Так почему бы мне не назначить ему десять лет каторги?
А избирателям это не покажется слишком мягким наказанием?
Элис наблюдала, как судья впитывает все это. Всю свою жизнь она знала мужчин, подобных этому, мужчин, которые были убеждены в своей правоте, самодовольно взирая на нее, как на «красивую штучку», и не желая выслушивать никакие доводы тех, кого считают ниже себя. На мгновение ей пришло в голову, что она должна постараться соответствовать его ожиданиям: восхищаться им, поддакивать, мило болтать, хлопать ресницами. Но нет. Она до такого не опустится.
Судья в полумраке изучал посетителей, сложив пальцы домиком. Затем вздохнул, повернулся и посмотрел в окно.
Моя хозяйка печет такой яблочный пирог, какого вы никогда в жизни не пробовали. Три года подряд этот пирог получал голубые ленты на пикнике Дочерей Конфедерации. И сейчас на моей кухне на тарелке лежит холодный кусок этого пирога. Мне жаль, что вы проделали такой долгий путь.
Коултон прочистил горло и встал. Элис тоже встала, ощущая, что ее платье задирается до самых щиколоток. Коултон вертел в пальцах свою шляпу.
Может, не стоит торопиться, сэр? Обдумаете все как следует сегодня вечером и ночью, а завтра утром мы могли бы вернуться и
Мистер Коултон. Я согласился встретиться с вами только из вежливости, вот и всё.
Ваша честь
Судья поднял руку.
Ваш мальчишка покинет камеру только в ящике из соснового дерева, тихо произнес он. И мне все равно, будет он в нем шевелиться или нет.
Сукин сын, прошипела Элис, когда они спускались по ступеням суда.
В самом неженственном жесте она засунула руку под юбку и потянула за застежки корсета, ослабляя их, чтобы как следует вздохнуть. Уже стемнело, но дневная жара еще не спала. В теплой ночи громко стрекотали цикады.
И ради этого я надевала платье?
Да, но это того стоило. Только посмотри на себя. Будем надеяться, что нам не попадется по дороге этот помощник шерифа, Олвин. Иначе он точно захлебнется слюнями, увидев тебя в таком наряде.
Элис сдержалась от колкого замечания. Она все еще слишком злилась, чтобы отвлекаться.
Так это правда, что бедняге осталось жить всего несколько лет?
Чарли Овид переживет всех нас, вздохнул Коултон.
Они все так чертовски уверены, что этот ребенок подобен Иисусу. Но от этого ему только хуже. И с чего они взяли, что ему неведомы страдания?
О, страдать-то он может. Просто исцеляется и не умирает, вот и всё.
Что-то в тоне Коултона заставило ее задуматься.
А ты сам-то веришь в это?
Я не видел на нем никаких отметин, пожал он плечами. А ты?
Может, и заметила бы, если бы ему подняли рубаху. Или, может, у него ноги сплошное кровавое месиво. Насколько внимательно ты присматривался?
Коултон пожал плечами.
Достаточно, чтобы понять, что мир не такой, каким я хочу его видеть. Послушай, продолжил он мягким тоном. Мне нужно, чтобы ты переоделась, а потом отправила свой багаж на пристань. Расплатись по счетам. Встретимся в отеле через час. Думаю, хватит с нас этого городишки, Натчеза.
Элис резко остановилась под статуей какого-то павшего генерала Конфедерации посреди поросшей травой пустой площади. Через мгновение Коултон тоже остановился и медленно пошел обратно.
Я не уйду без этого ребенка, решительно сказала она.
По улице проехал экипаж. Фонари на нем медленно раскачивались.
Коултон подошел ближе.
Я тоже, ответил он уверенно.
Было девять часов, когда они вышли из холла отеля и направились по набережной Сильвер-стрит к реке, а затем по переулкам к старому складу. В свете южной луны вырисовывалось темное, выцветшее здание. Довольно долго они стояли в тени, а затем, не говоря ни слова, пересекли улицу. В кармане пальто Коултона что-то позвякивало. Элис настороженно озиралась по сторонам, но поблизости никого не было.
Коултону понадобилась всего минута, чтобы встать на колени перед толстой дверью и отпереть замок. Он поднялся, молча посмотрел на Элис, а потом потянул дверь на себя и скользнул в темноту, напарница последовала за ним. Фонаря у них не было, но они уверенно шли по проходу, в котором уже побывали днем. У каморки Овида Коултон снова достал кольцо с отмычками и ловким движением открыл замки.
Внутри царила кромешная тьма. Элис долгое время ничего не могла разглядеть, и ей стало интересно, видит ли их мальчик. Прочистив горло, Коултон прошептал:
Чарли, парень? Ты здесь?
Элис на мгновение испугалась, что мальчика увели, но потом услышала в темноте вздох, звон цепей, и в едва заметном ореоле лунного света выросла фигура. Похоже, пленник нисколько не удивился неожиданным посетителям.
Давай-ка сниму пробормотал Коултон.
Теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, Элис внимательно смотрела на мальчика.
Мы пришли вытащить тебя отсюда, сказала она. Пойдешь с нами?
Но Овид лишь неподвижно стоял, продолжая рассматривать их в темноте. Его странное спокойствие настораживало.
Бумаги, прошептал он низким хриплым голосом, как будто давно не разговаривал. Где они?
Какие бумаги? заморгал Коултон. О чем он?
До Элис вдруг дошло:
Письмо из Карндейла, которое ты показывал шерифу. Где оно?
Коултон достал из кармана жилета конверт и открыл его.
Да тебе оно все равно без толку, парень. Просто инструкции, формуляры, юридические документы.
Но Овид, не обращая внимания на письмо, схватил конверт и пробежал пальцами по гербу Карндейла, на котором были изображены два скрещенных молотка на фоне огненного солнца.
Что это? прошептал он.
Паренек, времени у нас немного начал Коултон.
Это герб института Карндейл, Чарли, ответила Элис. Который нас и нанял. Мы на него работаем.
Тут ей в голову пришла мысль:
Ты раньше видел этот символ? Он что-то значит для тебя?
Сюда идут, прошептал мальчик.
Элис замерла.
А затем и сама услышала приближающийся скрип мужских сапог. Бесшумно скользнув ко входу, она тихо закрыла дверь и прислонилась к стене за ней. Коултон встал рядом с ней, наматывая на кулак цепь. Неизвестный засвистел, и Элис узнала его: это был помощник шерифа Олвин. Коултон похлопал себя по карманам.
Пистолет при тебе? прошипел он.
Но она специально не взяла с собой оружие, потому что знала, что громкий звук выдаст их и обязательно привлечет нежелательное внимание. В любом случае достаточно будет лишь кулаков.
Вдруг Овид в одно мгновение оказался перед ними и уже шарил в карманах Коултона, а тот стоял пораженный, просто позволив ему достать самую острую из отмычек. Присев на край скамейки, паренек закатал рукава, крепко зажал отмычку в правом кулаке, как вилку, и резким движением, не издав ни звука, ударил себя по правому предплечью, погружая отмычку глубоко в плоть и доводя глубокую рваную рану почти до запястья.
О господи! прошептала Элис.
Кровь черными каплями стекала в темноту, мальчик стиснул зубы и резко задышал через нос, пуская пузыри. Затем уронил отмычку, с лязгом упавшую на пол, погрузил пальцы в зияющую рану и вытащил из нее тонкий шестидюймовый заостренный кусок металла. Клинок.
И тут же, к удивлению Элис, рана на его руке начала затягиваться и исчезать, оставляя после себя только пятна крови, порванный рукав и липкую лужицу на полу.
Происходящее казалось сном. Не говоря ни слова, Чарли выпрямился и встал у двери, дрожа всем телом, но крепко сжимая в правой руке оружие.
Под дверью показался оранжевый свет, загрохотали массивные замки. Раздался бодрый голос помощника шерифа:
Похоже, ты у нас еще задержишься, парень.
Дверь широко распахнулась и на мгновение закрыла Элис обзор, так что она не видела ни Чарли, ни помощника шерифа, а лишь заметила, как упал фонарь, и услышала удивленный возглас, после чего послышался удар чего-то тяжелого о пол. Фонарь разбился, наступила темнота.
Сжав кулаки, Элис выпрыгнула из-за двери, но помощник шерифа уже был мертв. Он лежал на полу с воткнутым в горло лезвием. Чарли уставился на него.
Что это, черт побери, было? не сдержалась она.
Но Коултон казался совершенно спокойным.
Позволь-ка взглянуть, сынок, сказал он, схватив мальчика за запястье, и принялся вертеть его руку, пока тот не отдернул ее.
Встав над мертвецом на колено, Чарли выдернул клинок, с хлюпаньем вышедший из тела, вытер оружие о свои штаны и засунул за пазуху.
Почему вы пришли за мной? прошептал он дрожащим, несмотря на уверенные движения, голосом.
Элис, все еще испытывавшая потрясение, не знала, что сказать.
Потому что это наша работа, наконец ответила она. И потому что никто бы больше не пришел.
Это было необязательно.
Почему?
Я бы этого не сделал.
У нас нет времени на всякие разглагольствования, вмешался Коултон. Пароход отплывает через пятнадцать минут. Нужно поспешить.
Элиз задержала взгляд на мальчике.
Может, когда-нибудь и придешь, сказала она. Когда-нибудь, когда тебе будет за кем приходить.
Коултон уже снимал плащ и протягивал мальчику свой котелок. В этой одежде, которая была ему коротка, Чарли выглядел забавно, но ничего другого все равно не оставалось. Элис стянула с помощника шерифа башмаки, и мальчик надел и их тоже. По примерным расчетам у них оставалось минут десять, прежде чем отсутствие помощника должны были заметить и пойти его искать. Подвернув на мальчике рукава плаща, Элис застегнула его поверх окровавленной рубахи, подняла воротник и хмыкнула.
Ну ладно, пойдем.
Коултон уже шел впереди и махал им рукой. Они быстро покинули склад, вернулись на освещенную лунным светом улицу и пошли вдоль стены к пристани. После затхлого склада воздух снаружи казался чистым и неправдоподобно приятным. Элис старалась не думать об увиденном, о мальчике и о спрятанном в его руке лезвии. Старалась, но все же не могла.
Возле пристани стоял освещенный огнями большой колесный пароход. В волнах рябило его отражение, матросы суетливо возились с грузом и канатами. Коултон провел их по мостику к небольшой кассе и негромко поговорил с человеком за стойкой. Через пару минут они поспешили обратно и по трапу поднялись на палубу парохода. Чарли натянул котелок на глаза, поднял воротник и засунул руки в карманы, но, на взгляд Элис, по-прежнему походил на чернокожего паренька в неподходящей по размеру одежде и нелепо больших ботинках, надетых на босу ногу. Как бы то ни было, замысел Коултона сработал их никто не остановил, и через несколько минут они уже следовали по коридору за носильщиком к своей каюте. Снаружи послышались крики матросов, сбрасывающих канаты. Пароход качнулся и лениво двинулся к центру темной Миссисипи.
Элис с Коултоном сидели в салоне единственные посетители в столь поздний час и ужинали.
Чарли, притворившегося спящим, они оставили в каюте. Завязывать руки они ему не стали, предположив, что если они покажут, что доверяют ему, то и он будет доверять им. Газовые фонари были притушены, снаружи доносились слабые всплески гребного колеса. Прислонившись к латунным перилам стойки, за ними через зеркало наблюдал чернокожий официант. Коултон отрезал свой стейк маленькими кусочками, накалывал их на вилку вместе с картофелем и макал в подливку. У Элис аппетита не было.
Ты знал? спросила она. Ты знал, что он на это способен?
Коултон поймал ее взгляд.
Нет, ответил он тихо.
Элис покачала головой.
Это и пытался объяснить нам шериф. Пытался предупредить нас.
Да, все эти дети, сироты все они по-своему ненормальны. Но это не делает их какими-то монстрами.
Элис задумалась:
Так ли? А может, наоборот, как раз и делает?
Нет, уверенно произнес Коултон.
Она продолжила сидеть, сложив руки на коленях, и смотреть в тарелку. Во всех этих сиротах действительно было нечто странное, не поддающееся выражению, то, о чем они с Коултоном не смели заговорить, слыша лишь вихри слухов из какой-то прежней жизни.
Он мог уйти в любой момент, медленно произнесла она. Он хранил в себе нож. Все это время. Почему он не попытался сбежать раньше?
Она подняла голову. Вспомнив, насколько уверенным выглядел Коултон в подсобке, она вдруг почувствовала себя одураченной, как будто ей соврали.
Так что же такое «Институт Карндейл» на самом деле, мистер Коултон? Только не говорите, что он изучает детей с «особыми медицинскими состояниями». На кого я работаю?
Что ж во-первых, мы хорошие люди.
Ну конечно.
Это так и есть.
Все называют себя хорошими.
Но Коултон был настроен серьезно. Пригладив волосы, он нахмурился:
Перед нашей поездкой я сказал миссис Харрогейт, что вы заслуживаете знать больше. Она не была уверена в вашей готовности. Но, думаю, сейчас как раз то самое время. Просто сформулируйте вопросы в своей голове, и вы сможете задать их ей, когда мы вернемся в Лондон.
Она действительно хочет встретиться со мной?
Да.
Элис удивилась, потому что до этого встречалась со своим работодателем напрямую всего лишь раз. Но ответ Коултона ее удовлетворил, и она взяла в руки вилку и нож.
Не знаю, как вы всё это терпите, сменила она тему. Всех этих людей. Этого чертового судью. На вашем месте я бы сразу выбросила его из окна.
И что бы это нам дало?
Кое-что дало бы. По крайней мере, у меня стало бы лучше на душе.
Я немного разбираюсь в том, как устроен этот мир, мисс Куик. Вежливость здесь важнее правды. Гораздо важнее.
Она подумала о дрожащем мальчике в лохмотьях, которого держали под замком на складе.
Вежливость, повторила она.
Да, слегка усмехнулся Коултон. Для вас, пожалуй, это трудновато.
Я могу быть вежливой.
Конечно.
Что? Да, могу.
Коултон отложил приборы, проглотил еду, отпил вина, вытер рот и посмотрел на нее.
За всю свою жизнь я не встречал человека, смахивающего на нарыв на ярко-красном заду пекаря больше, чем вы, Элис Куик. И это я еще выражаюсь в самой учтивой манере.
Он потянулся в карман пальто и достал небольшой сложенный листок бумаги.
Доставлено посыльным в гостиницу, сказал он, снова принимаясь за ужин. Новое задание. Имя Марлоу. Вы должны отправиться в следующее место: цирк Бичера и Фокса в Ремингтоне, штат Иллинойс.
В Ремингтоне.
Так точно.
В Ремингтоне находится лечебница моей матери. Ну, или где-то там поблизости.
Для вас это проблема? взглянул на нее Коултон.
Немного помедлив, она помотала головой:
Всё в порядке. Просто кажется, что все опять пойдет через задницу.
Она помолчала.
Погодите-ка. Я должна отправиться? А вы?
Я буду сопровождать Овида до Лондона.
Коултон достал из кармана еще один конверт:
Здесь билет на речное судно до Сент-Луиса, отплывающее с первыми лучами солнца. Не волнуйтесь, в Натчез он не заходит. До Ремингтона вы доберетесь по железной дороге. Заодно здесь несколько рекомендаций, которые я потрудился написать на ваше имя, документы и прочее. А также лондонский адрес, по которому вы найдете миссис Харрогейт. Если что-то случится, свяжитесь с ней напрямую. И вот еще несколько банкнот на дорожные расходы и два билета первого класса на пароход, отбывающий из Нью-Йорка через восемнадцать дней.
Он прожевал очередной кусок стейка.
А также письменные свидетельства о том, что этот парень, Марлоу, был в младенчестве украден кормилицей и вывезен из Англии, что его семья наняла вас, чтобы вы его разыскали, и так далее и тому подобное.
Элис просмотрела бумаги:
У него есть какие-то опознавательные черты?
Да. Родимое пятно.
Это необычно.
Коултон кивнул.
И что из всего этого правда?
Кое-что. Достаточно.
Но это лишь еще один сирота.
Так точно.
Ну если только я не увижу, что он вытаскивает из своих чертовых рук ножи
Коултон улыбнулся.