Н. Свидрицкая
Руны Одина
Глава первая.
Руна Гебо.
Валил омерзительный дождь со снегом. На постоялом дворе, где остановились Санька и её спутники, было тепло, но темно и скучно. Свободный китайский человек Чен, как обычно, химичил над какими-то зельями и напевал по-своему; Санька вязала себе носки из черной колючей шерсти; Россомаха любовно полировал свой меч; Хара лежал на медвежьей шкуре у очага, подперев голову рукой, и смотрел в огонь. Когда Санька объявила, что передумала ехать в Дом Солнца, так как ей не понравился способ, с помощью которого снимается порча, но отказалась возвращаться с Ужаром в Танзу, они долго решали, куда отправятся дальше, и что будут делать. В итоге решили задержаться в небольшом шорском городе Уйгуне, переждать самые холодные зимние дни. Климат в это время на Земле и в самом деле был теплее стоял конец января, но погода была, как в Европе: мерзко, хмуро, сыро, ветрено, но не сказать, чтобы морозно. Примерно конец октября в далёком будущем. Санька, намёрзнувшись, решила заняться полезным рукоделием и связать носки всем, включая Чена, для чего довела до истерики местного кузнеца, пытаясь объяснить ему, что такое спица. В конце концов, пришлось остановиться на деревянных. Получалось не так уж и плохо. Вязалка с неё та ещё была, тем более, с покалеченной ладонью, но она поступила мудро: сначала связала носки Харе, потом Чену, потом Россомахе, и с каждым разом получалось всё лучше. Теперь она вязала уже эксклюзив для себя, подумывая о свитерах. Правда, единственные две петли, доступные её таланту, были изнаночная и лицевая, но с другой стороны, кто её мог раскритиковать? Шустро набирая петли, она вслух рассуждала, куда бы им рвануть, как только потеплеет.
А я думал, мы поедем в Москву. Заметил Россомаха.
Приятно слышать слово «мы». Ворчливо откликнулась Санька. Но Москва ужасно далеко. Мы могли бы рвануть напрямую, через Урал, но можно ведь сделать небольшой крюк, и посмотреть какие-нибудь чудеса
Я согласен. Не меняя позы, подал голос Хара. Чен встрепенулся и разразился длинной тирадой. Слов было не разобрать, но все его поняли, и Санька заметила:
Не плохо бы, но у вас там сейчас воюют не по-детски. Попозже, ага?
Я тоже согласен. Россомаха полюбовался своей работой, скорчил рожу своему отражению в отполированном металле. Если в клинок вставить жемчужину, он будет петь, когда сражаешься. Взмахнул своим клинком, тот тоненько свистнул. Пока зимуем здесь, можно выковать себе новое оружие, самое лучшее.
Чен опять заговорил, Россомаха хмыкнул:
Может быть. Но и здесь можно хороший меч выковать, в Ала, например. Не понимаю тебя, Санька, почему ты в Ала не захотела?
Дом Солнца близко. Привычно откликнулась Санька.
Тогда давай, мы с Ченом съездим, а Хара тебя покараулит?
А чего меня караулить, я что, золотой запас?
Ну, типа того. Россомаха подмигнул Харе. Я тебя один раз всего из поля зрения выпустил, и ты вернулась с покалеченной рукой.
Это случайность.
Не думаю. Задумчиво произнёс Хара, всё так же, не меняя позы. Форма ожога больно уж знакомая
Никакой там формы нет. Фыркнула Санька. Сплошное безобразие, и больше ничего.
Ты о чём? Опустив меч, поинтересовался у Хары Россомаха. Тот задумался. Он был мальчик обстоятельный, и с бухты-барахты ничего не утверждал, в отличие от Саньки, которая чаще всего сначала говорила, а потом думала, к чему бы это?
И вовсе не интересно это. Быстро сказала она. Фигня полная
Похоже, что ты клялась на жезле Солнца. Сказал Хара. Санька преувеличенно фыркнула:
И когда бы я успела?! Сколько я там пробыла?!
Да, согласился Хара. Это загадка.
А ведь и правда. Россомаха встал, вложил меч в ножны, аккуратно положил его на лавку и с хрустом, долго, смачно потянулся. У о у очень странно это всё! Ты так и не объяснила нам, Санька.
И не собираюсь. Санька от волнения перепутала петли, чертыхнулась, склонилась над вязанием. Чё пристали, я из-за вас сбилась!!!
Так мы съездим в Ала? Спросил Россомаха. Мы быстро. Найдём кузнеца, закажем оружие, деньги есть. Дня четыре, не больше.
А как же твои подружки? Ядовито поинтересовалась Санька.
Нету у меня здесь подружек. Насупился Россомаха. С тех пор, как Санька как-то мимоходом попрекнула его этим, Россомаха старательно скрывал свои похождения. Что их у него вовсе нет, Санька не верила, и Хара, кстати, тоже.
Зато они тут же забыли про жезл Солнца, и Санька была этому рада. Не готова она им была рассказать про временную петлю, про жрецов Солнца и про то, как все они погибли, кроме неё! Порой ей снилось, как умирает Хара, как летит в сторону голова Росомахи, и становилось страшно до колик: а если это предрешено? Вот и отпускать Росомаху в Алу ей не хотелось; но повода удержать его она так и не придумала, и на другой день они с Ченом отправились в путь. Санька нервничала и психовала весь день, но объяснить, что произошло, не могла. Да и чего было бояться? Россомаха до встречи с нею был самым отпетым головорезом в Танзейском каганате; ему приходилось скитаться по безлюдным местам, изредка останавливаясь в маленьких крепостях вроде незабвенной Майны, у тех редких князей, что не боялись его и гнева Хабас, которые изгнали его из рода; он столько повидал, и из стольких переделок вышел невредимым в свои неполные двадцать три года, что она себе и представить не могла. Он как-то по пальцам попытался подсчитать, сколько убил людей (причём кочевников Конча, так же, как чельбигенов и прочую нечисть, он и считать не стал), но сбился на третьем десятке. Чего было бояться за него? И Санька решила не бояться.
За четыре дня она довязала носки и взялась за свитер. Хара съездил на рынок и купил ей новой шерсти, грязно-белой, которую они вдвоём идиллически мотали вечером, рассуждая, когда можно ждать Росомаху и Чена обратно. Хара считал, что четырёх дней им мало, конечно. Два дня на дорогу; Ала город большой, заманчивый, ведь Россомаха никогда там не был. Значит, дня два-три он там пробудет, по любому. И, стало быть, ждать их следует обратно только через неделю, самое малое, через шесть дней. Санька была с Харой согласна, и всё-таки переживала, когда к вечеру пятого дня Россомаха не вернулся. Хара посматривал на её искалеченную руку, но помалкивал; Санька нервничала сильнее. Умный, зараза, впрочем, все они тут были умные. Не зря Ницше говорил, что ум развивается необходимостью! Когда-то ещё Россомаха поразил её своими наблюдательностью и сообразительностью. Чёрт, что бы ни говорила, что бы ни думала, а мысли снова и снова возвращаются к Россомахе, и снова к нему! Она ещё ни разу с того момента, как он уселся возле её костра, не разлучалась с ним надолго. Просто не привыкла. Поэтому ворчала, всем на свете недовольная, ещё два дня, а потом уже стала по-настоящему бояться. Она боялась везти Хару в Ала, где его искали, чтобы сделать принцем и отравить, но за Росомаху тоже было страшно, а на восьмой день и сам Хара решил, что нужно отправляться в столицу.
Подготовились они основательно, взяли припасы, тёплые вещи и овёс для лошадей, но выехать не успели. Когда Санька переодевалась в дорогу, во дворе отчаянно забрехали собаки, а вслед за тем, быстро протопав по ступеням, в комнату влетел Чен. Санька только глянув на него, поняла, что случилась беда, и, не пытаясь вслушиваться в его сумбурные речи, бросилась во двор.
Так и знала! Хара уже осторожно снимал Росомаху с коня. Втроём они внесли его на второй этаж, уложили на шкуры перед очагом, и, встав с двух сторон от Росомахи на колени, Санька и Хара принялись осматривать его. Россомаха был без сознания, и на их вопросы и зов не реагировал; Чен сбивчиво, поминутно кланяясь и ударяясь лбом о пол, объяснял, что случилось.
Три стрелы попало, говоришь? Спрашивал Хара. Ага. Под ключицу Наконечник там ещё?.. Худо Он ощупал пальцами жутко выглядевшую, не смотря на заботу Чена и его снадобья, рану, почувствовал пальцами наконечник стрелы, переглянулся с Санькой. А здесь насквозь прошла, и ты её сломал и вынул? Хорошо, это заживёт. И здесь Он осмотрел бедро Россомахи. Тоже заживёт. Кто на вас напал?
Чен ещё отчаяннее затараторил, почти перейдя на китайский. В таких случаях Хара, знающий некоторые китайские диалекты, понимал его гораздо лучше, кивнул:
Не знаешь? Не рассмотрел? А как вы ушли?
Что он говорит? Спросила Санька.
На них напали на рассвете, когда они пустились в обратный путь, едва они спустились в седловину, и Ала скрылся из виду. Чен и Россомаха не видели нападавших, они не появились, обстреляли их из луков. Чен соорудил пару взрывов, и в дыму, забрав Росомаху, сбежал, но уверен, что его выслеживали. Только не знает, кто.
А чего он кланяется?!
Извиняется, что допустил подобное.
Господи, уже то, что он его привёз обратно Живого! Санька бережно коснулась покрытого трёхдневной щетиной бледного лица Росомахи. Уже только за это я ему благодарна!
Ты слышала их выслеживали!
Ну, и что?
Может, ничего. Хара ещё раз осторожно обследовал рану с застрявшим наконечником. А может, и много, что. Может, Росомаху хотели убить, а может, и за нами всеми охотились.
Не пугай меня. Огрызнулась Санька. Я уже устала бояться! Ты его достанешь? Она имела в виду наконечник, и Хара тоже, когда ответил:
Ну. Попытаюсь, конечно. Можно шамана позвать.
Только бы не жреца. Проворчала Санька.
Она была рада, что Россомаха не приходит в себя извлечение наконечника стрелы было варварским делом, во время которого Хара и Чен долго спорили, как это лучше сделать, чтобы не задеть артерию «жилу», как они её величали. Санька отгрызла себе остатки ногтей, уповая только на то, что Россомаха парень сильный и выдержит и не такое. Он выдержал, во всяком случае, сразу не умер. Перевязанный, смазанный мазями и протёртый настойками, Россомаха тихо лежал на постели, а Санька, Чен и Хара сидели напротив и смотрели на него.
Она поправится. Сказал Чен.
Конечно! Поддакнул Хара.
А то. Согласилась Санька. Для Росомахи, конечно, было бы лучше, если бы его оставили в покое и дали полежать и прийти в себя, но его приятели не могли его оставить, каждому хотелось сделать ещё что-нибудь, и только могучим порывом они себя и друг друга удерживали от лишней суеты.
Может, ему воды? Шёпотом спросил Хара.
Не троньте его, пусть отдыхает! Шикнула Санька.
Но может, он пить хочет, а попросить не может?..
Так они препирались несколько минут, пока во дворе снова не залаяла собака; сидевшие, как на иголках, они все трое вскочили и припали к крохотному, затянутому плёнкой бычьего пузыря окошку. Рассмотрели смутные силуэты трёх всадников, один из них разговаривал с кем-то из постоялого двора.
А что, если Прошептала Санька.
Что они нам сделают? Не очень уверенно возразил Хара, но отпрянул от окна, услышав шаги на лестнице, и, вооружившись двумя кинжалами, встал за дверью. Чен тоже притаился, держа наготове пару горшочков, и только Санька осталась у окна, напротив двери, чувствуя себя довольно глупо. В дверях, постучав, появился сын хозяина, и, поклонившись, сказал:
Вас спрашивают.
Кто? Спросила Санька, сделав вид, что совершенно не взволнована.
Кажись, Сыны Солнца! Чуть понизил голос парнишка, и Санька вскочила, побледнев и схватившись за сердце. Она даже не обратила внимания на взгляд Хары, чьи подозрения косвенным образом подтверждались.
Где они? Спросила Санька, пытаясь справиться с сердцебиением и отдышаться. Рука заныла, и она стиснула её в сразу повлажневшей ладони второй.
Внизу, пояснил парнишка, сказали, тама будут ждать. Но ежели хотите, один из них сюды подымется.
Пусть идёт сюда. Сказала Санька, решив, что один Сын Солнца это лучше, чем несколько, и, не замечая отчаянной жестикуляции Хары, приготовилась встречать гостя. Но её ждал ещё один шок, гораздо больший: это был тот самый жрец, что держал её за руку, когда она клялась! Санька так явно его узнала, что он сам это понял, замер в дверях. Был он крупный, мордастый, довольно смазливый, с крупными чертами лица, большим носом, крупными мясистыми губами с приподнятыми вверх уголками, от чего лицо его казалось довольным, как у кота, и тёмно-зелёными глазами, про которые принято говорить: «блядские». Лет ему было не больше тридцати, в общем, мужчина в самом расцвете чего угодно. В тот раз Санька его как следует не рассмотрела, но узнала сразу же; теперь, глядя на него, решила, что если бы не тот случай, он ей скорее бы понравился, чем нет.
Добрый день, светлая кыдым. Сказал он приятным низким голосом. Мне сказали, что здесь я увижу женщину, которая со мной встречалась, но которую сам я никогда не встречал. Смотрю, это чистая правда. Откуда ты меня знаешь? Он бросил взгляд на её руку, и Санька спрятала её за спину. Спросила довольно грубо:
Чего надо?
Сынов Солнца так встречать не принято. Он улыбался, говоря это, и всё равно прозвучало угрозой.
Добрый день, Сын Солнца! С ласковой издёвкой произнесла Санька и сделала ему книксен. Чего тебе надобно, отче?
Вот это уже другой разговор. Он вошёл, кивнул, не оборачиваясь:
Спрячь оружие, брат Ветра, оно не нужно. И ты, он обратился к Чену на китайском, и тот по мере сил и возможностей вытаращил глаза. Вижу, у вас несчастье.
Допустим. Санька продолжала смотреть на него с вызовом. И что?
Можно сесть? Он уселся, не дожидаясь Санькиного «Можно», улыбнулся милейшей улыбкой с игривыми ямочками:
Путь был долгий. В то время как братья мои обедают внизу и наслаждаются рябиновкой, я вот тут
Я должна спасибо сказать?
Должна. Он перестал улыбаться, и окинул её взглядом. И ещё какое, если, конечно, тебе не всё равно, умрёт твой приятель, или нет.
Вы кого имеете в виду?
Того, что навлёк на себя проклятие Солнца, конечно. Того, с кем ты согрешила по пути в храм.
Откуда вы это знаете?
Солнце знает всё.
Я передумала пойти в храм. Я отказалась от паломничества.
И не только от паломничества. Снова улыбнулся жрец. Дело вкуса, конечно, но что сделано, то сделано. Только вот была ты с ним не ПОСЛЕ того, как отказалась от паломничества, а ДО, и твой отказ дела не меняет.
Говори. Санька села напротив него. Он смотрел по-прежнему насмешливо и свысока.
Мягче, напевнее. Предложил, и глаза смеялись у суки. Тебе так идёт мягкость, кыдым из далёких земель. Ох, жаль, что ты передумала, Может, подумаешь ещё?
Что изменится? Спросила Санька. Если ты говоришь, что дела не меняет
Любое проклятие можно снять. Если ты как следует попросишь меня
И не подумаю! Взорвалась Санька, снова вскочила. Это ты сюда приехал, а не я, значит, это тебе что-то надо! Не смей таращиться на меня так, словно ты меня при этом лапаешь! И будь повежливее! Понял?!
Он ни капельки не растерялся, не рассердился и не удивился, чуть склонил голову набок, сказал:
Сколько вас, таких, передо мной кочевряжились! Поверь мне, всё это до первой ли.
Не желаю слышать твои пошлости! Покраснела Санька. Так что тебе нужно?
Мне? Почти ничего. Дому Солнца нужно кое-что, и ты со своими приятелями можешь попытаться это добыть. Если получится, проклятие будет снято, и оба вы будете свободны.
Мы можем обратиться к кому-то другому. В Поднебесной, например.
Рискни. Но каждую секунду он может погибнуть от чего угодно: даже от упавшего с неба камня; поперхнуться, захлебнуться, даже свернуть себе шею на ровном месте. Обидно было бы, после того, как сожгла себе руку ради него, вот так глупо его потерять?
Откуда ты знаешь? Растерялась Санька.
Этот след ни с каким другим не спутаешь. Он успокаивающе улыбнулся. Всё не так уж и плохо, кыдым! Всё равно ты не знаешь, куда себя деть. Так что? Тебе интересно?