А мама все так же могла страдать, жалеть себя, героически выживать, терпеть грубости от мужа, и вымещать зло на ребенке. И не дарить ему (ей) любовь потому, что любви в ней уже давно не осталось. Ни к кому, даже к себе самой.
Разница лишь в оценке поступков родителей.
«Святым родителям» это все автоматически прощалось или вообще считалось чем-то нормальным -ведь так у всех. «Родителям-злодеям» не прощалось ничего.
А теперь давайте немного про травмы. Про психологические травмы, а не про сломанную ногу.
Главная ошибка по поводу травм.
Ими принято называть то, что сделал человек, травму нанесший. Например, папа регулярно бил меня / мама называла жирной и тупой значит, они каждый раз наносили мне травму.
Нет, не совсем так. Вернее, совсем не так.
Травма это последствия воздействия, а не само воздействие.
Если я дам вам кулаком в нос, и он сломается я нанес вам травму.
Если я сделаю это же самое, а он не сломается, но вам просто будет неприятно я не нанес вам травму, разве что просто неприятно сделал. Но нос не сломан, травмы нет, жить будете.
Более того, одно и тоже потенциально травмирующее воздействие, примененное к разным людям в разных ситуациях, даст совершенно разные результаты.
Одного ребенка могли бить каждый день, и он вырос без видимых повреждений психики (и без ощутимых скрытых повреждений). Другого ударили всего пару раз, но это осталось в его памяти навсегда как ужасный опыт, кошмарное переживание.
Моему сыну 7,5 (на момент написания этой главы), и я практически никогда не повышаю на него голос то есть, не кричу. Я сделал это всего лишь два раза за все 7,5 лет. И он помнит эти два раза очень хорошо. И это очень неприятный опыт для него. Он не хочет, чтобы я на него кричал. Он не хочет третьего раза. И четвертого тоже.
И я знаю много историй людей, на которых кричали в детстве несколько раз в день. И не только кричали. И это было для них нормой. Более того, они игнорировали эти крики, пропускали их мимо ушей.
Эту разницу восприятия можно проиллюстрировать старой фразой «то, что русскому хорошо, немцу смерть». То, что переварит и выплюнет одна психика, не выдержит другая.
Я не склонен считать, что физическое насилие, постоянное обесценивание и унижение пройдет бесследно даже для того ребенка, что привык пропускать это мимо себя и вообще игнорировать. Это все равно оставит след, хотя бы отчасти, но травмирует его. Просто потому, что детям критично нужны любовь, внимание и уважение от их родителей, а не пинки, подзатыльники, игнорирование и насмешки. Но глубина и количество рубцов будет очень разной у разных людей. То, что почти убьет одного, лишь заставит слегка прихрамывать другого.
Впрочем, есть вещи, которые способны оставить глубокий след и нанести серьезную травму практически каждому ребенку.
Это сексуальное насилие со стороны кого-то из родителей. Или их согласие с сексуальным насилием со стороны других людей «когда мама видела и ничего не сделала».
Это систематическое (а не периодическое) физическое насилие в комплекте с ежедневным психологическим унижением и постоянным страхом за свою жизнь и здоровье почти как то, что происходит в тюрьмах и в армии.
Шрамы от этого останутся у всех без исключения. И чтобы выстроить свою жизнь после такого, обычно нужна грамотная психологическая помощь и поддержка. Это «красная зона», красный свет на светофоре. Тотально недопустимые вещи, которые, к сожалению, продолжают происходить с немалым количеством детей.
Но такое случается все же не со всеми, правда?
Гораздо чаще ситуация намного прозаичнее.
Отсутствие внимания. Неуважение. Нерегулярное физическое воздействие (подзатыльники/ремень). Отказ слышать и слушать. Отказ выполнять вполне разумные просьбы и желания ребенка. Требования «заткнуться и делать как сказано». Игнор. Требования учиться там, где хотят родители (а не там, где хочет ребенок) и тому, что хотят они, а не он. Принуждение сделать «правильный выбор». Обесценивание личного мнения и желаний «мало ли что ты хочешь». И все те же темы с неблагодарностью, «неоплатным долгом», манипуляции и эмоциональный шантаж, о которых говорили выше.
Если дети «родителей с холода» привыкли полностью игнорировать последствия «холодного воспитания» и отсутствия любви, то тут часто случается другая крайность.
Эти последствия возводятся в абсолют и признаются непреодолимым препятствием для собственного взросления, самостоятельной жизни и личного счастья.
Они сделали мне /не дали мне, поэтому я такой/ая, и поэтому я не могу жить счастливо/делать то, что хочу/создать отношения/стать успешным в том, что делаю.
И не смогу, скорее всего.
И в этом виноваты ОНИ.
Позиция жертвы в чистом виде.
Можно ли понять причины такого выбора? Конечно.
Можно ли оправдать? Нет.
Можно ли изменить этот выбор? Да.
Сейчас так много разговоров о «травмах» и «злых и холодных родителях, от которых все беды», что есть большой соблазн выкопать все свои собственные неприятные ощущения и переживания и назвать каждое из них «травмой», сесть с ними в круг и начать петь долгие печальные песни. Ничего не делать с тем, чтобы излечить эти травмы, или, для начала, отделить мух от котлет, и разобраться, что было настоящей травмой, а что просто неприятным воспоминанием из детства. А если и делать, то выбирать такие методы излечения, чтобы они длились годами. И отложить свою жизнь «на потом» когда я стану «здоровым».
И, конечно, все это время злобно смотреть на портреты родителей на стене большой комнаты, и вести с ними внутренние гневные диалоги. Ну, или ограничиться постоянными гневными монологами.
А можно сделать еще одну великолепную вещь постараться «усыновить родителей». Сходить на пару тренингов, прочитать несколько книг, признать себя верховным специалистом в области психологии и начать воспитывать/перевоспитывать родителей «заставить их задуматься, чтобы поняли, что они сделали» или «выстроить их отношения наконец». В общем, делать с ними то, что они делали со мной в детстве ну, может, разве что, только без физического насилия.
А если по простому и кратко, то слегка отомстить им за все, но при этом прикрываясь белым флагом с надписью «я добра вам желаю».
Основа позиции жертвы признание собственной беспомощности, отказ влиять на ситуацию (и неважно, по каким причинам), и фактическое согласие с фразой «это все, что у меня есть, и так будет всегда». И, конечно, перенос всей ответственности на «НИХ».
В чем проблема с этой позицией?
Ребенок, ставший взрослым только по паспорту (но не внутри) оказывается беспомощным в большом и порой враждебном мире. Как жить, куда идти, что выбирать, с кем дружить, с кем спать, с кем семью создавать, и создавать ли ее вообще вопросов много, ответов нет. Родители не научили делать выборы и находить ответы самому, а, скорее, отучили это делать в принципе.
Что остается вчерашнему ребенку?
Признать себя «инвалидом детства», собрать все свои травмы, большие и маленькие, в один большой мешок, крепко прижать к груди, и ходить с этим мешком повсюду, подобно профессиональным нищим, выпрашивающим милостыню в вагонах метро и электричках.
Он может бунтовать и щериться на «взрослых», огрызаясь и кусая за ноги тех, кто «наступает на его границы», но на вопрос «а чего ты хочешь в жизни» ответить не сможет.
Он может пребывать в бесконечном около-депрессивном состоянии, двигаясь по жизни с таким же уровнем целеустремленности, как труп, который несет по течению.
Он может найти «своих», и тогда вместе они будут жаловаться на родителей (и вообще взрослых), осуждать «агрессоров», и при этом не делать ровным счетом ничего со своей собственной жизнью.
Он будет жалеть себя. Каждый день. Разнообразно и профессионально.
Жалеть за упущенные годы, за нереализованные возможности, и за заранее спущенную в унитаз жизнь. Где-то после 50 (у некоторых уже после 40) жалость к себе выходит на новый уровень ведь дело идет к старости. И жизнь официально признается неудавшейся.
Конечно, не все находящиеся в этой модели жизни делают именно так, это относительно крайний сценарий. Можно сделать тоньше. Например, выстроить профессиональную реализацию, стать социально взрослым и крепко стоящим на ногах человеком, но зато устроить бесконечный ужас в личных/семейных отношениях.
Например, женщина с мешочком травм в руках будет осознанно (а чаще неосознанно) выбирать для отношений нарциссов, абьюзеров, и просто бесперспективных и убогих, чтобы затем терпеть, страдать, мучаться и жалеть себя. Потом она каким-то чудом выбирается из этих отношений, пополнив мешочек с травмами, делает небольшую передышку, и заползает в новые, где все так же или еще хуже.
Мешочек с травмами растет, и мешает ходить. А портретов на стене большой комнаты столько, что они там уже не помещаются.
Своими травмами из мешочка, конечно, важно и нужно поделиться с детьми чтобы они понимали, в какой мир растут, и с какими людьми им придется иметь там дело. А можно не делиться и мужественно таскать его самому, сцепив зубы от напряжения. Правда, дети все равно увидят, покопаются и что-то заберут себе просто потому, что они это могут сделать.
В своих крайних проявлениях получается полная противоположность «киборгам» с их отказом чувствовать. Но на самом деле эти люди очень похожи. Они все травмированы, но выбирают не лечить это, не справляться с этим, а либо спрятать это подальше, чтобы потом смело отрицать, либо таскать тяжелым грузом за собой всю свою жизнь.
Одни становятся агрессорами, и оправдывают других агрессоров, а другие жертвами, и воспитывают новых жертв. Их объединяет беспомощность, неспособность справиться с тем, что они пережили и испытали.
«Киборги» ненавидят беспомощность во всех ее проявлениях, поэтому они сделали вид, что это все нормально, и их никак не затронуло, и вообще это жизнь, и нечего тут страдать попусту. Стратегия игнорирования. Копье в спине? Какое копье, не вижу никакого копья. Ааа, вот это? Нет, это не ранение, это я так тренируюсь боль преодолевать. Не трогайте, пусть торчит.
Жертвы сдались этой самой беспомощности. Они согласились с ней.
Да, я ничего не могу сделать, только страдать. Сил справиться нет, да и поздно уже ведь мне уже лет.
Эти две модели не единственные, конечно же.
Могут быть комбинации «один родитель злодей, второй жертва».
Могут быть истории вроде моей, когда родители формально есть, а фактически в жизни ребенка их нет (они в поездках, на работе, нет времени и сил на детей), и ребенок растет сиротой при живых родителях.
Но именно эти две модели основные и самые распространенные в социуме. И самые заряженные по эмоциям и чувствам. А то, что заряженное и при этом популярное, то и задает основу всему остальному оно ведь самое заметное.
А зачем отделяться от родителей?
Ответ на этот вопрос не такой очевидный, как может показаться. Да и с точки зрения морали неоднозначный.
Контекст.
Российское общество в отношении семьи и детей демонстрирует политику двойных стандартов и лицемерия, причем, уже довольно давно. С одной стороны, идут «традиционные ценности» и «набор качеств русского человека» семейственность, забота о детях, душевность, склонность к самопожертвованию и другие прекрасно звучащие качества. С другой стороны расположена реальность с 80 процентами разводов, миллионами матерей-одиночек, миллиардными долгами по алиментам, распространенным насилием в семье по отношению к женщинам и детям, и крайней атомизацией общества, когда «каждый сам за себя, и верить можно только своим (да и то не всегда)». А еще тайной (гораздо реже явной) ненавистью и неприятием по отношению к своим родителям и родственникам.
В нашем социуме для отдельно взятого человека совершенно нормально помолиться на храм, придя домой, отвесить затрещину ребенку, принесшему двойку, закатить глаза к потолку, увидев, что звонит мама, но ждать безусловного уважения к себе от своих детей, и при этом считать себя хорошим, добрым и душевным человеком. Нет противоречий, все «как у людей». Все «нормально».
Лучший способ увидеть истинное отношение людей внутри семей друг к другу предложить им поделить собственность или просто столкнуть их на почве дележа денег и чего-то материального.
Как человек, проработавший 5 лет своей жизни риэлтером, я был свидетелем многим интереснейшим событиям, и это не считая сотен историй, услышанных от коллег.
Дележка недвижимости (или наследства) выпускает из людей всех демонов, и именно тут выясняется, что никакой любви и уважения, истинных семейных традиций и пресловутой «душевности» нет и в помине. Есть только два принципа «каждый сам за себя» и «либо я, либо меня».
И большая часть душевных сил людей, находящихся внутри подобных систем, уходит на отношения. И на лицемерие. Вежливо промолчать или отшутиться, когда на семейном сборе спрашивают, «когда же маленький появится», придумать легенду, почему не поедете в гости/на свадьбу/на поминки, придумать тысячу причин, чтобы поменьше быть дома, когда мама приехала в гости столько дел, столько дел. Круг любящих родственников становился все теснее, воздуха оставалось все меньше.
Родители главные для вас люди в этой системе.
И пока вы вовлечены в эту систему, повязаны десятками обязательств и ожиданий, и тратите кучу сил на то, чтобы «отмазаться», «отшутиться», «выглядеть хорошим сыном/дочерью», «следовать традициям», у вас не остается ресурсов для своей жизни и реализации своих целей. И чем старше вы становитесь, тем этих ресурсов меньше, как и шансов обрести самостоятельную жизнь.
Сепарация от родителей (и в целом от сети родственников) это не про «я с ними больше не общаюсь, никого знать не хочу», это про нахождение своего пути в жизни, про свои собственные решения, про то, чего хотите вы, а не то, чего ждут другие люди от вас.
80 процентов сепарации происходит в голове, и только 20 связано с «переехать и жить самостоятельно». И только пройдя этот этап, вы сможете стать по-настоящему взрослым и самостоятельным человеком. Не только социально, но и психологически.
А будете ли вы ездить на семейные праздники, и копать картошку на даче, и как ответите на вопросы про детей/брак, вы решите сами, когда обретете свободу. Домашнему эльфу Добби в Гарри Поттере достаточно было получить в подарок носки, чтобы обрести ее. Вы не эльф (сорри), поэтому придется немного поработать с этим.
Что сделать, чтобы отделиться от родителей?
Уехать от родителей физически
Когда я проводил живые тренинги, я порой практически силой (не физической, а, скорее, моральной) отправлял взрослых детей прочь из родительских квартир. И это зачастую была непростая битва. Дети сопротивлялись, прикидывались беспомощными, убеждали меня, что не могут жить в одиночестве или в том, что родители их не отпустят. Помню один случай, когда «ребенок» убежденно говорил, что мама без него/нее не может, и одна не справится, а мама в приватном разговоре сетовала на то, что «ребенок» никак не съедет, и вообще мешает им с отцом пожить для себя. «Но как выгонишь куда-то родного ребенка? Я не могу» с грустью и легкой безнадежностью говорила она.
Пока вы живете с родителями, вы всегда ребенок. Это аксиома.
Хорошие ваши родители или плохие, тираны и злодеи или святые и любящие неважно. Вы всегда ребенок в родительском доме. Начиная с того, что вам не нужно за него платить, заканчивая встроенными в вас шаблонами восприятия (я сын/дочь, они родители, я снизу, они выше).