Нет, не это моя задача пожал плечами тот, мотнув головой. У станции на борту какой-то гребаный груз, который не должен-таки попасть в руки как немцев, так и, тем более, американцев. Станция сверхсекретная, а если она окажется ещё и опасной хлипкий мир рухнет. Мы забираем посылку и сваливаем ко всем чертям.
Ко всем чертям, говоришь начала греться Моргана, исказив улыбку. А кто будет разбираться с тем дерьмом, что свалится на Германию с неба? Немцы?! А нас никто спросить не хочет, или мы снова разменная монета?! СССР бросил нас, Россия обрушила спутник, а американцы уже тридцать лет пытаются придушить! Дима! вскочила она на ноги. У этой истории НЕТ конца. Кто со всем этим будет разбираться, кому предъявить счет за возможные жертвы?! Нам их сейчас, итак, хватает
Тяжело выдохнув, Дениц подняла очки на лоб и потерла титановыми пальцами переносицу. Было видно, как она скалится от выбора: помочь и посодействовать в вероятном разрушении собственной страны и города, или же промолчать, отправить мужчину домой, но все с тем же исходом. Дилемма стояла непростая, потому что факт оставался фактом если станция не взорвется в воздухе, не сгорит в атмосфере или не разобьется об МКС, то все равно, рано или поздно, она будет на Земле. Пушечным ядром прошьет все, что будет на ее пути. Это была уже не расчётная теоретическая реальность, а ближайшее будущее. Если на борту что-то действительно серьезное Что-то, что может привлечь тех, кому эта «посылка» не была адресована То это вызовет очень и очень большой резонанс в мировом порядке. Даже сам факт падения будет уже не столь нужным! Все внимание уйдет на содержимое. Там может ведь оказаться что угодно. От стратегических карт, до оружия массового поражения. От космических неизученных болезней, до того, что совсем не может представить человеческий мозг. И это пугает.
Громада советского вольфрама падала с небес, как запоздавший «привет» с Востока, и несла в своем чреве неизвестную дрянь.
А как бы поступил ее отец? Все же Дима рассчитывал на него, потому что знал, что Адлер Дениц скорее всего в лепешку бы разбился, но помог товарищам. Пусть не самый серьезный, не самый правильный, но немец был всегда своим и для отца Среды, и для самого Димы. Он бы не бросил их в беде. Об этом же подумала и Моргана, на мгновение посмотрев на фотографию отца, которая была на прищепке над рабочим столом.
Он бы тебе помог сказала она наконец, тяжело выдохнув. Значит, помогу и я. Задача явно сложная, а значит здесь нужна сплоченная команда.
Моргана скинула с себя халат. Сверху осталась в желто-фиолетовой майке. Взгляду предстало все ее полное красот тело. Теперь почти ничего не скрывало элегантные изгибы. Она была не хрупкой, как вытянутый винный фужер. Но и не набита мышцами под завязку, как Ульяна. В ней был идеальный баланс между харизмой и нежностью, между силой и женской слабостью. Между живой теплой тканью и холодным матовым металлом. На руках виднелись редкие волны там под кожей скрывались тренированные суровой службой мышцы. При том Дениц была милой, с аккуратной шеей и плечами.
Если есть команда, вообще замечательно! взялся за тарелку с недоеденным тортиком Среда, запихивая в рот последнюю ложку с «Прагой».
Мы поедем в Управление. Постой ровно. посмотрела она на него внимательно, явно сфотографировав.
Стой, стой, в твое Управление?! уточнил тот, прищурившись. Ты уверена, что стоит привлекать немецких военных?
Да, уверена. Дим, тебе нужна помощь или нет? Я им доверяю, и либо они, либо ты сам по себе.
Черт прошипел Среда через зубы, прикрыв рот рукой. Тогда стоит поспешить.
Прыгнув в дорогие, фиолетового цвета кеды, Моргана достала из-под крышки принтера новый пропуск. Теперь уже с нормальными именем и фамилией. Девушка открыла полку у комода, достала оттуда ключи. Они были не от квартиры, потому что квартирные в замке, готовые к повороту. А эти скорее от амбарного замка. «Гараж?» догадался Среда, на что Дениц с едва заметной улыбкой кивнула, а затем ответила: «Покажу еще кое-что». Перекинув Диме с вешалки сине-фиолетовую ветровку из синтетики, примерно такую же, какую вся Россия носила во времена «братков» и «кабанов», Моргана взяла за воротник его мокрую кожанку и повесила на межкомнатную дверь, чтобы та хоть немного просохла. Сборы продлились еще несколько секунд, и наконец дверь закрылась на замок с другой стороны квартиры.
Цепь покосившихся гаражей постепенно превращалась в целый кооператив. Моргана и Дима проходили все дальше мимо рядов проржавевших коробочек с пробитыми крышами. Это тоже было наследие Варшавского Блока. ГДР настроил таких гаражей столько, сколько тогда не было машин. Сейчас же они стояли без дела, потому что были попросту не нужны. Это было больше похоже на кладбище, чем на действующее пристанище автолюбителей и ремонтников. Но девушка вела себя уверенно, даже не замечала растущие прямо из крыш березы и липы. Дениц подошла к ржавой двери, и просто приложила ключ к амбарному замку на петлях. Тот открылся. Скорее всего, под ржавым металлом снова пряталась очень технологичная начинка. Это словно подгоревший, но очень вкусный пирог, от которого не ожидаешь взрыва сливочно-кремового вкуса. Сказать, что Дима удивился ничего не сказать. Не то, чтобы он был как ребенок, скорее просто Моргана умела разрывать все шаблоны.
Гараж часто вскрывали. пояснила она, убрав ключи в карман. Пришлось придумать что-то, чтобы этот замок нельзя было вскрыть отмычкой и матом. Как будто тут есть что взять
Дениц открыла скрипучую железную дверь, которая с другой стороны выглядела намного приличнее. Отделанная белым и чистым металлом, она почти сверкала. Там, где должны были быть, по логике, крепления для шпингалета, красовался электронный замок с блоком управления. Но, как Большой Театр начинается с вешалки, так и это технологическое чудо начиналось не с самого главного. Сперва была небольшая комнатка, где можно было посидеть. Пара диванов, журнальный столик и вертикальный холодильник, который едва слышно гудел, работая. На белоснежной стене висел телевизор, а на столе стоял ноутбук и лампа. На стойке был набор инструментов и деталей. Похоже, девушка и здесь что-то проектировала, ведь над столешницей была большая пробковая доска с чертежами и эскизами разнообразных механизмов. Не задерживаясь в этом помещении, Моргана дернула дверную ручку, что должна была вести в другую часть миниатюрного ангара. И, похоже, что цепь гаражей была соединена в один большой. В настолько маленьких, внешне, постсоветских «коробочках» не могло разместиться все это добро.
Следующий зал был намного больше и тут уже была основная масса интересного: полноценная рабочая зона с цепным подъемником и верстаками, в углу стоял деревянный шкаф бывшая картотека, как в библиотеке, наполненная болтами да гайками. Дальше пара отключенных и запакованных в целлофан станков, которые либо не открывались, либо уже перестали работать. В помещении оказалось не прибрано. Видно, что это место не посещали многие месяцы
Внезапно над дальней частью, что была метрах в шести, и где виднелся какой-то черный приземистый силуэт, загорелся свет. Там стояла машина купе, с клинообразным носом, что было достаточно узнаваемо во всем мире BMW. Ну еще бы, какая еще машина может стоять в гараже у немки, особенно когда на ее Родине такие машины сейчас, как шестерка «Жигулей» в пригороде Саратова. В Германии они практически ничего не стоят.
Скромненько осматриваясь, произнес Дима.
Не думай, что я за еду работала. Моргана мягко прошла до машины, с едва слышимым звуком открыла ее дверь и взяла оттуда что-то. Еще одни ключи. По линии исследований у нас были весьма хорошие контракты. А покупка кучи ржавых гаражей едва ли могла ударить по кошельку. Когда-то я здесь проводила больше времени Но сейчас и смысла особо-то нет, потому что работаю в основном удаленно.
Удаленно? Что входит в твою работу? спросил Среда, подходя к машине и присаживаясь на ее капот. Я понимаю, когда ты работала в Управлении
Я пишу коды, иногда разрабатываю механизмы в программах. спокойно ответила та, подкидывая металлической рукой связку ключей. Консультирую и так далее. Работа не самая пыльная, но быстро наскучивает. она глянула на Диму, потянув улыбку по своему лицу О, мы не на этой поедем
Дима прищурился, не совсем поняв ее слова. Он пока не заметил других, настолько же явно стоящих машин. Но, оглядевшись, увидел. За ширмой, под брезентовой накидкой, было что-то длинное, но при том квадратное. Несколько даже родное? Однако, силуэт не самый понятный. По миру машин, похожих на чемодан, ездит слишком много. Точно можно было сказать только, что под накидкой что-то действительно культовое.
Для этой машины у меня нет двигателя. прихлопнула рукой по капоту породистого немецкого авто девушка. Я заказала новый, с завода, а из-за сложившейся политической ситуации, и забастовки там, он мне пока не пришел. Но я успела кое-что сделать
Разведя руками, Дениц прошла мимо машин. Осторожно взялась живой рукой за уголок накидки и потянула ее на себя. Когда пыльный кусок брезента оказался на полу, Дима увидел собственное отражение на хромированном зеркале. Взгляд плавно перекочевал на блестящую, идущую через весь корпус, от задних шестиугольных вытянутых фар до круглых фонарей в передней части, металлическую линию. Да даже дворники были покрыты блестящим металлом! Эту машину было не спутать. Детище Горьковского автозавода, настоящая красавица, выведенная в идеал и сверкающая полированной черной краской и хромом «Волга».
Красотка, а? улыбнулась Моргана. Отец говорил, что она досталась ему бесплатно и он перегнал ее из Киева, через всю Восточную Европу. Но потом сам забыл, и она простояла в гараже больше десяти лет. Я ее почистила, покрасила и перебрала, выкинула практически все сгнившие за это время внутренности. Здесь тысяча лошадиных сил, и коробка передач, способная прожевать полторы и не подавиться. И машина, с чуть слышимым писком сигнализации, взревела двигателем, громыхнув на весь гараж. электронные мозги. На дороге ей не будет равных.
Ты сама? не переставал удивляться Среда. Убрав руки в карманы, подошел поближе. Невероятно.
С этой штукой металлическим пальцем девушка осторожно коснулась виска. Нет неизвестных технических решений. Она невероятно расширяет границы умений, и то, что ты не мог раньше, теперь выполняешь спокойно. Но мою программу отклонили.
Почему же? поинтересовался он.
Пока я была в Мюнхене, начала Дениц, скрестив руки на груди. Проходил заключительный этап испытаний. Им нужен был военный протокол, который я не успела дописать. Дело отдали коллеге, который не должен был делать ничего в моей программе, и которому я лично запретила это делать! Но совет директоров спешил закрыть контракт и получить деньги, а потому меня даже не спросили. Протокол оказался нерабочим, часто сбоил, таким его и запихнули в меня вот тебе и ответ, почему мне нельзя больше работать.
Но ведь ты его переписала, пере переделала? скосился на нее Среда.
Нет, диагностика показывает полную работоспособность. Вручную тоже не смогла найти ошибку. с огорчением она пожала плечами, присаживаясь на крыло Волги. Вероятно, тут дело в том, что при совокуплении с моим искусственным интеллектом, протокол просто был уничтожен в автоматическом режиме, как нерабочая ячейка. Потому и не сработал для военных. Я не знаю, я не могу понять. Это до сих пор загадка. Ладно перед фарами машины начали открываться двери гаража. Пора выезжать.
Обойдя машину и открыв дверцу, Моргана села на мягкое водительское кресло, потянув на себя ремень безопасности. Дима к тому времени оказался на пассажирском, уже пристегнувшись. Внутри машина ничем не отличалась от заводской Волги. Не было ничего необычного: те же кресла, но несколько мягче, те же коврики и чудовищно неудобный тонкий руль, радиостанция с кривыми кнопками и огромная дверца бардачка. Классика, в общем, прямо как в детстве, когда Среда-старший возил сына на служебной машине. Была в этом какая-то романтика ретро как модно выражаться. Притом авто не гудело, не тряслась ручка переключения передач и была хорошая шумоизоляция. Мечта!
Будем надеяться, что они не ушли на обед. поставив ноги в фиолетовых кедах на педали, Моргана включила передачу. Коробка ответила едва слышным щелчком.
Ворота за машиной закрылись сами.
Часть 4
Машина мягко затормозила около огромного здания, больше похожего на те советские небоскребы с проспекта Калинина. Разве что различалась немецкий аналог был в два раза меньше и чуть уже. Величественное белое здание с кучей окон и просторных балконов. Будто раскрытая книга, оно стояло посреди района из восточногерманских пятиэтажек, откуда, кажется, никто и не думал показывать носа. Улицы пустовали. Ветром по мокрому асфальту тащило мелкий мусор, и скомканные газеты с заголовками о новом разогнанном бунте. Кто бы мог подумать, что у педантичных и преданных идеям чистоты немцев может быть такое? Но в современных реалиях было возможно все.
Вот оно. качнула головой Моргана, заглушив двигатель Волги.
Как-то пустовато напряженно выдохнул Среда, оглядев парковку. Ты уверена, что нам сюда?
Да, зайдем и пообщаемся. ответила она, прихватив с торпедо пропуск.
Диме не нравилось все это. Почему стратегически важное для Берлина здание сейчас пустовало, когда на кону было такое событие, как нефтяной саммит? Сейчас все, кто мог держать оружие, должны быть посланы на обеспечение безопасности этого мероприятия. Но, за место этого, было полнейшее запустение. Дима машинально потянулся за оружием, но того не было. Моргана же сжала металлический кулак. Она не без интереса разглядывала бывшее место работы, переходя пустующую парковку.
Как давно ты здесь не была? спросил ее Среда. Выглядишь взволнованной.
С похорон отца. ответила Дениц, разжав руку. Мне не за чем было появляться. Однако, раньше здесь было больше людей. Что-то явно случилось.
Нам точно стоит туда заходить? Дима сбавил шаг. А если там американцы?
Нет, им нет дела до этого здания. вяло махнула рукой девушка. Они практически безвылазно на своих базах. Лишь иногда нажираются в барах. Боятся того, что новые волнения сметут их из Европы, а потому все сильнее давят на страну оружием. Облачают нас в латы из комплексов противоракет и суют в руки термоядерный меч.
И на какой поход они собирают этого тевтонца?
А вот это очень хороший, но риторический вопрос она вытянула губы в линию, грустно усмехнувшись.
Пришли. Двери не были закрыты. Рядом лежал замок с цепью. На эту парочку явно запирали те дубовые кондовые двери с ромбическим рисунком, что встречали всех в былые времена. На фасадной стене виднелся белесый след от висевшей некогда таблички и дыры от вырванных с корнем болтов. На демонтаж не поскупились. Металлическая рука коснулась дверей и осторожно потянула. Створка поддалась. Мягко отошла, едва различимым скрипом, освободив пространство для прохода. Осмотревшись, Дима и Моргана вошли внутрь, в два шага миновав еще одни двери.
Ау-у не повышая голос, позвала на немецком Дениц. Здесь кто-нибудь есть?!
Стерев пыль с металлических перекладин, огораживающих вход, Среда глянул на пальцы. Поднял взгляд вверх, пытаясь осмотреть весь высокий потолок, но здание было без света. Точно над ним когда-то была люстра. Сейчас же из лепнины в виде герба ГДР торчала коса оголенных проводов. Обстановка была жуткая: темное, явно заброшенное и ненужное помещение холла, вырванные с корнем и сложенные в кучку турникеты. Можно было подумать, что здесь была стройка, или демонтаж, но нет. Ни строительных лесов, ни рабочих, ни мешков с песком, цементом. Не было строительного инвентаря. Словно просто повыдергали, что могли, и бросили. Осторожно переступив через сломанные турникеты, Среда прокрался по залу до деревянной тумбы. От просторного холла вправо и влево шли коридоры, отделенные от залы дверьми. Не предвкушая ничего хорошего в настолько гнетущей атмосфере, полумраке и гробовой тиши, Дима коснулся дубового стола, где должен был вестись контроль все прибывших. Но там ничего не оказалось. Все было вывезено бумаги, ключи. Все полки были пусты, картотека тоже. Тут был апокалипсис. Величественное и когда-то красивое здание, огромный форпост борьбы с преступностью, который стоял здесь со времен Варшавского блока, словно склоненный от старости гигант доживал свои годы, трещал по швам и разваливался. Это была мода новейшей эпохи. Но, как и во времена двухполярного мира, ГДР была лицом восточного прогресса и социалистической идеологии, так и сейчас все, что осталось от нее является лицом, но уже старческим, с морщинами и недовольным взглядом, из-за которого хочется только пожалеть.