К. Паустовский родился на Украине, хорошо знал характер украинцев и тех, кто пробирался во власть. Очень любопытна такая нарисованная им картинка.
«Иногда Скоропадский устраивал в Киеве парады своим войскам. Гетман принимал их, сидя на белом коне. Вокруг гетмана теснились немецкие генералы. Гвардейские полки гетмана, так называемые его светлости ясновельможного пана гетмана сердюки, лихо проходили мимо белого коня. Сердюков вербовали из киевских подонков, из так называемых шулявских и соломенских хлопцев. Это была мутная хулиганская вольница, но и она в глубине души знала настоящую цену своему гетману. Сердюки, проходя мимо гетмана, пели:
Милый гетман, милый наш,Гетман наш босяцкий!Гетман наш босяцкий Павло Скоропадский!Скоропадский натянуто улыбался, отдавая честь и делая вид, что не слышит этого разухабистого пения. А немецкие генералы ухмылялись»
Жаль, что ведущие наших политических ток-шоу ни разу ещё не прокомментировали парады в Киеве этим текстом К. Паустовского. Телезритель бы оценил.
«Не пиши мне добрых критик»
Язык творит народ это мнение лингвистов бесспорно. Но есть смысл внести дополнение. А время? Разве само время не вынуждает народ вносить в язык изменения? Разве не время определяет, приживётся ли то или иное слово либо фигура речи? Разве не с течением времени какое-то слово приобретает своё окончательное значение?
«Ребятами» раньше называли солдат. Царские приказы начинались с обращения «Ребята!». Потом слово перешло в жаргон. «Ребятами» стали звать мазуриков (мошенников) с Сенной площади. Сегодня так называют и детей, и солдат, и просто молодых людей. И это многозначное значение, скорее всего, окончательное.
В одном из писем Александра Пушкина князю Вяземскому можно прочесть его шутливую просьбу: «Не пиши мне добрых критик». Странно, правда? А сегодня слово «критика» употребляется только в единственном числе.
Привередливый князь Вяземский считал, что русский язык может обойтись без таких новинок, как «пациент», «метаморфоза», «индивидуум», «популярность», «эра», «этюд». Даже такие слова, как «бездарность» и «талантливый», казались ему никуда не годными.
Вяземский был и против слова «фонтан», считая, что «водомёт» более подходит для русской речи. Представьте заголовок известного стихотворения Пушкина: не «Бахчисарайский фонтан», а «Бахчисарайский водомёт».
«Я полезу на нож за русское слово»
То, что первый наш толковый словарь составил, потратив на это 53 года, человек нерусского происхождения, тоже кое о чём говорит «Я полезу на нож за русское слово!» писал Владимир Даль.
Был повод. Что-то происходило с русским языком уже в то время. Неслучайно же Владимир Иванович (Иоганнович) писал: «Пришла пора подорожить народным языком Русской речи предстоит одно из двух: либо испошлеть донельзя, либо, образумясь, своротить на иной путь».
Что подразумевал он под «испошлением»? Трудно сказать, потому что мы даже приблизительно не можем представить, какой была пошлость в то время. Конечно, даже близко не такая, как сегодня. Скорее всего, пошлостью в представлении Даля была нелепость в построении устной и особенно, как ни странно, письменной речи. Ну так её и сегодня хватает.
Словарь Даля печатался частями в журналах. Каждый очередной выпуск публика ждала с нетерпением, читая с не меньшим интересом, чем новомодный французский роман. «Комната русского культурного человека это стол, стул и Даль», говорили потом целое столетие.
Провалы в эрудиции
Ведущий ток-шоу «Право знать!» однажды неожиданно сказал: «Американская поговорка гласит: Ты умри сегодня, а я завтра». Один из участников дискуссии, Майкл Бом, встрепенулся, глаза стали квадратными. И было отчего. Американец знал, что это зэковская поговорка времён ГУЛАГа. Никак не мог не знать этого и ведущий. Но вот ведь как бывает эрудицию заело.
Забавный диалог произошёл однажды на радио «Говорит Москва» между (ныне покойным, царство ему небесное) Сергеем Доренко и его напарницей по эфиру. Выяснилось, что Насте Онош-ко нравится какая-то современная песня о блохе, потому что её девичья фамилия Блоха. Но тут же оказалось, что Настя ничего не знает о знаменитой песне «Блоха» в исполнении Фёдора Шаляпина. Пришлось Доренко включить музыкальную запись, восполнить пробел напарницы, между прочим, родившейся и выросшей в России
Писатель Михаил Веллер в программе «Особое мнение» на радио «Эхо Москвы»: «Абакумов был бразильским шпионом, хотя он пытался возражать, что не знает бразильского языка, на котором говорят в Бразилии» Бразильского языка не существует. Государственный язык в Бразилии португальский.
Сергей Доренко: «Нет, сказала она на своём пакистанском языке (после паузы, неуверенно), на пуштунском». Так и не угадал. В Пакистане говорят на английском, урду и пенджаби.
Радиослушатель радиоведущему Алексею Гудошникову: «С таким, как Мутко, мы скоро станем на уровне Габона». Гудошников: «А что такое Габон?» Радиослушатель: «Государство в Африке». Гудошников (в замешательстве): «Ну, Габон так Габон».
Телекритик Ирина Петровская: «Бились исландцы (на чемпионате мира по футболу) как звери, волки Не знаю, кто там ещё бьётся». В таких случаях говорят: бились как львы.
Телеведущий «Первого канала» Игорь Шарафутдинов с большим недоумением погрузился в молчание, когда его спросили, кто такой «щелкопёр».
Алексей Гудошников: «Сдавая Австро-Венгрию, умиротворяли Германию раньше СССР». Австро-Венгрия распалась после Первой мировой войны.
Ведущие НТВ Егор Колыванов и Анна Янкина долго вели речь о гимне Великобритании, цитируя слова из него на свой лад: «Боже, СОХРАНИ королеву!». Нет такого слова в британском гимне. Есть слово «храни». Как и в российском гимне «Боже, царя ХРАНИ!»
Анфиса Чехова, которая считается журналисткой, никак не могла вспомнить, в каких отраслях науки работал Ломоносов. Чехова: «Помню только, что он куда-то пешком шёл».
Политик Борис Надеждин однажды назвал древнегреческого историка Геродота именем другого древнего грека, Герострата, известного скандальным поджогом храма Артемиды. И телевизионная аудитория никак не отреагировала, пока политика не поправил ведущий.
В каждой редакции и телестудии не мешало бы повесить на стенку совет А. Чехова: «Боже, не позволяй мне осуждать или говорить о том, чего я не знаю и не понимаю».
Фанаберия
Фанаберия, иногда скрытая, но чаще всего явная, так и бьёт фонтаном из некоторых наших вещателей. Похожие на петарды, они взрываются, искрят на каждодневном празднике эфира. Любовь к своей работе, позволяющая быть на одной ноге с сильными мира сего, густо замешана у них на любви к себе. Любовь к истине и правде на любви к своей популярности. Привычка распознавать что-то не то в других изменяет им в оценке самих себя.
Армен Джигарханян в интервью «АиФ»: «Нас хотят поставить раком».
Александр Гордон в программе «Мужское/Женское» обращается к аудитории, возмущённой его поведением: «Ша!»
«Несколько сенаторов со мной встречалось», роняет в передаче «Персонально ваш» Алексей Венедиктов, имея в виду американских сенаторов. Фанаберия в самом изящном исполнении.
«Не волнуйтесь, я всё объясню», заверяет слушателей Сергей Пархоменко на радио «Эхо Москвы» в анонсе своей программы. Похоже, ему даже в голову не приходит, что кто-то из слушателей привык жить своим умом.
Чрезвычайно популярный сатирик глумится над дефектами речи известного нашего генсека и другими его недостатками, а также над деталями похорон, никак не учитывая, что у генсека есть внуки и правнуки, которым больно это слушать.
Владимир Соловьёв в своей книге «Путин» пишет: «Кстати, я уверен, во многом на личном опыте, что моя журналистская деятельность всё-таки влияет на события, на персоны, на общество. Этому есть масса примеров. Результаты уже есть и будут в дальнейшем».
Кто ещё из корифеев нашей журналистики называл свою работу деятельностью и выспренно говорил о её результатах?
Крутизна «пароль» времени
Известный актёр и режиссёр Николай Губенко рассказывал, как он, готовясь к съёмкам фильма, мотался по стране, записывал речь простых людей. И очень при этом удивлялся: люди, как правило, говорили нелитературным языком, но не искажали слова, не пороли всякую чушь, лишь бы выпендриться.
Но как же нравится это кривлянье нашим вещателям Сегодня в моде всё, что круто. Сказать о ком-то: «Он ненормальный» пресно. Куда круче: «Он больной на голову».
Кто и когда первым сказал эту фразу, теперь уже не установить. Наверняка человек этот был не в ладах со стилистикой. Сказал коряво, но людям почему-то нравится.
«Вали» звучит гораздо выразительней, чем «убирайся». В слове «упаковать» больше художественности, чем в слове «арестовать».
«Выяснить отношения» длинно, короче «разобраться». «Беспорядок» тоже длиннее, чем «бардак».
«Побьём» слабо, совсем другое дело «порвём»! «Попасть впросак», «дать себя обмануть» слишком литературно, другое дело «повестись». «Чего-то не сообразить» тоже слабо, куда круче «тупить». «Напиться» это вообще из словаря детей. «Нажраться»!
Давайте признаем: новые фигуры речи порождаются часто людьми малограмотными. И кому-то эти нарушения правильности языка нравятся. Совсем как девушкам нравятся хулиганы.
В передаче Андрея Малахова, посвящённой Эдите Пьехе, вдруг был вытащен на обсуждение эпизод, когда певица едва не подверглась изнасилованию. Аудитория и ловила каждое слово. А тот факт, что Эдита Пьеха в советское время десять лет шефствовала над детским домом, не произвёл никакого впечатления
Вот на такую аудиторию и ориентируются ведущие. Полная взаимность.
Кому служат «работники слова»?
Все мы чему-то или кому-то служим. Даже если это нигде не записано, даже если порой сами не сознаём. Так получается.
«Я служу литературе», говорил Александр Блок, отбиваясь от обвинений, что служит большевикам. То было самооправдание обманувшегося интеллигента.
Вспомним к слову, что понятие «интеллигент» появилось в 70-х годах XIX века. Так стали называть работников умственного труда, посвятивших свою жизнь идее служения народу.
Кто они сегодня, «работники слова», чью профессию мы обсуждаем? К какой категории населения их отнести? Рабочие? Нет. Служащие? Тоже нет. А третья категория у нас только «интеллигенция». Другой нет.
Кому же служат представители интеллигенции «работники слова»?
Служат они государству, а точнее, власти. Не народу, заметьте! Это уж точно. Народ для них абстракция.
Раньше «работники слова» тоже служили власти, но власть это служение очень строго контролировала. Ни одного слова в эфир без визы! Ошибся волчий билет!
А сейчас «свобода слова». Кавычки неслучайны. Кто контролирует вещателей? Никто. Говори всё что хочешь. Можешь не «фильтровать базар». И не фильтруют. Говорят даже такое, что подрывает основы власти. А власть никак не реагирует.
Служить значит ни слова против. А тут
Нет, это не служение. И это не та свобода слова, о которой мечтали диссиденты в советское время. Это свобода говорить всё, что на ум взбредёт. Значит, уже не свобода, а беспредел.
Власти обычно служат довольно незаурядные люди, но при этом проявляют далеко не лучшие свои качества. Так было всегда. Так это есть и сегодня.
Работа, как известно, это одна из форм любви. Ты любишь работу и себя в работе. Это естественно. Но одни из нас этим ограничиваются, а другие любят ещё и тех, для кого они работают. Но эта любовь может быть как достойной, так и недостойной.
Если ты ловишь кайф от своего стёба, от своих пошлостей и непристойностей и радуешься при этом, что доставляешь удовольствие слушателям, то как назвать эту твою любовь?
Дискуссия и слово
Когда нас кто-то прерывает или мы сами отклоняемся от темы, мы можем сбиться с мысли. Это называется «потерять нить мысли».
Нить разговорного или ораторского мышления очень важная вещь. Одна из задач ведущего ток-шоу помогать участникам дискуссии держать эту нить. Только в этом случае их выступления будут полноценными. Сбивчивая речь не нужна ни тем, кто её произносит, ни тем, кто внимает.
Часто можно видеть, как двое или даже трое спорящих стараются перекричать друг друга, а ведущий не прерывает их. Похоже, таким ведущим нужны драйв, крутая драматургия, а не глубокое и красивое изложение мыслей.
Интонации
«Наши лучшие слова интонации». Так считала Марина Цветаева. Что интересно, спустя время к такому же выводу пришли и киноведы, выясняя, что больше действует на зрителя. Оказывается, 55 % выражение лица актёра и 33 % интонации.
Можно говорить в микрофон обычные слова: «Говорит Москва» с интонацией Юрия Левитана. А можно с интонацией Сергея Доренко, главного редактора одноимённой радиостанции. Послушайте, кто не слышал, почувствуйте разницу. Но контраст требует объяснения. Почему в устах Левитана слова эти звучали величественно, это понятно. А в чём был смысл завываний Доренко?
Или. В популярной газете выступает известный журналист. Пишет обличительные письма президенту. Тот, по его мнению, кругом виноват. Предположим, что так. Но к чему этот развязный тон? Неужели нельзя высказать критику иначе? Зачем злоупотреблять тем, что президенту не пристало отвечать на хамские выпады?
Но чаще всего интонация бывает никакой. Она-то и свойственна журналистам, которые пишут или говорят, не придавая значения интонации. Но никакая интонация не даёт и никакого восприятия.
А между тем правильно выбранная интонация позволяет найти и правильный зачин, и правильную концовку. Да, очень важен интересный ход мысли от первого до последнего слова. Но даже то, как тянет мысль автор, как он нанизывает одну мысль на другую, зависит от интонации.
А теперь о самой главной особенности интонации. К сожалению, слишком многие наши телеведущие и даже политики считают, что если они будут говорить своими обычными голосами, то не произведут на телезрителей нужного впечатления. И начинают буквально скрежетать голосами. Добавляют в голос металла. Ужесточают мелодику. Такое впечатление, что хотят достать до кишок. Ну и какой результат? Одни телезрители, не выдержав такой атаки на свои уши, переключаются на другой телеканал. А другие вообще перестают слушать таких ух-тележурналистов и политиков.
Стёб как творческий метод
«Я исполнил довольно много эпилептических припадков против Турции». Эти слова Сергея Доренко не оставляли сомнений в творческом методе известного радиоведущего.
Эпатаж от первого до последнего слова в любой, даже двухчасовой, программе. Цель приковать внимание слушателей с первого мгновения и не отпускать ни на секунду. Но как приковать? Нужен драйв. Доренко был мастером драйва.
Что такое драйв в радиожурналистике? Это самый верный способ получения высокого рейтинга. А что такое высокий рейтинг? Это доходы от рекламы.
Цель и средство практически любого творческого метода сегодня деньги.
А слушатели сегодня любят стёб. Ну правильно. Драйв без стёба как бы даже и не драйв.
Но как можно быть прикольным в эфире и при этом говорить правильным русским языком? Получается, никак.
«Мне нравится обострять. Такова моя специализация», сказал однажды Сергей Доренко. А кому не нравится? Но «обострять» можно всяко.
Конечно, можно сделать им скидку. Ведь они не только журналисты, но и артисты. Им сам бог велел быть слегка инфантильными, слегка самовлюблёнными, слегка хулиганистыми. А иногда даже слегка невменяемыми. Неслучайно один из них чистосердечно признался, что моментами «впадает в состояние камлания». Напомним, это только с шаманами бывает.