И: Сегодня мы слышим мнение, что слово «хохол» раньше не было оскорбительным, как и «москаль». Так ли это?
Валерий: Это дружба народов. Дружба народов была, все друг друга любили и уважали, вражды не было. А в шутку называли, мы их «хохлами», они нас «кацапами». «Кацап», «русский кацап», «хохол» так же в шутку, «чурками» жителей Средней Азии, «хачиками», «абреками» жителей Кавказа. Но это не было с целью уничижения, это было просто с целью подтрунивания какого-то дружеского. И они на это не обижались. Вот я, когда жил в Армении, там было такое поверье, что, когда родится армянский ребёнок, его посыпали солью. Я не знаю, насколько это правда, но так вот говорилось. Поэтому такое было четверостишье у нас, вот мы с пацанами встречались и говорили: «Эй, армяшка солёный», они в ответ говорили: «А Рюсский вонючий, который лючий». Вот, просто это было такое подтрунивание. Ну, беззлобное, без вражды. «Кацапы», «хохлы» это всё, как говорится, с юмором произносилось. Не было такой злобы какой-то, уничижения, унижения нет. Это было юморное такое название: «абреки», «хачики», «азеры» которые сейчас, между прочим, точно так же называются.
И: А вообще знал, что тогда (или скорее потом) бандеровцев8 амнистировали?
Валерий: Первый раз в жизни я узнал, что такое «бандеровец» в 72-ом году. У нас была соседка, участница войны, и она рассказывала, до этого мы вообще не знали. Хрущёв, чтобы не обижать свой народ, скрыл все эти явления, как «бандеровщина». Это злоба, которую они творили, как они издевались, хуже фашистов. Никогда это не писалось, не говорилось это было скрыто. И вот впервые, я уже работал после института, я узнал, что такое «бандеровец». Я никогда не знал, никто никогда это не говорил. Поэтому мы не знали, что бандеровцы были в концлагерях, что Хрущёв их раньше времени освободил. Потом они занимали должности, даже начальственные, это было неправильно. Они должны были подвергнуться уничтожению.
И: Как они могли должности занимать?
Валерий: Приезжали. Да, их назначали, были руководителями. Их назначали как исправившихся. Вот было такое, чтобы их, как говорится, задобрить, чтобы они не были злыми на Советскую власть. Ну, к чему это привело, мы теперь видим: всё это в крови у них. Они из поколения в поколение с малолетства внушали, и они не сжились, они всё равно воспряли, они, как Змей Горыныч, отрубаешь ему голову у него тут же новая голова появляется. Они возродились, они появились на свет, бандеровцы вот эти вот. А так мы не знали. Фильмов не было про них, бандеровцев, ничего абсолютно. Мы об этом не знали ничего. Такого слова, я удивился: «что за бандеровец?», она была медсестрой, участница войны, она вот рассказала, что такое «бандеровцы». Я был просто поражён, хотя я уже кончил высшее учебное заведение и год как работал. Я был поражён, что такое «бандеровщина», нигде об этом не говорилось.
Евгения: Мама вот моя тоже рассказывала. Она же тоже воевала, она с 42-го по 45-ый была операционной сестрой в санбате. И вот они шли через Украину, второй Украинский фронт. И вот она говорила: «западные Украинцы они», говорит, «нас ненавидят, они нас ненавидели, они», говорит, «злые. Они были очень недовольны, что Гитлер оставил их, а пришли русские», вот это вот она говорила. Говорит: «бандеровцы нелюди». Она это говорила, потому что тоже шла через западную всю эту Украину, всё это вот она своими глазами видела. Ну, поскольку я маленькая была, об этом ещё тогда ничего не говорили, просто какие-то такие отдельные сюжеты.
Валерий: На бытовом уровне говорили. А так, чтобы это было в прессе, какой-то фильм, осуждение нет, это было всё скрыто, никто про это не знал. Знали, конечно же, участники войны, но и они помалкивали. Даже когда рассказывали свои воинские подвиги, слово «бандеровец» не произносили, видимо, им тоже на партсобраниях сказали не говорить. И отец у меня прям никогда этого не говорил. Это было решение партии, я так считаю. Чтобы не обижать Украинский народ.
Евгения: Ну, конечно, потому что не весь Украинский народ такой.
Валерий: Конечно, такие же люди, как и мы.
Евгения: Господи, это ведь в любом народе такое есть.
Валерий: Так же, как и у нас были «баркашовцы»9 фашисты, тоже после перестройки. Тоже самое, Баркашов создал фашистскую организацию.
Евгения: «Но всё равно Украинцы», она (мать Евгении) говорит, «не любили нас русских, они», говорит, «к нам относились нехорошо».
Валерий: Хотя воевали они (Украинцы) хорошо.
Евгения: Да, «это западная Украина», она говорила. Не про всю Украину.
Валерий: Это Ивано-Франковская область.
Евгения: Да, это западная Украина, которую присоединили к нам10.
Валерий: Польский город Львов.
Евгения: А так нет. Украинцы тоже воевали хорошо.
Валерий: Так всё правительство на руководящих постах СССР было Украинцами. Никогда не считалось: Украинец не Украинец. Они страной руководили.
Евгения: Хрущёв после Сталина, потом Брежнев он тоже с Украины. Горбачёв с Краснодарского края. Крым тогда отдали, жалко, конечно, подарил Хрущёв, за какую рожу подарил непонятно.
Валерий: Ну, чтобы, как говорится, оставить о себе хорошую память. Он (Хрущёв) так сказал, что территориально ближе он (Крым) к Украине, чем к России, поэтому всякие тут пути, доставки, оборудование, связи проще. И, значит, Ростовскую область отдали в Россию, присоединили, а Крым к Украине. И пошла Украинизация, тут же они стали заселять жителей западной Украины, в Крым переселять этих бандеровцев. Русских стали выживать. И уже тогда пошло вот это движение.
И: Зачем их начали переселять?
Валерий: Крым был русский, раз передали Украине, значит, нужно Украинцев заселять.
И: А кто это решил переселить?
Валерий: Как кто? Руководство Украины. У них было своё правительство, своя компартия. Вот первый секретарь компартии Украины и председатель правительства Украины, председатель президиума верховного совета Украины они стали, раз это их территория, стали заселять.
И: Они новые квартиры стали давать западным Украинцам?
Евгения: Ну конечно.
Валерий: Они их переселяли просто, приходили и говорили: «вот вам нужно переехать в Крым».
И: Прям так и говорили?
Валерий: Да, а кто откажется жить в Крыму? Они с удовольствием с западной Украины ехали в Крым. Вот стали Крым наполнять Украинцами.
Евгения: Потом: слово партии было законом для партийного. Это как для военного приказ, так было слово партии. «Ты партийный», вот сказали партии нужно, значит ты поедешь туда, куда тебе сказала партия.
И: А если ты обычный рабочий, то тоже исполняешь приказы?
Евгения: Ну, уж если обычный, то он мог отказаться, а если ты партийный нет.
Валерий: Если рабочий член партии, то, пожалуйста, он тоже.
Евгения: Хоть кто. Если ты член партии, то выполняешь решение партии. Сказали всё. Уже он не мог отказаться. Мог он отказаться, но это тоже, знаешь, насмарку остальная жизнь пойдёт. Поэтому никогда не отказывались. Партия сказала, комсомол ответил есть! Комсомольцы также, пионеры, октябрята.
Валерий: Была структура, была система создана патриотического воспитания молодёжи, детей. Школьная форма была у меня такая, она была военного образца: брюки, гимнастёрка серо-голубого цвета, ремень военный с пряжкой, фуражка, как военная, только там не звёздочка была, а была написана буква Ш Школьник. Вот мы в этих фуражечках ходили, как военные, как суворовцы. Такая была школьная форма. Уже воспитывали, приучали. Так мальчики ходили. Было патриотическое воспитание.
И: А чем вообще октябрята отличаются от пионеров?
Евгения: Первый класс, второй, а вот в третьем начинали принимать в пионеры. Тебе должно исполниться девять лет и как исполнялось, так принимали в пионеры. Не сразу вот в третьем классе, а как исполнялось девять лет.
Валерий: (на мой незаданный вопрос) Гимна не было, было торжественное обещание11: «я такой-то-такой-то клянусь то да сё».
Евгения: А в октябрята сразу. Как вот приходишь в школу, ты октябрёнок12.
Валерий: Давали значок.
Евгения: Да, значок был, звёздочка с Лениным.
Валерий: А тут (у пионеров) уже были галстуки. Нас строили, мы протягивали руки, нам на две руки вешали галстук, мы давали клятву, торжественное обещание быть верным ленинцем. И тут шли старшие пионеры, брали галстуки с наших рук и повязывали нам на шею. И таким образом мы вступали в пионеры.
И: Вступали все?
Валерий: Все вступали, все.
Евгения: Но некоторых не брали: шалунов и плохо учащихся. В классе два-три человека было, в общем, где-то до 5-го класса оставались ещё не пионерами, а потом уж их тоже принимали.
Валерий: Такая же система была и в Германии. Только у них галстуки были синие. И когда я там жил, у нас были встречи, слёты. Мы приезжали немецкую в школу, немцы в нашу. Были совместные заседания, совещания, встречи, были концерты, и мы галстуками менялись, они нам синие галстуки, мы им красные. Была дружба народов самая настоящая, не на бумажке.
Евгения: Да, это в сердце было.
И: Чем занимались пионеры?
Валерий: Были слёты пионерские, там была дружина, был пионер-вожатый из более старшего класса, который руководил. Обсуждали тунеядцев, всяких бездельников, давали им того, кто бы с ними занимался.
И: Как занимались с тунеядцами?
Валерий: Ну, дополнительно.
Евгения: Приходили домой. Я вот ходила дополнительно к мальчику. Вот плохо учится по математике.
Валерий: И отличнику говорили: «ты будешь его воспитывать». С ним вместе уроки делали, помогали, как говорится.
Потом были тимуровцы, такое движение. Помогали пенсионерам колоть дрова, приносить воду, ходить в магазин, через дорогу провести.
И самое популярное для пионеров было сбор макулатуры и металлолома. Был план, бегали, где только могли, тащили что только можно
Евгения: Соревнование!
Валерий: какие-то кровати, какие-то железяки. Каждый класс скидывал в кучу, учитель стоял, значит, там, всё взвешивали. (Куча) растёт, растёт, растёт, мы всё бегаем, бегаем. О-о-о! Какой класс больше собрал? Какая школа? В награду грамоту, было очень торжественно, интересно. Потом всё это грузили, вывозили на заводы. И директор завода нам объявлял благодарность.
Евгения: Был дом пионеров, дворец пионеров.
Валерий: Да, там были кружки: технический, по вышиванию для девочек, всякие поделки.
Евгения: Бесплатно.
Валерий: Воспитание велось. Сейчас только услуги оказывают в школе, ничего этого нет. Был дом детского творчества, где дети музыке учились, пели, танцевали, играли на чём-то. Всё было организовано очень хорошо!
Евгения: В походы ходили
Валерий: (резюмируя) Вот это преимущество Советского Союза.
Евгения: отмечали все праздники. Всё это было: и концерты. «Ты пионер всем ребятам пример!», это у нас был лозунг такой.
И: А сбор макулатуры просто за спасибо и всё?
Валерий: Конечно.
Евгения: Было соревнование, какой класс занял первое место, какое второе.
И: То есть не было какого-то такого
Валерий: Денежного вознаграждения?
И: Да.
Евгения: Нет, про деньги мы даже не думали, это нет.
Валерий: Это не было приоритетом. Главное соревнование. «Мы больше!», «нет, мы больше!». Чтоб похвалили нас, вот это ждали, похвалу. От учителя, от предприятия, которому мы дали этот металлолом, мы радовались, когда нас хвалят, и нам деньги были не нужны.
Евгения: И в Советской школе мне что нравилось: учителя относились к ученикам как к своим детям. Вот если ты не понял, она тебя оставит, она тебе расскажет, она с тобой позанимается. Если вот, значит, сбежал как я ходила к одному она (учительница) меня посылала домой (к сбежавшему), чтобы я с ним дома занималась. Приду, а ему неохота, ему бегать на улице охота, и говорит: «да дай мне списать математику домашку», а я говорю: «нет, ты сам должен решать», а он говорит: «нет, я не буду». Потом я так отказалась (дополнительно обучать), с одним отказалась, потом со вторым отказалась, потому что вот такие они бездельники, они не хотели этого ничего.
Валерий: (в шутку) Это будущий рабочий класс.
Евгения: Да, как говорится. Не знаю, ну, по идее, да, я одного знаю, что один вырос нормальным мужчиной и семья у него, и всё. Ну, то есть не обязательно же быть с высшим образованием, со средним образованием, можно быть нормальным человеком, рабочим, крестьянином.
Валерий: Да, рабочие были в почёте.
Евгения: Как говорится, это же тоже приоритет.
Валерий: Потому что была рабоче-крестьянская партия. С приоритетом на приём, приоритет был на рабочих и крестьян. Если, допустим, учебные учреждения принимали больше медсестёр со средним образованием, они как рабочие, а врачи, значит, нет.
И: Вам дали квартиру в Башкирии
Валерий: Нам квартиру не дали, нет.
И: Как? Ты же сказал, что в любом регионе.
Валерий: Это да, да. Отец приехал в Уфу. Ему сказали, что не хотели всё-таки в столице, твёрдо не обещали. Поэтому поехал он в Октябрьский, а в Октябрьске был один солдатик, он посоветовал. Мы приехали, и у его родителей мы жили пока что. Приняли хорошо, и в течение трёх месяцев нам дали квартиру, как положено.
И: А как принимали в Октябрьском?
Валерий: Мы приехали, отец пошёл в руководство города: «я вот такой-то военнослужащий, меня уволили, я сам башкир, из Башкирии, вот я хочу жить в вашем городе, я имею право, чтобы вы мне дали квартиру в течение трёх месяцев».
И: А как он к этому военнослужащему пришёл? Просто на квартиру?
Валерий: Нет, военнослужащий был на Украине, солдатик. Когда отец был политработником, это отец для всех солдат, политработник. Все его знали, он искал своих земляков всегда, чтоб поговорить по-башкирски, понимаешь? Приятно же. «Ты откуда?», «я тут родился!». И вот, значит, он знал всех башкир. И вот этот вот военнослужащий, солдатик, он сказал: «поезжайте-ка в Октябрьский, хороший город, у меня родители там живут, к ним устроитесь, вот письмо дам и отец поехал».
И: Он приехал, и вы заселились?
Валерий: Да.
Евгения: Ну, квартиру сдали.
И: А какие-то документы подписывать? Что мы теперь живём временно тут.
Валерий: Да, нет. Какие документы?
Евгения: Раньше так не было, приходишь сдавали комнату для семьи.
Валерий: Всё это было неофициально и нелегально. Если было три комнаты, одну комнату, пожалуйста, живите, платите и всё.
И: То есть большинство населения13 так жило?
Евгения: Да.
Валерий: Если у человека, вот как сейчас, две квартиры, он одну сдаёт. А тогда не было две квартиры14, одна была за счастье иметь. Поэтому они просто теснились, за счёт своего комфорта они выделяли тебе какую-то комнату, вот так вот.
И: И ты платил деньги.
Валерий: Конечно, а как? Не бесплатно же. И вот приехали мы, поселились, а потом ну, как пожили там несколько дней, потом отец договорился с работой и всё. А потом мы уже от них ушли, сняли в другом месте: хорошая квартира, там был немец, он был репрессирован, выслан, когда война началась, всех немцем выслали в Казахстан, потом он вернулся, был шахтёром, тут (в Башкирии) работал на цементном заводе, у него был свой дом, и мы там жили с комфортом, хороший дом: огородик, садик. Три месяца и отцу дали квартиру, двухкомнатную. Трёх не дали, нас трое. Хорошую двухкомнатную квартиру в новом доме. Мы получили как положено, по закону. И тех, кто всё-таки поехал в Уфу, отец связывался, им тоже дали, хотя так это принимали, не очень дружелюбно, типа: «ну, мы посмотрим будет не будет», но всё равно дали, всем дали, все получили в течение трёх месяцев, законы выполнялись, это было решение партии и правительства. Никогда не было такого: «по решению правительства сделать», нет, было решение партии и правительства. Потому что партия руководила правительством. Партия сказала выполни. В доску разбейся, но выполни! Не выполнишь полетишь с работы. Три месяца и ему дали квартиру. Вот так вот
А из Октябрьска я уже поехал в институт, после окончания школы.