Изредка разговаривала по телефону сиделки с Рифатом, объясняя ему, что к чему.
Это и стало консенсусом. Всех всё устраивало.
Мясоутовы требовали идеальности, впрочем, не только от меня.
У прокурорской бабушки регулярно останавливалось сердце: раз в две недели точно. Тогда к подъезду приезжал, красиво переливаясь неоновыми огоньками, реанимобиль. Санию Бясыровну отвозили в реанимацию БСМП, где всячески не давали ей умереть. Следом непременно ехала Марьям, чтобы тщательно проконтролировать процесс и показать майорские погоны.
В больнице Санию Бясыровну задерживали на две недели. У меня в такие дни случался светлый промежуток. Выдох. Кобыле легче, как бы грубо это ни звучало в подобной ситуации. Я ходила мимо Мясоутовской пятиэтажки с лёгким сердцем и чистой совестью. Наверное, так же глубоко и от души выдыхало моё начальство.
После бабушку возвращали на родину, и всё начиналось заново
Спасали бабушку, надо сказать, не зря. Эффект был. Пролежни рубцевались, неврологические дефициты редуцировались, пневмонии уходили. А старое бабушкино сердце заводилось и стучало дальше, отсчитывая дни и годы.
Случались и чудеса. Прихожу я как-то к Сании Бясыровне, а она Сидит в постели и левой рукой уплетает суп. Ложкой! Сама!
Вот это да! только и смогла я произнести. Да Вы у нас скоро встанете и пойдёте!
Посмотрела на меня Сания Бясыровна грустно-грустно. Вроде того: «Да отстаньте вы все уже от меня!» Всё она понимала, хоть и сказать ничего не могла
А через два дня разбил её шестой инсульт
Родные, без сомнения, очень любили Санию Бясыровну. И их попытки раздуть костёр из тающего пламени могли бы продолжаться ещё долго. Но всему приходит конец. Очередная остановка сердца и бабушку Санию не спасли
Умерла она в больнице. Говорят, что Марьям долго разбиралась с причинами и с энтузиазмом дознавательницы опрашивала докторов. Хотя, всё было очевидно
А что было бы лучше на самом деле?
Отпустить человека во имя любви?
Или держать железной хваткой во имя её же?
Я до сих пор не нахожу ответа на этот вопрос
Человейники
Меня с детства притягивают старые и не очень многоквартирные дома. Трущобы-развалюхи с прогнившим полом, «сталинки» с квартирами-хоромами и потолками в три метра, новостройки, украшенные рогами "меркушек"[1] и похожие на сгорбленных великанов.
Я легко представляю, как дома спланированы внутри, как располагаются комнаты в квартирах Сколько комнат в каждой, сколько квартир на этаже, как они расположены Сочетание конструктивизма и неуёмного воображения бешеная штука.
За волшебством далеко ходить не надо. Человейник настоящий перекрёсток миров, где за каждым окошком спрятана маленькая Вселенная. Любую интересно исследовать даже касанием взгляда. Ржавая кастрюля, коротающая век на чужом подоконнике, способна вызвать во мне ощущение экстаза.
Да каких только чудес ни разглядишь в окнах: нужно лишь присмотреться! Постап за вуалью ветхих занавесок, с замызганными кухонными шкафчиками и ретро-раковинами, соседствует со скай-фаем с его показным минимализмом и геометрическими канделябрами под потолком.
Наверное, в одной из прошлых жизней я была архитектором и рисовала проекты многоквартирных домов. А, может быть, и бандитом придумывала способы квартирных налётов и грабежей.
К счастью, в этой жизни налетать и грабить не пришлось. Работа предоставила уникальную возможность посмотреть на волшебство изнутри.
В любом городе есть временные порталы. Скрываются они обычно в сталинских двухэтажках, отданных под общаги или готовящихся к расселению. Открываешь дверь переносишься в Советский Союз. Идёшь по дощатому полу продавить боишься. А кругом луковые гирлянды в капроновых чулках, картошка в ящиках и массивные старомодные шкафы. Из этих шкафов можно баррикады строить не развалятся.
Вокруг нас есть и космические чёрные дыры. Они едят аварийные дома, опустошая их. Возможно, вы видели одинокие огоньки в домах, первые этажи которых заколочены? Там живут люди, до которых чёрные псевдоподии ещё не дотянулись.
У каждого человейника есть душа. И как и у людей уникальный характер, приблуды и погремушки.
ЖК «Стодвадцатка» непостоянная капризная барышня. Таксисты «Стодвадцатку» кличут "пьяным домом". Метров триста суммарной длины, пять изломов под тупыми и острыми углами, три смены этажности Стодвадцатка моя неземная любовь с той поры, когда я, проезжая мимо на автобусе с мамой, по слогам читала лозунг на крыше: "Граждане! Соблюдайте правила пожарной безопасности!".
Знала б я тогда, что спустя двадцать лет мне вверят «Стодвадцатку», как участковому терапевту.
Поначалу я боялась, что «Стодвадцатка» меня проглотит. Ибо никакой логики я в ней не находила. В одном подъезде классика жанра, четыре квартиры на площадке. В другом «распашонка»: два длиннющих коридора по обе стороны, в которых в хаотичном порядке рассеяны квартиры вперемешку с кладовками и подсобными помещениями. Рукава «распашонки» могут прерваться на любом уровне ещё одной, общей дверью. Словно видишь не самый приятный сон. Бежишь по помещению с кучей коридоров, лестниц и дверных проёмов. Откроешь их попадаешь в новый коридор с кучей дверей, и так до бесконечности
Если вы адовый перфекционист и хотите взбодриться вам стоит ехать на Пионерскую 6. И если «Стодвадцатка» капризная выпивающая дама не совсем правильного телосложения, то Пионерская 6 бабуля с глубокой деменцией. Нумерация квартир в этом доме упорота донельзя. Чтобы её постичь, не хватит ни здоровой логики, ни психоактивных веществ.
В доме два изолированных крыла, в которых прячутся сто шестьдесят квартир. По шестнадцать на этаже, или около того. Ищешь ты, допустим, сто пятидесятую. Просчитав всё по законам здоровой логики, приходишь на последний этаж. А там номера квартир рассеянны хрен пойми как. Максимальный сто тридцать восемь.
Ошизев, стучишься в сто тридцать восьмую и спрашиваешь: а куда же, собственно, пропала сто пятидесятая? А тебе привычно отвечают: никуда, мол, не пропала. Она просто двумя этажами ниже!
Двумя! Этажами! Ниже!
Есть в Саранске и более странные дома. Например, старая трёхэтажка на Гагарина 30а. Этот дом существует по законам четвёртого измерения, неподвластному простым человеческим существам.
Поступает, допустим, вызов в пятьдесят шестую квартиру. А квартир в доме всего пятьдесят четыре! Представляете?!
Помнится, получив такой вызов впервые, я подумала, что подвинулась головой. Аж три раза позвонила в регистратуру. Нет, не перепутали. Ладно, думаю: пойду-ка пройдусь по подъезду, постучусь по соседям. Нам не впервой. Авось, знают, где бабуля с такой-то фамилией живёт
В подъезде меня ждала конкретная жесть!
На первом этаже четыре двери. На первой номера: 3435, на второй 33, на третьей 23, на четвёртой 24.
Второй этаж. Уже три двери. Первая 2530, вторая 48, третья, кажется, 46.
Ну и третий. Снова три двери: 5254, 36 и ещё какая-то. Квартира 56 оказалась за дверью, помеченной числами 5254.
Как я поняла со слов пациентки, этот дом в прошлом был общагой. Позже часть комнат объединили в квартиры, другую часть в коммуналки с общей кухней. Типа перепланировка. Отсюда путаница с номерами и документами.
Ещё человейники и человейнички безграничный источник вдохновения!
Не верите? Посмотрите на любое окно в человейнике. И ответьте на вопрос: кто там живёт? Какой он этот кто-то? Что ему нравится? Какие у него проблемы и интересы? Уверяю, воображение расскажет интереснейшую сагу с прологом, эпилогом и интерлюдиями!
Юрик Двуликий
Что бы вы испытали, если бы в полутёмном, зассаном подъезде к вам прицепился мужик? Да весь пьяный-помятый?
Да с фингалом, сияющим аки закатное солнце в спальном районе?
Да с замшелой металлоломной трубищей больше самого мужика?!
Вот и я не растерялась и приготовилась драпать, роняя разношенные участковые сапоги.
Однако, мужик весело сказал, шмыгая носом:
Здрасьте. А я Вас знаю! Вы ведь врач?
Было в его простоте что-то подкупающее.
Прошу Вас, учтиво пропустил меня, когда лифт разверз перед нами пасть, провонявшую плесенью.
Я перепугалась напрочь. Несмотря на то, что на тот момент имела завидную комплекцию в сто двенадцать килограммов живого веса, и теоретически могла бы задавить мужика массой. Но убегать было как-то неприлично.
На всякий случай я нащупала в кармане связку ключей.
Пока лифт полз на седьмой этаж, мужик расспрашивал про участок. К кому еду. Не нагрянул ли грипп. Много ли вызовов. Тяжко ли работается. Я, глядя на зловещий остов трубищи и офигевая от странности ситуации, старалась отвечать.
Попрощался мужик дружелюбно и по-доброму. Выполз со мной на этаже и попёр свою трубищу выше.
Чуть позже я узнала, что соседи, то ли любя, то ли не принимая всерьез, ласково кличут мужика Юриком.
Юрик существовал в двух ипостасях: трезвой и запойной.
Запойный Юрик, грязный и общипанный, с взъерошенными кудряшками и подбитыми подглазьями, таскал с ближайших свалок металлолом. Тем и жил. Временами, подбухнув, беззастенчиво посапывал в кустиках, временами сидел с бабушками на лавочке, полоща прохожих пустым одуревшим взглядом. Протрезвев и отойдя от запоя, Юрик превращался в импозантного джентельмена при джинсах и пиджаке: чистенького, смешливого и вежливого. Устраивался в ближайший ЖЭК дворником. И регулярно приветствовал меня, опасно размахивая дворнической лопатой:
Куда сегодня идёт моя королева?
Юрик походил на трёхглавого дракона, первая голова которого разрыгивает пламя, вторая нюхает цветочки, а третью отрубили нафиг. Оттого прозвала я Юрика Двуликим.
Поговаривали, что в девяностых у Юрика был бизнес, и жил он припеваючи. Но то ли по простоте душевной, то ли по глупости связался с дурной компанией. Разорился, сидел в тюрьме. Вышел с характерным букетом и зависимостями. Так и барахтался, аки поплавок: то ко дну пойдет, то рыпаться начинает, пытаясь выплыть.
Человек сам несёт ответственность за то, что с ним происходит. Но Двуликого, в отличие от остальных алкашей, отчего-то было жаль. Может, потому, что он так неистово барахтался, пытаясь, вопреки болезням и зависимостям, вернуться к нормальной жизни. Как живчик, а не как тело, пропившее душу.
Однажды Юрикову маму от весёлой сыновьей жизни шарахнул инсульт.
Придя на адрес впервые, я застала разорённую квартиру, грязную бабулю на голом матрасе и бухого, раздражённого Юрика.
Что вот мне с ней делать?! бесился Юрик, чуть ли не слезами заливаясь.
Госпитализировать, мрачно проговорила я.
Вот ещё! У меня денег нет, чтоб врачам взятки давать!
А Вы что, сами сможете ухаживать за ней? Лечить её?
Юрик только носом шмыгнул.
Взяла я отказ от госпитализации. Назначила консультацию невролога и препараты, не имеющие доказанной эффективности. Сложно дружить с доказательной медициной, когда ты участковый терапевт.
Через пару недель вызов к бабуле поступил снова. По 03. Шла со страхом и долей брезгливости. Ожидала застать бухого Юрика на полу, или что похуже. Однако, квартира была чисто вымыта. Всё, что раньше валялось поставили на место, всё, что было открыто закрылось. Металлолом был сдан, бабушка умыта и накормлена. А Юрик отрезвлён реалиями жизни.
Вот я таблетки ей какие даю, Юрик гордо показал таблетницу и перечислил все языкодробительные названия. Правильно, надо сказать, перечислил. Днём уже выпили, осталось вечером. И вообще: не задерживайте вы нас. Я её ещё искупать сегодня должен.
Или придёт, бывало, Юрик на приём после очередного помутнения с пачкой документов на трудоустройство. А анализы жуть жуткая!
Ты иди, пролечись, наставляли мы с Татьяной Арсеньевной. Потом подпишем.
Да как вы не поймёте?! бушевал тот. Мне вотпрямщас надо начинать работать, а то кого-нибудь другого примут! А денег на ваши лекарства у меня нет!
Так Грохотова тоже с такими анализами не подпишет. Ещё и нам по шапке надаёт.
Я скажу, что это я попросил! Только подпишите!
Мы ведь и не отказываем. Только пролечись и анализы пересдай!
Окочуришься тут прежде, чем на работу устроишься! негодовал Юрик. Или с голоду околеешь.
Потом он шёл по остальным терапевтам в надежде, что хоть кто-нибудь, да сжалится.
Он ведь неплохой мужик по сути, говаривала Татьяна Арсеньевна, чуткая к чужим порокам и недостаткам. Простой, не злобный. Просто так в жизни получилось.
Но, как Юрик ни старался, тёмная часть его немного, но перевешивала. Перед каждым новым рывком он оказывался чуть ближе ко дну.
Минули годы. Мама Юрика умерла. Накопились долги за ЖКХ. И вот, Юрик поменял просторную двушку в ЖК «Стодвадцатка» на однушку в соседней пятиэтажке.
Потерял Юрик былой лоск и уверенность. Злые языки говаривали, что ноги у него чуть ли не гнить начали. Мол, инвалидность продажные врачи не дают. Да вот только не обращался к нам Юрик. Вообще не обращался. Никто же не поведёт взрослого мужика за ручку сдавать анализы оформлять инвалидность, правильно?
Но Недуги прогрессировали, а Юрик успешно дворничал. Усердно махал лопатой в окрестностях участка. И каждый раз распахивал передо мной двери подъезда и улыбчиво приветствовал:
К кому это моя королева пошла?
Сгубили Юрика, между тем, не недуги.
Когда тёмная сторона в очередной раз потянула его ко дну, он просто уснул спьяну и не проснулся. Высшие силы пожалели Юрика, послав лёгкую смерть.
И знаете отчего-то печально.
Может, оттого, что я верю в добро и всегда болела за Юрикову светлую сторону.
А, может, потому, что никто теперь не назовёт своей королевой.
Ада и пустота
Баба Ада слыла настоящим исчадием ада.
Округлая, кучерявая, с пухлыми ногами колесом и без единой морщинки в семьдесят три. Искусный эмоциональный манипулятор, чудесная актриса и при этом человек феноменальной ядовитости и злопамятности.
Пойди туда не знаю, куда. Выпиши то не знаю, что. Приди ко мне не знаю, зачем. Улыбнись так не знаю, как. Чего хочу не знаю, а это всё не хочу. Это про неё.
Хороших людей для бабы Ады не существовало.
Вернее, хорошим для неё был только один человек: она сама.
По закону бутерброда, жила баба Ада на моём плохом участке! Вызывала плохую меня она ежедневно. Ну или почти ежедневно. Наверное, за неимением хорошей альтернативы
Попала я к ней сразу. В тот же день, что на участок вышла.
И так получилось, что, не имея опыта, просмотрела у неё транзиторную ишемическую атаку. Вместо неё обозначила гипертонический криз. Но «скорую» всё же вызвала
Последствий удалось избежать. Но баба Ада мне постоянно сиё припоминала.
Написала б всё правильно, меня бы сразу на КТ повезли, злобно ворчала она, когда что-то шло не так. И положили бы в больницу. А так домой вернули. Ну что Вы за врач!
Появляясь в её небольшой, с густым от запечатанных форточек воздухом, квартирке, я не могла уйти битый час. "Правило золотой минуты" с бабой Адой не работало. Да что там минута: с нею не прокатило бы и правило золотых суток Жаловаться она могла бесконечно, да на всё подряд.
Давление за двести, плакала баба Ада, картинно покрывая ладонью лоб. Лекарства не помогают! Что делать?!
Давайте заменим Эналаприл на Телмтсартан, кося под умную, предлагала я.
Ой, да я этот телмисартан проглотить не могу!
Так разломите таблетку перед употреблением.