Спецназовец подбежал к Олегу Юрьевичу, который по-прежнему лежал на спине и тяжко дышал, рядом на коленях суетился медик.
Что с ним? выдохнул запыхавшийся больше от волнения, чем от бега Рама.
Он без сознания. Совсем ослаб. Пульс, как ниточка, не отрываясь от занятия, констатировал медик. Убрал вскрытую ампулу, использованный шприц в спецконтейнер. Взял безвольную руку профессора за запястье, прислушался к пульсу. Ссэр остановил взгляд на лице Олега Юрьевича. То, что увидел, ему не понравилось. Он осторожно сдвинул капюшон на лоб.
Лицо ученого претерпело некоторые изменения. К виденным ранее бледной коже и усталым морщинам прибавились покрасневшие веки, пигментные темные пятна размером с десятирублевик на щеках, лбу и шее. Причем на шее из них торчали волоски, были короткими и тонкими.
Ссэр хотел сдвинуть капюшон дальше, но тут профессор зашевелился и открыл глаза. Медик отпрянул. Правый глаз Олега Юрьевича был красным. Лопнувший сосуд залил кровью три четверти яблока, отчего вид ученого и без того не вполне здоровый стал ужасным.
Олег Юрьевич судорожно задвигал глазами, резко поднялся, надвинул капюшон, просипел:
Со мной все в порядке. Это я слегка вымотался.
Игнорируя изумленные взгляды, он схватился за край плиты, тяжело поднялся. Его покачивало:
Где, мул? Он цел? с беспокойным видом профессор закрутил головой. Затем спохватился, достал из кармана джойстик. Его качнуло, повело. Он подшагнул к штабелю, оперся о него плечом, заработал рычажками. Пальцы его двигались плавно и аккуратно.
Скоро из-за сгоревшего трактора приставными шажками вышел транспортер. Развернулся и как ни в чем, ни бывало, неспешной рысцой направился к своему хозяину. С озабоченным видом профессор осмотрел контейнеры. К немалому его облегчению все оказались целыми за исключением двух, но и там пули прошли вскользь, оставив неглубокие вмятины.
Убедившись, что с профессором все в порядке, Рама вернулся к Малому. Тот сидел на корточках рядом с телом »монолитовца» и рассматривал его лицо.
О чем задумался? спросил Рама.
Да вот, смотрю, шлем целый интересно череп тоже?
А что с ним сделается?
Ну, знаешь, высота, масса тела и все такое. Вполне мог треснуть или сплющиться.
На хрена тебе это знать? Мертвый и мертвый. Ты лучше скажи, почему они вдруг с крыши сиганули?
Я откуда знаю, с хрустом в коленке Малой встал, задал бы тебе такой же вопрос, будь уверен в твоей компетенции. Но ты ведь не знаешь?
Нет.
Вот и я не знаю.
Малой пошел к плитам.
Сверчок лежал под сгоревшим трактором. Было тесно, пахло гарью, что-то кололо в правый бок, но он не пытался сдвинуться. Когда стихли выстрелы, и стало понятно, чья взяла, у него вдруг возникла мысль, дождаться пока остальные уйдут, затем вылезти, догнать Фазу с Пижоном и с ними через «Восточный кордон» выйти из зоны. Он уже сомневался, что сможет дойти до «шара».
Что Сверчок юркнул под сгоревший остов, никто не заметил, так как пальба началась в тот момент, когда он зашел за трактор. Парень об этом не знал и когда Рама подошел к Чилиму, Сверчок подумал, что за ним и полез из укрытия. Когда из-под трактора показалась его рука, а затем голова, Рама испугался до невозможности и едва не выстрелил. Ему показалось, что лезет зомбяк. И это было немудрено, Сверчок весь был перепачкан в пепле.
Твою мать, выдохнул спецназовец, опуская пулемет, так можно и заикой остаться. Какого черта ты там делаешь? Про себя подумал: «Я ведь про него совсем забыл. Как у него получается быть таким не запоминающимся?».
Начали стрелять я и сховался, парень выполз из-под трактора, хотел было отряхнуться, увидел неподвижного Чилима, замер, шепотом спросил. Что с ним?
Нет больше Чилима, угрюмо буркнул Рама, надо его похоронить. Поищим давай кругом, может, лопату какую найдем. Нельзя его так оставлять.
Эй! от плит послышался громкий голос Малого.
Рама выглянул из-за трактора. Научник его заметил, замахал рукой, идите сюда!
Сейчас, без энтузиазма ответил Рама, давай Сверчок айда.
К тому моменту, когда они подошли, профессор уже забрался на транспортер, а Ссэр устраивал ему под спину свой ранец.
Надо срочно идти, говорил Малой негромко, с озабоченным лицом, Олег Юрьевич неважно себя чувствует, совсем плох.
Мы хотели Чилима похоронить, проговорил Рама.
Не сейчас. Давайте на обратном пути. Если не успеем, все жертвы и потери окажутся напрасными. Только проф знает, как добраться до «шара».
Я его хотя бы в трактор суну, не дожидаясь возражений, Рама побежал к остову.
Только быстро! крикнул ему вслед Малой.
Спецназовец рывком открыл ржавую дверь. Раздался душераздирающий скрип, посыпались гарь и труха. Он заглянул в кабину все выжжено. Наклонился, поднял Чилима. Обмякшего и тяжелого усадил на ржавый скелет сидения за обгоревший руль. На секунду задержался. Тот выглядел спящим. Нижняя губа Рамы дернулась, глаза увлажнились:
Я вернусь, Чил. Прости.
Он захлопнул дверь и побежал к дожидавшимся его людям.
Профессор неплохо устроился, восседал на алюминиевых контейнерах, как на диване, голени и бедра его не туго притягивали две стяжки.
И чего бы вам сразу сюда не забраться? спросил Рама. Олег Юрьевич ему не ответил. Он сидел хмурый и больной.
Ну, все, распоряжался Малой, пора идти. Сверчок, давай, как и раньше вперед. Ссэр ты за ним, потом мы с профессором, Рама последним.
Никто не возражал. Даже если и имелись протестные мыслишки, их давила огромная до неимоверности мохнатая алчность.
Глава 2. Пижон и Фаза
Черт, черт, Пижон пальцем трогал под носом и отчетливо ощущал бархатистую поверхность. Фаза покосился на стрелка. Пятно выглядело неестественно и даже жутковато, словно вытекшая из ноздри сопля-плесень. Оно было до отвратительности белое, глядя на которое, своя боль в ноге притуплялась.
Не лапь, проговорил угрюмо сержант, вилкой зачерпнул из контейнера гречку с говядиной, сунул в рот.
Блин, простонал Пижон, вчера еще не было. И во рту, на языке, там в горле как будто шероховато, першит, блин постоянно, в подтверждении сказанного он кашлянул. Лучше бы я с ними пошел, хоть какой-то был шанс.
Хрен там, а не шанс, проворчал Фаза с набитым ртом.
Хрен здесь, Пижон резко смахнул с пня вскрытую банку. Она полетела, разбрасывая перловку с тушеной свининой. Сержант взглянул на лежащие в сухих листьях консервы, продолжил жевать.
Они, наверное, уже у ШАРА желания загадывают. Такое раз в жизни случается, а я здесь, скулил Пижон. В отчаяние схватился за шлем и заскреб пальцами, словно драл себя за волосы. Затем выдохнул, выпрямился и заговорил зло. Не зря проф в зону полез и Товаруга твой друган подтвердил, что знал того сталкера, который »шар» искал и чей планшет
Да не ной ты, Фаза мотнул головой, досадливо цокнул. Яйцеголовый этот вертел вас всех, как лохов чилийских. Мозги засрал, а вы и рты разинули. Он помирает, ему что-то там надо в лаборатории. Но не ШАР. Нет ШАРА, это все сталкерские байки. Может лекарство, арт какой-то уникальный, аномалия, не знаю, но не ШАР.
С чего ты взял, что байки? Всезнающий, да? Хер ли тогда до сих пор в охранниках ходишь? шкурой рискуешь? язвил Пижон, мерзко кривя рот.
Потому что это выдумка. Вот смотри, допустим, подвел тебя тот же самый Олег Юрьевич к двери и говорит: «Открой ее, там в аквариуме золотая рыбка. Она все наши желания исполнит». Но при этом умалчивает, что если дверь откроешь, назад дороги, уже не будет. Или Пан или пропал. Ты бы открыл? Поверил бы ему на слово?
Как-то ты неправильно переиначиваешь, возмутился Пижон, почему дороги назад нет?
Потому, если там не окажется ШАРА, у тебя времени воспользоваться другим вариантом уже не будет. Ты гарантированно помрешь страшной и мучительной смертью. Ослепнешь, твои глаза побелеют, плесень изо рта полезет, будет жрать тебя изнутри и, в конце концов, доконает.
Я и так помру.
Не факт. Ты представления не имеешь, какие чудеса творят медики в головном «шпитале». Они арты используют. Целый институт на них работает. Слышал, что в закрытом «северном крыле» Московских шишек лечат, мертвых на ноги поднимают, а с твоей бархоткой в два счета справятся.
Ага, уже как-то не совсем уверенно возразил Пижон, справятся, конечно.
Они снова ели. Пижон без аппетита грыз печенье с размазанным яблочным повидлом, Фаза доедал кашу вприкуску с галетами.
«Разбежались, как крысы. Развалились бревенчатые стены, словно были ниткой подвязаны. Неправильно я их сплачивал. Надо было не только в Зоне коллектив держать, на базе тоже. По сути, вышло, каждый за себя, каждый своей жизнью жил. Блин, но раньше работало. Да, отвечал он себе в мысленном диалоге, раньше такой жопы не случалось. Мы как колотый лед в ведре. Вроде бы и сплоченные, а как вода через край полилась, так и по кускам распались, вытекли кто куда, а кто и в ведре остался. А теперь Где Седой, где Чилим, где Рама. Один Кишлак по чесноку откололся. Хреновый, в общем, я командир оказался. На страхе да на кулаках парней держал. А надо было за совесть топить. Гнать чертова блатаря взашей, набирать молодых типа Кишлака и по-товарищески, по-доброму, как-то объединять. Конечно, и спрашивать, но не так сурово. А то построил порядки, как в тюряге и что получил в итоге? В ходках держались друг за друга только по необходимости. Какой в задницу кулак, нунчаки на соплях, вот кто мы. Палки по отдельности вроде есть, а связки между ними ёк. Так и не поговорил с Рамой, а он ведь на меня обиду держал за тот выстрел. И Седому по зубам зря съездил. Блин, даже Товаруга А че Товаруга? Они все побежали за профессором гребаным. Слишком соблазнительной конфетой он помахал перед их харями. И чего я такой уверенный, что ШАРА нет? на мгновение сержант потерял опору под ногами. Слишком складно говорил Московский ученый. Так складно, что даже Товаруга проникся. У каждого оказалось, что просить. Может, потому и поверили, что мечту имели? А о чем я мечтаю? Фаза не сразу смог ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. До конца дней в спецуре лямку тянуть? Бабла наколотить да артов насобирать? Разве это мечта. Она вроде бы должна от самого сердца идти. Про Чилима понятно семья, кредиты. Рама с ним по фиг куда. Сверчок мать там, невесту вернуть, Товаруга брата, Ссэр за свою жизнь скромно бедную натерпелся, на море ни разу не был, тоже как-то понять можно, проф ясно, Малой, наверное, тоже что-то сокровенное затаил. Может, Фаза улыбнулся, я потому в «шар» этот не верю, что у меня нет сокровенного? А Пижон? Фаза повернул голову, украдкой взглянул на понурого парня, безразлично жующего печенье. Зря я его не отпустил. Не дойдем, на меня его смерть ляжет. А так взятки гладки. Тем более, сам хотел», от таких мыслей Фаза тяжко вздохнул. Вслух сказал:
Давай собираться. Время дорого.
Да чего спешить, и так понятно писец мне, Пижон продолжал сидеть, вяло жевал и обреченным взглядом ковырял под ногами.
Вечно ты такой нытик, давай собирайся и пошли, прогудел Фаза и принялся убирать провиант в вещмешок.
Никуда я не пойду, Пижон сплюнул тягучей слюной , взгляд его оставался стеклянным и неподвижным.
Не дури, Фаза затянул верхний клапан, закинул шмотник за спину. Тут недалеко осталось, выкарабкаемся.
Че-то мне уже не хочется выкара, он поперхнулся и закашлялся. Поднес руку к губам, затем отвел, посмотрел на пальцы. Они были в крови.
Топай давай, лапища с силой хлопнула его по спине, схватила за шиворот и поставила на ноги, успеем, если сопли жевать не будешь. Утрись и пошли, сержант говорил с нажимом.
Пижон обернулся. На него смотрела скуластая рожа с уверенными злыми глазами, глядя в них, становилось понятно, этот шутить не будет. Пижон подчинился.
Фаза взвалил на себя его шмотник и уверенно зашагал через лес. Время от времени оборачивался. Приходилось замедляться, а то и останавливаться, чтобы подождать плетущегося следом стрелка. Тот был слаб, голова под тяжестью шлема гнулась на шее, как маковка на стебельке.
«Как все быстро это у него пошло, с тревогой думал Фаза, вглядываясь в бледное лицо, на выступившую на лбу испарину, на плесень под носом. Сколько он еще прошагает на своих двоих? Километр, три? А потом тащить его? А куда деваться? Был бы Ссэр, может, таблетку какую-нибудь дал. Стопэ», Фаза резко остановился, скинул вещмешок, покопался в недрах. Пока он это делал, приковылял Пижон. Вид у него был крайне уставший.
На, глотни, сержант протянул парню банку.
Что это? выдохнул тот и обвалился на гнилой пень.
Энергетик. Выпей, немного взбодрит.
Пижон взял банку, стал цеплять ногтем кольцо:
Далеко еще?
Фаза с болью взирал, как тот мучается с кольцом и никак не может его отогнуть, затем взял банку, открыл, вложил обратно в руку:
Нет, километров шесть, семь, помолчал и добавил, сегодня вряд ли успеем, но завтра будем на месте. Ты как?
Херово, Пижон закинул голову и большими глотками стал пить. В таком положении сержант прекрасно видел разросшееся пятно под носом, которое уже залезло на губу, обогнуло ноздрю и карабкалось на нос. Пазуха внутри была белая, словно набита ватой.
Слушай, Пижон оторвался от банки и тяжело дышал, можно хотя бы шлем сниму. У меня башка его не держит и замок в шею врезается.
Нельзя.
Что ты к этим каскам привязался, будто нет ничего страшнее контролера в этой ЗОНЕ! Не видишь, я и так подыхаю, взвился Пижон, схватился за подбородочный ремень, будто хотел его порвать и яростно уставился на сержанта, расстегни!!
Фаза долгую минуту смотрел на бледную зверскую физиономию и перекатывал желваками:
Давай так, сказал он спокойно и даже примирительно, я тебе сейчас кое-что расскажу, а ты послушай и не перебивай. Если после этого все же решишь снять шлем, я расстегну замок. Лады?
Лады, согласился Пижон, вытаскивая пальцы из-под ремня.
Был у меня друг, сержант замолчал, достал сигарету, прикурил. По известной причине не стал предлагать парню. Сделал затяжку, выпустил дым носом.
Как-то меня и Тихаря Нагибауэр отправил к Сидоровичу передать флешку с инфой. Я тогда еще не был звеньевым и с Тихарем ходили под Люггером. Дорожка в «Деревню новичков» была несложная, за день укладывались туда и обратно. Шлемы тогда были не такие, как теперь. Пси защита слабая, фильтров надолго не хватало, уплотнители дерьмовые, в общем, полное «г». Поэтому на такой легкий маршрутец пошли без них. Молодыми были, не особо опытными. Уже подходили к Бару, часа два пути оставалось, не больше. Идем через воинскую часть, а из столовки выскакивает стая слепаков и за нами. Укрылись мы в казарме. Нам наудачу, входная дверь в подъезд уцелела. Хотя и болталась на одной петле, путь мутантам преградила. Мы ее подперли тумбочкой дневального и грифом от штанги. Поднялись на второй этаж, решили подождать, пока сявки уйдут, заодно перекусим. Я поел, по лесенке забрался на крышу оглядеться. Сигаретку закурил, смотрю на Зону проклятущую, как сейчас, помню, подумал: «А на хрен оно мне надо?». И тут слышу, с лестницы Тихарь меня зовет:
Макс! Макс!
Я сразу заподозрил, что-то неладное. Хотя Тихарь знал мое имя, никогда меня им не называл. Я его тоже, только погонялом.
Макс! снова слышу его с лестницы. А голос такой, будто ну как тебе сказать? Будто «карачун» его парализовал, оплетает, а он только языком может шевелить и то еле-еле. (Пижон сразу вспомнил, как сам немел и превращался в гипсовое чучело, а сержант стоял над ним и лекцию читал. Господи, как это давно было). Или вот, Фаза нашел лучшее сравнение, словно анестезией обкололи десна, прежде чем зуб выдрать.
Подхожу, значит, я к люку осторожненько так, заглядываю на лестничную площадку. Смотрю в щелку, там Тихарь стоит. Стоит словно в воду опущенный, руки плетьми висят, голову склонил и без автомата. Все, думаю, приплыли. Дверь за ним нараспашку, никого за ней не вижу, хотел было на колено опуститься, чтобы через люк заглянуть подальше, но передумал. Еще раз посмотрел на дружка своего, мороз по телу прошел. Понял я, никто его на прицеле не держит, и сам себе он больше не хозяин. Что делать? Я на крыше, ничего нет на чем спуститься, люк один, не обойти не подкрасться, голос Фазы загрубел, обесцветился, смотрел немигающим взглядом, позабыв о тлеющей сигарете. Контролер Тихаря захомутал. Мутант жутко опасный, нельзя с ним вступать в прямой контакт.