Что я получу, если найду слабое место Балашкова?
После победы на выборах вы получите пост вицемэра и будете курировать деятельность Кленовязова. А там уж делайте с ним что хотите. Увольняйте, мытарьте, разоряйте, ловите с поличным пожалуйста. Москва после проигрыша Балашкова от Эдуарда, я думаю, откажется, во всяком случае, вмешиваться не будет. Если мы не победим, я постараюсь сохранить за вами нынешние позиции. Гарантировать, правда, ничего не могу. Более того, возможно Балашкову станет известно о нашем сотрудничестве. Но тут мы все играем вабанк.
Условия сложные, обронил Сергей Валентинович по размышлении, но я постараюсь.
Это в наших общих интересах, заметил Дмитрий Олегович. И помните, что я вам предложил больше, чем вы ожидали и больше, чем предложит Балашков.
Шибанюк покосился на коньяк редко он бывает таким бесполезным как в этом кабинете и встал.
Счастливо, Сергей Валентинович, сказал Путята. Извините, что не провожаю, мне нужно сделать срочный звонок. Я позже к вам присоединюсь.
До свидания, Дмитрий Олегович.
Шибанюк вышел из переговорной и через коридорчик снова попал в греческий зал. Оратор все не унимался, и Сергей Валентинович отметил дисциплинирующую роль фонариков: клюющего носом члена клуба фонарь выдавал, как поплавок голодную рыбу. Зато гости в задних рядах преспокойно посапывали путь просвещения в России всегда был сродни гипнопедии.
Жду вашего скорого ответа, услышал вдруг Сергей Валентинович и резко повернулся. У него за спиной оказался Путята и что самое странное снова одетый в хитон. До выборов осталось мало времени и чем раньше вы найдете «слабое звено», тем легче будет нам принять меры. До свидания.
Шибанюк пожал протянутую руку и вышел.
«Что за страсть к скоростному переодеванию? думал он всю дорогу до винного бутика, и потом до дома, и позже прихлебывая любимый коньяк. Предложения Путяты заманчивы и, учитывая усиление Эдика, в общем, не имеют альтернативы. Но можно ли доверять этому бывшему мэру, ставшему клоуном?».
8.
Утром взгляд Шибанюка на вчерашнее свидание изменился на позитивный. Балашков многим поднадоел, а вот воспоминания о правлении Путяты обрели со временем ностальгическую привлекательность. А если у бывшего мэра не получится стать новым, то Сергей Валентинович останется в тени зачем Дмитрию Олеговичу выдавать своего тайного союзника? А Балашков Шибанюку пока нехороших намеков не делал. В общем, все не так уж плохо.
Подъезжая к мэрии, Сергей Валентинович издали заметил на площади Ленина разноцветные шары и транспаранты. А он и не знал, что сегодня какой-то праздник. Шибанюк остановил машину так, чтобы пройти на работу мимо веселой компании, что-то кричащей сразу в два мегафона. «Нет воздушным шарам!» прочел он на первом плакате. «Долой опасное развлечение, калечащее наших детей!», гласил второй.
Мы протестуем! кричал в мегафон какой-то активист, мы протестуем против безнадзорного использования аэростатов. Долой воздушные шары!
Шибанюк понял, что попал не на праздник, а какую-то акцию протеста. Но он никак не мог отождествить аэростаты ни с одной оппозиционной партией. Да и вообще какое дело партиям до монгольфьеров? Мегафон передали человеку в инвалидном кресле.
В июне прошлого года мы с моей невестой решили отметить помолвку катанием на аэростате. Нам представлялось, что это очень романтично. Но этот день стал самым ужасным днем в моей жизни! Воздушный шар, арендованный нами за крупную сумму денег, не был оборудован средствами безопасности. Сначала мы замерзли на высоте, потом чуть не вывались, потому что там не было ремней безопасности, чтобы пристегнуться, а после на шаре начался пожар! человек в инвалидном кресле почти рыдал.
«Театр какой-то», подумал Шибанюк.
Момент падения я не помню, потому что подушек безопасности на воздушных шарах тоже нет, продолжал оратор. Я с тех пор прикован к этому креслу, а моя невеста пропала без вести! Не доверяйте воздушным шарам это опасное и страшное развлечение! Помните, что от катания на аэростате до катания на коляске один шаг, который вы к тому же оплачиваете из собственного кармана! Отпустите шары в небо без людей!
Активисты отпустили шарики с гелием, и они плавно потянулись ввысь. Зеваки захлопали.
«Точно, сообразил наконец-то Сергей Валентинович. Это же замещающее мероприятие! Видно кто-то хотел мэра поругать, может тот же Путята, вот управление общественных связей и организовало встречное мероприятие с привлечением общественности. А судя по душераздирающему монологу, еще и укрепило силами театральной самодеятельности. Раньше такие штуки Аристарх Сидоров для мэрии репетировал, а теперь интересно он же или уже нет? Только тема какая-то странная чего им эти аэростаты дались?». Увидев, что к инвалиду спешат телевизионщики с камерами, Шибанюк побыстрее двинул к мэрии не хватало еще попасть в кадр и засветиться на таком дурацком мероприятии.
В приемной его уже ждал Виктор Быстров (понастоящему преданный заместитель, не то что Эдик) в его обязанности входило докладывать обо всем, что произошло в отсутствие шефа.
Быстров рассказал обо всем, что произошло в понедельник на летучке буквально дословно: Виктор владел утраченным ныне искусством стенографии. Вести в кабинете мэра записи на диктофон было бы неприлично и подозрительно, а вот кропать в ежедневник так все на летучках делают, но обычно пишут что попало, а Виктор мог восстановить разговор до мельчайших деталей.
Сергей Валентинович пришел в восторг. «Моя девка! понял он, слушая отчет о выволочке мэра и перепалке Елизаветы Жнач с Эдуардом Кленовязовым.
Далее мэр сказал: «Насколько я помню, мы решили выпускать вместо газеты вестник Где он, Елизавета Чтоб был через месяц».
Спасибо, Витя, я все понял, остановил Сергей Валентинович, а в голове билось: «Моя Елизавета! Теперь она сделает все что надо!», эйфория была такая, словно она сама пообещала Шибанюку ну переспать! Теперь Елизавета даже без денег должна против Эдика начать копать. А с другой стороны поддержка Путяты!.. Еще вчера он был один на один с Эдиком и его московскими друзьями, а сегодня у него есть два сильных союзника Жнач и бывший мэр. С такой поддержкой у него все козыри на руках.
Интересно, а московские друзья всё знают о художествах Эдика? Вот бы им через третьи руки слить компромат! Шибанюк не очень хорошо разбирался в московских структурах. Бывает, что по названию контора вроде никчемная, а за ней вдруг такие люди вырисовываются, такие связи Может быть москвичей заинтересует шумиха в СМИ, которую поднимет Елизавета? Вот тогда они начнут собирать информацию на своего протеже, и тут Сергей Валентинович своего не упустит. Недаром Эдик последнее время притих знает кошка, чье мясо съела. А вот подавится!
9.
«Ваш еженедельный отчет принят. Прошу прояснить состояние ваших отношений с Елизаветой Жнач. Постарайтесь добиться прежнего расположения объекта. Активизируйте поиск секты. Кутузов».
Хоть отчет приняли, вздохнул Эдуард, прочитав сообщение. А то первые несколько раз переделывать заставляли. Как школьника какого-то, ей богу. Не по форме составлено. Уже по одним этим придиркам можно было догадаться, что руководят им люди военные. Ну, а кто, собственно, должен составлять костяк Антитеррористической комиссии? К гадалке не ходи. А вот по поводу отношений с Лизой и гадалка не поможет. Он и сам не знает какие у них сейчас отношения? Все так перепуталось
Эдуард вздохнул и, придавшись воспоминаниям, закурил прямо в кабинете.
В какой-то момент дела у Эдика пошли отвратительно. Шибанюк перестал ему доверять, и он уже не знал как бы зацепиться, чтобы не вылететь из замов. И тут на Кленовязова вышла Антитеррористическая комиссия. С виду это самое обычное место для просиживания штанов Эдуард разыскал ее официальный состав. Депутаты какие-то малоизвестные, еще менее известные чиновники из аппаратов нескольких министерств. Но видимо у генерала, ее возглавляющего, были большие неофициальные возможности и ресурсы. Сначала Эдуард подумал, что все обещания Комиссии ерунда, но когда в соответствии со словами Кутузова его не только не понизили, но и назначили начальником департамента, Эдуард почувствовал всевозрастающую преданность. Раз им нравится играть в шпионов и общаться через электронную почту пожалуйста; хочется, чтобы он сблизился с начальницей пресс-центра пожалуйста; чтобы искал какую-то секту да ради бога! Любой каприз, как говориться, за ваши кресла.
Почему Комиссии понадобилась именно его душа, Эдуард так и не понял, но упускать такого щедрого покупателя нельзя, и он запродался. Таинственные московские кураторы многого не требовали. Роман с Лизой, девушкой среднего возраста, обладающей пышными, но еще упругими формами, оказался значительно более приятным, чем он ожидал, а поиски таинственной секты можно было продолжать бесконечно. По словам Кутузова, секта представляет опасность для законной городской власти. Кленовязов не был силен в религиозных вопросах и на это списывал свое недоумение: если это религиозная секта то нафига ей мэрия? А если какая-то организация добивается смещения мэра, то почему она религиозная? Должна быть общественная, политическая, клановая, наконец, да хоть спортивная но не религиозная.
Поскольку целью секты было руководство мэрии, то ее адептов было предписано искать среди сотрудников городской администрации. Эдуард, выполняя рекомендации кураторов, иногда заводил с коллегами и подчиненными разговоры на религиозные темы, но только для того, чтобы было чем заполнить отчет. Если уж секта законспирирована, то глупо надеяться на то, что ее члены так легко пойдут на контакт и сразу все выложат. В конце концов, если Комиссия действительно хочет ее найти, то надо подключать не чиновников, а других профильных специалистов. Честно говоря, Эдик даже побаивался наткнуться на эту самую секту. Если ею интересуется федеральная Комиссия, значит это опасная организация, и лучше бы с ней дела не иметь. Не потому что трус, а просто из разумного расчета взрослого человека.
Слабое его место это Елизавета. И не только изза настойчивости Кутузова, но и изза собственной неудовлетворенности. Когда отношения только начинались, Лиза была в восторге, а теперь охладела. Это значит, что Эдуард ее разочаровал, и сознавать это было нестерпимо. У него уже так было сначала восторг и сумасшедший секс, а потом «До свиданья, Эдик, ты меня не устраиваешь!» Почему? За что?.. Он так переживал, что у него импотенция случилась на нервной почве даже лечиться пришлось. Вылечится вылечился, но комплекс-то мужской остался! И тут вдруг с Лизой все повторяется точьв-точь. Эдуард так понял про себя: если он Жнач сейчас не победит, то и с другими женщинами особенно помоложе и покрасивее будет еще сложнее. А на проституток переходить это ему еще рано, это для немощных, считал Эдуард. Тем более, что с проститутками и попутать могут, на карьере отразится, в общем, не по нему это. А чтобы не ставить на себе крест надо сделать все, чтобы Елизавета снова его захотела.
10.
Мэр Балашков звезд с неба не хватал, а очень хотелось. Он завидовал тем, у кого карьера складывалась легко, как, например, у его предшественника Путяты. Тот быстрее других овладел перестроечной риторикой, и этого оказалось достаточно, чтобы обогнать служакровесников и вскоре оказаться в кресле мэра. Правда, задержался он там всего на один срок. Балашков двигался к своему трону медленнее, зато сидел увереннее. В эпоху оголтелой демократизации и гласности за примером далеко не ходил и лепил образ надежного хозяйственника по кальке столичного мэра. Он на память знал сколько денег потрачено на благоустройство дворов и ремонт лифтов, лично забирался в аварийные котельные и спускался в заброшенные школьные подвалы. И лишь постепенно, по градусу в год, добавлял он новые ингриди ингреде, в общем добавлял. Копил, копил и надеялся, что это поможет в будущем подняться выше. Куда-нибудь в Москву. Да не просто в столицу в Кремль, но в этом Антон Александрович не признавался даже себе.
То, что он постепенно накапливал, мало кто понимал. Лизавета Жнач покорила Балашкова тем, что сходу сформулировала его тайную путанную мысль: «политик федерального масштаба». Ему нужен был человек, который умеет так формулировать малопонятные ощущения. Антон Александрович тут же взял ее на службу, часто уединялся с ней в кабине и мечтал о будущем, слушая ее доклады по пиарпродвижению его кандидатуры на федеральный уровень. Многоуровневая схемамногоходовка иногда путалась в голове, но Антон Александрович вновь выстраивал весь план, каждый раз убеждаясь, что идет в правильном направлении. И даже сейчас, накануне выборов, он продолжал упорно двигаться вперед эта тема была важнее. Выборы никуда они не денутся, на городском поле Балашков соперников для себя не видел. Его планка была выше, цель сияла золотыми башенками, мечта звучала в ушах курантами.
Раз в квартал мэр собирал совещание по инновациям. Оно проходило как парад, как смотр перед генеральным сражением. У Антона Александровича было техническое образование и когда-то на уроке сопромата его научили, что все можно рассчитать по законам науки. Он был уверен, что если все учесть и распланировать, то и удача никуда от него не денется.
Елизавета Жнач тоже была уверена в том, что все получится, если удача будет на их стороне. Но удача настоящая которую нельзя просчитать и нельзя запланировать. Планы это только стартовая площадка для ракеты, считала она. А полет совершится если не сработает «закон бутерброда». К сожалению, в политике, по ее наблюдениям, это основной закон.
Во всем этом процессе Лизе не нравились два момента. Первое это то, из какого материала ей приходилось лепить образ политика федерального масштаба: Балашков бесконечно долго путал инвестиции с инновациями и не видел в этом ничего страшного. Второе было иллюстрацией первого то, что шеф единственный называл ее Лизаветой. В этом было что-то обидное, неуважительнофамильярное и одновременно старушечье, затхлое, местечковое. Местечковость вот самое точное, что не нравилось Лизе и в обращении, и в самом шефе. Из лощеного чиновника, завсегдатая политических тусовок федерального уровня вдруг выскакивало какое-то «надысь» или «окромя», и сразу становилось ясно, что аттестат о среднем образовании будущий мэр получал вместе с полезной профессией в единственном техникуме родного городка.
С другой стороны были же федеральные чиновники, у которых слова в предложения складывались случайно, как стекляшки в калейдоскопе, и ничего взлетали на самый верх, до кресла премьерминистра. Чем наш не гож?
Лиза еще была обижена на Балашкова за разнос на летучке. Понятно под горячую руку попала, но одной наказал другой поощри, премию выпиши. Нет так нет, Лиза к тяготам службы относилась ровно, но подчеркнуть обиду никогда не лишнее. Потому на очередном совещании по инновациям она тихонько сидела в уголке и рисовала в ежедневнике чертиков. Да и без нее тут было кому поговорить: шеф созвал своих замов и руководителей департаментов тех, что больше всего двигали инноваций.