Ну, а потом офицерские курсы, у меня же десятилетка за спиной, потом в Германии оставили служить. До майора дотянул. Домой два раза ездил. Мама оккупацию пережила. Состарилась. А отец без вести пропал. Говорят, они, вообще, в бой без винтовок шли! «Добудете оружие в бою!» Ох, и дураки, были! Мясом останавливали, ясное дело. А что поделаешь? Война не гулянка. Об жизни дело шло. Об России.
В пятьдесят третьем мама умерла, а меня и хоронить не отпустили! Вишь, ты в Германии тяжелая обстановка, в связи со смертью товарища Сталина! Так что уж на могилку-то к маме только через два года попал. Ну, соседи, спасибо, все управили. Оградку там, крест. Как же без креста-то? Не собака лежит, чай Мама Богу веровала крепко! И молилась крепко. Потому и жив. Вымолила меня. Молитвенница моя Вот живу теперь.
Кавалерия ходит по прямой!
Я прочитал имя отчество и фамилию врача-венеролога и толкнул дверь его кабинета.
Первый раз у нас? спросил, поднимая красивую седую кудрявую, аккуратно причесанную, голову врач, Ну что ж Лиха беда начало.
Перед ним на краю стола выстроились одинаковые двухсотграммовые баночки с анализами мочи. Левой рукою раскрыв мою историю болезни, правой он взял одну из них, глянул на меня ласковыми серыми глазами, провозгласил:
С почином вас! и со вздохом отхлебнул.
Но в истории болезни ничего нет, сказал он, изучая мою карточку, Ну что вы так взъерошились? Это пиво. Не дают в жаркий день благочестивому человеку пивка выпить, без отрыва от производства, заметьте, Вынуждают идти на обман. А где мы прячем соломинку? В стоге сена. Здесь разница только в том, что у меня в это в этой банке пиво до употребления, а в остальных банках после В чем ваше несчастье?
Да вот вторую неделю хожу
Ну, голубчик Это вам без привычки тяжело. Морально. Болезнь как болезнь, не хуже других. Тем более вы юноша и холостой. У меня тут старичок в 85 лет сподобился. «Я вызывал «Невские зори» помыть окна. И вот теперь имею удовольствие за 189 рублей 56 коп.» изобразил он неведомого мне старичка. Внешне сетует, но горд без меры. И вообще это такая же необходимая человеку функция, как есть, пить и спать
Я вторую неделю не работаю с конемУ меня лошадь застаивается! А врач не разрешает И диагноза не ставит
Как? доктор изменился в лице, и серые глаза его увлажнились. Как? В Ленинграде еще есть лошади?! Боже мой! Голубчик! Дорогой мой! Я же бывший командир эскадрона! Сабельного эскадрона. И были еще и пичные, с пиками Я мастодонт. Осколок прошлой эпохи. Боже мой А болезнь вашу я мигом исправлю. Но в следующий раз в чем мать родила коня не купайте. Коня положено купать, пребывая в сподниках или хотя бы в трусах, во избежание ваших последствий. Конечно, мой коллега догадаться не может. Он же в кавалерии не служил И вообще как говорится «штафирка».
И началась с этого момента наша многолетняя дружба и мой непрекращающийся восторг перед человеком, кому выпала страшная доля быть на фронтах Великой Отечественной кавалеристом.
Орден
Помните у Бабеля в пьесе «Закат» есть брат Мишки Япончика Левка гусар. Так вот это я. Правда папа у меня не биндюжник, но в том смысле как Левка там говорит: «Если еврей гусар, таки он уже и не еврей!»
Я вырос Питере, ходил в дом пионеров. Ах, какая там была комната сказок! Палехские мастера расписывали. А я ходил в клуб «Дерзание». Что, вы тоже? Замечательно. Мы были помешаны на Пушкине. И вдруг, говорят, что мы все мальчики из клуба будем сниматься в фильме «Пушкин»! Как раз накануне юбилея. Мы чуть не всего Пушкина наизусть! По Евгению Онегину семинар! Приехали в Царское село и целый день по лестнице Камероновой галереи бегали. Оказывается, играли ноги лицеистов. Я потом кино смотрел очень талантливо сыгранны ноги, но, к сожалению, которые мои не определить.
Война началась, я студент. И в октябре. Уже с продуктами было очень плохо. Я как раз прибежал домой, проститься. И папа заторопился, «мне надо в больницу, в больницу» И ушел. И свою котлетку из сушеной морковки мне оставил. Я только потом заметил. В блокаду он умер. А меня на барже через Ладогу. Очень бомбили. И в Тамбовское кавалерийское училище. Через три месяца лейтенант. Вы ж понимаете за три месяца можно научиться отличать, где у лошади голова, где хвост, но не уверенно
Еду на фронт. Купил бурку. Хороший револьвер обменял на маузер. Полный идиот! Этот маузер постоянно заклинивало. Лошадь, вы не поверите, сивая. Сколько лет не определить. Но я то в бурке с маузером на белом коне! Медный всадник! Полный Чапаев!
Пока в вагоне ехали еще ничего. А выгрузились, я повода не выпускаю боюсь коня потерять. Прибыли на передовую. Растолкали кого куда офицерами связи. Являюсь к командиру полка. На передний край. Естественно верхом боюсь коня потерять. Идет бой. Всем не до меня
Командир говорит:
Куда же мне тебя девать? Кавалерии уже никакой нет. Слушай, скачи вооон туда. Там батарея минометная без офицеров. Я уже двоих посылал не дошли. Снайпер сшибает по дороге.
Я коню шпоры. А шпоры купил заказные как у мушкетера. Хожу из за них в раскорячку. Но Бог дураков бережет. Я предполагаю, что у снайпера винтовка была в станке рассчитывал на ползущих. Он же не ожидал, что какой-то идиот на коне поскачет. В общем, я доскакал. Стоят четыре миномета в ложбинке за горкой. Первый раз в жизни вижу минометы. Командует батареей сержант.
Какие будут приказания?
А я, ну, же полный идиот, я рассуждаю логически:
Что ж говорю, вы тут за горой спрятались. Вам же не видно куда стрелять! Давайте на гору.
Выперлись на гору. Сержант говорит:
Товарищ лейтенант, я угол менять не умею. Я всего второй день воюю и, вообще, я радист, а не минометчик.
Но я же на белом коне! Доскакал! Мне море по колено!
А ну, говорю киньте парочку ваших штучек!
Поприкинул по разрывам пальцы уголочком развел «Выше, ниже, давай-давай» Над нами немецкая артподготовка. Вся за гору. Нам хоть бы что!
Только угол миномета в мои пальцы веером вписался, немцы в атаку идут: танк, два бронетранспортера и, как потом выяснилось, до батальона пехоты. И нагло так идут. Они же знают, что тут никого! А все что за горой артиллерия смолола! Ну, я подождал, пока они подойдут, куда наши мины падают, и, естественно, на белом коне шашкой отмахнул:
Огонь!
Как ни удивительно, очень удачно. И танк горит. И бронетранспортеры мордой в землю, и весь батальон всмятку. Все поле перевернули, как вспахали! Тут связной прибежал «Отходить». А у нас и мины кончились. Идем обратно гордые! Я на белом коне впереди! Проходим, где под горой до меня батарея стояла там живого места нет. И все ящики пустые, что мы оставили, в мелкие щепки!
Видите, говорю, придурки, что бы с вами было, если бы мы на горку не поднялись!
В штаб приехал с коня не слезаю! Докладываю: так и так
Командир полка аж трясется!
Вот что, голубь мой, сизокрылый! Орден я тебе дам, но к минометам, чтобы близко не подходил Твое счастье, что немец, который тебя ловил, очень грамотный военный Он все перемолол, где ты мой стоятьНо ему в голову придти не могло, что ты минометы на гору вытащишь и вниз стрелять будешь.
Как ни странно, орден дали. Так что, когда я в кавалерию влился, был я уже орденоносец. А кавалерия подошла специфическая. Казачья добровольческая сотня непризывных возрастов. Старики. Я как увидел, как они на конях сидят, быстренько сообразил, что мне тут со своим орденом лучше помалкивать.
Построились. В седлах чуть ли не чай пьют. Ну, родились на конях!
Отцы! говорю, Врать не буду. Воевать не умею.
Видим, говорят, сынок. Хорошо, что сам сказал. Ты за нами примечай да поспешай, вот оно и ничего будет.
Вот так и воевал. Так и наступать начал, и донаступал до Самарканда. Там пополнялись. Разумеется, в основном, узбеками. Да ничего. Ребята, как ребята. Сложно отучить их ногами болтать, а то едут на конях, как на ишаках
Казак Полторашапкин
Среди пополнения он выделялся тем, что приехал не верхом, а на подводе с сеном, запряженной двумя лошадьми, одной строевой, другой обозной и, кроме трехлинейки времен гражданской и шашки, коеми были вооружены почти все старики, имел новенький немецкий автомат. На мой вопрос где взял? Ответил коротко:
Отнял.
Через два дня как-то так вышло, что он стал моим ординарцем. Старики заметили мимоходом:
Пущай ко он, товарищ лейтенант, при вас лично состоить. Казак он исправнай. Бой понимаить. Ежели что, ня выдасть. А для строя не очинно гожий карахтерный больно.
Так Полторашапкин стал моим, как тогда говорили, ординарцем, и жизнь моя фронтовая резко улучшилась.
Во-первых, никаких забот о коне. Полторашапкин никого к коням не допускал и как мне кажется, будь его воля, и мне бы на коне ездить не разрешал. Во всяком случае, на мою кавалерийскую посадку он смотрел с нескрываемой тоской.
Во-вторых, я всегда был сыт. Уж полсухаря, а всегда он мне в руку сунет. А так на пятнадцать минут остановимся он, обязательно, горячего принесет, хоть кружку кипятку, а добудет.
В третьих, одежду всегда высушит, заштопает. С присловьем: «офицер должон быть исправен!» Слова «командир», как и «красноармеец», «боец» он не признавал, только «офицер» и «казак».
Я говорю:
Полторошапкин, я, например, еврей, пол взвода у нас узбеки, какие мы казаки?!
Ежели, отвечает, вы ленты на кальсоны понашивали и в кавалерии служите, стал быть, говенные, но казаки! Стремитесь! Старательность являйте. Абизательна!
Значит, мы теперь с тобою оба казаки?
Ты меня с собою не ровняй! Ты, в казаках служишь, и все. Война кончится и каждый из нас при своем окажется.. Я, как был казак, так и остануся, а ты и узбеки твои наоборот.
За глаза он меня звал «Мой». «Пойду моего кормить. Обратно, нябось, исть хочеть!», «Надоть моему переказать» и, наконец, очень строго: «Никак невозможно. Мой осерчаить. Строгай!»
Жил я при Полторошапкине, как у Христа за пазухой. Однако, вызывает меня командир полка и говорит:
Лейтенант, почему у тебя дед долговязый все время пьяный!
Никак нет. Не замечал.
Обрати внимание и немедля пресеки.
Вызвал Полторошапкина.
Командир полка говорит ты все время пьяный.
Не пьяный, а выпивши. Разница. У меня ревматизьма. Лечусь.
И как?
Помогаить.
Я спрашиваю: доза какая?
Румочка. Румочка утром и, равномерно, в обед и вечером
А где взял?
Мое.
Ну, я по наивности и успокоился. Через неделю командир.
Разобрался, почему у тебя ординарец пьет.
Он, товарищ командир, лечится, пожилой, ревматизм. Так, по рюмочкеОрганизм ослаблен.
Ослаблен? Да ты видел эту «рюмочку»? Мы бы с тобой от одной румочки на тот свет отправимся!Оба!
Вызываю Полторошапкина.
Неси «румочку».
С большой неохотой приносит некую емкость: у бутылки шампанского отпилено донышко и, неизвестным науке способом, припаяно к горлышку. Петровский «Кубок орла», одним словом.
И ты это можешь выпить?
Когда выпиваю, когда тюрьку накрошу, Смотря по погоде. От жары выпиваю, в холод тюрьку толку.
Оказывается, на той телеге, на какой приехал Полторошапкин, под сеном укрывалась немецкая бочка со спиртом и он, «для ради обчей исправности организьмы», три раза в день к ней прикладывался. «По румочке».
Разумеется, я наорал на Полторашапкина. Приказал немедленно пьянку прекратить! А спирт уничтожить. Об исполнении доложить!
И Полторашапкин доложил об исполнении. После чего погрузился в непроходимую мрачность, длинно по коровьи вздыхал и глядел на меня с укоризною.
К счастью, приказание он выполнил наполовину. То есть выпивать перестал, но спирт не уничтожил. «Хучь расстреляйте рука не поднялася». И слава Богу. Скоро этот спирт выручил меня.
Про секс и его последствия
Когда мне рассказали: как лейтенант кавалерии, вроде меня, приехал командовать эскадроном, который только что расположился в Н-ком населенном пункте на отдых, и приказал собрать и построить казаков, а старшина завопил: «Товарищ, комэск! Как же я их соберу! Мы уж два часа здесь! Они все на бабах!». Я воспринял это как анекдот.
Но очень скоро сам стал свидетелем еще более лихой сцены. В станице Клеткой, битком набитой кавалерией, ночью раздаются выстрелы. Хватаем оружие, в полной темноте несемся на выстрелы.
Вылетаем к колодцу. Представляете, как выглядит в октябре, в распутицу площадь у колодца¸ где поили коней два кавалерийских полка! Зажигаем фонарики и видим у сруба с журавлем, как говорил В.В. Маяковский, «двуполое четвероногие» в стадии полнейшего экстаза. Старшина кавалерии сверху. Причем, в момент множественного оргазма, дама вопит: «Да здравствует кавалерия!», а старшина салютует из маузера. Вот, можно сказать, «Сцена у фонтана»
В этой станице, с помощью местной учительницы, что была меня старше лет на пятнадцать двадцать, и я утратил девственность, причем, когда после двух суток страсти я, садясь на коня, и выступая на фронт, в лучших романтических традициях клялся ей в любви и преданности, она улыбнулась и сказала:
Да. Думаю, ты меня долго вспоминать будешь
Вспоминать я ее начал, в соответствии с анамнезом гонореи, через три дня!
В полном ужасе, я, разумеется, обратился к Полторошапкину. Он исследовал предмет и со вздохом добавил.
Ишо и мандовохи!. Ну, эта дела ерундовая моментом дегтем выведем, а вот с триппером хужее. Но способ есть. Даже два. Перьвый ты не стерпишь! Да и галоши каучуковой у меня нету.
Зачем галоша?
Важнейшая снасть. Но чистейший каучук нужон! Где взять?! Война! Во всем недостаток!
Способ, надо полагать чисто фольклорный, даже в рассказе поражал. Предлагалось зажать больной орган, в какие либо тиски, например, дверью, и лупить по нему каучуковой галошей, чтобы «выколотить микроба».
Доведя своим рассказом меня до предсуицидного состояния, Полторашапкин утешил:
Есть и медицинский способ. Яво ня знаю.
Выматывающая душу психологическая многозначительная пауза.
Кум знаить. Кум в соседнем полку ветфельдшер. Он это дело пользуеть.
Еще одна пауза.
Но тока за спирт! А я, как докладал, приказанию сполнил в точности Спирта нету.
Что теперь делать! и мне уже мерещился госпиталь и разжалование, и штрафбат
Попробуем, что либо сделать для вас Бум искать!
И кум Полторашапкина за три литра спирта, легко меня от последствий секса избавил, правда, радикальными, старинными, ему ведомыми, вероятно, ветеринарными средствами.
С тех пор Полторашапкин продолжил свое лечение «румочкой», правда, в меньших дозах, а в наших отношениях мы достигли консенсуса. То есть, он никогда не выпивал у меня на глазах и даже от предлагаемой выпивки, при мне, всегда отказывался, а я делал вид, что забыл про утаенную бочку спирта.
Возможно, тот случай стал стимулом для моей нынешней медицинской специализации. Это был перст судьбы.
Про награды
Доктор, как всякий настоящий фронтовик, трескучего официоза про войну не выносил. Однажды я попал с ним на торжественный вечер, где некий бодрый товарищ, гремя завесью юбилейных медалей бодро рассказывал, как наша армия пошла туда-то, захватила то то, нанесла удар там-то Венеролог смотрел на него и становилось зримым старинное присловье «как солдат на вошь». Долго сдерживался, но все- таки сорвался. Когда докладчик предложил задавать вопросы поднял руку.
Извините, пожалуйста, спросил он максимально елейный голосом Вы, я так понял, в Генеральном штабе служили?
Нет, товарищ, сказал докладчик, быстренько расшифровав орденскую колодку доктора, я служил в пехоте.
В звании, генерал-лейтенанта?
Ну что вы, товарищ, хо-хоСкажите тоже Я сержант.
Так хрен ли ты, сержант, знать мог, куда наша армия пошла! заходясь, пророкотал доктор, Что ты кроме спины впереди идущего видел! Я в конной разведке служил, шестьдесят километров по фронту освещал и то ни черта понять не мог Начитаются генеральских сказок.. Мать перемать!. едва я доктора из зала вывел.