Тонины дочки довольны. Василий и Антонина тоже.
В народе говорят, что нет худа без добра. Или наоборот. Вот и в тот раз
Тонин отец жил где-то в другом городе, и она никогда с ним не общалась и даже не поддерживала никаких отношений. Да и не знала, где тот находится и что с ним. С тех самых пор, когда он бросил их с мамой и уехал незнамо куда. Алиментов они никогда от него не получали. Писем и вестей тоже. Тоня своего папу совсем не помнила, знала лишь, что он оставил ей только отчество Саввична. При жизни мать ей совершенно ничего про него не рассказывала. А когда её не стало, то и спросить не у кого.
Так и жила она ни мамки ни папки ни мужа Только две доченьки
Хорошо, хоть Василий повстречался в один прекрасный день. С ним хорошо.
Так и жила она дальше с Васенькой любимым
Жили они не тужили По-всякому было
Работали По-хозяйству копошились Ничего не загадывали
И вот однажды, а случилось это ровно в одну из пятниц, когда по телевизору шла замечательная передача «Поле чудес», совсем нежданно-негаданно для себя Антонина Саввична получила уведомление о том, что её родной отец Полонский Савва Григорьевич, проживающий в городе Москве, скончался и оставил ей всё своё движимое и недвижимое имущество. Известие это ошарашило её настолько, что в первое время Тоня потеряла даже дар речи; такого развития события: мрачного, с одной стороны, и радостного с другой, она вообще не предполагала. Не думала. Не ждала. У Антонины Саввичны даже и в мыслях ничего подобного никогда не возникало. Да и не могло быть, ведь папаша для неё никто, он навсегда был вычеркнут из её жизни, для неё его просто не существовало в природе.
«Видно, совесть у папаньки проснулась в последний момент. Или подсказал кто. Значит, он всё-таки думал обо мне» завертелось в голове женщины.
Но, так или иначе, у неё в руках находится официальный документ на наследство. С печатями гербовыми. И она оказалась единственной преемницей своего неожиданно проявившегося из небытия родителя.
Так Тоня стала обладательницей трёхкомнатной квартиры в чудесном спальном районе столицы. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Или «Поле чудес» подсобило.
И Антонина с Василием вскоре стали москвичами жителями столичного града.
Супруги обустроили квартиру на свой лад. Кое-что привезли из своего домика, самое необходимое, самое дорогое, самое сердечное и душевное. Кое-что прикупили здесь, в столичных магазинах. Всё что надо для семейного очага, для домашнего уюта.
Теперь они живут в первопрестольной.
Дружно живут. Слава тебе, Господи
Вот ведь как в жизни бывает
Чудеса! Да и только
Глава 61
"Проблемы в раздевалке"
Если не можешь кусать, не показывай зубы.
Еврейская пословица
«Мы шапки и шарфы не принимаем!»
Наутро Василий Никанорович опять пошёл в поликлинику.
Теперь уже со справкой из Пенсионного фонда. Даже с двумя справками.
В руке держал пластиковый пакет солидного размера. А в нём лежали горяченькие вкусненькие ароматненькие поджаристые пирожочки с яблоком, капустой, яйцом, рисом и тёртой на тёрке морковкой (штук десять-пятнадцать-двадцать а то и больше), бережно и с любовью упакованные любимой женой Тонечкой по всем правилам кулинарного толка. Она их тщательно и скрупулёзно завернула сперва в новенький плотный пергамент и в толстые огромные бумажные салфетки, потом в большущий прозрачный целлофановый кулёк затолкала (сперва в один, затем в другой с разворотом в другую сторону, потом в третий опять с разворотом, чтобы зев одного кулька всегда в дно другого упирался), чтоб воздух холодный не проникал к горячим пирожкам, загнула и защипала края последнего, чтоб воздух вообще внутрь не проходил, сверху аккуратно укутала в толстенное махровое полотенце, очень бережно и дважды в тёмную полиэтиленовую плёнку замотала и липким красным скотчем закрепила по всем сторонам крест-накрест, как куколку, а поверх всего этого навороченного тщательно и с особой любовью обернула красивым, разноцветным, вышитым русской гладью, маминым столешником из волшебной льняной ткани. Чтобы не остыли! так мужу сказала умелая и заботливая Антонина Саввична. Молодец, Тонечка! Она чётко знает, как надо с пищевыми продуктами управляться, тем более с пирожками горячими. Чтоб они не охладились чтоб горяченькими едоку достались чтоб как бы с пылу чтоб как бы с жару Чтобы человеку они понравились
Колено у Василия от долгой ходьбы немного разработалось, ныло уже поменьше. Сносно. Не так сильно, как в первый день. Горло болело так же, но он, больной человек, стал понемногу к этому привыкать (время лечит, так в народе говорят). В тяжёлой же бурлящей голове отчётливо и нахально «шумели поезда», но Кульков упорно крепился, он же мужик, а не кисейная барышня из Смольного института; а мужикам не надлежит раскисать, да и к доктору он уже скоро попадёт осталось-то всего ничего. Дышать было ещё немного трудновато, но он терпел, старался вдыхать через обёрнутый вокруг лица мохеровый шарфик. Кашель и насморк донимали, приходилось кашне слегка открывать. Изредка «работал» носовым платком, который жена в карман затолкала. Он шёл как и всегда чеканным шагом: ать-два левой, ать-два правой Левой! Левой! Левой! Правой! Правой! Правой! Всю жизнь он так ходит. Привык за много лет. С армии начал таким макаром шагать. В армии всему научат. Армия школа жизни.
Шагал Кульков уверенной поступью с гордостью за себя и с великой надеждой на скорейшее улучшение и безоговорочное выздоровление
Да. Надеждой надо жить на всё хорошее, на всё прекрасное. В обязательном, так сказать, порядке. На всё и на вся. На своё здоровье особенно. Это же здоровье! Без него ни туда и ни сюда. Без здоровья ты никто. Так ноль без палочки. Беречь его надо. И людей слушать надо. Люди плохого не скажут. На Бога уповай. Да и сам не плошай. Так в народе нашем говорят. В общем, без надежды никуда. Ни туды! И ни сюды! Если по-простому выражаться. Если простыми русскими словами проблему озвучивать. Надеяться всегда надо. Это же надежда! Она последней умирает Она последняя инстанция! Не крайняя, а именно последняя. Надежда впереди планеты всей рулит землянами. Все надеются. Да. Все. До единого. От мала и до велика. Все национальности. Все народности. На всех континетах. Надежда мой компас земной. Так в песне поётся. Вот Кульков и пел.
***
В поликлинике Василий разделся, протянул гардеробщице куртку, шапку и шарф.
Мы шапки и шарфы не принимаем! услышал Кульков от женщины в годах, которая стояла за барьером и ждала, когда он перестанет ей их протягивать. Вон тама руцким языком написано! куда-то в сторону с желчью на устах махнула она рукой.
Как это не принимаете? недовольно взвизгнул Василий. Вчера же принимали! Я же сдавал вам вчера! И куртку, и шапку, и шарфик этот! Вопросов не было
Не вчерась, а позавчерась принимали. Вы что-то, гражданин, путаете. Али врёте бессовестно. А сегодня не принимаем! И вчерась не принимали! Распоряжение такое есть. Начальство нам указало строго-настрого. Читайте вон тама! По-руцки тама написано!
Да точно. Я был позавчера Извините, пожалуйста
Василий Никанорович не стал спорить. Бесполезно это. Сдал куртку (ладно успел сунуть перчатки в карманы никто не заметил), получил номерок и подался на третий этаж, в кабинет номер пятьдесят семь, к врачу-терапевту Ильясову Ашоту Карфагеновичу.
Он шёл к очень хорошему доктору. К Айболиту.
Он нёс ему такой нужный и важный официальный документ из Пенсионного фонда о том, что не отказался от лекарственных средств в этом году.
Посланный женой для врача пакет со смачными и благоуханными горяченькими пирожками крепко держал в руках.
А врач сегодня должен (он же обещал!) выписать ему льготные лекарства. Любые: таблетки, микстуры, ампулы пилюли, мази, снадобья Лишь бы помогло в лечении.
И чтобы быстро День два От силы три
И чтобы бесплатно ему выдали эти лекарства. Согласно закону
Шёл Кульков проворно. Спешил. Почти бежал. Торопился. Чтобы успеть.
Запыхался Василий Никанорович. В груди сдавило. За сердце хотел схватиться, но не смог: одной рукой за перила держался, во второй пакет с пирожками Руки заняты. А в них груз очень ответственный. И не ему предназначенный. Ему велено донести и из рук в руки передать. Лично. Доктору. Врачу. Медику. Эскулапу. Ашоту Карфагеновичу. Товарищу Ильясову. От всей души, так сказать. Вам, дескать, от нас горемычных
Кое-как Кульков на третий этаж вскарабкался. Чуть не помер. Раз пять или шесть на ступеньках спотыкался. Но не упал. Бог помог. И вера во всё хорошее.
Еле-еле до кабинета дотащился. Чуть не околел. Ногами еле шаркал. Но надежда вела его к цели как та ниточка Ариадны как звезда путеводная
Дыхание почти остановилось. Рот раскрывал как рыба из воды вытащенная
Сердце чуть из груди не выскочило. Ещё немного и выпрыгнет, зараза Господь подсобил. Грудь сжал своими невидимыми руками и приказал до цели добраться.
Кульков послушный малый. Есть! прокричал он в уме. И дальше стал топать.
А вот и кабинет Тот самый Недавно он тут был
А вот и табличка с циферками «57» Успел Дошёл Слава тебе, Господи
И надпись на двери знакомая: «Врач-терапевт высшей категории Ильясов Ашот Карфагенович». Вот хорошо-то как Добрался У цели уже Всё Прибыли
К доктору стояло человек пять-шесть, не больше. Ерунда, в общем.
Василий занял очередь и принялся ждать.
Глава 62
"На приёме у доктора Ильясова"
Давно обещанное ещё не подаренное.
Еврейская пословица
От ворот поворот
Ашот Карфагенович хорошо помнил больного Кулькова Василия Никаноровича. Сразу узнал. По зубам. По щербинке на одном из них. По крутому лбу с седыми волосами на висках. И по крепкой спине от загривка и до самого кобчика, от эпистрофея до репицы, по словам искушённого в медицине эскулапа. Медик отлично помнил, что посылал этого нескладного бедолагу, этого еле дышащего пожилого пациента в Пенсионный фонд за справкой. Он даже помнил, что сказал больному в тот раз. Он сказал, что без этой справки не сможет выписать ему лекарства. Мол, без неё никак! Дескать, поторопиться надо.
Но он никак не думал, что этот товарищ (или господин) принесёт эту бумагу так скоро и что принесёт её сразу именно ему, доктору, врачу лечащему.
Справку-то надо сначала зарегистрировать в кабинете статистики, вклеить её в амбулаторную карту и только пото-о-ом уже вместе с картой и вклеенной туда справкой прийти к врачу. Вот тогда он бы и выписал ему лекарства.
А так без соответствующей справки из соответствующего медицинского кабинета он не может этого сделать. Никак не может! Никоим образом. Вообще никак. Так это непорядок. Не по закону. Не по уставу. Не по инструкции. Не по правилам.
Такие жуткие и неприятные слова он и сказал этому больному, когда тот зашёл к нему в кабинет, отстояв в шумном коридоре очередь, хоть и небольшую.
Кульков оторопел. Дар речи потерял. Пот его пробил от макушки и до пят.
Так что, уважаемый вы наш больной, зарегистрировать сей документик надо! Без этого, голубчик вы наш, ничего у нас с вами не получится, покручивая выпавший из-под шапочки кудрявый волосик, невозмутимо закончил произносить ужасные слова доктор ошарашенному пациенту, почти умершему.
Тот стоял, за стенку одной рукой держался, другой за сердце. Не знал, что сказать в ответ. Через минутку насмелился, набрал воздуха побольше и выдавил из себя кое-как:
Но
Вы что-то сказать хотели? Вообще-то вы свободны. Мне некогда. Можете идти.
Но
Что?? Вы ещё здесь??
Но Позвольте! Но но но как же так-то
Ох, какой же вы неугомонный и непонятливый. Да ещё наглый и нахрапистый. Вас в дверь, а вы в окно. Ну, нельзя же так. С виду такой культурный человек. А на деле
Но Но Но вы же Вы же обещали в тот ещё раз.
Обещай не обещай, а закон есть закон. Уважать его надо. Порядок соблюдать. Устав блюсти. Инструкцию выполнять. Мы же люди подневольные. Сами понимаете.
Но
Ну вот, опять но, снова но. Не надо нокать, пациент. Не запрягли ещё. Сперва запрягите, а потом и нокайте сколько хотите. Этим дело не исправить. Это не я придумал, товарищ вы мой дорогой. Это сверху спущено. Начальство так нам приказало. Понятно?
Ага, понятно промямлил пациент. На автопилоте он сказал, неосознанно.
Ну вот, наконец-то. Лёд тронулся. Давно бы так
Ага, ещё раз для чего-то выдавил из себя Кульков. Он не хотел верить, что ему отказали, что его попросту под зад коленом хотят выпнуть из кабинета. Но он был в шоке. Он ничего не соображал. Он был где-то там далеко от этого места в космосе летал
А с начальством спорить бесполезно. Беду можно накликать. Да ещё какую Безвозвратную Выгнать могут за непослушание. За неисполнение законов, правил и инструкций. В три секунды вылетишь к свиньям собачьим. Ой! Пардон. К чертям. К ним. К этим. К чертям собачьим. А то и ещё дальше. Выпрут и глазом не моргнут. Понятно?
Ага, понятно опять для чего-то промямлил Василий Никанорович, а доктор продолжил свои нудные нравоучения, свои длинные разглагольствования.
Начальство и есть начальство. Для этого оно и поставлено над нами, грешными. Начальство командует. Начальство приказывает. А мы исполняем. Вам понятно, товарищ больной? Вам всё понятно? Не услышав ответа, Айболит далее стал излагать. Ни я, ни вы не исключение. Мы же не боги! Так что уважаемый вы наш товарищ извольте в кабинет статистики сходить. Ясно?? Как и положено. Всё в рамках закона.
Но
Никаких но, гражданин хороший. Понятно? Но пасаран тут не пройдёт. Это не тот случай. И место явно не то. Ясно? И перепалка между нами тут не нужна. Она ничем не поможет. Ясно? Поэтому никаких но! Таково правило медицинских учреждений. Вам понятно? Таково правило! Не нами оно придумано. Поэтому смело шагайте в кабинет статистики. Смело, товарищи, в ногу! Ать-два! Ать-два! Как только у них всё оформите, сразу ко мне заходите. Без очереди! произнёс врач в завершение разговора. Только поторопитесь, а то у меня приём скоро закончится.
Глава 63
"Кабинет статистики"
И лёгкая ноша тяжела, если далеко нести.
Еврейская пословица
Хождения продолжаются
Делать нечего. Раз доктор сказал, что сперва надо справку зарегистрировать у статистов, прежде чем к врачу на приём идти, значит так и надо делать. Если начальство приказало, то не стоит перечить ему, нет, не стоит сопротивляться, не стоит рыпаться и хорохориться, не стоит права свои качать. Доктор плохого не посоветует. Ведь он доктор, а не хмырь какой-то с маслобазы, не ирод он царя небесного, не чёрт болотный. Слушать надо доктора, врача лечащего, тем более Айболита. Он же всё популярно объяснил. На закон указал. На устав. На правило. На инструкцию. На распоряжение начальства. А с начальством нельзя нам, сирым, бедным и больным спорить. И не подчиняться нельзя. Ни в коем случае. Ни при каких невозможностях. Ни-ни!! Проблем только на свою задницу наживёшь. А их, проблем, и так хватает. Лишние нам не нужны. На фига они нам? Спина и так мокрая. От сих пор и до сих. От эпистрофея и до репицы, как доктор определил. Хоть выжимай её, спину-то. Да-с. Так-с.
Пришлось идти в кабинет статистики. А куда деваться-то Деваться некуда. Мы люди подневольные! Мы исполнять законы, уставы, правила и распоряжения должны! А начальство нам приказывать! На то оно и начальство. Для этого оно и поставлено.
«Вот врач какой хороший без очереди потом примет, радостно пронеслось в голове у Кулькова новое обещание Ашота Карфагеновича Ильясова, все бы доктора и врачи такими добрыми рождались. Вот бы жизнь хорошая была бы».