Родителям, переживающим по поводу школьных оценок, стоило бы задуматься о другом: есть ли у ребенка в классе друзья, компания, поддержка? Если нет, то на учебе можно смело ставить крест на ближайшее время. Потому что вся его энергия, психическая и эмоциональная, будет сосредоточена на решении задачи, связанной с социализацией.
С возрастом характер общения, конечно же, меняется. Но поскольку по задачам возраста мы здесь проходимся вкратце, то получается, что все дети с 10 до 17 лет у нас идут под одну гребенку, что не совсем корректно. Правильнее их делить на младших (1013 лет) и старших (1417 лет) подростков. На практике границы этих групп размываются, поскольку развитие процесс нелинейный, но возраст все равно имеет значение в вопросах взаимодействия и управляемости.
В 1013 лет как раз происходит старт гормональных изменений, и этот период самый сложный и для подростков, и для их родителей:
физиология правит бал, изменений много, и организм от них просто трясет;
недостаточно развитости в частности тех зон мозга, которые отвечают за саморегуляцию, в 1013 лет никому не удается удержать себя в рамках;
с пониманием своих и чужих эмоций все плохо, но спектр переживаний при этом огромный: страдания, гнев, протест, влюбленность, эйфория, разочарование, возмущение;
взрослых навыков мышления, прогнозирования будущего пока еще просто нет.
Общение со сверстниками в этом возрасте протекает специфически: если до пубертата дети собирались вместе в основном для того, чтобы побегать и поиграть, то теперь фокус сместился в сторону разговоров и обмена информацией. Они хотят иметь больше возможностей и разнообразия коммуникативного опыта. Им нужны общие темы для обсуждения с друзьями и на передний план выходят гаджеты, компьютерные игры, TikTok и блогеры, так раздражающие родителей. Поэтому будьте, пожалуйста, аккуратнее с запретами, контролем контента и гаджетов, чтобы случайно не сделать своего ребенка «белой вороной» в его компании.
В 1417 лет мозг потихоньку развивается, и мы постепенно начинаем видеть в своих детях то, чего так от них ждали: больше рациональности, способности к прогнозу и саморегуляции. Гормональная буря немного утихает, но сепарация и сексуальная идентификация по-прежнему в топе задач.
Старшим подросткам важно почувствовать свою независимость психологическую, физическую и эмоциональную. Чем они взрослее, тем больше у них возможностей и это порой пугает родителей. Ведь в 1113 лет дети вроде бы многого хотят, но редко выходят из-под контроля, а в 1417 уже вполне могут скрыться с радаров и натворить дел.
В общении со сверстниками старшие подростки ориентированы на глубину и выстраивание отношений. Они ищут своих, и уже от них надеются получить признание, а также найти среди них партнера, прожить влюбленность.
Родители совсем перестают быть значимыми фигурами с точки зрения оценки происходящего. Сверстники становятся самыми умными, самыми важными, даже если они несут полную ересь. Подросток скорее поверит им, чем вам, и это тоже абсолютно нормально.Следующая задача возраста самопознание и самоопределение. Родители, услышав о ней, обычно благодарно вздыхают, но потом разочаровываются. Подросткам важно определиться, что они хотят делать в этой жизни, как хотят ощущать себя, кем быть, но это не совсем то же самое, что выбрать вуз. Здесь, скорее, психическая задача, интегрированная с социальной.
Подростки переживают за будущее, которое их тревожит и волнует, но никаких структурированных, четких представлений о нем не имеют. Родители тоже волнуются, из-за чего давят на детей, оценивают их действия как правильные или неправильные (чаще второе, конечно), достают, требуют определенности, пытаются «выбить дурь из головы». Им кажется, что если дать отпрыскам правильный план и заставить действовать по нему, то все будет хорошо. Если это про вас, скажите, в какой точке и как именно вы поймете, что у ребенка «все» действительно хорошо?
Вот как подростки 1015 лет отвечают на вопрос: «Что ты думаешь о будущем?»
10 лет:
Я думаю, что поеду учиться в Санкт-Петербург.
В будущем хочу поступить в университет в Новосибирске.
11 лет:
Мечтаю уехать от родителей и снимать квартиру с подругами.
Хочу петь на сцене перед толпой фанатов или писать книжки!
Жить в другой стране с семьей, зарабатывать кучу денег и кайфовать.
12 лет:
Хочу просто быть счастливым. Съехать от них, работать баристой в кафе.
Думаю, что, когда вырасту, наконец-то куплю себе все, что хочу.
Хочу, чтобы нас с братом любили одинаково.
13 лет:
Я мечтаю обустроить свою комнату так, как хочется мне. И я это сделаю.
О будущем думаю редко, но надеюсь, что не буду как отец.
Я мечтаю построить свой дом, но не думаю, что это получится осуществить, а так в целом я не знаю, чем буду заниматься и вообще кем я буду.
14 лет:
Надеюсь, я буду самым свободным человеком в мире.
Совсем ничего не понимаю, правда. Есть какие-то мечты, но я не уверена, что это то, что мне нужно
Пока не знаю, все хочу попробовать.
15 лет:
Хочу стать замечательным хореографом и помогать людям.
Не знаю, ни о чем не мечтаю, не знаю, куда хочу идти, просто плыву по течению.
Собираюсь поступить на программиста. Вообще большие планы на жизнь.
С определенностью и с реальностью у подростков бывает по-разному: иногда хорошо, а иногда не очень.
Подросток не способен дать вам полный визуализированный отчет о своем будущем, но в целом достаточно и того, что он задумывается на эту тему.Еще раз перечислим основные задачи этого возраста:
сепарация;
принятие своего тела и сексуальная идентификация;
сверстники, группа «своих»;
самопознание, (профессиональное) самоопределение и будущее.
Вокруг них в основном и вращается мир подростка.
Конфликт интересов, наших и подростка
Есть такой анекдот: корабль потерпел крушение и затонул. К уединенному острову подплывает чудом спасшийся мужчина, а на острове его встречает чудом спасшаяся жена: «И где это ты шатался целые сутки? Ведь пароход затонул еще вчера!»
Родители подростка часто ведут себя как та самая «жена» из анекдота: во что бы то ни стало требуют, чтобы муж «прибыл вовремя», а сам факт выживания не так уж и важен.
Рассмотрим типичную ситуацию, когда подросток пришел с прогулки в 23:00, хотя была договоренность, что он вернется в 21:00. Ничего плохого с ребенком не произошло. С ним просто случилась его жизнь: немного прошлись с ребятами, поговорили, слушали музыку, что-то обсуждали, зашли к кому-то в гости. В общем, «корабль тонул, он плыл» и все это было очень значимым для него.
Но родителей в этот момент волнуют только операционные проблемы: договоренности нарушены, а значит, ребенок охамел и не уважает их; пришел поздно и опять не выспится; завтра, возможно, контрольная в школе, и он точно напишет ее на двойку. Наконец, взрослые могли просто хотеть спать, а не грызть ногти и пить валерьянку, впиваясь взглядом в цифры на часах.
Обычно в такой ситуации начинается битва, «чья важность важнее».
Желание родителя: «Хочу, чтобы дочь взялась за ум и ходила к репетитору». А дочь, например, погрузилась в переживания первой любви, и ей совсем не до математики.
Желание родителя: «Хочу, чтобы сын вежливо общался с соседями и мне не приходилось краснеть за него». А сын отказывается: «потому что мне эти соседи неприятны и здоровья я им не желаю».
Ни вариант родителя, ни вариант подростка в чистом виде приняты не будут. Взрослые не откажутся от своего видения, а дети от своей жизни, с которой должны разобраться, справившись с задачами возраста. Лучшим результатом может стать договоренность, решение помирить два полюса важности между собой и создать общую безопасную и комфортную территорию.
Мне нравится образ мостика над бурной рекой.
Никаких вселенских открытий: этот мостик отношения родителей и подростков.Операционные проблемы с хамством, поздними возвращениями, рискованным поведением, странными компаниями и занятиями, высказываниями и решениями, пугающими родителей, не исчезнут по щелчку. На них можно повлиять, но не устранить. Решение об устранении может принять только сам ребенок.
За вами выбор способа влияния из крайне ограниченного списка того, что пока еще доступно.
Да, есть неэкологичные методы вроде тотального контроля и репрессий. Перестанет ли сын поздно возвращаться, если вообще не выходит из дома? Конечно.
Есть смена среды: перевести ребенка в другую школу, переехать в более благополучный район, удачно отправить в летний/психологический/тематический лагерь, эмигрировать на Аляску. Станет ли ваш подросток более приятным в общении, более мотивированным, если у него появятся новые классные друзья/хобби? С большой вероятностью да, но это не точно.
Вот почему я пишу эту книгу именно о поддержании контакта, о взаимодействии, выстраивании отношений, а не о военной дисциплине внутри семьи или организации переезда.
Если вы хотите иметь в руках конструктивный, долгоиграющий инструмент влияния на подростка, на его мотивы и действия, то сосредоточить усилия нужно не на действиях и результатах, а на отношениях.
Создайте такие отношения, чтобы подросток однажды сам захотел вас спросить: «Мам (пап), а как мне жить-то?» и вот тогда откроется окно возможностей для того, чтобы предложить родительскую рекомендацию, помощь, поддержку.
Беда в том, что родители не считают отношения ключевой задачей. Особенно если:
у ребенка двойки;
он хамит;
а еще и курит;
они устали;
был плохой день.
Если родители будут вести себя как обычно, о чем я подробнее расскажу в главе 2, то рискуют остаться перед захлопнувшейся дверью. Подросток наглухо закроет от них свою жизнь, и влиять на него не получится от слова совсем.
И это будут уже не просто испортившиеся отношения, а потеря контакта. Мостик, даже ветхий и недостроенный, как-то работает, а вот если на двух берегах даже зацепиться не за что увы, ситуация совсем нехорошая.
Ко мне на консультацию приходила девочка (15 лет), у которой были вполне нормальные отношения с родителями, но ей хотелось больше времени проводить с друзьями. Мама и папа из соображений безопасности отпускали дочь гулять только под жестким контролем «кто, где, с кем», а про ночевки не было и речи.
С одной стороны, девочка стремилась сохранить доверительные отношения с родителями, чтобы можно было поделиться своими чувствами, посоветоваться, с другой для получения желаемого она была вынуждена обманывать родителей, потому что иначе не получалось.
Если честно все рассказать, родители, конечно, запретят делать все то, что она сейчас делает тайком, а если продолжать лгать, то про доверие можно забыть. Вот такая дилемма.
Такие сложности есть у большинства подростков: вроде и хочется быть честными, но лишаться из-за этого с трудом отвоеванной свободы совсем не вариант.
Дети почти всегда выберут свою свободу, а не отношения с нами, так что чинить мостик в любом случае будем мы, кто бы его ни сломал. К счастью, до полной потери контакта доходит редко, ведь родители сейчас чаще всего осознанные, но помнить об этом все равно надо.
Итак, почему же с подростками сложно сосуществовать и общаться?
Они во что бы то ни стало должны решить главные задачи возраста, которые, к сожалению, в совокупности нарушают привычное взаимодействие детей и родителей. Вслед за этим «сыпется» контакт, и взрослые теряют уже опробованные, проверенные инструменты влияния.
Чтобы снова обрести влияние и решить очевидные проблемы, описанные в самом начале главы, придется:
1. Понять и признать своего подростка моя первая книга как раз об этом.
2. Выстроить новое взаимодействие, потому что общаться по-старому уже не получится.
Даже жаль, что не получится, потому что раньше было хорошо. Вы сказали, попросили, спросили, позвали дети сделали, принесли, ответили, пришли. Увы, теперь это перейдет в разряд приятных воспоминаний, не более, поскольку у вас начинается абсолютно новый этап отношений с подростком.
Глава 2
Почему «как раньше» уже не будет
Подростка обратно в ребенка уже не превратить
Все, что было раньше, происходило между родителями и ребенком. А подростковый период это мощный «замес», в результате которого должен получиться взрослый человек.
Пытаясь вернуть «как раньше», мы, по сути, пытаемся выстроить отношения с будущим взрослым как с ребенком, что противоречит самой идее развития. Чем раньше мы попрощаемся с этой идеей и со своими иллюзиями, тем легче нам будет искать новые инструменты. Пока мы цепляемся за прекрасных, но несуществующих мальчиков-зайчиков и девочек-припевочек, давно оставшихся в песочнице детского сада, или за наши мечты о том, что дети будут с нами общаться точно так же, как дошкольники, мы никуда не продвинемся.
Поверьте, лучше опираться на реальность, даже неприятную, чем пытаться выстроить стратегию на пустом месте. Воздушный замок разрушится, а пропасть между тем, что мы нафантазировали, и настоящей жизнью будет только нарастать.
Наши методы и подходы устарели, потому что мы остались прежними, а дети уже изменились.
Улыбнитесь, пожалуйста, все, кто сейчас обеспокоен тем, что юное поколение «совсем не уважает старших». Работа авторитетом прием из далекого-далекого прошлого, когда ребенок воспринимал все наши слова и указания на веру. Теперь он подрос и спрашивает: «Почему я должен убирать в комнате?», «Зачем мне идти в гости?» в этот момент родители впадают в ступор. Для них в новинку необходимость объяснять свои требования, желания, запросы и ограничения, и первой реакцией часто становится агрессия: «А ну-ка, пошел и прибрался, иначе интернет отключу».
Точно так же устаревают и отмирают все модели поведения, которые работали с малышами. Когда ребенок падал, мама обнимала его и говорила: «Дай поцелую и все пройдет». Попробуйте сделать то же самое с поранившимся подростком, и он в лучшем случае фыркнет в ответ, а в худшем обвинит вас в том, что вы совершенно не умеете нормально поддержать.
То, что мы продолжаем трактовать как заботу, взрослеющий ребенок считает формой проявления контроля поэтому так много конфликтов вспыхивают от совершенно невинных вопросов («Ты надел(а) теплую куртку?») и попыток проверить оценки в дневнике. «Ты позавтракал?