Что, уже ломка началась? заворчал за спиной Халлар. Сколько не виделись? Полчаса?
Я очнулся от его голоса и понял, что бахвалился зря. Кроме желания обнять Риссу, всё стало неважным. Я представил, что уезжаю на вылазку, а она остаётся здесь. С каждым километром дороги мы дальше друг от друга, и это осознаём. Я с группой ищу добычу, прячу в укрытии, жду и жду сутками, пока коммуны окончательно не потеряют наши следы А мне уже сейчас не надо никакой добычи, ничего не надо, кроме родного запаха.
Стало ясно: моя группа действительно осталась без координатора.
Да, кхарнэ. Да. Похоже, я и правда переоценил свои силы. Но признаться, что облажался, не мог, хоть пытай меня. Выходит, коммуны правы я пусть и окультуренное, но всё то же вселенское зло член и зубы, мозгов чуть. На старейшину только что едва не набросился. Как говорит лекарка Аби, альфа гормональная боеголовка с простейшим запалом. Кисло это.
Долго так будет? спросил я, пытаясь переварить новость.
Халлар посмотрел хмуро, но это был уже прежний, отцовский взгляд.
Первые месяцы. Потом проще станет. Учись разделять своё и не своё Раз на вылазку не едешь, хоть омегам помоги. Вон, на втором уровне мостки сгнили. И на кухне работать некому Керис родит не сегодня завтра, а Зейна с простудой слегла. Сраная сырость.
Он полез в тумбочку за пепельницей. Я приподнял брезентовую штору-дверь, оглянулся:
Не мог я по-другому. Ты сам знаешь почему.
На лице Халлара заходили желваки, окурок сигары впился в пепельницу, рассыпая искры. Зря я надеялся на поддержку.
И подпорки в кладовой замени. Просели, как бы не рухнуло.
Значит, аудиенция окончена. Всё он понимал, этот Халлар. Но даже сильному альфе непросто вспоминать о самой большой в жизни потере.
Я должен был подумать об этом раньше. Вояка хренов, полчаса назад шёл крушить коммунов голыми руками. Оказывается, Риссы во мне теперь слишком много.
Угадывать желания друг друга, умножать своё счастье надвое Ты моя рука, я твоя нога такие ведь истории рассказывала нам в детстве Керис об истинных парах? Только про умноженную надвое тоску в тех историях не говорилось. Я не ожидал, что мы будем нужны друг другу так сильно. Сопротивляться невозможно, я шёл к Риссе, как наркоман к дозе. И фиг разберёшь, моё это чувство или её.
У третьей тоннельной развилки меня поджидал Арон. Альфёнок подкручивал отвёрткой ввинченную в камень табличку с цифрой «3», на неизменной стираной-перестиранной футболке красовалась вышитая единица. Арон был первым, кто родился в пещере, и надо же почти по плечо мне вырос.
Халлар против, отрезал я и свернул в переход над хозяйственным залом.
Под мостом внизу жевали сено наши драгоценные козы. Свет ударил в глаза зеркал по стенам мы навешали немерено. Солнце освещало весь зал, хотя щель в скале была размером с полдвери. Арон заканючил, увязываясь за мной следом:
Координатор ты, а не отец. Сам видел, я с пятидесяти шагов в монету поцелю Да хоть просто мешки перегружать возьми.
Керис тоже против.
Мама рожает, ей пофиг! Арон обогнал, тыча в мою сторону отвёрткой. Думаешь, я не знаю? У тебя в группе недобор: Гай омегу жарит, Лиенна в трауре, Тар вообще Вдвоём с Карвелом поедете?
Всё куда печальнее, малёк. Он пятился передо мной на узком мосту, не давая пройти. Недоросток, щёки мазутом перемазаны. Вихрастый дурачок, никогда не видевший коммунов в лицо. Я вздохнул:
Арон, чего ты ко мне прицепился? Другие группы есть. Просись к Райдону или к Вегарду.
Он нахмурился, ковырнул носком ботинка. Глаза умоляющие-умоляющие:
С тобой хочу. Отец всё равно не сможет теперь. Кто меня всему научит? Хочу, чтобы ты. Твоя группа лучшая.
Да, Халлар с больной ногой вряд ли скоро забегает, и Арона можно понять. За стенами пещеры простиралась бесконечная бесконечность, на которую он смотрел до сих пор только ночью с наблюдательной площадки. Я был меньше него, когда убил в первый раз. Намного меньше.
Лады. Поеду возьму.
Умел альфёнок уговаривать, купился я на лесть. Арон триумфально оскалился, чуть не запрыгал вокруг меня:
Другое дело. Так я пошёл собираться? Чо с собой брать? Автомат дашь? Или хоть пукалку какую.
Иди вагонетку чини. В ближайшие месяцы никуда не едем.
Чего? Арон аж отвёртку выронил, она закатилась в дыру между досками и улетела на нижний уровень. Получивший по спине козёл обиженно посмотрел на нас.
Дай пройти. Мне надо к Риссе.
Да ты только что отлип от неё! Арон потянул носом и разочарованно скорчился: Всемогущий Отец-Альфа! Значит, не сбрехала Кэрил? Бли-и-ин, засада Ты помешался на этой татуированной. Теперь тоже от всего шарахаться будешь?
Даже он догадался. Вот так вот, малёк. И координаторы дают слабину.
Я таких расстроенных рож давно не видел.
Рисса тянула к себе, отгавкиваться не было настроения. От расспросов Арона меня избавили три кратких гудка сирены. Тревога, чтоб её. Сердце скукожило ещё сильнее где-то в глубине пещеры Риссе стало страшно.
В тоннеле впереди мигнул и приглушился свет предупреждение, осталось шестьдесят секунд. Поздно дежурная спохватилась. Я уже нёсся по мосту к приставной лестнице, сзади грохотали ботинки Арона.
Хватаясь за отполированные ступени, мы слетели на хозуровень. Беременная Сино, прибежавшая раньше, пыхтела внизу у металлического маховика с себя высотой.
Заело, кхарнэ!
Коз загоняй! крикнул я.
Надо же, разговаривать со мной стала! Чего было дуться? Когда я заделывал ей ребёнка, понятия не имел, что в клане появится Рисса.
Арон уже тащил рычаг из мощной арматурины, металл цвинькнул о спицы маховика. Под окрики Сино всполошённые козы затрусили в спецтоннель, обитый звуконепроницаемой прокладкой.
Навались!
Я схватился ближе к колесу дури мне не занимать. Арон повис на конце арматурины:
Не идёт, зараза!
Вертолёты коммунов приближались, я слышал отдалённый рокот из щели в скале. Беты искали нас везде, а мы годами нахально жили у них под носом.
На счёт три, давай! Раз, два
Маховик натужно поддавался, солнце в зеркалах тускнело. Просвет над нашими головами закрывался выползающей из пазов глыбой. Последние козы с меканьем скрылись в тоннеле. Сино захлопнула за собой массивную дверь, и стало тихо.
Пошла-пошла хрипел Арон за моим плечом.
Арматурина гнулась; от напряжения чуть не лопались мышцы. Подошвы скользили по раскиданному сену. Сегодня же все цепи проверю и смажу. Только пусть Рисса стоит рядом. Свет в тоннелях мигнул в последний раз, и зал оказался в полумраке, что всё более сгущался.
Вертушки гудели совсем близко, когда шестерёнки наконец-то заскрежетали и трёхтонная глыба наверху со стоном чмякнулась о камень, перекрыв щель. Теперь снаружи было видно лишь монолитную скалу. Я вытащил из маховика рычаг уже в кромешной тьме.
Всё, мы в домике, выдохнул Арон и бухнулся где-то рядом на загаженный пол. Уф-ф, уморился.
Мешки, говоришь, грузить будешь?
Я нащупал тумблер в стене и клацнул, посылая сигнал на наблюдательную площадку: на хозуровне порядок. Сейчас все щели пещеры были закупорены полностью, словно и не было никогда шахт в горах Гриарда. А если и были, давно завалены. Долбить скалы в поисках повстанцев коммуны сроду не догадаются. Мы для них тупые, как головка члена.
Я знал, что происходит снаружи. В чётком порядке выпрыгивают из вертушек военные с автоматами наперевес, растягиваются цепью. Зоркие глаза высматривают на сером камне следы нашего присутствия: отпечатки ног, мусор, брошенные кострища. В горах легко спрятаться даже большому отряду повстанцев.
Но мы замурованы наглухо в потяжелевшем воздухе пещеры. Не оставлять следов это первое, чему научил нас Халлар. Чтобы добраться до наружных микрокамер наблюдательной площадки, коммунам надо о них знать.
Я подумал, что теперь нашим придётся уезжать на охоту ещё дальше. Мы слишком засветили район, третий раз за две недели военные обыскивают Гриард. И хоть никто не обвинит прямо, но это тоже из-за меня.
Дарайн, зашептал во тьме любознательный Арон. Вот ты пометил её А что, если тебя кто-то другой полюбит? Прогонишь?
Детский лепет. Любовь это в песнях у Керис, а у меня есть намного больше.
Я машинально коснулся подсохшей царапины на запястье. До сих пор помнил солоноватый вкус крови Риссы и горячий шёпот: «Я навечно с тобой, Дар». Вчера казалось, во мне бьётся её сердце, я чувствовал вместе с Риссой каждый её наплыв блаженства от моих ласк. И она вместе со мной чувствовала, как превращаюсь я в одно сплошное счастье, впиваясь членом во влажную мягкость её тела. Бесконечная цепная реакция, моя слетевшая крыша трепыхалась на одном гвозде. Такое в жизнь не забудешь.
Других прогоню. Больше никто не нужен.
Мне сейчас необходимо было обнять Риссу, иначе уже просто больно. Если она чувствовала то же самое, я не имел права её мучить.
Дарайн?
Заткнись.
Я вытащил из кармана светоуказку, тут же сунул обратно. Это только моя проблема, а запрет есть запрет. Даже маленькие дети не включают свет в залах во время тревоги. Но больше я не выдержу.
Ты куда? зашипел за спиной Арон.
Сиди тут.
Я вырос здесь, за годы исходил пещеру вдоль и поперёк и теперь знал в ней каждую трещинку, как и на теле Риссы. И ходить умел так, что шаги мои не громче дыхания. Поэтому я нашарил лестницу и бесшумно полез на мост, на ощупь.
Она стояла у выхода в Большой зал, вжимаясь в стену тоннеля. Светоуказка с севшей батарейкой бликала в руках сигналом о помощи. Маленькая моя, она искала меня, истощённная после течки. Но так и не решилась выйти на открытое пространство зала.
Я подлетел, прижал к груди. Вдохнул до дна лёгких желанный аромат, зарываясь лицом в отросший ёжик на макушке:
Выключи, выключи Нельзя.
Рисса облегчённо засопела мне в шею:
Да-а-ар. Я без тебя плохо.
«Мне плохо», поправил я. Говорить она научилась уже бойко, но часто путалась. Мне тоже. Прости, больше не уйду молча.
Куда все попрятались, сволочи? Бросили её одну. Хоть бы одна морда объяснила ей, что происходит.
Ноющую пустоту в душе как рукой сняло. Похоже, я теперь действительно чувствовал то же, что и Рисса. Ей спокойно, только когда мы рядом.
Зачем темно, Дар?
Коммуны ищут нас там, снаружи, а мы прячемся.
Я ожидал волны знакомого страха, но Рисса отреагировала спокойно. Значит, догадка моя верна: она действительно нисколько не боялась военных. Теперь я знал это точно. У неё другие страхи.
Ничего, они никогда не найдут нас, солнце моё.
Я прикоснулся к её щекам сухие, слава Отцу-Альфе. Я не хотел стать причиной первых в нашей общей жизни слёз.
Всё-таки Лиенна права, я кхарнэ придурок. Это Халлар думал в первую очередь о моей пользе для клана, а Лиенна, омега, представила себя на месте Риссы. Что с ней будет, если меня не станет?
Пойдём, тебе помыться и поесть надо.
Не могу, шепнула Рисса. Большая пещера там.
Здесь всё равно темно. Давай отнесу. Закрой глаза и представь, что идём по тоннелю. Потолок низко, стены рядом. Только тихо, здесь нельзя кричать, ладно?
Неси. Не кричать я, честно.
По голосу я понял: она уже улыбается. Ей до чёртиков страшно выходить в пустоту Большого зала, но улыбается. Раньше билась дрожью при мысли об этом. Я поднял Риссу на руки и в потёмках зашагал через зал к купальне.
Глава 2
Когда Рисса появилась в клане, перевернулись мои понятия о желанном и прекрасном. Сказал бы кто раньше, что Лиенна будет свободна, да я бы все сталагмиты в пещере посносил, выплясывая на радостях. А теперь как бабушка отшептала. Свободна она ну и пусть.
Раньше Лиенна была для меня идеалом омеги, как и для всей группы. Каждый молчком тащился от её наглости: и я, и Карвел, и Гай, про Тара говорить нечего. Одно из первых моих эротических переживаний зрелище: Лиенна передёргивает затвор. Взлохмаченная, злая и кроющая матом коммунов. Я дрочил в своём боксе на эту картину, но чтобы признаться кому скорее бы бетой стал.
Поэтому я завидовал Тару по-чёрному. Никогда не понимал, почему из всех альф Лиенна выбрала именно нашего обожжённого тихоню, к тому же долбанутого на голову слегка, а местами и не слегка. Кхарнэ чудеса.
Только сейчас я понял всю глубину задницы, в которой всё это время находился Тар. Как сказала Керис, неудачный вариант: привлечённый альфа и равнодушная омега, и некуда им деться друг от друга. Лиенне просто интересно было иметь постоянного альфу: ни у кого нет, а у неё есть.
В такой же заднице оказался и я. То, что Рисса со мной случайность, и не факт, что это навсегда. А чтобы перестать нуждаться в Риссе, мне пришлось бы несколько лет не видеться с ней. В наших условиях такое нереально, нет возможности просто уехать в другой город. Я был обречён всю жизнь тянуться к ней и вечно бояться её потерять. Метка единственный способ избежать напрягов.
Напряги эти я наблюдал с самого детства на живом примере. Тар, тот вообще и жил-то из-за Лиенны. Или благодаря ей.
Я помнил, как Халлар принёс в пещеру девятилетнего Тара, замотанного в свою куртку, и спрятал от нас в лазарете. Мы только и видели окровавленные тощие ноги и красную ладошку из-под куртки, скрюченную.
Родители Тара были из арданцев-наёмников. До войны у них в кланах даже омеги с оружием обращались так же ловко, как наши со сковородками. Несколько лет они скрывались с Таром по лесам, но коммуны выследили их. Разрубили на части, а ребёнка облили сзади бензином и подожгли на спор: добежит до реки или не добежит. Видать, сильно насолила коммунам их семейка. В реке старейшина Тара и выловил.
Нам, мелким, не разрешали лезть в лазарет. Да мы и сами побаивались альфёнка с живым мясом вместо спины и обгорелыми кустиками волос на алой голове. Лежит на животе, бинты в кровавых пятнах, молчит и так смотрит жуть пробирает. Лекарка Аби как только не пыталась разговорить Тара или поесть заставить без толку. Не хотел он жить.
А потом лекарка отвернулась на минутку, и в лазарет пробралась вездесущая Лиенна. Разболтала Тару, что её собственных родителей повесила во дворе виллы их же прислуга. Дёргались тела, стра-а-ашно, и языки синие-синие. Саму Лиенну Халлар с виселицы снял, чудом живую. Малая она была и слишком лёгкая, чтобы на верёвке задохнуться.
Рассказала, как Халлар и Керис нашли окровавленного Райдона, который подрался за еду с такими же мелкими бродягами. Теперь вместо глаза у Райдона чёрная повязка, и ничего, живой. А Карвелу коммуны рёбра сапогами переломали аж кости наружу, во-о-от такущие, и бросили помирать.
Мол, мы все тут побитые, так что хватит валяться, вырастай скорей, а то ей потом альфу себе выбирать не из кого.
Болтовня чумазой омежки Тара и спасла. Сам Халлар офигел. Через три месяца Тар уже учился вместе с нами угонять фермерский скот, только шапку носил всё время, шрамов стеснялся. Его вернула к жизни смутная надежда, что Лиенна когда-нибудь выберет его. Свою истинную омегу, оказывается, с детства узнать можно.
Едва Тар из лазарета вышел, уже долбанутым прославился. Мы, альфята, тогда в Большом зале землю рассыпа̀ли. Там солнца много, и Халлар придумал овощи выращивать, огурцы всякие (правда, кроме укропа и лука, хрен что выросло, пещера всё-таки).
Работаем мы, значит, из досок борта сбиваем, мешки с землёй для грядок таскаем. Тут Тар ещё под глазами синяки после болезни прётся из лазарета к нам. Спереди полбашки налысо обрито, сзади всё в рубцах на сморщенной коже, истончённой, кажется, пальцем ткни мозги потекут. Зато серьги-кольца блестят, как у Халлара и некоторых омежек.
Тар в первый раз в этом месте оказался. Другой бы хоть постоял, пещеру поразглядывал. Этому же побоку пещера, пошёл сразу к нам.