Мама, у меня будет костюм? Какой?
Костюм? мама за разучиванием танца совсем забыла про него. Она, ни секунды не думая, ответила, самый лучший костюм у тебя будет!
Ночью мама не проверяла тетрадки. Она шила костюм. На утро на плечиках висело розовое платье. Изрезав штору из розовой вуали, мама соорудила пышную юбку. Обшила её самодельными конфетами из фантиков, которые маленькая Оленька бережно разглаживала и хранила в коробочке из-под чая. На голову из картона мама из картона соорудила шапочку в виде половинки конфеты. Покрасила её в розовый цвет и обклеила красной мишурой. Оленька тогда выделялась из всей белой стаи снежинок. Танец конфетки произвёл фурор. И она отчётливо помнила слёзы в маминых глазах.
Ольга сидела в машине перед домом. Она уткнулась лбом в руль. Амалия не мешала её воспоминаниям.
⠀Отец. Он никогда не проявлял своей любви. Но Ольга отчётливо помнила, как папа прижимал её к себе и говорил врачам всего лишь одно: «Не дам». Ольге было тогда лет пять, и она в детском саду умудрилась подхватить ротавирусную инфекцию. Обезвоживание. Врачи твердили, что нужны срочные капельницы, а он повторял: «Не дам!» По его щекам текли слёзы. Только всего два раза она видела отца плачущим. Второй раз это было на выпускном. Ольга получала золотую медаль, а он смахивал слёзы гордости.
«Боже, что же будет сейчас?» Ольга выдохнула, оторвала лоб от руля и решительно вышла из машины. Окна и герань. В этот миг ей стало страшно. Страшно не за себя, а за них. «Что будет с родителями, когда меня не станет».
Ты будешь жить! Ты должна жить не ради себя. Ради них! прошептала ангел-хранитель и Ольга оглянулась. Иди девочка, иди! Ради них.
Ольга словно очнулась. Она должна жить.
Шаг.
Ещё шаг.
И вот она уже не идёт, а бежит. Два лестничных пролёта, и она у дверей. Ольга замерла. Рука медленно потянулась к звонку, но дверь внезапно распахнулась, а на пороге стояла мама и кричала:
Отец, я до магазина за хлебушком.
Мама повернула голову. Из её рук выпала холщовая сумка. Об пол глухо ударился кошелёк и звук эхом пронëсся в голове Ольги.
Мамочка! она снова, как в детстве, уткнулась в родную ложбинку у шеи. Мамочка!
Руки мамы ласково гладили стриженную голову Ольги.
Девочка моя Доченька Приехала
6
Отец! Отец, наша Оленька приехала.
Да неужто сподобилась. А я уже думал, она и дорогу-то позабыла, отец вышел из комнаты.
Ну чего ты? Радость-то какая! Ты чего не позвонила, Оленька, я б вареников с вишней твоих любимых налепила. Мы с отцом знаешь, сколько вишни наморозили. Отец, пойди в магазин, а то у нас ни куска хлеба нет. Давай, давай! Оленька наша приехала.
Пап, здравствуй! они встретились взглядом. «Он догадался!» пронеслось в голове у Ольги.
Ну здравствуй, дочь! отец раскрыл объятия, и Ольга бросилась в них. Он прижался щекой к её голове. Она почувствовала в объятиях отца спасательный круг.
Теперь ты поняла? это была Амалия.
Всё это время она наблюдала.
Теперь ты поняла? повторила свой вопрос ангел. Ольга уткнулась в грудь отца.
Ну-ну, дочка, всё будет хорошо! «Он всё понял» стучало у неё в голове.
Мать подняла с пола сумку и протянула её мужу:
Давай собирайся, а я пока картошки пожарю. У нас ведь только борщ вчерашний. И сметаны купи, доели ж вчера. Да и в гараж зайди за настоечкой своей. Ох, и знатная настойка у отца нынче получилась. Радость-то какая! Наша доченька приехала.
Ольга сидела на маленькой кухне. Мать чистила картошку у мойки и безудержно болтала. Рассказывала про Светку дочку тёти Зины, про оболтуса соседа Ваську, про сантехника дядю Гришу. Ольга, как в детстве, поджала одну ногу под себя, а другую поставила на табуретку.
Ой, доченька, ноги замерзли? Что ж это я? Я сейчас.
Вытерла руки руки о фартук и умчалась в спальню.
Мне кажется, папка догадался. Ты как думаешь? Ольга решила воспользоваться моментом, пока мама вышла. Амалия стояла у окна и наблюдала, как с ветки на ветку клёна перелетали воробьи.
Он понял, что что-то случилось и всего лишь. Иначе ты бы не приехала Амалия не договорила.
Оленька, ну-ка примерь. Смотри, сколько я тебе навязала, мама протянула ей аккуратно сложенные вязаные разноцветные носки, кочегары опять загуляли. Не топят ни черта. Пол ледяной. Какие?
Глаза Ольги наполнились слезами.
Ма-а-ам! только и смогла сказать она, спасибо.
Ольга подошла к маме. «Синие, розовые, белые, жёлтые, красные, зелёные. Куда столько?» Ольга перебирала с любовью связанные носки.
Так какие? голос матери предательски задрожал. Ольга нежно обняла её и чмокнула в щёку.
Спасибо. Давай жёлтые!
Хлопнула входная дверь.
Ой, отец уже вернулся, а я ещё даже картошки не начистила, спохватилась мама. Она сунула Ольге всю стопку носков, встала снова к мойке и продолжила чистить картошку.
Ну, мать, ты даёшь, шутя, возмутился отец, дочь в кои-то веки приехала, голодная сидит, а у неё до сих пор стол не накрыт!
Да ладно тебе, Слав, отмахнулась мать, я сейчас. Я быстро.
Отец поставил на стол полную холщовую сумку.
Давай-ка, Олька, доставай салатницы. Я твоё любимое лечо принёс и рыжечков к картошечке. Будет, мать, картошечка-то у нас?
А как же! весело ответила хозяйка.
Ольга натянула жёлтые носки. Вместе с отцом они разобрали сумку и накрыли на стол. Не смогла удержаться и, как в детстве, залезла в банку с любимым лечо пальцем. И, также, как в детстве, получила по руке от отца.
А вот и она родная, он достал полторашку настойки, ты только глянь, доча, какой цвет!
Он поднял бутыль на свет. Солнце заиграло в прозрачной бордовой жидкости.
Ой, папка, совсем забыла. Я ж тебе подарок привезла.
Ольга бросилась к своей сумке в прихожую. Вернулась через минуту с бутылкой коньяка в руках.
Вот. Настоящий. Французский.
Ох, и гульнем сегодня. А, мать?
Ага, оторвалась та от плиты, где на сковородке уже аппетитно скворчала картошка, а завтра снова скорую?
Дак, ведь праздник у нас сегодня, отец весело подмигнул Ольге, дочь приехала. Где там у нас рюмки?
Наконец-то уселись за стол. Борщ со сметаной. Картошка на сковородке. Рыжики с лучком и постным маслом. Лечо.
Ну что, девочки, давайте за встречу что ли? отец поднял хрустальную рюмочку.
Мать чуть пригубила. Ольга махнула целую и поперхнулась. Внутри загорелся пожар, и в глазах выступили слёзы.
Отец захохотал:
Извини, доча, не успел предупредить. Настоечка на самогоне семидесятиградусном сделана. Ты закуси, закуси!
Он пододвинул лечо дочке. Она жадно зачерпнула ложкой и с удовольствием отправила в рот любимую с детства заготовку. У Ольги от выпитой настойки прорезался зверский аппетит, и она с удовольствием ела борщ.
Ну, а теперь, доча, может расскажешь, что у тебя стряслось?
Ложка Ольги на миг замерла, но тут же продолжила свой путь в тарелку. Ольга, не поднимая глаз, произнесла:
У меня рак
Ой, божечки! Да как же это?
Мама всхлипнула и закрыла лицо руками.
На кухне воцарилась гнетущая тишина. Лишь ложка Ольги стучала о дно уже опустевшей тарелки.
Так! тишину нарушил отец. Ольга не поднимала глаз.
И что врачи говорят?
Химия, голос предательски задрожал.
Ой, божечки, всхлипнула мать.
Да погодь ты, мать, Бога-то вспоминать.
Отец налил уже не в рюмку, а в стакан.
Слава, ну сердце же, умоляюще произнесла мама, а он махнул рукой.
Какое уж тут сердце.
Выпил. Тяжело поднялся из-за стола.
Пойду пройдусь.
Пап! Ольга подняла глаза полные слёз, но он уже не видел. Махнул рукой. Ушёл.
«Да уж. Задачка», Амалия направилась следом за ним.
Он шёл и утирал слёзы: «Как же так? Его доченька? Его маленькая Олюшка? За что?».
А ни за что! он оглянулся. Амалия стояла и смотрела прямо ему в глаза. Ни за что. А зачем? Нужно понять зачем вам всё это? Всё, что сейчас происходит.
Вы кто?
Я Амалия! она протянула руку.
Владислав! он пожал протянутую руку.
Владислав, Вы, кажется, направлялись в гараж? Идёмте! она взяла его под руку. Нам есть, о чём поговорить. Идёмте.
Он подчинился странной женщине.
Понимаешь, я ведь и детей-то больше не хотел. Боялся, что не смогу полюбить кого-то ещё, кроме Олюшки.
Амалия и Владислав сидели за наждачным столом. Пыльные стаканы сполоснули настойкой. Трёхлитровая банка с огурцами. Мужчина плакал, не стесняясь.
Она ж для меня, как свет в окне, как он не договорил, всхлипнул, махнул рукой и потянулся к стакану.
Амалия отодвинула от него стакан.
Ты ей нужен сильным и трезвым. А что ты на меня так смотришь? Она к тебе приехала за поддержкой, а ты? Сбежал. Испугался. Ты сильный мужик, испугался. А каково ей? Ты подумал? Она же ребёнок совсем, и она должна жить. И ты ей в этом поможешь! последнее предложение она произнесла, выделяя каждое слово.
Он упёрся локтями в колени и зажал голову руками.
Амалия взяла стакан.
На, пей и пошли!
Он поднял голову. Их взгляды встретились.
Пошли.
Вот и ладно. Вот и хорошо. Амалия облегченно вздохнула.
Олюшка, как же это?
Мам, всё будет хорошо.
Она никогда не умела врать матери. Но сейчас в её голосе было столько уверенности. Ольга смахнула слёзы с лица и повторила:
Всё будет хорошо, повторила она, убеждая не только мать, но и саму себя.
Они сидели в комнате, обнявшись. Мать всё никак не могла прийти в себя, а Ольга её успокаивала.
Девчонки, вы где? А знаете, что я придумал? А поехали завтра на рыбалку? С ночёвкой? А?
Владислав оглянулся. Он искал поддержки у Амалии, но её не было.
Папка! Ольга бросилась на шею к отцу.
Ничего, ничего, девочка. Мы ещё повоюем, он гладил дочку по голове, по спине, мы так просто не сдадимся! Мать, а ты чего сидишь? Где там твоя картошка. Мы ведь так и не доели. Олюшка, пошли есть?
Пап! она поцеловала его в щёку, я тебя люблю.
Я тебя тоже.
Неделя пролетела быстро. Амалия изредка появлялась, не хотела мешать. Ольга купалась в любви родителей. Про болезнь не вспоминали. Только мамины красные глаза выдавали её бессонные ночи. Но все молчали, как будто кто-то наложил запрет.
В последнюю ночь никто не спал. Мать вздыхала, отвернувшись от мужа, тайком вытирала слезы. Он не мог больше выносить её тайные всхлипывания в подушку.
Спишь?
Она промолчала в ответ, а он вздохнул. Встал и ушёл на кухню.
Ольга тоже не спала. Амалия молча сидела в кресле. Кто-то прошаркал тапочками на кухню.
Отец? спросила Ольга Амалию.
Он, одними губами произнесла та в ответ.
Ольга вздохнула, завернулась в плед и тоже направилась на кухню.
Пап, ты чего тут в темноте? её рука потянулась к выключателю.
Не включай, не надо.
Он стоял у окна. Свет от уличного фонаря освещал его. Голова серебрилась в этом свете сединой. «Раньше я и не замечала этого серебра», подумала Ольга.
Она подошла к нему и тут же попала в его ласковые и тёплые объятия.
Олюшка, я тебе никогда не говорил. Я ведь так виноват перед тобой. Боялся любовь свою показать, боялся избаловать тебя, боялся, дурак. А вот видать зря. Люблю я тебя очень, доча. Сейчас вот жалею, что не баловал тебя. Что не говорил о своей любви.
Он поцеловал её в макушку. Она слушала, как бьётся его сердце, прижавшись к груди отца.
Папка, и ты прости меня. Я ведь тоже никогда не говорила, как люблю тебя.
Амалия заглянула на кухню, но тут же удалилась: «Всё правильно, всё правильно».
7
Утром у машины прощались.
Оленька, я тебе там пирожков положила в дорогу. В термосе чай твой любимый с корками апельсиновыми.
Мамочка, ну, какое в дорогу? Тут езды-то всего ничего.
Оленька, носочки взяла? Вдруг в больнице холодно будет. Ты звони, ладно? Что да как. Может я всё-таки с тобой поеду?
Она изо всех сил держалась, чтобы не расплакаться.
Отец, где ты там?
Он стоял чуть поодаль, спиной к ним.
Вы нужны ей сильными! Жалостью Вы только Амалия давала последние наставления.
Амалия, помоги ей, прошу тебя!
Нет, вот что за люди такие? всплеснула она руками, ты пойми, Слав Это зависит теперь только от неё Я проводник, я всего лишь опекун. Но если она не захочет. И вы должны должны ей помочь в этом.
Отец, ну где ты там?
Пора. И помните сила и поддержка. Ничего, ничего, Славик, мы ещё повоюем за вашу девочку. И Вы мне в этом поможете, Амалия протянула руку.
Он пожал руку.
Повоюем, дрогнувшим голосом, словно эхом, отозвался он.
Они направились к машине. ⠀
Ну что, доченька, в добрый путь.
Он бодро улыбнулся. Но внутри всё дрожало. Он пытался отогнать мысль о том, что может быть он видит свою любимую девочку в живых в последний раз.
Сильным. Ты нужен ей сильным! прошептала Амалия, проходя мимо его.
Он глубоко вздохнул. Поставил сумку в открытый багажник и захлопнул его.
Ну пора что ли? Иди ко мне. Он открыл объятия.
Ольга бросилась на грудь отцу.
Ну-ну! Чего ты? Ты ж у меня сильная!
Папка Мне страшно, прошептала она, чтобы не услышала мама.
Всё будет хорошо, он поцеловал её в макушку, всё будет хорошо.
Мать всё ж таки не выдержала расплакалась.
Доченька, а может я всё-таки поеду с тобой? спросила с надеждой в голосе она.
Мам, а папку ты на кого оставишь? Кто ему щи да борщи варить будет? Кто вареники лепить будет?
Ой, божечки, я ж тебе вареников в контейнер наложила. Она бросилась было к дому.
Мать, укоризненно сказал отец. Она остановилась в растерянности.
Ой, божечки! только и смогла произнести она. Слёзы хлынули из глаз.
Ну мам! Ольга было бросилась к матери, но отец остановил её.
Езжай, доченька, езжай. Мы тут сами.
Он прижал к себе жену.
Амалия обняла Ольгу сзади за плечи.
Поехали, Оль, поехали, спокойно сказала она. Это спокойствие в её голосе отрезвило Ольгу. Она быстро села в машину. Амалия рядом.
Да не могу я так! вскрикнула Ольга. Амалия не успела её задержать. Она выскочила из машины и бросилась к матери.
И вот она уже стояла и обнимала мать. Целовала солёные от слёз щёки:
Мамочка, мамочка! Я буду бороться за себя, за вас! Ты, главное, верь! Слышишь? Верь! Всё будет хорошо! Слышишь? она взяла лицо матери в руки, слышишь?
Да, да, Олюшка, одними губами соглашалась мать, езжай, езжай, доченька! Прости меня, доченька.
Всё будет хорошо, уже спокойно сказала Ольга. Отпустила руки. Развернулась и направилась к машине. Молча завела мотор. Помахала рукой родителям, стоящим в обнимку.
Мать перекрестила отъезжающую машину.
Всё будет хорошо, всхлипнула она и уткнулась мужу в грудь. Он ласково гладил её по спине.
Всё будет хорошо, прошептал. В уголках глаз застыли скупые мужские слёзы. ⠀
Ехали молча. Амалия искоса поглядывала на свою подопечную. По её щекам медленно текли слёзы. Ольга со злостью вытирала их тыльной стороной ладони. Вдруг она резко затормозила, хлопнула дверью и уселась на обочине дороги.
Амалия ждала. Она понимала сейчас её трогать нельзя. Надо, надо ей побыть сейчас одной. ⠀
Ольга сидела, уткнувшись носом в коленки. Мыслей не было никаких. Была только злость. Злость на этот чертов рак. Будь он проклят.
«Что ж это я? Ведь я же сильная. Они же верят в меня, верят, что я смогу. А я смогу. Иначе Я не знаю, что с ними будет. Ведь они так меня любят Я должна»
Очнулась она от голоса Амалии:
Оль.
Амалия стояла с перекинутым через плечо пледом, который нашла на заднем сидении авто. В одной руке она держала термос, в другой контейнер с мамиными пирожками.
Оль, давай поедим? Держи.
Она протянула термос. Ольга взяла и его, и пирожки. Амалия укрыла её пледом. Уселась рядом.
Эх, и знатный чаëк у твоей мамы.
Угу, с набитым пирожками ртом ответила Ольга.
«Вот и славно, вот и хорошо. Ольга успокоилась, поела, можно и ехать дальше». Ехать туда, где Ольгу ждали боль, страх и надежда.
8
Ольга считала капельки. Её мутило. Она уже видеть не могла эту красную жидкость. Шёл четвёртый курс химии. Она продолжала считать капельки. Как тогда, когда пятилетнюю её запеленали, как маленькую, оставив одну руку. Потом мама прорвалась в процедурку и увидела её. Тихим, но твёрдым голосом произнесла:
Развяжите!
Нельзя.
Развяжите! Она не будет мешать.