Джонни захихикал.
Да он почти всегда чавкает, наябедничала Маргарет.
Слышала бы ты, как я ем китайскую лапшу, Маргарет, вступилась за Джонни Керис.
На самом деле, меня зовут Марджери.
А мама с папой знают?
Нам сообщают обо всех изменениях, сказала Эллен и поцеловала насупившуюся Маргарет.
Керис повела Стерлингов в тусклый январский день, через путаницу улиц, к ресторану и пробежалась с Джонни наперегонки до дверей, когда они подошли к нужному зданию. Толстенный официант, судя по виду, готовый в любой момент перейти на пенье, провел всю компанию к столику, как только увидел Керис, и принес им бутылку шампанского «Круг».
Выпьем за бестселлер. Успеха и долгих лет жизни всем нам, провозгласила Керис, подтолкнув локтем Джонни, который сморщился, попробовав символическую капельку из своего бокала, тогда как Маргарет с наигранной серьезностью цедила свою. Нам приходится пить эту пакость, потому что мы взрослые, пояснила Джонни Керис и помогла разобраться с меню, размером едва ли не с него самого. Когда он вслух изумился ценам, раньше, чем Эллен попросила его помолчать, Крис снова пихнула его локтем: Платит «Эмбер». Можешь выбрать все, что тебе разрешают мама с папой, вполголоса пробормотала она ему на ухо, и Эллен поняла, что эта девушка нравится ей все больше и больше.
Как только официант принял их заказ, Керис достала из сумочки блокнот.
Дети, сейчас я буду расспрашивать ваших блистательных родителей о них самих, чтобы наш рекламный
отдел знал, что нужно рассказать читателям, но, если у вас появятся свежие идеи, делитесь. С кого мне начать? Бен, вы пишете книги, основываясь на рисунках Эллен? Эллен, вы как-то говорили, что каждому из вас требуется по полгода?
Бен пишет осенью и зимой, а затем я иллюстрирую книгу весной и летом, когда освещение лучше, а дети еще в школе.
Бен уже писал, когда вы познакомились?
Нет, он начал, когда мы уже были женаты несколько лет. Мне удалось его убедить, и он записал несколько сказок, которые обычно рассказывал детям, и убедить его удалось далеко не сразу, верно, Бен?
Не сразу.
Не переживайте, Бен, мы еще дадим вам слово, заверила его Керис. Нам хочется, чтобы публика услышала вас обоих, когда мы отправим вас в рекламный тур. Мы бы задействовали вас и в рекламе предыдущих ваших книг, если бы я тогда уже работала в «Эмбер».
Если учебный год еще не закончится, мы сможем отправится по одному, сказала Эллен.
И тот, кто останется дома, будет тогда вдохновлять другого. Газетчики ухватятся за такую идею. Керис откинулась на спинку стула, когда принесли их заказ, и официант удалился, послав на прощание воздушный поцелуй в знак одобрения их выбора. Ну, то есть, если это правда. Как думаете, Бен, вы бы стали писателем, если бы не Эллен?
Сомневаюсь, что вообще стал бы кем-то.
Разрешите, я задам вопрос, который обожаю задавать писателям. Как по-вашему, откуда приходят ваши сюжеты?
Бен поднес ко рту кусочек телятины «Марсала», но затем опустил вилку на тарелку.
Не уверен, что мне полагается это знать. Лучше всего получается, если я просто позволяю истории излиться через меня. Мне кажется, писатели слишком уж озабочены техническими приемами, и тем, что они пытаются сказать, и тем, кто именно на них повлиял. Подозреваю, на меня повлияло все, что я успел прочесть, особенно в детстве.
Но я бы сказала, ваши сказки не похожи ни на что. Кто, по-вашему
Никогда не понимал этого желания писателей обрести собственный голос. Мне кажется, если уж у тебя есть голос, он куда лучше развивается, если не перенапрягать его в попытке услышать самому. Я просто пытаюсь рассказать сказку так, словно вы слушаете меня. Извините, я вас перебил.
И я рада, что вы это сделали, заверила Керис, а Эллис ощутила облегчение, потому что его воодушевление побороло смущение, какое Бен всегда испытывал в обществе незнакомых людей. Но не дайте еде остыть. Я всего лишь хотела еще спросить, какие книги вы сами читали.
Любые, если они помогали моему воображению жить. Бен жевал так, словно пробовал воспоминания на вкус. Детское фэнтези, рассказы с привидениями. Одно лето было посвящено научной фантастике. А когда я стал старше, все книги, какие попадали мне в руки, даже те, за чтение которых мне грозило адское пекло, во всяком случае, так утверждала моя тетушка, воспитавшая меня. Только не думайте, что я порицаю тетю Берил. Просто избыток фантазии пугает некоторых людей.
Но, насколько я могу судить, не ваших детей. Какая ваша любимая книжка у Стерлингов?
Новая, ответили дети хором.
«Мальчик, который поймал снежинки»? И у меня тоже. Как думаете, что рассказать о ней детям, чтобы они захотели ее прочесть?
То, как он загадывает желание не чувствовать холода, сказала Маргарет, а потом снежинка падает ему на ладонь. И он видит, что она не тает.
И как он загадывает второе желание, чтобы в мире больше не было холода, и весь холод входит внутрь него.
Расскажите, как ледники начали таять, моря начали затапливать землю, и все птицы и другие создания начали погибать. Это было грустно.
Но в конце все хорошо, потому что он использует третье желание, чтобы вернуть холод в мир.
И еще покажите им мамины рисунки, посоветовала Маргарет. Мне нравится та, где мальчик стоит в снегу и две снежинки сидят у него на ладонях, словно птички.
Это лучшая. Думаю, мы поместим ее на обложку.
Помните, я упоминала, что когда-то работала в рекламе, сказала Эллен. Я подумала, вдруг вы захотите выслушать мои предложения по этому поводу.
Прямо в точку. Я познакомлю вас с девушкой из нашего рекламного отдела, и вы сможете все с ней обсудить, пообещала Керис. Но я только что заметила, как кое-кто провожал глазами тележку с десертами, думая, что никто не видит.
Прошел почти час, прежде чем она повела все семейство в офис издательства «Файербренд», где они познакомились с таким количеством сотрудников, пожелавших книге успеха, и пожали столько рук, что Эллен тут же перезабыла все имена. Покидая издательство, она чувствовала общую благожелательность, и это в какой-то степени сглаживало разочарование от того, что не удалось встретиться с главой рекламного отдела.
Познакомитесь, когда приедете в следующий раз, утешила Керис, увлекая их через отдел детской литературы в свой кабинет и успев по пути прихватить стопку книг для Маргарет и Джонни.
Она расчистила на столе место среди опасно нависающих гор рукописей, записок и книг, пока ее помощница ходила за молоком для детей и кофе для взрослых Бену особо крепкий. Когда напитки принесли, Керис подняла свою чашку для заключительного тоста.
Пусть этот год будет годом Стерлингов, провозгласила она.
Глава десятая
На шоссе, ведущем из Лондона, сгущались сумерки и поток машин. Джонни заснул задолго до Кембриджа. Все-таки он совсем еще ребенок, подумала Эллен, поглядев на его лицо в свете фар встречных автомобилей, впрочем, он уже достиг того возраста, когда его раздражает, если с ним обращаются, как с маленьким. Когда проехали Кембридж, все трое, Маргарет, Эллен и Бен, по очереди начали высматривать смешные названия на указателях: Стоу-кам-Квай [3], Улиткин колодец, Грязный док, Траус Ньютон Теперь они уже были на окраине Нориджа и ехали по кольцевой к своему пригороду, и Маргарет широко раскрывала глаза, словно вставив в веки невидимые спички, и заверяла, что нисколечко не устала.
В таком случае, ты такая одна, заявил Бен и громко захрапел, сворачивая с кольцевой. Ай, Маргарет! Не пинайся.
Если ты не устала, сказала ей Эллен, тогда уберешь книги и игрушки, которые вы с Джонни разбросали по гостиной.
Джонни должен мне помогать.
Он убирает, когда ты уходишь на урок танцев. Только не дуйся, а то мы решим, что ты все-таки недостаточно взрослая, чтобы ходить на рынок с подружками.
Мама запротестовала Маргарет, но не стала продолжать, хотя, когда отец остановил машину перед их домом, она с подозрением покосилась на брата на случай, если тот каким-то жестом выдаст, что на самом деле не спит. Убедившись, что все-таки спит, она сменила гнев на милость и попыталась донести его до дома, как делала это, когда они были младше, однако сумела лишь поддержать, когда Джонни, проснувшись, заковылял сам.
Иди в постель, если устал, сказала Маргарет.
Я есть хочу, промямлил он.
А Эллен так изумилась ангельским интонациям в голосе Маргарет, что даже обняла ее.
Вечно ты хочешь есть, Джонни. Убери свои вещи, пока мы с Маргарет что-нибудь приготовим, сказала она, отперев дом.
Входная дверь, открываясь, смела с коврика кучу конвертов и рекламных буклетов. Джонни набросился на них, передавая матери буклеты точилка для ножей, газетное бинго, переработка рождественских открыток для нужд благотворительности и сортируя конверты, в надежде найти хотя бы один для себя.
Одни счета, посетовал он.
В таком случае, отдадим их счетчику, отозвался его отец. Хотя, если подумать, отдай их лучше мне. А то вдруг счетчик живет еще хуже нас.
Разве мы не хорошо живем? удивилась Маргарет.
Хорошо, потому что мы есть друг у друга, тебе так не кажется? И в ближайшее время нам вряд ли придется оставлять кого-то из вас в банке в качестве залога. Бен шутливо ткнул Джонни в подбородок, чтобы согнать угрюмое выражение с лица мальчика. Более того, у меня такое ощущение, что мы стоим на пороге великих дел, как ты считаешь, Эллен?
Надеюсь, что так, отозвалась Эллен, направляясь в кухню. Там она добавила в кастрюлю с готовым бульоном разных овощей, пока Маргарет делала сэндвичи. Они услышали, как у входной двери зажужжала заводная машинка Джонни, врезаясь в какие-то препятствия. А вот это немедленно уберите! крикнула Эллен.
Но мы уже и так убрали все остальное, ответил Бен.
Маргарет громко вздохнула.
Мальчишки, произнесла она таким тоном, каким могла бы сказать женщина в несколько раз ее старше.
Наверное, если бы ваш папа не сохранил в себе что-то мальчишеское, он не написал бы все эти книги.
Маргарет понесла в комнату блюдо с сэндвичами и тарелки, а Эллен пошла за ней следом, неся суп. Поскольку это была самое просторное помещение в доме, оно совмещало в себе и столовую, и гостиную, и игровую, а в маленькой комнате рядом с кухней Эллен и Бен работали. Джонни положил заводную машинку в коробку с игрушками в угловом шкафу и побежал к столу хлебать суп, глядя при этом за спину матери на угольный набросок водопадов Озерного края.
Когда мы поедем в горы? спросил он между быстрыми глотками. Вы ведь обещали.
Может быть, уже в этом году. Раньше мы с вашим отцом каждые выходные отправлялись в поход, но затем родилась Маргарет, а к тому времени, когда она достаточно подросла, чтобы ходить с нами, появился ты.
Но я люблю ходить, запротестовал Джонни. Я столько миль прошел вокруг школьной площадки в пользу голодающих детей.
Хорошо, что ты не увидел ту еду, которую им купили, вставила Маргарет, а то слопал бы все сам.
Нам придется взять с тебя слово, что ты не станешь сильно забегать вперед, Джонни, вмешался Бен. Мы же не хотим, чтобы ты свалился с края утеса. Я вот один раз чуть не сорвался, и твоей маме пришлось меня спасать. Так мы и познакомились.
Расскажи нам, взмолилась Маргарет.
Сколько тебе было лет? спросил Джонни.
Я был в три с лишним раза старше тебя, поэтому даже не думай повторять то, что сделал я. А твоя мама была еще моложе, чем сейчас, добавил Бен, увернувшись, когда Эллен попыталась его стукнуть. Мы с тетей приехали на неделю в Эмблсайд, и я бродил по всей округе, пока тетя ездила на экскурсии в компании четы пенсионеров, с которыми она разговорилась в отеле. И вот, за день до возвращения домой я решил, что пройду по горным хребтам прямо до соседнего озера, откуда мог бы уже и вовсе не вернуться.
Может, поскольку я поднялся так высоко, и ничто не заслоняло мне обзор, или, может, такой там был воздух, настолько чистый, что можно было ощутить его чистоту на вкус, но внезапно все вокруг меня засияло, словно внутри зажегся свет. Все скалы, и трава, и вереск были как будто созданы из той же яркой материи, что и небосвод с облаками. Именно это я пытался передать в нашей первой книжке, где целый мир словно делает шаг навстречу герою и приветствует его своими формами, и красками, и всем остальным, но все это лишь доказывает, как я далек от того, чтобы передать этот опыт словами.
Мне нравится тот отрывок, сказала Маргарет, и Джонни энергично закивал.
Я помню, что вам понравилось. Иначе я бы не оставил его. Вы оба и ваша мама единственные читатели, которым я хочу угодить, вы же знаете. Как бы то ни было, в тот день я был совершенно опьянен всем увиденным и поначалу просто не понял, что не успею вернуться в гостиницу к ужину, если пойду обратно по хребту, не то чтобы я боялся умереть с голоду, просто не хотел, чтобы тетушка разнервничалась. И тогда я совершил одну из худших ошибок, какую можно совершить в горах: я выбрал, как показалось, самый короткий спуск. И уже через час я не мог подняться обратно и не мог понять, как же мне спуститься.
Почему ты не мог подняться обратно? хотела знать Маргарет.
Потому что съехал по крутому склону, усыпанному сланцем. Подняться по куче таких мелких обломков невозможно. Сверху все выглядело отлично, просто узкая тропинка между двумя каменными стенами, из которых наружу торчало достаточно выступов, за которые можно цепляться, но на середине спуска я оступился, и все эти выступы, когда я пытался за них ухватиться, обламывались у меня в руках. И вот так я проехал на спине ярдов двести, навстречу, как мне показалось, голому обрыву, и когда мне удалось затормозить, зарывшись в сланцевые обломки пятками и локтями, до края оставалось не больше пятидесяти ярдов.
Не стоило тебе спускаться тем путем, укорил Джонни тоном спасателя.
Ты читаешь мои мысли. Только другие маршруты выглядели гораздо опаснее, и когда я двинулся вниз, мне показалось, что за краем должен быть довольно легкий спуск. Но надо было оказаться там и увидеть своими глазами, что последние пятьдесят ярдов еще круче и куда ненадежнее, чем та осыпь, по которой я только что съехал. И единственный выход, который представлялся мне возможным, если там за краем вообще была тропа, сползать вниз и надеяться, что силы небесные вернут меня в безопасное место, если тропы все же не окажется. В общем, я распаниковался. Я принялся хныкать и умолять о помощи всех, кто мог бы меня услышать, а когда это не принесло результата, я сказал себе, что придется подниматься обратно по сланцевой осыпи. Я сказал себе, что все пройдет нормально, если я буду заранее просчитывать каждый шаг, прежде чем сделать его, а сделав, буду выдерживать паузу. И вот я начал дюйм за дюймом подниматься обратно, вжимаясь спиной в склон, в надежде добраться до какого-нибудь места, достаточно безопасного, чтобы развернуться к нему лицом. Но не успел я куда-либо сдвинуться, как половина осыпи, на которой я лежал, поехала подо мной.
Я до сих пор помню тот звук, с которым сланец сыпался с края скалы как будто кости загремели. Помню, больше всего меня испугало, что придется падать долго. Я с такой силой стискивал кулаки, что мне показалось, я вцепился в куски породы, только то оказались мои собственные ногти, впившиеся в ладони; я с такой силой вжимался локтями и затылком в толщу сланца, что эти места болели потом еще несколько дней. И как раз в тот момент, когда я понял, что меня больше не несет вниз, я услышал голос.
Это была мама! выкрикнул Джонни.
Я ведь уже говорил, что мне был необходим ангел, способный меня спасти. Впрочем, придется признать, ее слова были далеко не ангельскими.