Те, кто приходил в компанию в надежде получить рабочее место, запись в трудовой книжке и работать за 2030 тысяч рублей оклада в месяц, очень быстро понимали, что здесь ничего подобного их не ждёт. В этой финансовой компании их мечтам не суждено было сбыться, хотя она и заявляла обратное голосами своих менеджеров и других сотрудников.
Помимо этого, у компании был ещё один любопытный способ заработка. Деньги тех, кто вложился в компанию, не имели сами по себе никакой ценности, если не «работали». Под работой понималось максимальное, просто чудовищно большое, на мой взгляд, количество сделок, которые совершали трейдеры. В день они могли совершать 3050 сделок без какой-либо существенной прибыли, а порою даже с убытком, но были при этом совершенно довольны результатом. Как стало ясно в дальнейшем, суть была в так называемой «лотности»: с каждой совершаемой сделки уплачивалась комиссия, которой с трейдерами делилось руководство компании. Эта комиссия на валютных парах могла доходить до 2030 долларов за сделку, что мотивировало людей торговать как можно активнее, не особо задумываясь о результатах трейдинга.
Всё это меня смущало. Не то чтобы я был наивен и смотрел на мир через розовые очки; к своим восемнадцати годам я уже кое-что понимал. Но всё равно я ожидал увидеть от трейдинговой компании иного. Мне представлялось, что вся она сплошь состоит из профессиональных трейдеров, сидящих за большим количеством мониторов, рыщущих глазами по информационным лентам и графикам в поисках новой инвестиционной возможности, и что всё вокруг пропитано запахом денег, азартом и эйфорией. Но в этой компании всё, что меня окружало, напоминало скорее курсы по повышению компьютерной грамотности для населения.
И всё же я решил довериться главному трейдеру, моей наставнице, благодаря которой, перепрыгнув через необходимость три недели находиться на базовых курсах, я сразу же приступил к изучению углублённых техник торговли, которым она учила меня и таких же, как я, которых пригласили на работу и которые жаждали овладеть навыками стабильного заработка на валютных парах.
15
Первое, что главный трейдер рассказала на обучении, касалось особого подхода к построению и использованию уровней поддержки и сопротивления.
Для определения уровней нужно было от месячного до часового таймфрейма провести горизонтальные линии на каждом значимом экстремуме цены, в месте важного разворота, при этом обязательно разными цветами, чтобы на любом таймфрейме было видно, где в прошлом цена разворачивалась. Это было не сложно, и особенно радовало, что ниже часового таймфрейма наставник уходить запрещала, говоря о том, что там гораздо больше шума, чем толку, и что торговать на таймфреймах ниже часового она запрещает. Я к тому моменту и сам был не в восторге от внутридневной торговли, эдакой вечной попытки догнать растущий или падающий график. К тому же мне хотелось больше не проводить у компьютера дни напролёт, вглядываясь во внутридневные колебания евро, фунта и иены, а получить возможность открыть среднесрочную, правильную, сделку и спокойно ждать результата в течение нескольких дней.
Потенциальной прибыли и убыткам на обучении наставницей уделялось особое внимание. Основными торговыми таймфреймами были дневной и четырёхчасовой. Часовой таймфрейм использовался только для поиска подтверждения точки входа, но торговля велась на старших, более долгосрочных таймфреймах. Делалось это, со слов главного трейдера, для того, чтобы зарабатывать как можно больше, пребывая в длительных сделках.
Поначалу перестроиться было сложно. Пытаясь найти сделки на старших таймфреймах, я никак не мог взять в толк, как это можно было сделать. Идея наставницы была в том, чтобы просто открыть сделку на отбой от найденного уровня поддержки и сопротивления, построенного по её правилам. Чаще всего получалось так себе. Проблема была ещё и в том, что мне приходилось на ходу подстраивать и даже ломать свой прежний стиль торговли, который я вырабатывал на протяжении года, работая исключительно на внутридневных таймфреймах. Но я давал себе отчёт, что моя прежняя торговля особой системностью и стабильностью не отличалась, поэтому не видел никаких препятствий для того, чтобы наконец торговать системно, как профессионал, и если для этого нужно было отказаться от прежних установок, то я был к этому готов.
После того как на обучении была закончена тема с уровнями, наставница рассказала о трендах, и формат её подхода к их определению стал приятным сюрпризом. Оказалось, что, согласно концепции старшего трейдера, тренды делятся не столько на бычьи и медвежьи, что и так понятно, сколько на пять различных отрезков с учётом их длительности. Проще говоря, задача была обнаружить пять трендов, для удобства называя их как таймфреймы, от месячного до часового. В то время работа велась в программе MetaTrader, и там эти временные интервалы визуально определялись куда удобнее, чем в Rumus, который я использовал до этого.
В рамках найденных трендов нужно было построить трендовые линии, чтобы чётко понимать направление преобладающей тенденции. При этом строго соблюдалось правило старшего таймфрейма: если на недельном графике тренд был нисходящим, на дневном чарте нельзя было открывать сделки на «бай». Но на последующие интервалы в сторону уменьшения это не распространялось. Если же четырёхчасовой график показывал рост, то продавать по сигналу часового таймфрейма также было запрещено. На обучении мы всегда смотрели на один таймфрейм вверх или вниз от рабочего, для того чтобы понять превалирующую тенденцию.
Что касается торговли на старших таймфреймах, то цель в сделке рекомендовалось искать размером не ниже 200300 пунктов при четырёх цифрах после запятой в котировке валютной пары. То есть потенциальная прибыль составляла бы 20003000 $. Минимальный торговый лот в компании был равен «единице», дробных форекс-лотов у «международного брокера» не было, что было в новинку, так как ранее я не испытывал никаких сложностей с тем, чтобы торговать хоть одной десятой, хоть одной сотой лота. По этой причине стоп-лосс в 50100 пунктов на демосчёте теперь равнялся 5001000 $ убытка. Это сильно беспокоило меня, так как, по моей информации, которую к тому моменту мне удалось выудить у менеджера, средний депозит в управлении трейдерами был в этой компании равен пяти тысячам долларов. То есть две-три убыточные сделки, и риск в тридцать процентов, который разрешался трейдеру и который он мог допустить без юридических последствий, был бы исчерпан. На мой взгляд, это было некорректно, но иного выбора не было. В рамках отработки на демосчёте приходилось выискивать, как мы их называли с коллегами по обучению, «бриллиантовые ситуации» и выверять каждый вход в рынок с точностью до дюжины пунктов от уровня поддержки или сопротивления.
Другие будущие трейдеры, учившиеся со мной, также старались активно набираться опыта, но ни о какой конкуренции в нашей небольшой группе речи не шло по причине её существенной разношёрстности. И дело было не столько в том, что я на обучении вновь был самым молодым, сколько в том, какие цели преследовали другие ученики, чего они хотели добиться. Не нужно было сильно погружаться в их разговоры, чтобы понять, что большинству людей просто нужны были деньги, зарплата, и они желали получить её как можно скорее. Среди учеников был отставной военный, который тратил больше времени на пунктуальность и точность при построении уровней согласно приказам, которые отдавала ему главный трейдер, нежели на то, чтобы искать закономерности в поведении цены у уровней и пытаться понять, сработает он или нет. Были также две женщины лет сорока, учительницы, которые искали для себя дополнительный доход, и по их перешёптыванию было ясно, что они, мягко говоря, недовольны тем, как всё происходит, в сравнении с тем, как им было обещано на начальных этапах, когда они пришли «устраиваться на работу». Были в группе и несколько студентов старших курсов, определявшихся с дальнейшим трудоустройством и мечтавших попасть в мир финансов и инвестиций. Они вели себя наиболее активно и всегда рьяно обсуждали с наставницей те или иные концепции в её системе, чтобы продемонстрировать свои глубокие познания в экономике, ценность которых в рамках международной финансовой компании была крайне невысокой.
Вся группа была представлена людьми из разных социальных слоёв, имевшими одну цель, и это одновременно и объединяло, и разобщало. Нельзя сказать, что группа была единым организмом: кто-то после часовой лекции уезжал на основную работу или по своим делам, кто-то оставался в офисе и допоздна сидел за компьютером, в тысячный раз занимаясь построением линий, пытаясь анализировать график и ожидая, что вот-вот его менеджер приведёт клиента для доверительного управления.
Никто из группы за последующие недели так инвестора и не дождался. Многие уходили с обучения задолго до его окончания, иногда со скандалом, требуя вернуть деньги по причине бесцельно потраченного времени и отсутствия трудоустройства. Я же, невзирая ни на что, продолжал исправно приезжать в компанию и учиться тому, чем делилась со мной главный трейдер.
16
Самой интересной частью обучения стали инструменты Фибоначчи: уровни, расширение и веер (были ещё несколько, например Фибо-эллипсы, но они не пользовались популярностью так, как эти три). До обучения я кое-что успел узнать о данных инструментах и подходе к анализу рынков с их помощью, но всю полноту, силу и системность подхода мне раскрыла моя наставница, которая в то время всерьёз взялась за мою подготовку. Я не до конца понимал её энтузиазм в отношении меня: либо я ей чисто по-человечески приглянулся, либо просто был самым подготовленным и быстро схватывающим материал среди других будущих «трейдеров». Но ситуация меня полностью устраивала.
Инструменты Фибоначчи показались мне очень перспективными по нескольким причинам. Во-первых, уровни Фибоначчи нужно было строить правильно, системно для того, чтобы они действительно работали. Для этого на уже обнаруженных трендах на пяти таймфреймах нужно было определить минимумы и максимумы движения с учётом теней свечей. Построение уровней Фибоначчи по ценам открытия и закрытия, по словам наставницы, было некорректно, так как «Фибо точный математический инструмент и нельзя выбросить часть ценового движения просто потому, что об этом написано где-то в интернете».
Во-вторых, в процессе построения ретрейсмента необходимо было обращать внимание на уровень 61,8%. Если в процессе трендового движения локальные коррекции пробивают этот уровень ценой, то ретрейсмент нужно было строить с «непробитого» максимума или минимума. В противном случае нанесение уровней на график без учёта пробития ценой этого ключевого уровня нарушало логику использования данного инструмента, который был призван оценить структуру и глубину ценовой коррекции. При пробитии уровня 61,8% тренд по правилам данного подхода менял направление2.
Что касается уровней, то помимо стандартных 61,8%, 50%3, 38% и 23,6% моя наставница выявила ещё уровень 8,8% судя по всему, на глаз, так как, руководствуясь правильным математическим подходом к пропорциям Фибоначчи, правильное его значение равно 9%. Мне было продемонстрировано, что на начальных этапах развития коррекции цена очень часто застревает на этих уровнях, и они при правильном подходе играют свою роль в открытии сделки. В свою очередь, уровни от 61,8% до 100% значения не имели (так как после пробоя 61,8% инструмент нужно было перестроить).
В-третьих, уровни Фибоначчи заявлялись как инструмент для оценки глубины коррекции. С первых дней применения и построения этого инструмента моя работа строилась вокруг развивающейся или законченной ценовой коррекции (когда цена достигала ключевого уровня 61,8%, но не пробивала его). Всё моё внимание было приковано именно к коррекциям, причём FOREX в те годы был достаточно коррекционным, а следовательно, подходил для применения Фибо-инструментов.
Наконец, в-четвертых, совместно с наставницей я выявил правило пробоя любого уровня: в случае если хотя бы одна свеча большей частью (2/3) тела оказывалась над или под уровнем, он считался пробитым. Данное условие мы обнаружили, изучив несколько десятков разнообразных рыночных ситуаций и того, как себя цена вела после преодоления ключевого Фибо-уровня. Разумеется, это правило распространялось на таймфрейм, к которому построенные уровни относились. Раньше, когда я пытался торговать при помощи пивот-уровней, я исходил из закрепления над или под уровнем минимум двух свечей, но история валютных пар настаивала на меньшем количестве ценовых движений для определения факта пробоя Фибо-уровней.
После того, как уровни и правила их построения были освоены, я приступил к изучению двух других инструментов, веера и расширения Фибоначчи. Уже то, что я знал об уровнях Фибо, приводило в восторг, так как работали они просто потрясающе, но, по словам наставницы, инструменты нужно было использовать вместе, в совокупности, чтобы максимально точно находить ключевые места для разворота цены.
В целом именно поиск предполагаемого уровня или области разворота был главной концепцией этого крайне системного с точки зрения построения инструментов подхода. Тренд как таковой нас практически не интересовал: мы анализировали рынок и искали важные области, где цена может развернуться вне зависимости от направления движения цен. Некоторые слушатели курсов говорили, что это было похоже на подгон инструментов и их построения к ценовым движениям, но мне так не казалось. Занимаясь построением Фибо-инструментов по изученным правилам, я наконец-то понял, что значит анализ цены и чем он отличался от простой попытки угадать, сработает уровень или нет. Без этого понимания точный вход в сделку и потенциальная прибыль казались совершенно невозможными. Точнее, возможными, но не системными.
Веер Фибоначчи представлял собой те же самые уровни, только расположенные под углом к цене, а не горизонтально, и строился по определённым правилам, с которыми меня также познакомили. И вновь системность и строгость правил построения поражали своей точностью, и пускай данный инструмент был дополнительным к уровням, ему также уделялось повышенное внимание.
Что касается расширения Фибоначчи, то оно строилось с учётом тренда, после его смены на противоположный, с поправкой на первую коррекцию в рамках нового направленного движения. Уже тогда, проявляя инициативу, я значительно доработал уровни, предложенные наставницей, а также впервые за всё время применения ею инструмента выявил особенности поведения цены на тех или иных уровнях. В процессе работы с графиками я стал замечать, что некоторые уровни работают лучше на избранных валютных парах как, например, уровень FE 138,2% на так называемых прямых котировках (USD/JPY, USD/CHF, USD/SEK и так далее). Я также провёл большую работу над правилами перестроения инструмента. Благодаря моим изысканиям в случае движения цены за финальный уровень FE 200% мы стали перестраивать инструмент на следующую коррекцию, оставляя его при этом в начальной точке перелома тренда. Надо сказать, работало это правило блестяще: цена, как примагниченная, «ходила» по уровням, что было видно невооружённым глазом.
Наставнице нравилась моя инициативность. Она радовалась любому новому открытию в анализе и тому, с какой точностью цена отрабатывала прогнозы, которые я, осмелев, начал делать и которыми стал делиться с коллегами по обучению. Довольно скоро люди стали подходить ко мне за прогнозами, рекомендациями и просто с вопросами о текущей рыночной ситуации. Не все и не всегда, но многие из моих идей по валютным парам рынок отрабатывал с потрясающей точностью, и людям вокруг казалось, что я знаю что-то, чего не знают они, вижу то, чего не видят другие. В какой-то момент я даже подумал, что наставница начнёт мне завидовать, так как внимание других посетителей курсов стало фокусироваться на мне, а не на её лекциях.