Нас разбудил петушиный всполошный крик, который звучал, казалось, в самой голове. Мы дружно подскочили, испугав при этом красивого чернохвостого петуха, сидевшего прямо на окне с выставленной на лето рамой. Санька осторожно приоткрыл скрипливую дверь и, никого не обнаружив во дворе, жестом скомандовал мне выходить. Мы обогнули сарай и сразу скрылись в кустах черемухи, живой оградой разросшейся вдоль всех хозяйских построек. До пещеры мы добирались долго. Гораздо дольше, чем я шла в первый раз. Во-первых, нам пришлось огибать открытые места, во-вторых, мы ненадолго задержались, чтобы перекусить. Санька действительно начал всерьез заботиться обо мне. Поэтому в его рюкзаке нашлись не только бутерброды с колбасой, но и мои любимые пирожки с ливером, которые мы с Санькой любили покупать у лотошницы. Мама категорически запрещала мне есть эти «тошнотики», но отвадить от них так и не смогла. Запив все это сладкой ключевой водой, постанывая от холода и удовольствия, мы, наконец, продолжили путь.
Балкончик и вход в пещеру мы нашли с первого раза. Я гордо, как первооткрыватель, показала Саньке свой путь, потом показала место, где смогла затормозить свое падение и где, по моим расчетам, потерялась Николенькина ковбойская шляпа. Санька молча выслушал меня, потом, вбив у входа в пещеру колышек, обвязал меня тонкой бечевой. Другой конец был привязан к колышку.
Ты что это привязал меня, как собачку? моему возмущению не было предела А сам-то ты, почему себя не привязываешь?
Санька, к моему удивлению, смущенно потоптался на месте, потом осторожно взял меня за руку. Я неожиданно для себя вздрогнула от прикосновения его теплой и по-мальчишечьи широкой ладони. Почему-то все возмущенные слова застряли у меня в горле. Санька покрепче стиснул мне ладонь и повел меня внутрь, навстречу темноте и тайнам. Фонарик мы не включали до последнего момента, пока тьма не окутала нас не только спереди, но и сзади. Санька включил фонарик, велел мне держаться за ремешок на его брюках, а сам пошел вперед, осторожно ощупывая стену рукой. Я терпеливо шла за ним, иногда тыкаясь головой в его тощую спину где-то между растопыренными, как крылья, лопатками. Сначала к звукам наших шагов добавились звуки звонкой капели, потом где-то далеко впереди зажурчал ручей. Свет фонарика устал раздвигать темноту, и нам показалось, что пространство вокруг нас стало намного больше, чем было вначале. Под ногами появились ступени, выбитые то ли человеком, то ли природой. Мы спускались все ниже, в зыбкую и прохладную темноту. Но внезапно ступени, так никуда нас и не приведя, оборвались. Внизу зияла пропасть, в которую стекал пенистый ледяной ручей. На наши головы тоже падали крупные ледяные капли. Санька поднял фонарик и осветил остроконечные, похожие на весенние сосульки, сталактиты. Пещера сразу преобразилась, подарив нам почти новогодние краски. Сталактиты, рассекая желтые лучи фонарика, делили его на многоцветные радужные лучики, которые, отражаясь, возвращались на наши лица сказочными бликами.