, то некоторые из них и за большие деньги не переступили бы порог этого флигеля. Ну, и ладно.
Друзья говорили, что я сильно изменилась. Стала более замкнутой, отчужденной, неинтересной. Возможно. Я спешила домой, как будто меня там ждал самый родной, самый близкий человек. Вечером возвращаясь с работы, и подходя к дому, я видела как в окнах мелькает тень. Она выглядывала меня, ждала, я это чувствовала. Когда я входила во внутрь, из гостиной слышался едва уловимый вздох облегчения.
Она боялась, что я не приду, а я не могла не прийти. Просто не могла. Я знала, что она ждет и нуждается во мне. Я часто задавалась вопросами: "Почему именно со мной она вышла на контакт, и что нас может связывать?". Но ответов не было. Пока не было.
Как-то нас задержали на работе. Директор пообещал всех сотрудников развести по домам на такси. Все остались, и я осталась. Темнело. Я сидела в помещении одна, девчонки вышли покурить.
"Ты где?" прошуршал за окном знакомый голос. Холодок пробежал по моей спине. Я осмотрелась никого. Подошла к окна к окну, начал срываться дождь.
"Приди. Пожалуйста скорее! прозвучало в голове. Мне нельзя без тебя! Слышишь?! Нельзя!".
Голос просил, умолял, отчаянно кричал. Слова были пронизаны неописуемым ужасом. Я так резко вскочила, что стул с грохотом упал на пол. Схватив сумку и пальто, я рванула к выходу. На пороге я столкнулась с весело смеющимися девчонками и довольным директором.
А ты куда? удивился он.
Мне надо срочно домой, запыхавшись выпалила я.
Что-то случилось?
Случится! Мне позвонили сказали что надо ехать я глотала слова, не в состоянии четко сформулировать свой ответ, что ждут она одна это плохо
Ну, хорошо, хорошо. Успокойся, директор обнял меня за плечи. Сейчас вызовем такси.
Вырвавшись из его объятий, я бросилась вперед.
Не надо, спасибо. Я на маршрутке.
А кто ей из дому мог позвонить? удивился директор.
Девчонки испуганно переглянулись.
Но мне было не до их суеверного страха. Звала Она. Я чувствовала это! Предчувствие чего-то ужасного нарастало подобно снежному кому. Оно становилось осязаемым как ручка маршрутки, как деньги приготовленные за проезд. Она боялась чего-то, и боялась очень сильно, и лишь рядом со мной этот страх отпускал.
Я выскочила практически на ходу, и что было духу понеслась домой. Мне кажется, что так быстро я еще никогда не бегала, даже тогда, когда в школе сдавала решающие годовую оценку нормативы. Там я, конечно, выложилась на все сто, сейчас же выложилась на все двести.
Я влетела во двор, едва не получив по спине увесистой металлической калиткой. Пытаюсь открыть входную дверь , но как назло ничего не получается! Страх струится сквозь щели.
Я здесь! громко кричу, тарабаня по окнам. Не бойся! Я здесь! Я пришла!
Опять бегу к двери и открываю. Вваливаюсь в кухню, и включаю свет. Тишина. Меня это пугает еще больше. Бросаю сумку на стол, и не разуваясь, иду в гостиную. Тишина. Я не чувствую ее. Иду в спальню. Вся постель перерыта, одеяло натянуто до подушек, как будто маленький ребенок прятался от несуществующей бабайки. Но, по-видимому, бабайка существует.
Осторожно я откинула одеяло, под ним лежал амулет подаренный мне моим папой. Это был небольшой камушек зеленого цвета, скорее всего малахит. Я подцепила его пальцами и поднесла к глазам. Там, где еще недавно были беспорядочные разводы, сейчас проступили замысловатые знаки. Когда я въехала во флигель, то буквально через неделю амулет потерялся, и вот нашелся при таких необычных обстоятельствах.
И тут я увидела ее! Непроизвольно я отступила назад. Невысокая, худощавого телосложения старушка лежала на боку, подогнув под себя ноги. В бледно-голубых глазах угасал пережитый ужас. Я смотрела на нее, и чувство необъяснимой радости током пробежалось по моему телу. Слава Богу, успела! С ней все в порядке!
Она широко улыбнулась беззубым ртом. Я покачала головой и поплелась на кухню. Усталость страшной массой навалилась на мои плечи.
Время шло. С каждым днем очертания моей "соседки" становились все отчетливее и отчетливее. Сейчас я уже могла рассмотреть даже морщинки на ее лице. Чем больше я к ней привыкала, тем реальнее становилась она для меня.
Я как-то стояла на улице, любуясь снегопадом, когда ко мне подошла хозяйка.
Здравствуйте.
Здравствуй. Сегодня отдыхаешь?
Да. Мы по выходным не работаем.
Она явно хотела что-то спросить, но не решалась. Я резко повернулась к ней всем корпусом.
А вот скажите, Валентина Леонидовна, вашу маму хоронили в черном сарафане и кремовой блузке?
От неожиданности она открыла рот, не в состоянии даже моргнуть, не говоря о том, чтобы хоть что-то ответить.
Отпевали вашу маму в чем?
А мы ее не отпевали, еле выдохнула хозяйка, видимо, не об этом она хотела со мной поговорить.
В смысле не отпевали?
А откуда ты знаешь в чем она была одета?
Думаю, это не главное. Так почему же?
От моего натиска хозяйка сначала немного опешила.
По нашему вероисповеданию этого делать не обязательно.
По вашему вероисповеданию делать этого не обязательно? как эхо повторила я. По-моему, ваша мама хочет что б ее отпели. Ей хочется покоя.
Я сама знаю чего ей хочется! гневно прошипела хозяйка.
Притворная улыбка мгновенно слетела с ее лица. Меня удивила та агрессия, с которой она ответила.
"Она видите ли знает! Если ты знаешь, так сходи в церковь, пусть батюшка отпоет ее душу! Не ты ж маешься между мирами! Грамотная!" Но вслух я спросила:
Вы ее видели?
Нет, но я знаю, что она рядом. Она меня ждет.
Я посмотрела на отрешенное лицо хозяйки, видимо, мысленно она сейчас была где-то далеко. Доказывать, и убеждать человека не имело никакого смысла. Она сама должна понимать, что приходим в этот мир мы одни, и уходим из него тоже одни.
Понятно, с этими словами я направилась к флигелю.
Она резко схватила меня за руку.
А ты ее видишь?
Нет, не вижу, солгала я.
Но откуда ты знаешь в чем она была одета?
Приснилась она мне. Все? я недвусмысленно посмотрела на ее руку, сжимающую мой локоть.
Женщина подозрительно прищурила глаза, и разжала пальцы.
Надо было что-то делать, не может же душа в вечном страхе скитаться по земле, точнее по флигелю. Короткий разговор с хозяйкой оставил неприятное послевкусие. Сильно разболелась голова. Я прилегла на кровать, старушка присела рядом. Надо было что-то придумать. Может в церковь сходить, но так что б никто об этом не знал? Душа легонько коснулась моей руки.
Я шла долго, очень долго. Откуда? Не помню. Куда? Не знаю. И вот я вышла к бескрайнему заснеженному полю. Белизна снега больно бьет по глазам. Опускаю лицо в холодные ладони. Очень сильно устала. Слабость сковывает ноги, перехватывает дыхание. Но надо идти вперед. И только вперед! Делаю шаг, и едва не падаю. Нога по колено проваливается в сугроб. Но я иду. Мне надо идти. Надо! Так тяжело, так жарко. Пот градом катится по лицу. Громкий хруст ломающегося наста разрывает гнетущую тишину. Слишком много белого. Больно глазам, кровь барабанными палочками стучит в висках. Ноги по самые колени утопают в снегу. Хочется сбросить с себя все лишнее. Я останавливаюсь и осматриваю себя. Но на мне ничего лишнего нет. Один плащ из мягкой кожи. Откуда взялся этот плащ? Я не ношу таких вещей, тем более он не моего размера.
Вечереет. Сил идти практически не осталось. А впереди, совсем недалеко, стоит церковь. Лучи уходящего солнца нежно, словно пальцами, касаются золотых куполов. И вот, наконец, я подхожу к ней. Двери открыты, внутри горят свечи, и красивое песнопение разносится по округе. С одной стороны от двери стоит батюшка в нарядной ризе, с другой старушка.
Мы вас так ждали, улыбается батюшка, протягивая мне навстречу руки, но сам стоит на месте словно вросший ногами в землю.
Начали бы службу без меня, выдохнула я, подходя поближе.
Без вас никак. Только с вами, проходите.
Я попыталась было пройти в церковь, но не смогла сделать и шага. Непонимающе посмотрела на батюшку.
Ах, да! Верхнюю одежду надо снять.
Конечно, сейчас.
Я попыталась сбросить плащ, но не тут то было, он словно прирос к моей коже. Начинаю с силой срывать его. Безрезультатно. Беспомощные слезы накатились на глаза. Мне обязательно надо войти в эту церковь! Я ж не для себя, я для старушки! А может и для себя?
Святой отец, помогите мне снять его, взмолилась я.
Он так, по-доброму, посмотрел в мои глаза, что сразу стало тепло и спокойно.
Да, конечно, дочь моя.
Он ухватился за полы плаща и дернул. Жалобно затрещала кожа. Батюшка срывал ее кусок за куском, а я кричала и рыдала от боли, словно живьем срывали мою плоть.
Терпи, дочь моя, еще чуть-чуть, успокаивал он.
Мне казалось, что я сейчас потеряю сознание. Рывок еще рывок еще Обессилевшая я упала на снег. Мое нагое тело кровоточило и горело огнем. И тут я как будто увидела себя со стороны. Худощавая, бледнокожая, с огромными синяками под глазами и со спутанными длинными волосами я лежала на снегу. Истерзанное тело было покрыто множеством кровоточащих ран, и теплая парящая кровь рубиновыми каплями стекала на девственный снег.
Мой взгляд скользнул по скрюченной фигуре, по согнутой спине. Именно на ней, в области лопаток, зияли две глубокие раны. Складывалось такое впечатление, что там росли крылья и их отрезали отрубили отсекли В груди защемило. Воспоминания знакомые, но такие далекие мелькнули в голове и унеслись прочь. И это уже не в первый раз. Я хотела что-то вспомнить, но не могла. Воспоминания были подобны воздушному змею Пытаюсь ухватить их за нить, но они уносятся в небо, гонимые ветром времен. И уже в который раз руки сжимают пустоту.
Я растерянно, как ребенок, посмотрела на батюшку. Он плакал. Огромные слезы катились по красным щекам, и терялись в пышной бороде. Я попыталась встать, дрожащими руками прикрывая свою наготу. Старушка и батюшка подхватили под руки, и волоком потянули к двери. Пальцы ног бились о мягкий снег, но мне казалось, что меня избитую и опозоренную волочат по каменной дороге. От нестерпимой боли я то и дело теряла сознание.
Иногда я приоткрывала тяжелые веки и видела рядом с собой не батюшку и бабульку, а двух сильных мужчин с очень серьезными лицами. Их зубы были крепко сжаты, мышцы вздулись на голых плечах, как будто они тянули не женское тело, а неподъемную каменную глыбу. (Я их точно знала, правда, не помню откуда).
Меня подтянули к открытой двери. И тут я увидела его! Отца Нашего. Он смотрел на меня с лика иконы. Взгляд был добрый, мягкий, прощающий. Я упала на колени и зарыдала громко и истошно. Я выла как раненый зверь, как осиротевшее дитя. Выла и тянула дрожащие руки к лику Отца Своего. Сквозь пелену слез на меня смотрели знакомые черты лица, а в родных глазах светилась любовь, с легким оттенком грусти. Папа! Папа! Прости
Только сейчас я осознала главное, эта мысль ударила по моему сознанию подобно шаровой молнии! Мой земной папа был Им. " Ибо в каждом из нас живет Бог. Он всегда рядом, даже если мы сами этого не осознаем. Он всегда с нами, он всегда в нас," сразу в памяти всплыли папины слова. Это стало последней каплей. Я легла на пол, не в состоянии даже поднять головы.
Не знаю сколько я так пролежала, может час, а может вечность, но постепенно ко мне стали возвращаться силы. Раны на теле затягивались, фигуру обволокла мягкая ткань. Легкость и чувство радости наполнили тело, мышцы налились силой. Я встала, за спиной ощутив приятную тяжесть. Скосив глаза через плечо, я увидела два огромных белоснежных крыла. Я подняла глаза. Он улыбался. Я поняла, что прощена.
Среди ночи я проснулась с четким намерением пойти в церковь. Естественно, хозяйки я ничего говорить не стала.
Прослушав всю службу, я, наконец, подошла к батюшке. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что батюшка из сна, и батюшка из реальности оказался одним и тем же человеком. Он ждал меня сегодня, это я поняла с первых его слов.
Здравствуй, дочь моя. Я Отец Алексий. Мне сегодня приснился странный сон, и ты имела там место быть. Я видел тебя израненную и отвергнутую Богом. Но я так же знаю, что ты была прощена Им.