В результате катастрофы мутанты получили свободу. Они быстро навели на этажах «порядки». Ели не только ученых, доцентов, докторов, экстернов, охранников, обслуживающий персонал, но и друг друга. Выжили сильнейшие, оказалось не так много. Профессор обнаружил и зафрахтовал три особи. Он чувствовал не только их тупое, примитивное мышление на уровне инстинктов, но еще кровожадность и голод. От мозга и костей они были пожирателями. Лабораторные образцы, выведенные в результате мухлежа с их ДНК цепочками, предназначались военным. Ощущая сущность этих монстров, трудно было предположить, для чего еще они сгодились бы.
Олег Юрьевич прошел коротким коридором и остановился. Секунду-другую о чем-то соображал, затем быстрым шагом вернулся к скрюченному на полу Раме. Взору открылось иссушенное лицо с распахнутым ртом, впалыми глазами и с глубокими ямами на щеках.
Бойся своих желаний, они могут завести бог знает куда, проговорил он негромко, взял мертвеца за руку и потащил к темной правой стене за баки, за трубы, за установки, за агрегаты. Рослый, широкий Рама цеплялся то плечом, то разгрузкой, то берцем, но профессор, казалось, этого не замечал. Тянул мощно и безостановочно. Немногим позже по проторенной дорожке протащился скрюченный Ссэр.
Убрав трупы, Олег Юрьевич один за другим зашвырнул вещмешки к хозяевам. Поднял за ствол автомат медика и с легкостью, будто сухую палку отправил туда же. Пулемет пнул с такой силой, что тот заскользил по полу, высекая искры, залетел под установку и с лязгом врезался в боковую стену. Перед уходом профессор поднял шлем спецназовца.
Глава 4. Встреча
Весь оставшийся день они шли. Точнее сказать плелись. Энергетик какое-то время придавал Пижону силы, но потом усталость и слабость взяли свое. Шаг его замедлился, берца отяжелели, рот не закрывался в одышке.
Фаза подумывал взвалить парня на спину или хотя бы поддержать сбоку, но отказывался от такой мысли. Мало того что он тащил их вещмешки и ныла нога, приходилось постоянно помнить, они не в парке развлечений, а по-прежнему в злой, коварной, заселенной мутантами, аномалиями и человеком зоне. Да и сам он, честно сказать, прилично вымотался. Такой трудной ходки не мог припомнить.
Сержант остановился, нашел взглядом плетущегося следом Пижона: «М-да, все, что осталось от звена».
Ты как? спросил он, когда тот приблизился. Хотя можно было и не спрашивать, вид парня говорил сам за себя голова, отягощенная шлемом, клонится на грудь, бронемаска болтается, плечи опущены, ноги заплетающиеся макаронины. «Совсем как зомбяк», нехорошая мысль хлестнула сержанта.
На вопрос Пижон поднял голову: изможденное лицо, лоб в крупных каплях, расфокусированный мутный взгляд, слипшиеся волосы и бархатистое пятно под тут как тут, словно вытекшая из носа белая кровь. Оно уже не казалось соплями и как будто расширилось. По верхней губе стекало к правому уголку рта. «Если он захочет, то сможет потрогать его языком и даже ощутить вкус», от этой мысли Фазу передернуло.
Че? спросил Пижон в узкую щель между запекшихся губ, едва ворочая языком.
Фаза смотрел на него тревожным, долгим взглядом: «Сто пудов придется тащить», повторил вопрос:
Ты как?
Таксе, выдохнул Пижон. Его пошатывало словно на волнах.
Делаем привал, сержант завертел головой, выискивая местечко. Он уже больше не тратил время на осмотр стрелка и выявление новых очагов инфекции. Более того, не перевязывал свою ногу: «К чему лишние движения, волнения, вот доберемся до госпиталя, там уже спецы пристально, со знанием дела».
Думал, что такое, как у Пижона, вероятно, произойдет и с ним. Никто из тех, кто контактировал со Сверчком, не может быть застрахован. Он все чаще заглядывал в КПК и прикидывал расстояние до Кордона. Выходило не так далеко, но с той скоростью, с которой они передвигались, можно было в лучшем случае оказаться на месте во второй половине следующего дня, а если придется тащить, то вообще, под ночь.
Пижон отказался от перекуса. Едва коснувшись земли, он закрыл глаза и с усталым вздохом повалился на спину. Фаза покосился на него. Пока у того были закрыты глаза, смотрел на плесень и гадал, не увеличилась ли.
Иногда, когда брат спал, подолгу всматривался, и тогда казалось, бархатистая зараза стремительно растет, ползет на губу и затекает в рот. Он тряс головой, избавляясь от наваждения, и тогда пятно вновь приобретало реальные границы, но неприятный осадок оставался.
Очень скоро так может случиться на самом деле. Сверчок говорил эта зараза ухайдокала жену и отца за несколько дней. Однако, его не тронула. Вирус по каким-то критериям выбирает носителя и оставляет его в живых, чтобы расселяться дальше. Умно придумано, ничего не скажешь.
Мам, губы Пижона шевельнулись. Фаза четко расслышал произнесенное слово, так как продолжал рассматривать плесень под носом. Кажется, парень заснул и говорит с видениями.
Да, ма, это я, Паша, в сонном бормотании Фаза разобрал каждое слово. Долгое время Пижон молчал, сержант взглянул на часы: «Пора идти». Он встал, осмотрел окружающие их деревья. Все было тихо и мертвенно неподвижно. Осенний лес, как ничто другое напоминал о тленности всего сущего и увядании жизни. Частично сбросивший листву, он позволял смотреть дальше, чем в полном одеянии. Фаза всматривался в просветы меж стволов, намеренно оттягивал время, позволяя подремать парню лишнюю минуту. «Ну, все»:
Пижон, вставай.
Стрелок продолжал лежать неподвижно. Сержант подошел, легонько пнул берцем его по каблуку:
Надо идти.
Ноль реакции. Как бы ни было Фазе неудобно приседать с двумя вещмешками за спиной, он это сделал. Потрепал Пижона за плечо:
Вставай. Еще немного.
Когда и на этот раз тот не отреагировал, Фаза заволновался всерьез и шлепнул по шлему. Еле еле, словно в грогги Пижон открыл глаза. Они были вялыми и мутными. Причем муть была нехорошая, не сонная и не пьяная, а предсмертная. Такие глаза сержант видел у Лавсы, когда тот раненный в ногу истекал кровью. Стрелок смотрел на него и не мог узнать, кажется, так и не признал. Когда Фаза, наконец, перетянул ногу жгутом и остановил кровь, Лавса уже отдал Богу душу.
Такой же непонимающий, отрывающийся от сознания взгляд был сейчас у Пижона. От испуга, что тот скоро откинется, Фаза треснул по шлему сильнее, чем хотел. От удара голова парня мотнулась вправо, он застонал:
За что?
Поднимайся, давай, нарочито злым и громким голосом проговорил сержант, выпрямляясь на ногах, идти надо.
Не переча, Пижон зашевелился. Как вареный с трудом перевернулся на живот, поднялся на четвереньки, а когда попытался встать, то упал, подвернул ногу. Сморщился от боли и вновь заворочался, чтобы снова пробовать.
Сержант наклониться, взял его за руку, поднял одним рывком. Когда отпустил, Пижон зашатался, словно вместо ног торчали былинки.
Копать, хоронить, сквозь зубы выругался Фаза. Быстро подхватил за шкварник, начавшего рушиться стрелка. «Однако Карл не врал», мысли метнулись к нагрудному карману. Странное дело, сержант почему-то только сейчас по-настоящему, без предвзятости, без бравады взглянул на положение дел, на экспедицию, на всех, кого с ним не было, а, должно быть, на умирающего Пижона, на себя, в конце, концов. «Может, это и есть переломный момент? Кабздец всему? Мне в том числе. Я просто пока об этом не знаю». Покрутил эту мысль, словно бижутерию в пальцах, усмехнулся.
Он расстегнул второй шмотник, сунул руку, покопался, придирчиво всматриваясь в вещички, прикидывая, что может пригодиться. Пижон понимал, для чего это делается, лежал на боку и молча наблюдал за действиями сержанта.
Патроны, эргэшки есть? спросил Фаза, рассматривая этикетку на банке консервов.
Нет, все в разгрузке. Но кажется, я уже не стрелок.
Хорош ныть, сержант кинул тушеную говядину обратно в вещмешок, продукт был ценный, впрочем, как и остальные консервы. Но сейчас ценнее были силы, которые расходовались в том числе и на транспортировку лишнего веса, не ссы, еще побабахаешь.
Все имущество Пижона осталось под поваленным деревом, замаскированное ветками и листьями. На ПДА Фаза отметил место, больше для успокоения души, чем за надобностью. Возвращаться не собирался.
Повесив оставшийся вещмешок на грудь, сержант подошел к парню, поставил его на ноги, развернулся спиной, присел, сказал:
Лезь.
Я могу идти, вяло возразил Пижон, мне бы только отдохнуть еще немного .
Лезь, сказал, не обращая внимания на ропот, твердо произнес Фаза, держись за шею и сцепи ноги, я их пристегну ремнем.
Скоро они шли по лесу неповоротливой массой, хромая, с пониженным боевым потенциалом, но быстрее прежнего. Сержант клонился вперед, он в полной мере ощущал тяжесть, пусть и щуплого парня. Теперь сказывалось все: и усталость от пройденных километров, и недосып, и боль в ноге, и вес шмотника, и автомата, и даже шлема. Единственное, что придавало сил, так это близость кордона.
Фаза отослал вэвэшникам сообщение о своем прибытии и просил помощи, хотя не особо на нее надеялся. Те знали, что база спецуры работает полулегально, является коммерческой организацией, к тому же приторговывает контрабандой.
Впереди между деревьев блестело и переливалось: «Никак стена? подумал сержант, значит, она все же кругом. Кругом вокруг чего?». Он остановился, завертел головой.
Смотри, просипел Пижон в ухо, барьер. Растянулся не хило так. На картах он есть?
Нет, ответил сержант, ощущая дуновение ветерка. Снова двинулся вперед, но уже с предельной осторожностью. Остановился в шаге от аномалии. Несколько секунд рассматривал перетекающий муар, затем вытянул ногу, сунул в зыбкое вещество. Берц, а за ним и голень прошли сквозь пленку беспрепятственно. Сержант сделал шаг, пересекая границу «круга». Теперь он звал аномалию именно так.
Левая нога, правая, снова левая и вот опять правая. Шаги превращались в метры, метры в километры, силы таяли. Боль в стопе ощущалась сильнее и одновременно тупее, словно зараза ушла в кость.
По краю Фаза обошел «Топи». Все же промок. Вследствие чего, был вынужден останавливаться, выливать из ботинок воду, просушивать их полотенцем и менять носки.
Сержант старался не смотреть на больную ногу и не замечать сползших бинтов: «Ничего, только бы до госпиталя добраться». В это время Пижон лежал на спине с закрытыми глазами и молчал. Он уже давно молчал. Лишь тяжелое дыхание сигнализировало, что он еще жив.
Покончив с сыростью, Фаза вновь взвалил на себя парня и зашагал вперед. Чахлый, вяленый лес осточертел и смазывался в одно серо-желтое пятно. Сержант чувствовал, что сил осталось немного, и старался их не расходовать понапрасну. Выбирал дорожку попрямее в ущерб безопасности.
Послушай, Макс, зашептал Пижон на ухо, передай ма
Закрой хавальник, прохрипел Фаза, резко остановился, грузно повернулся на месте, прижал автомат к плечу. Он внимательно всматривался и вслушивался в лес, что-то там шуршало и вот совсем недавно, когда чертов нахребетник открыл рот, хрустнуло.
Он стоял неподвижно, и пристальным взглядом тралил заросли. В метрах двадцати по следу зашевелились ветви, среди пожухлой осенней листвы показалась, замелькала зеленая куртка, шлем. Хотя сержант знал, кому принадлежит такая одежда, все равно был удивлен, когда в наушниках услышал голос профессора. Тот говорил сбивчиво и задыхаясь, бронемаска глушила голос:
Ну наконец-то Я уж думал Уф Еле догнал.
Фаза был поражен не только прытью умирающего дока, но и его голосом. Вовсе не слышалась старческая скрипка, раздражительность, болезненная одышка. Он говорил, как вполне здоровый человек, только запыхавшийся.
Что случилось? Почему вы здесь? Где остальные? вопросы сами прыгали на язык, они были очевидными и важными.
Сейчас, Олег Юрьевич остановился в нескольких шагах от сержанта, наклонился, упер руки в колени и тяжело, шумно дышал. Правой ладонью прижимал к ноге, подмигивающий зеленым огоньком, детектор. Берца, брюки до середины голени были сырыми и облепленные ряской.
Фаза спустил Пижона на землю. Парень молчал и напряженно всматривался в стекла бронемаски руководителя экспедиции.
Сержант терпеливо ждал, пока профессор отдышится и ответит на вопросы, внимательно осматривал лес кругом, особенно вглядывался в ту сторону, откуда пришел «нежданчик». Он не находил объяснение резвости ученого, кроме, как чудо, которое могло случиться вследствие исполнения заветного желания, либо использование какого-то артефакта. Беспокоило, что он был один.
Ну, так, где остальные? не выдержал Фаза.
Не распрямляясь, Олег Юрьевич повернул голову и снизу вверх посмотрел на сержанта:
Они там, он кивнул назад. Говорил профессор с придыханием, ему по-прежнему не хватало воздуха, Раму, Ссэра и Толика завалило обломками Мы нашли ШАР но полтергейст обвалил перекрытия, Олег Юрьевич с трудом выпрямился. Они, как увидели исполнитель, словно обезумели, дыхание профессора выравнивалось, бросились к нему, полтергейст тут их и накрыл. Рама с Толиком точно живы. Я слышал, как они кричали и звали на помощь. Кажется, мутант похоронил себя тоже, так как больше не проявлялся. После взрыва энергоблока конструкция сильно пострадала, он не предполагал, что колонна рухнет. Швырнул в них крупным обломком, задел колонну В общем, потолок обвалился.
Товаруга где, Чилим, Сверчок? Что с ними? допытывался сержант.
Чилим в перестрелке с монолитовцами погиб, наверное, слышали выстрелы? Олег Юрьевич замолчал и посмотрел на сержанта. Фаза не ответил. Сверчок в аномалию какую-то угодил, продолжил профессор, Ссэр ее «скальпелем» назвал, а проводник куда-то исчез. После перестрелки мы его не нашли. Звали, искали без толку.
А как это вы вдруг такими быстрыми и бодрыми стали? в голосе сержанта сквозило недоверие.
Я, Олег Юрьевич махнул рукой, держал до последнего спецраствор. Его можно употребить лишь единожды, а лучше и этого не делать. Зараза хоть и придает силы, гробит к чертям почки и остальное тоже. Анатолию дал инструкцию колоть лишь в экстренном случае, когда потеряю сознание. Но пришлось пользовать собственноручно.
Ослик где ваш?
Он там же, не смог пролезть в щель. Я говорю, перекрытия обвалились. Чудом выбрался. Нам надо спешить. Доктор серьезно ранен. Надо скорее к ШАРУ.
Взгляд профессора впервые за все время диалога оторвался от сержанта и переместился на Пижоне. Внимание сразу приковало белое пятно, уже скорее, не под носом, а на губе.
Они сделали свой выбор, угрюмо проговорил Фаза, я предлагал идти со мной. Мне надо Пижона скорее в госпиталь, он хотел сказать, что парень очень плох и долго не протянет, но не стал.
Ты не понимаешь! воскликнул Олег Юрьевич, резко дернул головой, переводя взгляд обратно на сержанта, там не только твои товарищи в беде, там еще и ШАР! Понимаешь, ШАР! Это значит, Пижон спасен, он сможет загадать все, что душе угодно. Ты тоже сможешь. Он исполнит! Он всегда исполняет! говорил профессор в отчаянии, надо только завал разобрать. Там немного В гаражах есть ломы, и таль я видел. Она десять тонн зараз двигает. Я тебе помогу, надо только
Стопэ, остановил профессора Фаза нисколько не клюнувший на замануху, даже, наоборот, каменея лицом и голосом, ваш «шар» это всего лишь ваши слова. Если он и на самом деле существует не факт, что исполнит именно то, чего попросишь. Я так понимаю, это вещица неизведанная, поэтому вы с собой тащили столько оборудования. Ведь так? Вы хотели его исследовать.