Пе-ре-ход-но-е зве-но
что еще думай, думай давай
члено члено
Чего-о-о?
Чле-но-раз-дель-на-я-речь
А у те-бя е-ё нет по-хо-ду
А-га, ты поп-ро-буй-так-по-бе-гай
Так че-го с речь-ю?
Да-вай Эй! Вы слы слы-ши-те нас? Мы мы мо-жем-го-во-рить!
Пох-рен им
По-хо-же на то нет, я не мо-гу-бе-жать
Сдох-нуть хо-чешь? Бе-ги да-вай а то уб-ьют
Да-вай ду-мать
Не-ког-да
Че-го не-ког-да, до-ка-жем им о-ни от от ста о-о-о-х
А вот шах шах
А-га, нуж-ны им тво-и шах-ма-ты ну да-вай поп-ро-буй, рас-ставь им ко-ни-ков-сло-ни-ков
А ес-ли му зы ка
На скри поч ке им сыг
Не у ме
И я то
Чер-р-р-т
А ес-ли
Че-го ты че
ну, он остановился как дурак, и на землю сел, я думал, он упал, а он такой на землю сел, и давай рисовать что-то, я и не знал, что у него талантище А эти, которые гнались за нами, охота у них там или что, они его тут же и прихлопнули И сами исчезли. Да не знаю я, что было-то, я только догадываться могу что это эти они наши потомки, короче они себя людьми считают, а мы для них так, переходное звено какое-то между обезьяной и человеком не знаю я как вообще жив остался
Анна и аннА
Анна что ты видишь?
По-хорошему, я должна была спросить Анну «когда ты видишь», Анна терпеть не могла, когда про её видение говорили не «что», а «когда», но сейчас было некогда думать о таких тонкостях, и должно быть Анна это понимала. Поразительнее всего было, что Анна даже не заметила, как я назвала её с ударением на первый слог, первый раз ей было не до таких тонкостей, и от этого мне стало совсем не по себе значит, ситуация с Эс была совсем серьезной
на полчаса назад не больше
Ты видишь Эс?
Нет он еще не пришел
Я готова была рвать и метать в бессильной ярости, ведь я видела здесь, в комнате через полчаса лежащие на ковре мертвые тела мое и Анны, пронзенные чем-то острым
Ты видишь где-нибудь нож? закричала я.
Да на кухонном столе
Я не стала спрашивать, где стол, я надеялась, что он стоит там же, где и час спустя, я бросилась к столу но мои пальцы нащупали пустоту. Видимо, нож уже был в руках Эс, который кружил за нами по комнате, из-за чего нам приходилось метаться туда-сюда. Пару раз я даже налетела на кого-то, но вроде бы этим кем-то была Анна, а не Эс. К своему немалому ужасу, когда я посмотрела на ковер, то увидела, что тел уже нет, остались только темно-красные пятна значит, мой взор переместился на несколько часов, а то и дней вперед, когда тела уже унесли.
Анна! выкрикнула я, сосредоточься, милая, мы должны увидеть, что делается сейчас!
Ты так говоришь, как будто это зависит от меня! почти провизжала Анна, я я не могу! Я уже вижу, как строят этот проклятый дом!
От её слов мне стало совсем не по себе это значило, что взор Анны удалился лет на двести назад, не меньше. Я и сама видела, как все больше ветшают стены и рушатся потолки, это значило, что мы видим времена, отстоящие от нынешних уже лет на триста, если не больше. Я бросилась было в пролом, но неловко впечаталась в стену, потому что в настоящем никакого пролома в стене еще не было. Я понимала, что нужно бежать вниз по лестнице, но не могла заставить себя даже подойти к тому, что осталось от лестницы когда же я, наконец, пересилила свой страх и бросилась к ступенькам, их уже не было, как и всего второго этажа, мы метались по воздуху, натыкаясь на стены и уворачиваясь от Эс, который был где-то рядом. Анна стала визжать, что боится высоты, мне захотелось пристукнуть её чем-нибудь, и я бы наверное сделала это, если бы не знала, что с этим и без меня прекрасно справится Эс.
Анна! выкрикнула я, умоляю! Сосредоточься!
Несмотря ни на что, я упорно верила, что Анна может каким-то непостижимым образом влиять на то, что мы видим, и если она захочет, по-настоящему захочет, мы увидим нынешний день и нынешний час. Я проклинала Анну, что она не хочет видеть, что она потащила меня в этот дом, а главное, что её угораздило прийти на берег и увидеть, как Эс десять лет назад утопил свою жену, а еще мне было за что проклинать Анну, а что мне еще оставалось делать в наши последние минуты жизни. В какой-то момент я увидела, как на месте леса вокруг вырос причудливый город, и тут же рассыпался руинами я поняла, что вижу бесконечно далекое будущее, а Анна, должно быть, видит времена, когда здешние земли еще не знали человека.
Анна! крикнула мне Анна, я вижу две луны! Я вижу вторую луну!
Меня просто перекосило от ярости, мало того, что Анна как всегда отвлекалась на какую-то ерунду, так она еще и выдала себя впрочем, судя по всему, тут же ловко увернулась от Эс.
Где? послышался голос Эс, как она выглядит?
Мне оказалось достаточно одного этого возгласа, чтобы понять, что Эс стоит возле перил, я бросилась к нему, рискуя напороться на нож, и что есть силы толкнула нашего врага мы услышали короткий всркик, стук падающего тела, я зажмурилась, бросилась вниз по лестнице, которую не видела, нащупывая по пути хоть что-нибудь, чем можно обороняться но как назло ничего не попадалось. Я понимала, что нужно бежать прочь из холла на улицу, но не могла бросить Анну плохо осознавая, что я делаю, я подобралась к середине холла, куда должен был упасть Эс моя нога ступила во что-то липкое, чавкающее, я отдернулась, уже понимая, что наш противник мертв.
Страх отступил, вместе с ним отступили жуткие видения чужих времен, мало-помалу возвращались очертания дома и человека, лежащего нет, никто не лежал посреди залы, на паркете краснела лужица клубничного варенья. Эс сидел в кресле у камина, увидев, что мой взгляд сфокусировался на нем, он капитулирующе поднял руки:
Браво, браво, дамы, вы превзошли сами себя Для начала я хотел бы извиниться и познакомить вас со своей сестрой, несравненной Элен, которая сыграла роль моей якобы убитой супруги
Якобы убитой да что вы такое мелете? выкрикнула Анна, спускаясь по лестнице.
Только то, что на самом деле я никого не убивал, и не собирался убивать вас
Тогда какого черта все это
наблюдая за вами, дорогие дамы, я заметил, что когда вы волнуетесь, вы начинаете видеть времена, все больше отстоящие от нынешнего. И я решил воспользоваться этим, чтобы хоть немного узнать о былых и грядущих временах и надо сказать, вы блестяще справились
Вы да как вы смеете выдохнула я.
Думаю, что мы и дальше отлично поладим, не так ли?
Все буквально перевернулось внутри, я призвала на помощь всю силу воли, чтобы вымученно улыбнуться:
Да разумеется в интересах науки мы согласны терпеть гхм некоторые неудобства
Я заставила себя видеть его, здесь, сейчас, сидящего передо мной, и нож, отброшенный на столик у камина, и я все еще была спокойна, как камень, когда вонзила лезвие ему в грудь, а потом все завертелось перед глазами, время умчалось куда-то бесконечно далеко вперед, я видела перед собой мертвую землю и ослепительно вспыхнувшее солнце, а потом все померкло
Анна? Анна?
Я слышала голос сестры, но все еще не могла разлепить глаза. Наконец, я заставила себя оглядеть комнату, которая то уносилась на несколько дней вперед, то возвращалась хоть не в сейчас, но в несколько часов после сейчас.
Анна, выдохнула я, Эс он
он мертв. Ты ты убила его.
Он
он собирался заточить нас в подвале страшно подумать, что бы он с нами делал, чтобы вызвать наш страх заставить видеть бесконечно далекое прошлое и будущее
Его сестра
он врал про сестру, он и правда убил свою жену много лет назад Анна обняла меня, казалось, она сейчас расплачется, ох, Анна, Анна
Успокойся дорогая, успокойся, все позади
Я пообещала себе никогда не злиться на Анну, никогда-никогда-никогда впрочем, я обещала себе это уже тысячи раз. От волнения я снова увидела будущее кажется, через несколько лет, уя увидела сложенную пополам газету с нашими фотографиями на первой полосе, но все это было так размыто, так расплывчато, что я решила пока ничего не говорить Анне
Чашка, которая не говорит
в доме напротив жила старая чашка с отбитым краешком она ничего мне не рассказала, потому что чашки не умеют говорить, потому что где вы вообще такое видели, чтобы чашки говорили, в самом-то деле. В соседнем доме жили древние часы, которые тоже мне ничего не сказали по той же самой причине: часы не умели говорить. В доме через дорогу я нашел дряхлое кресло-качалку, которое тоже ничего не сказало мне. В большом доме на перекрестке я увидел уютный очаг в гостиной но он был нем, как могила, потому что
да постойте-постойте, так я вообще никогда не раскрою дело!
Ну а что вы хотите, если в городе исчезли все люди, остались только вещи!
И как мне прикажете с этими вещами поступать, если они молчат? Уважаемый автор, ну вы хоть сделайте тогда, чтобы вещи говорили!
Боюсь, это будет не так-то просто Это придется переписать всю историю мира, научить людей создавать вещи, наделенные глазами, голосом, разумом это придется вдохнуть разум в мертвую глину, из которой гончар лепит чашку, в прутья, из которых плетут кресло, в мертвый камень, из которого сложен очаг, в огонь в очаге
Что же, извольте потрудиться и переделать мир, иначе я ничего здесь не узнаю!
Хорошо я попробую
в доме напротив жила старая чашка, которая рассказала мне, что видела в окно но я её не услышал, потому что меня не было. в соседнем доме жили древние часы, которые тоже поведали мне все но я не услышал их, меня не было. В доме через дорогу я нашел дряхлое кресло-качалку, которому было известно больше всех но я не узнал, что именно было ему известно, потому что меня не было. В большом доме на перекрестке
да что это такое, в самом-то деле, я как должен расследовать, если меня нет?
Ну а что вы хотели в мире, где глина и сухой тростник могут мыслить, они сами сотворят себя такими, какими могли бы сотворить их люди Здесь нет людей
Тогда я не смогу раскрыть дело?
Мне очень жаль не сможете
или нет, постойте-постойте, я понял, куда пропали люди!
И и куда же?
Так вы сами создали мир без людей, вот люди и исчезли! Получается, я раскрыл дело?
И да и нет.
Я понял, что сам того не желая, стал детективом, одновременно существующим и несуществующим, который одновременно раскрыл и не раскрыл дело, но это было только началом моих странных злоключений, потому что
(дальше детектив говорить не может, потому что его нет)
Краденая деревня
1
Стремительно темнеет, как-то до неприличного стремительно, ночь, подожди, тпру, стой, да это я не тебе, Ночка, ты-то давай, поторапливайся
далеко еще? не выдерживает Ночка.
Еле сдерживаюсь, чтобы не отрезать, что если так плестись будет, то вообще никогда не доберемся
Сейчас, сейчас здесь деревенька должна быть
Вглядываюсь в темноту ночи, хоть убей, ничего не вижу, как будто никакой деревеньки не было, и нет
И что? Опять в поле заночуем? недовольно фыркает Ночка.
Сжимаю зубы, быстро же я её разбаловал, что ей теперь гостиницы подавай с пуховыми перинами
Да погоди ты со своим полем куда деревенька-то подевалась? Вот и поворот налево, тут должна быть Видишь хоть что-нибудь?
Спрашиваю, хотя мог бы и не спрашивать, и так вижу, что ничего нет, только чистое поле, уже подернутое первыми шагами осени
3
кем вы работаете?
Учителем
Вот как выворачивайте карманы.
Что я да ни за что!
Обыскать его! Так-так ну-ка, что у вас в кармане А вот и потерянная деревенька огоньками светится! Признавайтесь, где вы её взяли?
Я
украли? И не стыдно? А еще учитель, учитель во всем примером должен быть Зачем деревню-то украли?
Я я не могу об этом говорить. Не имею права
О своих правах в темнице рассуждать будете, право он имеет
Нельзя так, учитель все-таки отпустить придется
Вот черт ну что поделать Ступайте Стража! Деревню конфискованную на место вернуть, ясно? И караул поставить, чтобы без глупостей, ишь, выдумал, деревни воровать
а что вообще учитель делает?
Да черт его знает
Нет, ну лекарь лечит, пекарь печет, а учитель?
Да черт его знает учитель и учитель не все ли равно наше дело почет и уважение ему оказывать, пока он деревни не ворует выдумал тоже
2
а вы нас домой вернете?
А здесь вам чем не нравится?
Ну так
Ну а раз так, давайте, слушайте и смотрите в оба вот, эти три черточки, это буква А, пишите себе да, вот на этом белом, вот палочками этими пишите А
4
доводим до вашего сведения, что вынуждены ликвидировать ваш мир в связи с переизбытком информации и нарушением закона «О предотвращении переизбытка информации»
Карта карты
вот сейчас и узнаю, что к чему, вот сейчас, когда этот валет, король, или кто он там отсюда не вижу или убьет меня одним ударом своего клинка, или я убью его. Тогда можно будет прикинуть, какие здесь правила, или любой самый захудалый королишка прихлопнет меня, как муху, или у меня здесь есть какие-то права, как будто у червонной девятки могут быть какие-то права, а ведь могут быть. Кто-то замирает передо мной, я упорно не могу понять, что это
Вы не выдерживаю, что вы за карта?
Он отвечает, первый раз слышу такое имя, а вот ведь черт, сколько живу, столько не перестаю удивляться, это что-то новенькое
Жду удара, удара нет, понимаю, что это я должен бить карту. Целюсь в упор
вы вы что? Что я вам сделала?
Не верю своим ушам, это что-то новенькое, раньше никто не пытался договариваться, умолять, просить пощады
Стреляю. Карта падает замертво, обагряя стол своей кровью, еще не верю себе, что все получилось так легко. Пытаюсь вспомнить, что это была за карта, два каких-то причудливых очертания не пойми чего на голубом фоне, почему-то расчерченном линиями вдоль и поперек
вы да вы сами не понимаете, что вы наделали!
Первый раз вижу бубновую девятку в таком гневе, а я-то думал, посидим как всегда за чашечкой чая или чего покрепче, поговорим по душам
Вы вы сами не понимаете
Не успеваете договорить, испуганно смотрит, как земля за окном стремительно осыпается в никуда, в бездну, обагренная кровью
Осколок августа
перед боем прячу за пазуху кусочек августа того августа, в котором была Алина, в котором был Дом, и крепкие хрустящие Яблоки, того августа, в котором было будущее, которое не сбылось, но было. Бережно прячу за пазухой прежде чем крепко сжимаю кошкодер, бросаюсь в бой. Кошкодер называют кацбальгером, вот кому надо, те пусть и называют, для меня он старый верный кошкодер, еще хорошо сказано кошачья свалка, когда схлестываешься с врагом, быстро, стремительно, одним ударом сносишь голо чер-рт, еле успеваю отразить атаку, а он силен, сволота эдакая, даже слишком силен, хотя, казалось бы, откуда взяться силе в этом полуистлевшем скелете, который непонятно как не рассыпается в прах
Замечаю на его груди за пазухой что-то бережно спрятанное, по пожелтевшим кленам узнаю август, какой-то особенный, дорогой ему август, наполненный какими-то мечтами, какими-то устрем чер-р-рт, снова отражаю атаку, его кошкодер вонзается мне в плечо, приказываю себе не чувствовать боль, как будто это можно приказать
Мой враг замирает, кажется, смотрит на август, спрятанный у меня на груди, кошкодер у меня в руках рассекает воздух, с хрустом разрубает потемневший от времени позвоночник врага, не удерживаюсь, падаю, еще не верю себе, что, черт возьми, получилось
Поднимаюсь, смотрю на то, что осталось от моего кошкодера, понимаю, что придется забрать себе меч поверженного противника. Уже хочу покинуть руины некогда величественного зала, приглядываюсь к кусочку августа в груде костей что-то сжимается в сердце, бережно подбираю август, прячу к своему августу, тут же хлопаю себя по лбу, не надо было этого делать, сам не знаю, почему. Что-то происходит, заставляя меня сжаться от страха кусочки августа срастаются, не сразу понимаю, что это был один и тот же август.