Про 11 мая он сказал, что не помнит тот день. Говорит, все как в тумане. Там и спросить ничего толком нельзя: у него за спиной стоят, у меня за спиной стоят тоже. Прямо сказали, если буду спрашивать лишнего, выгонят14. В письмах спрашивает, как у нас дела, переживает, как к нам относятся люди. Просит книги ему передать, еду».
В конце интервью родители попросили прощения у родителей погибших и раненых детей.
Я сдал это интервью и вскоре уволился из газеты.
Вызов к следователю
Через два месяца после выхода интервью мне позвонил следователь по фамилии Усербаев и попросил явиться к нему для дачи пояснений в связи с вышедшим материалом.
Я опоздал на три часа, но пришел в управление следственного комитета по Вахитовскому району Казани возле железнодорожного вокзала.
Усербаев моложе меня и вместо правого уха у него шрам. Он объясняет, что Ильназ Галявиев якобы просит привлечь меня к уголовной ответственности за публикацию фрагмента его письма родителям. Речь о фрагменте, в котором Ильназ просит срочно прислать к нему адвоката, так как экспертиза признала его вменяемым. Накануне Усербаев уже вызывал к себе родителей Галявиева, бывших адресатами письма. Они объяснили, что дали свое согласие на его публикацию. Поэтому, сообщил мне следователь, в моих действиях нет состава преступления, но взять у меня пояснения он обязан «чистая формальность».
Я рассказал обстоятельства: познакомился, договорился, встретился такого-то числа, записал, набрал текст, такого-то числа передал редактору. Показал скриншот переписки с Ринатом, где он дает согласие на публикацию. Усербаев распечатал скриншот, приколол степлером к объяснительной, верно, но с ошибками записанной с моих слов, и попросил перевести несколько фраз из попавшей в скриншот переписки.
А то у нас тут с татарским плохо, объяснил он, записывая перевод ручкой поверх распечатки.
Позже я узнал, что подобные заявления якобы от Галявиева получили очень многие, кто проявлял интерес к его делу, и даже те, кто проживал за пределами России, в СНГ. О деятельности этих людей и самом их существовании Ильназ, находясь в СИЗО, конечно, ничего знать не мог.
Рассказ учителя
«Когда стрелять начали, мы закрыли двери. У меня ребенок стал проситься в туалет, но я не пустила, так как отчетливо слышала, что выстрелы раздаются на третьем этаже.
Взрывов я помню два: один очень сильный, от него стены тряслись, а другой глухой.
У меня жизнь остановилась. Тогда казалось, что все очень долго, казалось, что никогда не закончится.
Точно скажу, что выстрелы были после задержания Галявиева.
Сразу после эвакуации мне назвали три фамилии нападавших и спросили, не преподавала ли я у них. Одна фамилия была Галявиев, остальные я не запомнила.
Учителя все знают, но не могут идти против системы».
Отец потерпевшего
«Я думаю, организаторы живы и на свободе. Это подтверждают события и самое последнее в Ижевске. Я боюсь повтора этих событий, что моя семья погибнет.
Сначала следователь сказал мне расписаться в отказе от ознакомления с делом, но потом сказал: «Можете прийти и изучить».
Многие умалчивают детали, которые не соответствуют тому, что указано в деле.
Власть сильнее, и журналисты им не помеха.
На одном из собраний с родителями было сказано, чтобы ничего не выходило за пределы Татарстана.
На суде я сам не буду ничего спрашивать, пусть спросит кто-нибудь другой».
_______________
4 ноября 2022 года, за пять дней до начала суда над Галявиевым, я опубликовал в своем блоге статью, в которой обобщил основные известные мне на тот момент противоречия. В этот же вечер мне позвонил скрытый номер, после чего я стал замечать, что в моем телефоне начала забиваться память, мессенджер Telegram стал прибавлять почти по гигабайту в час. После обновления программного обеспечения телефона проблема исчезла, но в дальнейшем повторялась еще несколько раз.
На почту, которую я указал в статье для обратной связи, сразу начали приходить письма от людей из разных регионов России и СНГ. Они делились своими соображениями, опасениями, материалами, подсказками, выражали поддержку.
Писали и те, кто пытался взломать мою почту, разными нелепыми предлогами сподвигая меня пройти по ссылке.
Часть II Суд
Фальстарт
9 ноября 2022 года, через полтора года после преступления, в Верховном суде Республики Татарстан начался суд над Ильназом Галявиевым.
Судьей стал сорокалетний Айрат Миннуллин, бывший следователь по особо важным делам следственного комитета РФ по Республике Татарстан.
Миннуллин представил адвоката по назначению Руслана Нуриахметова, также бывшего следователя, и спросил Галявиева, доверяет ли он этому адвокату.
Да, я ему доверяю, ответил Ильназ, встав со скамьи.
Затем судья сообщил, что 7 ноября поступило ходатайство от адвоката Алексея Васильева: тот сообщает, что с ним заключено соглашение о защите интересов подсудимого, и уведомляет о вступлении в уголовное дело. 8 ноября Васильев прислал в суд второе ходатайство, в котором пишет, что был извещен судом о начале судебного заседания лишь 7 ноября, поэтому, в силу занятости, не сможет явиться в назначенный срок. Васильев считает возможным начать рассмотрение дела без его участия, а в случае решения отложить дело, просит уведомить его об этом.
Как вы считаете, мы можем продолжить рассмотрение уголовного дела без вашего защитника? спросил судья Ильназа.
Подсудимый задумался.
Да, можем, сказал он наконец.
Судья спросил мнение четверых государственных обвинителей. Прокурор Татарстана Илдус Нафиков, возглавлявший команду, заявил, что присутствие адвоката обязательно и назвал поведение Васильева неэтичным.
Затем Нафиков заявил ходатайство о продлении Галявиеву меры пресечения, так как оно истекало 11 ноября.
Потерпевшая Альбина Хасанова от лица родителей убитых и раненых детей ходатайствовала о закрытии процесса от прессы, мотивируя это тем, что среди потерпевших в зале есть несовершеннолетние. Судья назвал это ходатайство преждевременным и удалился в совещательную комнату.
Вернувшись, он удовлетворил ходатайство о продлении меры пресечения подсудимому еще на полгода и объявил о переносе заседания на 15 ноября.
В очереди возле гардероба я попросил номер телефона у назначенного Галявиеву адвоката Нуриахметова.
Без комментариев, ответил защитник.
Возможно, у меня есть информация, которая поможет вам в защите подсудимого.
Нуриахметов вжал голову в плечи и помотал головой.
Вам не интересно?
Адвокат снова молча помотал головой, избегая смотреть на меня.
Первое заседание
15 ноября на заседание пришли оба адвоката, с которыми были заключены договоры на защиту Галявиева: Алексей Васильев и Владимир Богдан.
Ильназ сразу ходатайствовал о закрытии заседания от прессы и посторонних лиц. Ходатайство он зачитал с листка; с листком до начала заседания в зал суда прошел следователь по делу Галявиева (и получивший после него звание полковника) Алексей Парамонов.
Мы это ходатайство обсудим, но сначала решим: вы согласны, чтобы два защитника, Васильев и Богдан, осуществляли вашу защиту? спросил судья Миннуллин.
Нет, я против того, чтобы они осуществляли мою защиту, ответил Ильназ и добавил, что написал ходатайство в адвокатские палаты о возврате денег нанимателям за ненужные ему услуги.
То есть, вы отказываетесь от услуг защитников? уточнил судья.
Да, я отказываюсь, подтвердил Ильназ.
По поводу адвоката Нуриахметова: вы согласны, что он будет вас защищать?
Да.
Судья принял отказ и попросил Богдана и Васильева покинуть зал. Неудавшиеся защитники забрали у секретаря суда свои документы и вышли.
Затем Миннуллин вернулся к ходатайству об удалении прессы. Адвокат Нуриахметов это ходатайство поддержал.
Прокурор Нафиков ходатайство поддержал частично: дело Галявиева следует рассмотреть в закрытом режиме на стадии судебного следствия, а стадию прений сделать открытой. Нафиков мотивировал это заботой о несовершеннолетних, которые проходят по делу потерпевшими.
Подсудимый, ваше мнение?
Я за полностью закрытый суд!
Судья отказался удалить прессу и отказал Нафикову в переводе судебного следствия в закрытый режим. Закрыты будут лишь те заседания, на которых будет разглашаться врачебная тайна, что будет оговариваться заранее. Наличие потерпевших несовершеннолетних не является основанием для перевода заседания в закрытый режим, пояснил Миннуллин.
Обвинение
Затем Нафиков зачитал обвинение.
Не позднее 8 февраля 2021 года Галявиев начитался информации о вооруженных нападениях на школы в России и за рубежом, затем, подражая им и «противопоставляя себя обществу», «из чувства превосходства над окружающими и пренебрежительного отношения к ним», «из хулиганских побуждений, без повода» с помощью огнестрельного оружия и взрывчатки собственного изготовления решил убить учащихся и работников гимназии 175 по улице Файзи, 8.
С 8 февраля по 11 мая Галявиев прошел комиссию в наркодиспансере, научился обращаться с оружием, купил сейф, получил разрешение и лицензию на приобретение охотничьего гладкоствольного оружия и патронов. Затем купил ружье Hatsan Escort калибра 12/76 и боеприпасы: 150, 10, 90, 150, 120 и 80 патронов разных марок, из которых 490 заряжены картечью диаметром 8,5 мм, а 15 пулей. Все это Галявиев отнес домой и хранил там.
Кроме того, в январе-феврале 2021 года Галявиев скачал в интернете инструкцию по изготовлению взрывчатки; с 24 февраля по 20 апреля приобрел в хозяйственных магазинах необходимые компоненты; с 20 апреля по 11 мая у себя в квартире незаконно изготовил самодельное взрывчатое вещество, а затем взрывное устройство «по типу осколочной мины» с металлическими гайками в качестве поражающего элемента.
За 7 дней до трагедии Галявиев поделился своими планами в телеграм-канале «Бог».
Утром 6 мая Галявиев приходил в гимназию, но она была закрыта, поэтому он решил напасть на школу после завершения майских праздников.
11 мая в 7:46 Галявиев пришел в гимназию, «беспрепятственно проник в нее», убедился, что занятия идут и нет вооруженной охраны, и «принял решение о совершении нападения в тот же день». Вернулся домой, взял туристический нож отца, взрывчатое вещество и взрывное устройство, ружье, заряженное картечью, 505 запасных патронов и пошел к гимназии.
«Действуя с прямым умыслом и осознавая общественную опасность и противоправный характер своих действий, предвидя возможность и неизбежность наступления общественно опасных последствий и желая этого», 11 мая в 9:24 Галявиев встретил на крыльце у входной двери в гимназию случайного посетителя школы Садыкову и трижды выстрелил в нее из ружья. Девушке удалось спастись бегством. Это первое пострадавшее лицо.
Затем Галявиев увидел рабочего гимназии Мулланура Мустафина, 1958 года рождения, и дважды выстрелил в него, попав в голову и живот. Его спасли врачи.
В 9:25, находясь в холле первого этажа, Галявиев стрелял в убегающих учителей и работников школы, но не попал. Они убежали и спрятались.
Находясь в коридоре первого этажа гимназии, между кабинетами 107 и 108, Галявиев выстрелил в голову учителя начальных классов Венеры Айзатовой. Она скончалась на месте.
Затем у Галявиева закончились патроны, и он стал перезаряжать ружье.
В 9:26 он привел в действие свою «мину», установленную на полу у входа в кабинет 107. Взрывом он убить никого не смог, так как ему пришлось положить мину за запертыми входными дверями, а мощность взрыва была недостаточной.
В 9:26 убийца проследовал по лестнице на второй этаж. В кабинете 206 выстрелил картечью в голову учителю английского языка Эльвире Игнатьевой. Она скончалась на месте.
Затем, увидев в окно на спортивной площадке на расстоянии примерно 28 метров учеников второго и третьего класса, дважды выстрелил в них картечью из ружья, попав в пятерых. Всего на площадке в тот момент было 22 ребенка.
В 9:27 Галявиев поднялся на третий этаж в кабинет 310, где из того же оружия расстрелял учеников 8А класса, «выпустив в них 20 патронов». 7 детей погибли на месте.
В заключение Нафиков сказал, что действия Галявиева были пресечены сотрудниками правоохранительных органов (сразу отметим, что это неверно, так как Галявиев закончил стрельбу и бросил ружье за три минуты до приезда полиции и, дождавшись их прибытия, сам вышел из школы с поднятыми руками).
Вину признаю полностью, ответил Ильназ на вопрос судьи, когда Нафиков закончил зачитывать обвинение.
Затем суд приступил к допросу потерпевших.
Показания потерпевших
Мулланур Мустафин представился суду рабочим, который выполняет все ремонтные работы по зданию гимназии. Он заметил Галявиева, когда тот стоял к нему левым боком у входа в школу и стрелял в Садыкову. Затем стрелок развернулся к Мустафину, который собирался выходить из гимназии, и через стекло двери выстрелил ему в живот. Мустафин упал на пол в пространстве между внешней и внутренней дверью. Галявиев сначала прошел мимо него, а через какое-то время вернулся и выстрелил ему в голову (это важный момент, который следует запомнить).
Стреляя из дробовика в лежащего под ногами неподвижного человека, стрелок промахнулся: картечь попала Мустафину в голову рикошетом от бетонного пола.
На вопрос обвинителей, опознает ли он Галявиева, Мустафин ответил, что лицо нападавшего было закрыто маской с надписью «Бог», но по росту и телосложению Галявиев соответствует. Также Мустафин сказал, что любой человек смог бы остановить Галявиева, так как тот был перегружен сумками. Но сам Мустафин сделать этого не успел.
Также Мустафин рассказал, что видел, как Галявиев, выходя из школы после преступления, прошел мимо него с поднятыми руками и без ружья.
Часть черепа Мустафина заменена титановой пластиной. В этом году ему дали третью группу инвалидности.
После обеденного перерыва судья уточнил у Галявиева, добровольно ли он ранее отказался от адвокатов.
Вас никто не заставлял?
Нет, ответил подсудимый. Адвокат по назначению его также устраивает.
Затем свои показания дали родители погибших детей. Обвинители попросили каждого описать события 11 мая; мало кто из родителей смог сделать это без слез.
Утром 11 мая Раиль Гарифуллин проводил дочь в школу, 12 мая вечером получил ее тело для похорон. Она была единственным ребенком. Родители окружали ее заботой, ради нее переехали в Казань, каждый день отводили и встречали из школы, так как «район трущобные дома, алкаши, наркоманы». Но школа оказалась опаснее трущоб именно там, на уроке, семь картечин на скорости 376 метров в секунду поразили их дочь в сердце и шею. Она осталась лежать под первой партой у окна, возле стола учителя, где всегда сидела.
Галявиев все кричал, что он бог, пусть тогда вернет нам дочь, нам больше ничего не надо, сказала Аниса Гарифуллина, глядя на подсудимого, сидящего с опущенной головой, укрытой капюшоном.
Алина Зарипова работает в гимназии 175 учителем татарского языка. В момент нападения на гимназию она находилась в кабинете 312 с классом 9А. Ее четырнадцатилетний сын был недалеко, в кабинете 310, где погиб от пулевых ранений вместе с дочерью Гарифуллиных и еще пятью одноклассниками.