Глава 3
Анника прекрасно осознавала, что ни на что не соглашалась. Но ее устное подтверждение, по-видимому, было излишним. Потому что именно Раньери взял на себя весь контроль над ситуацией. Он выглядел так надменно, словно хотел посмеяться над ней в этом конференц-зале, а ведь она наивно полагала, что сумеет одержать над ним верх.
Ты не могла бы надеть туфли? сказал Раньери своим типичным ледяным тоном, пытаясь заставить Аннику почувствовать стыд и неудобство, точно так же, как когда она была девочкой-подростком.
Неприятные воспоминания тех лет нахлынули на нее.
Анника прикусила язык и оставила свои возражения при себе. Она надела туфли, пытаясь игнорировать их неудобство, и похромала за Раньери. Мужчина подошел к двери конференц-зала в своих итальянских туфлях явно ручной работы, после чего пригласил всю команду адвокатов. Он просто появился в дверном проеме, ничего не сказал, и люди тут же последовали за ним. Если бы он прикрикнул, щелкнул пальцами или подал какой-то еще знак, они все тут же стали бы плясать под его дудку. Начало положено, да и конец тоже близок для самой Анники. Девушку вообще нельзя было назвать угрюмым человеком. Вот почему она была хороша в том, что делала, заставляя людей делать пожертвования для сохранения бесперебойной работы музея. Персонал был счастлив, а музей до сих пор желанное место работы.
Но воля ее отца и его требование омрачили ее. Раньери выкрикивал команды, адвокаты суетились, делая записи и настойчиво соглашаясь со всем, что он говорил, и следующее, что она осознала, что уже сидела на заднем сиденье сверкающего лимузина, скользя сквозь пробки Манхэттена. Разве кто-то или что-то могло заставить Раньери ждать?
Анника не уточнила, куда они направляются. Потому что у нее сложилось отчетливое впечатление, что он жаждал, чтобы она спросила. И он бы имел удовольствие в очередной раз показать свой контроль над ситуацией. Девушка не хотела подыгрывать ему. И тут же решила, что не станет угождать Раньери ни в чем.
Поэтому Анника вынуждена была сидеть рядом, наблюдая за тем, каким довольным он был, а сама думала лишь о том, что ее податливость могла для него означать. Раньери выглядел крайне мужественно, в то время как многие другие выглядели бы в костюмах комично, словно пытались играть роль Джеймса Бонда. Больше всего ее волновал вопрос, чего же ожидать ей в дальнейшем, ведь на самом деле она не дала своего одобрения на женитьбу но выйти за Раньери замуж ей все же придется.
Девушка старалась не поддаваться панике, насколько это было возможно.
Неужели ты планируешь осыпать деньгами людей, которые посмеют поставить под сомнение наш нечестивый союз? спросила она. Такое событие точно попадет во все местные газеты.
Раньери лишь метнул в ее сторону суровый взгляд.
Жди здесь.
Его водитель открыл дверь, и Раньери вышел из машины, не хватаясь за спинку сиденья. Это было не в его правилах. Его движения казались изящными, а тело сильным и гибким.
И вот вновь Анника задумалась о его теле. Оставшись в одиночестве на заднем сиденье, она позволила себе немного передохнуть и проверить свою силу духа. Это утро превзошло все ее ожидания. Так что теперь она, наконец, смогла признать, что внутри бушевало слишком много противоречивых чувств. Но самое главное смятение было связано с тем, что отец разочаровался в ней.
«Эмоции это ловушка, девочка моя, не раз говорил Беннет. Будь лучше этого, а если не получается, пожалуйста, не стоит показывать свои чувства общественности». Девушка поймала себя на том, что улыбалась даже сейчас. Даже в таких обстоятельствах. Таков был ее отец, и этим все сказано. Грубоватый, резкий и забавный. Анника безумно скучала по нему. По крайней мере, когда он был в коме, она могла навещать его и быть просто с ним рядом. Девушка сидела возле его кровати и рассказывала о своей жизни. Держала отца за руку и просто любила его.
Правда была такова, что, несмотря на все, что ей говорили врачи о состоянии здоровья Беннета Шулера, Анника верила, что он сильный и сможет все преодолеть. Он встанет и займет свое законное место, и эти пять лет, что он провел в коме, просто сотрутся из ее памяти, как будто ничего и не было. Она, возможно, не до конца осознавала, что ее отца больше не было в живых, и похороны не расставили точки над «i». На прощание пришло много людей, которые уважали и любили Беннета, но сама Анника была от них не в восторге. Все потому, что они были двуличны.
«Ах, эта бедная и грустная девушка», как-то раз услышала она от одного из друзей ее отца. Едва ли ее рассматривали как возможную наследницу состояния Беннета. «Может, он умер, чтобы избежать позора», ехидно хихикнула она.
Анника не смогла сдержать улыбки, представляя, как все высокомерные люди, с которыми она была знакома, отреагируют на последние новости.
«Неужели он ее хочет?» будут говорить люди. Эта мысль так рассмешила ее, что даже пришлось прикрыть рот ладонями. И чем больше пыталась успокоиться, потому что даже она знала, что нехорошо так заливаться хохотом, тем громче был ее смех, переходящий в истерику.
Спустя мгновение она поняла, что ее смех уже напоминал рыдания. Горе может проявляться по-разному, и придет оно тогда, когда будет нужно. Оно останется с ней на какое-то время и уйдет, когда будет полностью к этому готово и ни минутой раньше.
Тем не менее, когда Раньери сел в машину, девушка сумела прекратить свои рыдания прямо перед его возвращением, чему была безумно горда. Но потом Анника задалась вопросом: почему же она не сбежала? Все дело в принципе. Она просто не могла убежать от происходящего, и она это понимала. Но сдаться ему так просто не в ее стиле. Легко Раньери уж точно не будет.
Он был из тех мужчин, кто понимал свою власть над другими людьми. Куда бы он ни пошел, народ следовал за ним. И стоит признать, что Анника получала удовольствие от того, что ей удалось хоть на несколько мгновений разрушить его иллюзии, и он уже не выглядел столь высокомерным. Когда он садился в машину, девушка изрядно удивилась. Возможно, все дело было в нем: раздался типичный шум Нью-Йорка, суета, запахи, беготня людей. Но, оказавшись среди всего этого, он не слился с обстановкой, а показался Аннике более грубым и суровым, нежели спешка и вихрь самого Манхэттена.
Неужели тебе не дали мешки с твоими деньгами? спросила она, потому что в руках у него не было ничего. Она драматически вздохнула. Разве они не знают, кто ты такой?
Раньери проигнорировал ее едкий комментарий и приказал водителю продолжить их путь.
Я общался со своими людьми, чтобы те подготовили соответствующее заявление.
Может быть, ей следовало быть благодарной за то, что он пытался изо всех сил выглядеть хладнокровным и деловым. С другой стороны, таков был Раньери. Он постоянно был в важных делах и каких-то силовых играх. Такова была жизнь Раньери Фурлана.
В течение часа мой запрос будет доставлен в СМИ.
Позволь спросить: и в чем же заключается твое заявление? Анника почувствовала, как внутри неудержимый смех охватил ее вновь. Неужели то, в котором говорится, что ты мой босс?
Раньери немного повернулся и теперь смотрел ей прямо в глаза. Его взгляд прямо-таки впивался, отчего ей казалось, будто ее пригвоздили к сиденью автомобиля. Именно так оно и чувствовалось.
Я смотрю, ты получаешь удовольствие от этой ситуации, сказал он с мягкостью, которая наверняка была обманчива. Действительно, кто-то же должен. Мое мнение: было бы гораздо лучше, если ты пообщалась со СМИ наедине. Едва ли они будут к тебе благосклонны на глазах у публики.
Боже. Будут еще и заявления для публики?
Я занимаю не последнее место в этом городе, так что все, что связано с моей жизнью, попадает в новостную ленту.
Девушка покачала головой:
Ты же не станешь посвящать все свое время и всего себя этому или я ошибаюсь?
Раньери взглянул на нее в обычной для себя манере: вот уже на протяжении пяти лет ничего не изменилось, он как был ее опекуном, в котором она не нуждалась, так им и остался. Ее присутствие требовало от него огромного терпения.
Были времена, когда Анника находила его реакцию забавной, сегодня же это был не один из тех моментов.
Моя бабушка, как и большинство женщин в моей семье, обладала врожденной элегантностью и изысканным стилем. Она общалась с лучшими ювелирами Парижа по поводу кольца, которое я дарю тебе в надежде, что ты его примешь
Мечешь бисер перед свиньями? бросила она. Вот что ты имел в виду!
Лицо Раньери стало мрачным. Он полез в карман, достал маленькую бархатную коробочку и открыл ее. Анника любила красивые украшения. Музей был полон ими. Ее мать оставила Аннике все свои бриллианты, и девушка очень дорожила ими. Она придумывала различные истории, связанные с драгоценностями, и старалась найти фотографии своей матери, чтобы носить украшения, как она. Но дело касалось не только украшений ее матери. Как единственная наследница в семье Шулер, она получала драгоценности отовсюду, а когда надевала их на себя, то чувствовала некую близость ко всем женщинам, которые носили их еще до нее. Но кольцо в той маленькой коробочке, которую держал Раньери, было просто огромным.
Это кольцо или спасательный круг?
Это единственный в своем роде шестнадцатикаратный бриллиант огранки «Ашер», которому нет равных, прорычал он.
У Анники возникло странное ощущение, что она обидела его, и тогда он потянулся и взял девушку за руку, не в силах больше скрывать своего нетерпения. Она прекрасно понимала, чего он хочет. Была одна лишь вещь, которой он пытался добиться. И все же в ее теле возникла дрожь от непонятного предвкушения. Хотя, может, она просто надумала себе лишнего. Его прикосновение ничего толком не означало, все было не по-настоящему.
Самое главное ей не хотелось, чтобы Раньери прикасался к ней. Она никогда этого не хотела. Анника ощутила прохладу платинового кольца, которое он пытался надеть на ее палец. Камень же и вовсе напоминал мяч для гольфа. Просто какое-то безумие! Возмутительно!
«Кольцо выглядело просто потрясающе», подумала она фактически против своей воли. Оно словно парило над ее рукой, пытаясь поймать весь свет и создавая красивые блики. Сам бриллиант был огранен таким образом, что напоминал зал с зеркалами. Как будто она могла просто погрузиться в него и исчезнуть навсегда
Анника и сам Раньери, казалось, в один и тот же момент заметили, что кольцо идеально подходит ей. Как будто оно было сделано именно для нее. Их глаза встретились, и создалось впечатление, будто все изменилось. Они не были в этой машине, мчащейся по улицам Нью-Йорка. Они находились в каком-то другом месте, где были лишь его прикосновения, прелестное кольцо на ее пальце, и его глаза цвета золота завладели полностью ее вниманием.
Поздравляю, выпалил Раньери, разрушая чары.
Сильная дрожь вновь завладела ее телом, и появилось нечто темное, какое-то предчувствие.
Теперь мы обручены.
Раньери произнес это так, словно вынес тюремный приговор.
Анника пробиралась сквозь толпу людей высшего класса, прекрасно понимая, что за последние полторы недели побывала на большем количестве вечеринок, чем за все предыдущие пять лет своей жизни. Она открыла для себя множество вещей. Одна из них что ей на самом деле не нравились все эти нью-йоркские светские тусовки. Эта же проходила в лофте промышленного здания и пользовалась популярностью только из-за огромных панорамных окон с красивым видом на город. Иногда, как ей дали понять, здесь устраивались художественные выставки. Сегодня же тут собралась богема. Самые лучшие, самые успешные и самые чванливые люди Нью-Йорка, которые собирали деньги на то и на се.
Ей быстро надоела нетипичная для нее обстановка. Когда Раньери отвез ее домой в день их помолвки, казалось, что весь город разузнал про эту новость. Ее телефон трезвонил не умолкая, а такого в ее практике никогда не случалось. В тот день Анника приехала в свою просторную квартиру на Пятой авеню, которая занимала три этажа и была прекрасным местом, где можно было спрятаться от остального мира.
Она оставила свой телефон на столе в холле, чтобы тот не мешал ей, и, если бы не украшение на ее пальце, сумела бы убедить себя в том, что ничего особенного с ней в тот день не произошло.
Вот только на следующий день рано утром в дверь ее спальни нетерпеливо постучали. Когда она открыла, ожидая, что один из сотрудников ее отца сообщит ей, что случилось что-то срочное, например, потолок в квартире обвалился, то ее удивлению не было предела: она увидела на пороге Раньери.
Что ты?.. начала возмущаться она, сбитая с толку его присутствием. Девушка обратила внимание, как изысканно и почти противозаконно привлекательным был он, в то время как она облачена в бесформенную футболку, доходящую почти до колен.
Наше первое мероприятие в качестве пары состоится сегодня вечером, сообщил ей Раньери. Я настаиваю на том, чтобы привести тебя в порядок.
Анника только встала с постели, и причиной его заявления вполне мог стать ее заспанный вид. «И вообще, как он оказался в моей квартире?» задалась она вопросом.
А далее последовало одно унижение за другим. Волосы были взлохмачены, футболка выглядела неопрятно, и все это послужило причиной его возмущений. Анника многое бы отдала, чтобы швейцар не впускал Раньери в ее квартиру.
Телефон Анники не умолкал, и в это утро в компании Раньери она ощутила, что ее жизнь полностью менялась. И это было ужасно.
Она была помолвлена с самым завидным холостяком. Повсюду ее окружали камеры, фотовспышки и неприятные люди, выкрикивающие ее имя. Само кольцо вызвало переполох. Раньери отчитал ее за то, что она сняла его на ночь.
Я никогда не сплю в своих украшениях, сказала Анника, хмуро глядя на него, когда наконец выпила достаточно кофе и надела подходящую одежду.
Предлагаю тебе поменять свои привычки.
Раньери подождал, пока она соберется, а затем они направились в симпатичный дом из камня, который располагался вблизи района, где Анника выросла. Но, как оказалось, его замысел нельзя было назвать невинным. Это был вовсе не жилой дом, а современная версия салона модистки. Раньери заманил девушку сюда, а затем, посовещавшись некоторое время, оставил ее на растерзание стилистов, которые были одеты в черное. Девушки злобно смерили Аннику взглядом. Их главная цель подобрать ей соответствующие наряды, именно так они и твердили. Соответствующие!
У меня полно одежды, пожаловалась она перед уходом Раньери. Очень много одежды.
От моей женщины будут требовать определенных стандартов. Определенный вид и одежда, и лишь бы какая не подойдет. А если повезет, твой новый образ придаст тебе больше элегантности.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что, по его мнению, элегантностью она не обладала. Анника хотела разозлиться на него, что, собственно, и сделала. Но на протяжении десяти дней ей пришлось мириться с папарацци, и таковы были новые реалии ее жизни. Как и тот факт, что девушка была неуклюжей. Она путалась в собственных ногах, на голове был бардак, и поэтому ей необходима помощь со стороны.
Общественности нравилось видеть ее фотографии, где она выглядела глупо и несуразно, и застать ее в таком виде не составляло особого труда. Тем временем Раньери таскал ее по различным мероприятиям. Одно дело, когда она сопровождала своего отца. Люди были к Аннике снисходительны. В те времена девушка участвовала в беседах своего отца, вела праздные беседы, но, как только речь заходила о бизнесе, тут же извинялась и уходила.