Очерки. Том второй - Александр Полуполтинных 8 стр.

16 марта, 2019

Маленькое искушение в дороге

В дороге я читал Евангелие от Иоанна. Позади Волгоград.

Закрыв книгу, задумался об апостоле Андрее. По Иоанну, Андрея и брата его Симона послал за Иисусом Иоанн Креститель Какое редкое сейчас имя Андрей, подумал я. Детей сейчас так не называют

И стал перебирать в памяти знакомых и родных с именем Андрей.

И тут подходит ко мне мужчина, он уже давно едет в этом вагоне, и спрашивает меня:

 Ты один тут едешь?

 Один, и давно, почти всю дорогу

Тут он удалился и вернулся со своею постелью. Он узнал об этом месте у проводника. Оказывается, хозяин его едет в соседней секции с женой и детьми на море, и ему это место не нужно, они там все спокойно разместились

 Меня Андрей зовут,  представился он.

Скоро он принёс свои вещи, а на стол выложил сыр и пакет с сардельками. Сардельки соблазнительно пахли чесноком.

 Бери, угощайся!

Я ему объяснил, почему я сейчас не ем мясное.

 А я тоже крещёный,  сказал Андрей.  Но я всё ем.

И он объяснил мне, что он тоже верит в Бога, но в церковь не ходит. И крестик у него на верёвочке тоже висел.

Мы стали разговаривать. Я ещё не отошёл от впечатлений от чтения Евангелия, и я начал с религиозной темы. Говорили о привязанностях, о свободе. Он сказал, что трудится в нефтедобывающей промышленности, работает вахтами, работа тяжёлая, но денежная. Едет он в Туапсе, в санаторий. Работа тяжёлая, и годы такие, что надо уже за здоровьем следить. Но скоро у него пенсия, и он хочет строить дом, чтобы там и сад, и огород, и курочки, и собака, и чтобы внуки приезжали на лето Копит на дом деньги. Даже жену не взял на отдых из экономии.

Я истолковал его мечту о доме, как стремление найти новую привязанность в жизни: первая  работа, а потом  стройка, дом.

 Человек всегда ищет чем себя связать,  сказал я.  Он не хочет быть свободным.

Андрей вроде бы согласился со мной, но всё равно отстаивал своё право на комфортную жизнь.

 Люди ищут чего-то, да так и умирают на своих грядках,  вспомнил я недавнюю проповедь отца Виктора в читинском Свято-Лукинском храме.

После станции Котельниково мне стало ещё хуже. Мой новый попутчик купил копчёную рыбину и целый пакет жареных котлет из икры. И вот теперь они лежат на моём (теперь уже и не только моем) столике и сводят меня с ума. Если я всю дорогу не ощущал чувства голода, то теперь, даже съев порцию лапши, в животе у меня заурчало

 Съешь хоть котлетку, это можно,  говорит простодушный Андрей.

Объясняю, давясь слюной, что мне и рыбу нельзя. А сам думаю, для чего мне это испытание? Ехал себе в полном душевном спокойствии, за пять суток слова никому не сказал, весь погружён в себя, в чтение, и тут  на тебе! Соседушку.

После икорных котлеток Андрей сладко уснул. А мне и не до сна уже. Чаю что ли попить с сахаром?

13 апреля, 2019

После карантина

И вот я снова в храме Серафима Саровского. Теперь я привит от коронавируса, и можно какое-то время жить свободно.

Здесь всё как обычно: многолюдно, шумно во дворе, пахнет свежей выпечкой, зелень и цветы. Отец дьякон немного похудел, а у отца Димитрия новая причёска а-ля Емельян Пугачёв, а в чёрной бороде появились две седоватые пряди. У молодого отца Виталия (могу ошибаться в имени) отросла небольшая клинышком рыжая бородка. Настоятеля отца Александра не видно, он ещё не здоров, но, говорят, дела уже пошли на поправку, нужна реабилитация Прихожане (особенно те, кого я всегда выделял) всё такие же, но почему-то все очень серьёзные, озабоченные какие-то Никакой радости в глазах. Я вспомнил Читу, и слова священника (ныне он митрополит) Димитрия (Елисеева) после окончания Рождественского поста: «Ну что вы такие печальные? Всё! Пост кончился! Можно уже доставать колбасу из-под подушки! Ну, улыбнитесь же!»

А мне радостно, светло на душе. Тем более, пасхальный крестный ход, и возгласы «Христос воскресе!», и храм ещё украшен большими пасхальными яйцами под паникадилом, резными птичками, большими красными буквами «ХВ» Я ведь на Пасху сюда не приходил, и мне приятно окунуться в пасхальную радость, особенно пройти крестным ходом вокруг храма, когда разбрызгивают святую воду, под капли которой все стараются попасть, тянут вверх ладони И больше всего в этом обряде, мне кажется, веселее всех священникам, которые машут кропилом над головами прихожан, стараясь окропить самых дальних, сами при этом с мокрыми головами и бородами и счастливые!

Ещё я заметил, один мужчина, который всегда ходил с корзинкой после чтения Евангелия, почему-то нынче выглядит отрешённым (слово почти точное), в крестном ходе тоже ничего не нёс Ну мало ли что Он всегда опаздывал на службу к началу, и в этот раз тоже опоздал, кстати

Я стоял и думал, что вот так кто-то и на меня обратил внимание. Я пропадал и надолго, а теперь явился и встал на своё обычное место справа между святыми царём Николаем Вторым и сербским королём (кралем) Стефаном Дечанским.

Внутри храма народу как всегда много. В масках человека три-четыре. Читалось Евангелие об исцелении слепорождённого. Интересное место, целая глава, очень подробно евангелист об этом рассказал. Там целое следствие об исцелении в субботу, допросы, которые учинили фарисеи Всегда что-то новое для себя открываешь в том, что слышано много раз. И в этот раз я представил ощущения этого слепого, который и не видел, кто его исцелил. И только потом, когда ему сам Иисус сказал об этом, и он поверил, что его исцелил именно Христос, и что Он есть Господь.

Домой я купил вкусные булочки с изюмом, которые мы потом за чаем, дома, с наслаждением ели

6 июня, 2021

Мои воспоминания

О моём «боевом» детстве

Любитель «подвзорвать»

«Поджига»  металлическая трубка, залитая с одного конца свинцом и прорезью для поджигания пороха спичкой. Крепилась такая трубка на деревянной основе с ручкой в виде пистолета. Стреляли, как правило, дробью или картечью. Обычно уходили для этого в лес, стреляли по банкам, по пням. Но мы с братом Павлом умудрялись стрелять у него дома, в коридоре, направив «поджигу» в сторону двери. Дверь толстая, деревянная, обитая клеёнкой, под которой толстый слой войлока. Обивка после стрельб, конечно, превращалась в решето. Стреляли мы с ним по сделанной для этого случая «крепости»  картонной коробке, представляющей собой укрепление с бойницами, зубчатыми стенами, а гарнизон этой крепости  вылепленные мной пластилиновые солдатики. Тогда казалось  это самое лучшее развлечение для меня и для брата!

И вообще, я помню, моя любимая игра в детстве  что-то «подвзорвать». Хотя я не считался отъявленным хулиганом. Учился хорошо, все школьные друзья из порядочных семей Но со своим дворовым другом Андреем Чериковым мы взрывали баллончики из-под дихлофоса или из-под нитрокраски  бросали в костёр и отходили на безопасное расстояние. Взрывали холостые патроны, которые где-то доставали. Да что холостые! У любого мальчишки дома находились боевые патроны от АКМ или от охотничьих ружей. Мы их тоже бросали в костёр, но не возле дома, как баллончики, а в лесу. Патроны находили на многочисленных полигонах, которые располагались рядом с городом. Специально туда ездили на велосипедах, лазили по окопам, по блиндажам и всегда почти находили несколько патронов. Даже в нашем лесу, в Сосновом Бору, существовал такой полигон, и мы туда ходили.

Ну, про карбид и говорить нечего. Этого добра везде валялось полно, на каждой стройке. Карбид мы клали в бутылку, добавляли немного воды, быстро забивали пробку и вот такой «коктейль» бросали. Получалось много дыму, много шума, много осколков  ребята просто ликовали!

Во дворе. 1978 год

Однажды я чуть не пострадал от таких забав со взрыванием. Какой-то парень принёс очередную «бомбочку»: какой-то металлический цилиндрик, похожий на гильзу. Положили его в костёр и стали ждать. Ждали, ждали, и костёр затух. Я пошёл раздуть огонь. Только наклонился к костру, как раздался взрыв. Меня оглушило, я почувствовал, что по руке течёт кровь. Я не переношу вида крови. Чуть сознание не потерял. Побежали к Андрею Черикову домой, он взялся меня перевязывать. Осколок прошёл, зацепив два пальца на правой руке, со среднего свисал кровавый лафтак и повергал меня в ужас. Андрюха нашёл какую-то тряпку и замотал плотно. Я не помню, сколько я с этой тряпкой ходил, прячась от родителей, но когда размотали повязку, я пришёл в ещё больший ужас  кусок мяса прирос неправильно! Потом, правда, всё зарубцевалось и расправилось, но шрам от ранения до сих пор напоминает мне о моем боевом детстве.

Игры в «войнушку» и стрельба «по ляжкам»

Не знали мы, что такое жестокие компьютерные игры (сами компьютеры тогда считались фантастикой), но мы много смотрели фильмов о войнах  о Гражданской и Великой Отечественной, где тоже много убивали. Вспомним, например, подростков, героев фильма «Неуловимые мстители». Там ведь тоже убийства, показанные на экране. Хотя это преподносилось так  убить врага  это совершенно оправдано и необходимо. Поэтому другая любимая игра в детстве  «войнушка». Бегали мы по подвалам и чердакам друг за другом с игрушечными пистолетами и ружьями и кричали: «Убит! Убит!» А потом пошло повальное увлечение рогатками, рогатульками и самострелами. Рогатки  это понятно  которые камнями стреляли. Рогатульки  это тоже рогатки, но не из веток деревьев, а из гнутой толстой проволоки, и стреляли они «пульками»  тоже специально гнутыми буквой «U» проволочками. Такими пульками мы ходили стрелять «по ляжкам». Спускались в подвал дома и через вентиляционные окна упражнялись в меткости по проходящим девушкам в коротких юбках (кстати, в обществе такие наряды осуждались, и мы чувствовали себя борцами за нравственность).

А самострел  это сделанный из дерева макет винтовки, к которому прикреплялась резиновая ленточка с одного конца и обычная бельевая прищепка (лучше деревянная) с другого. Самыми лучшими «пулями» для метания считались плоды яблочки-дички (размером они с горошину). Дичка вкладывалась в резину, натягивалась и зажималась прищепкой. Нажимаешь прищепку, происходит «выстрел». Било такое оружие довольно далеко, метров с 10 такая «пуля» оставляла на теле синяк. Мы часто устраивали бои в подвалах, в сквере соседней «пожарки». Единственное условие в игре  не стрелять в лицо. Для защиты от случайного попадания использовали очки, противогазные маски. Если кто-то нарушал это правило, его «расстреливали». То есть ставили к стенке и все участники игры стреляли ему в спину. В упор  это очень больно. Однажды я участвовал в таком расстреле. Правило нарушил Пашка К. Его поставили к стене, в подвале и все зарядили свои самострелы. Пашка встал спиной к нам и опустил низко голову. Я помню, у него на футболке был трафарет зубной пастой  Волк из «Ну, погоди!»  и я не стал в него стрелять, пустил свою «пулю» мимо

Такое вот моё советское детство.

Оружием мы все владеть должны!

В школе я пел в хоре. Руководил нашим хором баянист Шапкин, толстый, просто необъятный мужчина, под которым каждую репетицию ломался стул Нас возили выступать на заводы, в Окружной дом офицеров Советской Армии, на телевидение Помню, мы пели такую песенку:

Очень энергичная, патриотичная песня. Любовь к оружию закладывается в юном возрасте. Я помню, как отец давал подержать мне табельный пистолет «Макаров», потом брат, потом зять Валерий Алексеев  отец моего племянника Димы

С двоюродным братом Павлом мы сами делали «поджиги» и стреляли картечью по деревянной двери у бабушки дома, превращая обивку в лохмотья В армии мы не расставались с автоматом АК-74 на учениях  «калаш» всегда находился за спиной, как часть самого меня. Я служил в войсках связи, и как-то пошёл в деревню, в районе которой шли манёвры, искать потерянную катушку с кабелем. Ходил с автоматом от дома к дому, спрашивал местных, не видели ли они утерянное военное имущество? Как это романтично!

В милиции получил табельный пистолет, с которым ездил во все командировки. И даже вытребовал пистолет на постоянное ношение. Сам заместитель начальника УВД полковник Каргин Николай Николаевич подписывал мне рапорт  так я достал всех. Но стрелять не приходилось. Случалось, правда, когда просто в лесу расстреливал невесть откуда взявшуюся пачку патронов

Сейчас меня к оружию не тянет. Есть газовик «под ПМ», но я им давно уже не пользуюсь и хочу продать (так что обращайтесь!).

Побывал на выставке оружия, устроенной нашим спецназом. Из редкого там видел пистолет ГШ-18, автомат сотой серии АК-103 Дети и молодые сотрудники фотографировались Я, если честно, тоже хотел взять самый большой пулемёт и сфотографироваться со свирепым лицом Потом подумал  какая глупость!

16 ноября, 2011

Первая любовь. Булочки на прощанье

29 октября  памятный для меня день. В этот день в 1983 году Ингодинский военкомат города Читы призвал меня на военную службу.

Вопрос «служить или не служить?» передо мной никогда не стоял. Мой отец  кадровый военный, брат служил в МВД, один родной дядя погиб под Смоленском в 1943 году, а второй прошёл всю войну и вернулся с тремя ранениями. Дед воевал в 1-й Мировой войне (Великой, как её называли) и тоже пришёл дважды раненный. Так что отношение к военной службе у меня правильное. А бабушка говорила так: «Кто не служил в армии, тот не человек!»

Но разговор сейчас не о моей службе в армии, а о дне 29 октября 1983 года. Холод собачий, как сейчас помню. Я надел коротенькую телогреечку без воротника, которую выделил мне отец, кроличью шапку, а под телогреечкой надет импортный польский костюм, который торчал из-под этой телогреечки  видок ещё тот, партизанский. Утром рано, простившись с родителями и сестрой, я поехал на Остров, где располагался Ингодинский военкомат. Там перед призывом я проходил и медкомиссию (поликлиника располагалась на 1-ом этаже, а военкомат на втором), там я и работал почти до самой отправки меня в войска.

Вообще-то, официально я числился фрезеровщиком завода «Автоспецоборудование» в Антипихе, куда поступил сначала учеником, а потом получил 3-й и 4-й разряд фрезеровщика, но благодаря моей классной руководительнице Клавдии Тимофеевне Громовой, которая водила дружбу с начальником 2-го отделения военкомата по фамилии Поповских (который занимался призывом), меня отозвали для оказания помощи военкомату. То есть зарплату я получал на заводе, как рабочий, а на работу ходил в военкомат, как интеллигент.

Чем я там занимался? Приводил в порядок картотеку, сшивал дела, разносил повестки Там работало несколько человек, таких же привлечённых помощников. Помню юриста Юрия Волкова, пожилого дядьку и двух девчонок  Ларису и вот вторую я не помню сейчас, как звали. Трудились мы в военкомате довольно длительное время, месяца два-три, поэтому все очень сдружились, вместе ходили на обед в столовую, гуляли по берегу Ингоды. Чай пили, конечно, с работниками военкомата. У одного фамилия, как я уже сказал, Поповских, а вот начальника фамилию я забыл, но вспомню, она где-то у меня есть записанная. Помню, как мы ходили за водой с юристом Волковым на Ингоду с вёдрами. Река ещё не встала, но стояли забереги (замёрзшие участки у берега). Я тогда боялся выходить на лёд, думал, он обломится, но Юрий (Петрович?) сказал тогда, что осенью лёд крепкий, и бояться не надо

Как же звали ту девушку? А ведь она мне жизнь спасла. Она очень простая. Кажется, работала где-то на фабрике швеёй, в общем, рабочая косточка (как и я, впрочем). Я ей, видимо, нравился, и она постоянно пристраивалась со мной в столовую и просила, чтобы я её провожал на автобус вечером. Она со мной не церемонилась, хватала меня под руку  и вперёд! И вот однажды мы шли с ней вот так, под ручку, к остановке. А там перекрёсток такой дебильный  поворот с Ярославского на мост через реку  машины так и шныряют, а светофора нет. И я зазевался, вылетел на проезжую часть, а тут машина несётся прямо на меня. Девушка меня за рукав буквально из-под машины вытащила, мне только по руке дверкой ширкнуло и разбило часы, купленные на первую зарплату на заводе