Милости Отца, Сурхэм, и доброго утра, пожелала я, войдя на кухню.
Утра, фыркнула хранительница нашего очага. Было б лето, уже бы солнце высоко над крышами стояло. Уж больно долго спишь.
Кхм, кашлянула я, и женщина проворчала:
Прости, дайнани. Однако не удержалась и все-таки добавила: А спишь всё равно долго.
И оттого есть хочу, как оголодавший рырх, намекнула я на то, что потчевать меня надо вовсе не увещеваниями.
Дайнанчи накормлю, а те, кто любит поспать, пусть себя бранят, что остались голодными, деловито ответила Сурхэм.
Так и быть, не стала я спорить, буду ходить голодной и пенять на себя, а будущего дайна стоит задобрить сытным завтраком. Иначе после благоволения от него не жди.
Когда он благоволить начнет, я уж в Белой долине с духами говорить буду, отмахнулась женщина, ставя передо мной миску наваристого тынгаша.
Тынгаш это жидкая каша на мясном бульоне. Ее не варили, а закладывали заведомо распаренные зерна тынше в кипящий бульон. После снимали котелок с огня, и зерна доходили сами. Прежде мне тынгаш не очень нравился, казался жирным. Однако по возвращении из родного мира я поняла, что обожаю это блюдо, и Сурхэм готовила мне его каждое утро, а иногда и на ужин. Если я просила, конечно.
Ты вредная, Сурхэм, втянув носом запах каши, вернулась я к прерванному разговору. Тебя духи выпроводят из Белой долины на новое рождение.
И что? Женщина подала мне недавно испеченные лепешки. Даже если и так, дайнанчи до меня всё равно не дотянется.
Кова-арная, протянула я, и прислужница хмыкнула.
Она уселась напротив, подперла щеку кулаком и некоторое время смотрела, как я отправляю в рот ложку за ложкой, не скрывая удовольствия от трапезы. Доев тынгаш, я промокнула рот приготовленной салфеткой и, прежде чем взялась за горячий этмен, спросила:
Магистр уже выходил?
Нет, буркнула Сурхэм и сразу потеряла интерес ко мне, дайнанчи и беседе вообще.
Она встала со стула и вернулась к своим котелкам.
Почему ты никак не примешь его? спросила я, между делом наблюдая за прислужницей. Разве он сделал тебе что-нибудь дурное? Магистр наш друг и хочет служить Айдыгеру, как Эгчен или Архам. Отец принял его, а ты никак не примиришься с тем, что у Белого Духа появился новый сын.
Отец мудр, буркнула Сурхэм. Но толку от этого сына никакого. День за днем за тобой тенью ходит. И в доме живет, и без дайна с тобой остается. Не дело это. Или пусть к тебе без мужа не подходит, или
Или заморозит язык глупой женщине, сухо произнес тот, о ком мы говорили.
Мы с прислужницей одновременно повернули головы к двери. Я приветливо улыбнулась, а Сурхэм вдруг покраснела. Она явно опешила.
Милости Отца, друг мой, произнесла я на языке Белого мира, уже и не думая переходить на родной язык.
И вам, душа моя. И даже тебе, Сурхэм, милости Белого Духа, уже с иронией сказал магистр, удовлетворенный замешательством прислужницы.
Милости Отца, скорее машинально ответила женщина, а после перевела на меня взгляд: Он говорит?
Не молчит, кивнула я, пряча улыбку.
Упрела, на улицу выйду, вздернула подбородок она и сбежала из неловкой ситуации в самом прямом смысле этого слова.
Элькос проводил прислужницу взглядом и покачал головой:
Совершенно невыносимая женщина.
Вы еще поладите, улыбнулась я. Теперь вам будет проще стать своим. После деловито кивнула на котелки: Ешьте и поторопимся. Нас ожидают на Совете. Вы теперь станете его полноценной частью. Так что не будем медлить.
Вы совершенно правы, кивнул магистр и вдруг хмыкнул: Вот теперь для меня, кажется, начинается мое привычное существование. Всё как было прежде, но уже в другом королевстве и с другим государем. И, признаться, этот государь мне нравится несравненно больше.
Я отсалютовала ему кружкой и более не отвлекалась. Надо было обдумать еще раз всё, что собиралась сказать на Совете, первом не только по возвращении, но и в истории Айдыгера.
Глава 4
Подворье ягиров встретило меня приветливыми улыбками и поклонами его обитателей. Я отвечала тем же, разве что не кланялась, но кивала, когда слышала:
Милости Отца, дайнани!
Сияешь солнышком, Ашити!
Как наш дайнанчи?
Во мне скрывается истинный воин, со смешком отвечала я. Науку ягиров постигает еще в утробе.
Быть ему славным дайном, улыбнулся ягир, спросивший о моем сыне.
Отец милостив, кивнула я.
Не участвовал в обмене короткими репликами только магистр. Он, разумеется, был со мной, но пока помалкивал, а воины на хамче попросту не обращали внимания.
Почему вы молчите? тихо спросила я Элькоса на родном языке.
Девочка моя, я сам расстроен, последовал неожиданный ответ, и, заметив мое недоумение, магистр пояснил: Мне следовало начать говорить еще от вашего дома, и если я сейчас обнаружу, что могу это делать, то выйдет невежливо по отношению к стражам у дома дайна. С ними я не здоровался, только кивнул, а тут вдруг начал желать всем милости Создателя. Не желаю, чтобы кто-то подумал, что я им пренебрегаю. Помолчу еще немного.
Однако вы меня удивляете, друг мой, усмехнулась я. Впереди Совет, неужто и там промолчите?
Пока просто послушаю уклончиво ответил хамче. Если мое мнение будет необходимо, тогда выскажусь.
Покачав головой, я толкнула дверь и первой вошла в длинный двухэтажный дом, где обитали воины. Решение провести Совет, по сути, в казарме было продиктовано отсутствием подходящего места в нашем доме. Мой кабинет был мал, к тому же это был мой кабинет, а главой дайната оставался Танияр, а не его жена. Условности, скажете вы, и я даже, наверное, буду склонна с вами согласиться. Кто, как не я, радовалась тому, что Белый мир лишен тех оков, какими изобиловал мой родной мир, и все-таки
И все-таки место для Совета мне виделось именно таким, каким оно было в королевском дворце Камерата. Причиной тому была не тоска или какие-либо воспоминания ничего подобного я не испытывала. Но удобство самого устройства казалось мне неоспоримым. Во-первых, простор. Когда дышится легко, тогда и думается лучше. Во-вторых, большой стол, за которым советники оказываются лицом друг к другу, и не надо выворачиваться, чтобы увидеть говорящего. Этого был лишен дайвар место советов и официальных приемов в доме каана. Когда-то именно там я допрашивала дочь великого махира, пока она пряталась под личиной бедняжки Мейлик.
Впрочем, дайвар был немал, и сидеть можно было друг напротив друга, но не за столом, а вдоль стен на скамьях. Делать записи на коленях было бы неудобно, да и выворачивать шею к соседу, который сидит от тебя через человека, тоже. Можно было, конечно, рассесться и по всему периметру дайвара, но вышло бы слишком удаленно. В общем, ни кабинет, ни дайвар не соответствовали необходимым требованиям.
Именно поэтому мы пришли на подворье ягиров, у них было подобие того, о чем я говорила. Это решение принял Танияр, я лишь огласила, каким хотела бы видеть зал Совета в будущем. Он подумал и согласился с моими доводами, а после сказал, где мы проведем наш первый Совет. У меня возражений не нашлось.
К тому же это было даже символично. Кто, как не ягиры, первыми сделали шаг к появлению Айдыгера, когда пошли против выбора старейшин и нового каана, отстояв жизнь Танияра собственным выбором? Они всегда оставались первыми союзниками дайна, его правой рукой и силой не потому, что говорили его устами, но во всем доверяли и шли за ним.
Что до нужного помещения, то его предназначение было весьма похожим на то, зачем и мы явились на воинское подворье. Я еще не была там ни разу, но супруг рассказал мне о ханаме именно так называлось это место. Ханам использовали для обсуждения, того же совета ягиров, когда было о чем поговорить. К примеру, отбор юных претендентов или спор с каким-нибудь таганом. Или же призыв к союзу с соседями.
Алдар и ягиры, обладавшие всеобщим уважением, усаживались за стол, уставленный яствами и напитками, и начинали обсуждение. Кстати, хмеля на таких советах не было. Разум должен был оставаться чистым, чтобы решение было верным. Но это просто примечание.
Если каан был почитаем или же он являлся и алдаром своего войска, то он тоже входил в ханам и говорил вместе с воинами. Если же каану не доверяли, как прежде Архаму, то он узнавал о решении совета после его вынесения, не имея не только права голоса, но и возможности слушать. Впрочем, бывшему каану Зеленых земель алдаром служил его брат, потому его приказы все-таки исполнялись. По большей части. Ради таких, как повеление пойти войной на Дэрбинэ, даже совет ягиров не собирался, алдар отказывал сразу. Однако мы с вами помним истинную цель этих приказов: не идти против матери и не убить брата.
Но вернемся в сегодняшний день, тем более ни каана, ни самих Зеленых земель уже не существовало, как и алдара в прежнем его статусе. Ягиры еще не знали об этом, но это не означало, что данное решение будет когда-то отменено. Да, выборного алдара у войска уже не будет, но должность байчи-ягира останется и получит свои строго определенные полномочия. Дайнат не таган, и жить нам теперь придется по новым законам, и вот о новых веяниях мы и намеревались говорить.
Сюда, дайнани, ягир, который вел нас с Элькосом на второй этаж, толкнул дверь и отошел в сторону.
Благодарю, кивнула я и первой вошла в ханам.
Это оказался большой зал. Длинный, но узкий. Посреди него стоял почти такой же длинный стол со скамьями по обе его стороны. И свободного места оставалось ровно столько, чтобы можно было пройти за спинами сидящих, не протискиваясь. Никакого стула во главе стола не было, и это означало, что главенствующего положения никто здесь не имел все были на равных.
Принеси стул, попросила я воина, всё еще стоявшего в дверном проеме.
В его глазах отразился вопрос, но уже через короткое мгновение он угас, и ягир, кивнув, исчез. Я вновь огляделась и приветливо улыбнулась двум мужчинам, уже находившимся в ханаме.
Милости Отца, поздоровалась я.
И тебе Его милости, дайнани, склонил голову Эгчен.
Пусть Белый Дух будет милостив к своей дочери, улыбнулся Илан.
На магистра оба тагайни посмотрели одинаково равнодушными взглядами, впрочем, бывший советник Архама все-таки кивнул. Байчи-ягир своего дружелюбия выказывать не спешил даже кивком. Я скосила глаза на Элькоса, но он по-прежнему хранил молчание, лишь склонил голову, здороваясь привычным ему образом. Я коротко вздохнула, но увещевать и призывать изменить линию поведения не стала. В конце концов, магистр был не маленьким мальчиком. Он превратился в мужчину еще до того, как родилась моя родная матушка.
Где же дайн? спросила я, ставя на стол свою сумочку с писчими принадлежностями. После кивнула хамче, и он уместил рядом с сумочкой небольшой сундучок.
Тагайни посмотрели на него с любопытством. Первым вернул мне свое внимание байчи.
Танияр отправился за тобой, сказал Эгчен.
Должно быть, решил обойти Иртэген, хмыкнула я. Мы не встретились.
Илан улыбнулся, байчи остался невозмутим, как и магистр. Вновь вздохнув, я устроилась на скамье рядом с тем местом, куда встанет стул, и раскрыла свою сумочку. Три пары глаз наблюдали за тем, как я выставляю писчие принадлежности и раскладываю чистые листы бумаги. Затем очередь дошла до сундучка, и из него я достала подготовленные макеты будущих законов, которым немало времени уделила еще до последнего своего похищения, а после и исчезновения. Деловито переставив всё с места на место, я удовлетворенно потерла руки.
Зачем всё это? первым не выдержал любознательный Илан.
Для работы, разумеется, ответила я. И на будущее я советую приходить на наши собрания с похожим набором. В государственных делах полагаться на память не стоит Делах дайната, привычно пояснила я незнакомое тагайни слово. Записи помогают сделать не только подробный доклад, но и пометки по принятым решениям. Кстати, я посмотрела на Илана, нам стоит разработать шифр Научиться делать записи, которые будут понятны только нам, и если любопытный или недруг сунет в них нос, то попросту ничего не поймет. Шифр особенно хорош для тайных донесений. Тут сыграл бы нам на руку мой родной язык, но лучше разработать шифровальную систему Я вздохнула и снова пояснила: Придумать тайную письменность.
Я понял тебя, дайнани, улыбнулся бывший и вновь советник. Ты позволишь потом говорить с тобой об этом?
Разумеется, ответила я.
Если разрешит дайн, тут же встрял Эгчен, и до нас донеслось:
Дайн разрешит.
На пороге появился Танияр. За его плечом стоял Архам, а уже за ним примостился ягир со стулом. Маг склонился в церемонном поклоне, и дайн несильно хлопнул его по плечу:
Доброго дня, магистр, произнес он на нашем родном с Элькосом языке.
Государь, с почтением отозвался хамче.
И тебе, свет моей души, доброго дня, супруг склонился ко мне и поцеловал в щеку.
Любовь моя, улыбнулась я ему. После перевела взгляд на деверя: Милости Отца, Архам.
И тебе Его милости, Ашити, ответил брат Танияра. Эчиль велела передать, что молит Белого Духа о твоем благополучии. Она спрашивала, когда ты придешь к нам, и девочки только и говорят о том, что твои волосы горят, как солнце. Они мечтают снова дотронуться для них.
Я весело рассмеялась. Да, мои волосы произвели фурор! И вовсе не в дурном смысле. Во-первых, иртэгенцы знали, что волосы их дайнани выбелил Создатель, а на самом деле они похожи цветом на пламя. А во-вторых, такого цвета в Белом мире не было, и теперь я стала их достоянием и предметом гордости, если позволено будет так сказать о себе. Единственная на весь мир! Ни в одном тагане, ни в одном племени подобных не было.
Наверное, если бы люди увидели меня такой до того, как узнали близко и прониклись уважением, то отношение было бы иным. Но я уже давно была их Ашити, а еще, как отозвался однажды один из ягиров, ласковая, как солнышко. А теперь я и вовсе воплощала в себе не только доброту, но и цвет огня. Да, тагайни пришли от меня сначала в ошеломление, а после в восторг.
Потому неудивительно, что племянницы не сводили с меня восторженных взоров. Да что там девочки! Эчиль несколько минут не могла выпустить из рук мою косу. А когда Тейа осторожно дотронулась до моей головы, то вовсе развеселила фразой:
Уф, не жжется.
Это же просто волосы! со смехом воскликнула я.
А горят, как огонь, возразила девочка.
Так что желание снова поближе посмотреть на это диво, было мне понятно. К тому же я и вправду заходила за прошедшее время к свояченице всего пару раз, и сама Эчиль теперь не приходила к нам каждый день. Да и зима не располагала к частым и долгим прогулкам, если не было определенного дела. А еще на старое каанское подворье вернулся хозяин, и свояченица вела жизнь добропорядочной жены более она не была свободной.
Передай, я непременно навещу их, сказала я Архаму.
Дайнани, куда ставить стул? подал голос ягир.
Сюда, я указала на торец стола. Милый
Я понял, чего ты хочешь, ответил Танияр.
Он забрал стул у ягира, поставил его во главе стола и уселся. После посмотрел на собравшихся и кивнул:
И вы садитесь. Начнем говорить.
Дайнани. Я обернулась и посмотрела на магистра. Элькос указал взглядом на шубу, в которой я всё еще сидела.
Да, благодарю, мой друг, улыбнулась я и, приподнявшись, скинула верхнюю одежду на руки хамче. Здесь и вправду тепло. Ханам недурно протоплен.
На Танияре и Архаме шуб не было, должно быть, они разделись еще внизу. Эгчен был раздет уже потому, что подворье ягиров являлось не только местом его службы, но и домом. Одетыми оставались только я, Элькос и Илан, но и последние уже скидывали шубы. После этого мы наконец расселись.