Та кивает.
Хорошо, его номер выпал. Пять минут приготовиться, его выход на ринг по левой лестнице.
Я тоже киваю.
Я ему передам.
Боже а что будет, если со мной откажется драться соперник?
Безумие. Какое же всё безумие.
Почему-то именно, когда уже быстро шлепаю голыми ногами по коридору, мне приходят на ум самые ужасные варианты исхода событий. А уж когда поднимаюсь, делаю шаг и вижу яркий свет, направленный прямо на ринг, ощущение, что всё мое тело превращается в дрожащую, мягкую массу. Каждая клетка кожи отдельно пульсирует.
Бухает: сердце, мысли, тело, пока поднимаюсь на ринг, и тут пространство оглушают многочисленные реакции.
Их так много, сосредоточиться бы
В одну секунду, мне кажется, я вижу глаза Славы в толпе народа, но повторно отыскать не могу.
Это что за подстава? выдаёт парень в другом конце ринга.
Молодой. От силы лет двадцать, чуть больше. Глаза маленькие, как у крысы, на виске тату с надписью.
Девушка, вы
Я демонстрирую браслет подходящему ко мне мужчине. Не знаю, что он хотел спросить, сразу показываю, что технически я здесь законно.
Слава, якобы представляюсь.
Дышу, господи, как же тяжело я дышу.
На разрыв, так часто, не отслеживается ни один вдох.
На лице мужчины неразбериха, народ гундит и улюлюкает.
Макарова девчонка побьет! У-у-у!
Заткнись, блть, со смехом, Макаров это очевидно и есть мой соперник явно не воспринимает всерьёз ситуацию. Ща разберутся, эта цыпочка может
А дальше не слышу, другое за спиной слышу:
Сюда пошла, рыком, и руки мощные оттягивают назад, что в чьё-то тело врезаюсь.
Босс, бой.
Я успеваю только мельком увидеть профиль. Это мужчина, тот самый мужчина. Его подбородок вижу, когда голову запрокидываю.
Ничего ж не понимаю, а с моего запястья уже сдёргивают браслет.
Держи эту.
Господи! Как быстро всё происходит. Меня буквально передают из рук в руки. Держат. В ушах так стучит, что не слышу никаких звуков.
Мужчина нацепляет на себя мой браслет и прямо в костюме выходит на середину ринга, что выражения лица Макарова тут же сменяется.
Мой разогрев, кивает он на меня.
Макарову явно такой поворот событий не нравится, особенно сравнение своих габаритов с мужчиной. Но потом всё равно выдаёт усмешку.
Ну, ок, однако толком и подойти не успевает.
Даже гонг ещё не звучит. Секунда Макаров лежит с одного чёткого нокаута. А в следующую мужчина уже направляется на меня разгневанный, дикий. Наклоняется, закидывает меня на плечо и тут же куда-то уносит.
Глава 6. Рим
Дикошарая, твою мать.
Хотя первые секунды девчонка точно ни живая, ни мёртвая, пока вместе с ней наклоняюсь и перемахиваю через прутья ринга. Вся сжалась, молчит, пока меня точно изнутри атомный реактор рвёт. Пру ж без остановки. Спускаемся, а только в темноту закулисного помещения шагаем оживает.
Дёргается, вырывается и подпискивания выдаёт, а я пру. Как бронетанк, на хрен, что аж парни с охраны, подтянувшиеся понять, что происходит, по сторонам разбегаются.
Что что вы Отпустите! Я Отпустите
Отпущу я её, ага.
Так, блть, сейчас отпущу!..
Отпускаю. Как только за собой дверь закрываю первой же комнаты. Резко так ещё, что с запозданием бьёт в голову, что эта девчонка крохотная совсем.
Мать твою
Она на меня: то ли инстинктивно подрывается, то ли реально что-то сделать планирует. Блеск глаз успеваю только поймать. За запястья перехватываю и к стене. Собой для надёжности ещё прижимаю. Хрен пойми, что за адская дичь внутри меня распирает, но оно нацелено подталкивает усмирять это напором давления на её тело.
Полный, стопроцентный контакт тел и меня замыкает.
Не понимаю, что за зверьё мной управляет. Себя не нахожу в собственных мыслях. Руки её держу над головой, к стене их припираю, сам в глаза ей смотрю сверху вниз яркие, безумные и до отчаяния смелые. Она сама на меня безотрывно глядит ещё один стопроцентный контакт, который держит в себе какое-то высоковольтное напряжение.
Девчонка дышит чересчур часто, а меня на каждом напоре её груди и живота прошивают огненные, заряженные волны через всё тело. И все они, понятно, что устремляются прямиком в пах. Дичайшее уже напряжение там. Если она ещё ёрзать начнёт, малейшее движение её тела по моему члену и, ей-богу, выдам какую-нибудь херню.
Разнесёт же, не удержу этой мощи, как девчонка действует на меня.
Отпустите, твёрдо и требовательно, но до удивления спокойно, с учётом сложившейся-то ситуации.
Бодается со мной взглядом и дёргается, твою мать. Ко всему ж прижимается плотнее, каждую её мягкость и твёрдость чувствую телом. Аж подорвавшееся по нутру рычание приходится тормозить, какой она разгон поддаёт моему внутреннему реактору. Мне сильнее напирать на неё только хочется. Чувствую себя человеком пещерным, не способным взять под контроль тупые инстинкты.
Асталависта, мать вашу, нормальность.
Докатился ж
Мир эволюционирует, уходя от первобытных инстинктов, а я, походу, в обратную сторону деградирую из-за какой-то глупой девчонки.
Тише стой, и тогда отпущу, я злой всё ещё, от того и выдаю достаточно грубо.
Ни хрена не отпустило от той подрывной ярости, что сдетонировала во мне, когда увидел на ринге её. С Крис сидели переговаривались, она договор для Кая заехала подхватить, так как завтра возвращается в свой город, раз эта «жопа царская» разленилась настолько, чтобы самому приехать забрать, а я всё взглядом по толпе рыскал, чтобы девчонку найти.
Не выходила, Голодному велено было мне маякнуть, как только увидит. А ещё все понять хотел, кем этот дохлый гаврик приходится Эле. Расслышал я, как он её имя назвал.
«Савушкина Элеонора и Матвеев Владислав» пришла смс на новый телефон мне от Голодного.
Не просил считывать, но очевидно моя реакция сказала всё за меня. Крис её тоже сразу подметила, подстебнула, конечно. Как тут промолчать?
Не отрицал ничего, я ж не маленький мальчик, чтобы отнекиваться, что запал на девушку. Слава богу, совершеннолетнюю. Хотя она только-только шагнула за восемнадцать. Дату рождения её Голодный тоже прислал. Вот оно ФСБ, называется, не вытравишь из крови, даже если захочешь.
Непонятно, что мне нужно было с этой информацией делать.
Из головы выбивать, желательно. Ей всего восемнадцать. Там одни эмоции на максималках. На кой мне эта проблема? Запала, бесспорно, но не первый же раз приглянулась мне девушка.
А остановиться один хрен не смог. Я даже не понял, куда подевался промежуток времени от моего кабинета до ринга. Одно мгновение, а я её уже из рук Толяна себе забираю.
И выпускать ни фига не хочу. А надо. От греха подальше, как минимум. Плюс стоит же спокойно, сразу послушалась. Смотрит только всё ещё с напряжением диким. Но это понятно, я здоровый мужик затаскиваю её в подсобку какую-то, тут любая девушка перепугается.
Но для профилактики точно не помешает, пусть думает в следующий раз, чем могут обернуться подобные выходки.
Отпускаю и наконец отступаю, девчонка мгновенно же группируется. Точно дальше пытается отойти, хотя за её спиной только стена. Взгляд всё ещё дикий и хмурый, настороженный, будто готова к любым реакциям от меня, а я головой только качаю.
Внутри меня всё ещё пашет тот самый ядерный реактор злости, и пусть уже не настолько мощно качает, суровые интонации ни фига не могу контролировать, когда выдаю:
Ну и что с тобой делать, разбойница?
Девчонка пальчики на ногах поджимает. Да, вот до такой степени я всё замечаю, что она делает, хотя преднамеренно взглядом не курсирую по её телу. Она почти голая. Не шорты, а макси-трусы какие-то. Полушария её задницы видел, когда ринг огибал.
Говорю ж, херня ненормальная. Спецом не смотрю, но один фиг всё фиксирую.
Голый живот, впалый слегка по бокам, хотя мышцы всё равно чётко выделены. Плечи и руки спортивные, стопроцентно качается или чем-нибудь занимается, где приходится впахивать на всё тело.
Которое мне определённо не стоит так очевидно разглядывать.
Мало того, что твёрдо уверен в нежелании давать волю той ненормальности, что прожгла мозг образами девчонки, так ещё и вдобавок пугаю её.
Хотя наоборот, это ведь именно то, что нужно. Хотел же преподать ей урок, чтобы по таким местам больше никогда не гуляла.
Напасть нездоровая, понимаю, но уже по хрену. Что есть, то есть.
Меня только от одной мысли обратно в кипящую лаву бросает, что могло быть, если бы кто на ринге загнался. Или соперник потом потребовал с неё плату за сорванный бой и слитые бабки. Да тут миллион вариантов, что могло быть с ней, если бы мне на неё было без разницы.
Или плевать было, что могут мужики сделать на ринге с девушками, что стал пресекать подобные «развлекухи». Видели, знаем те пару раз, когда мы подобное допустили, не для всех закончились хорошо. В пылу драйва крыша только так свистануть может. Сломанная челюсть та ещё «прелесть». Не стоит оно тех денег, которые они здесь получают.
Мужики ещё ладно, а вот девушки
Я головой снова качаю, разбойница всё так и молчит, не находя, что ответить. Дышит тяжеловато, но тихо, и следит за мной точно дичь, загнанная в ловушку. Неважно, что отчаянно храбриться старается и не подавать вида. Девчонка боится меня.
И правильно делает. Я сам-то не понимаю, что мне от неё нужно и чем по итогу закончится всё, но пока серьёзно намерен задумку довести до конца.
Отпустить её просто так уже не могу.
Давай, киваю ей в сторону закрытой двери, идём.
Замирание груди на большом, шумном вдохе я снова, мать его, вижу, как она реагирует до мельчайших деталей. И мне нравится это, чтоб его. Нравится, как выделяются её рёбра, ключицы, напрягается грудь. Кожа, поблёскивающая ниже шеи, мурашками покрывающаяся. Это всё мелочи, но я их вижу, словно под фокусом объектива. Они желания странноватые пробуждают. Кулаки аж в карманах сжимаю, чтобы сдержать все навязчивые порывы.
Мне снова ближе хочется оказаться. Это напряжение оно буквально затягивает, хочется накалять и поднимать градус. Выше, острее, до максимального, блть, предела. А то и, мать его, положить этот спидометр ненормальности на лопатки.
Я хочу эту девочку. Вот именно такую, какая она сейчас. Есть что-то особенное в том, как она держится рядом со мной.
Куда? оживляет девчонка голосом без дыхания.
Но я уже на неё не смотрю, чтобы не сорвать ничего раньше времени, к двери подхожу, открываю и снова киваю ей, показывая, что жду, когда она выйдет.
Давай, поторапливаю напором, не могу уже смотреть, как она с ноги на ногу переступает, грея носочки голых ступней о свои ноги. Говорить ей прямо не собираюсь, что ничего плохого не ждёт, держусь ещё безразличного вида, чтобы подольше времени у неё было пожалеть о своей глупости. Знала же, наверняка, что могут быть последствия такой выходки.
Знала. По глазам вижу, что, как минимум, предполагала, что может что-то пойти не так, от того и слишком быстро расстраивается, хотя всё равно пробует заговорить.
Но я же
Давай-давай, не даю разжалобить меня раньше времени.
И так с натяжкой выходит смотреть на неё только рывками короткими и продолжать строить равнодушный фэйс, а когда она ещё и безнадёжно вздыхает, ненадолго прикрывая глаза, меня и вовсе на все сто пробирает. В ней будто боли чересчур много в этот момент, которую молчаливо и стойко выносит.
А с открытием глаз, наконец, отталкивается от стены. Голова повешена, наблюдаю снова за ней, но даже при полном отчаянии она всё равно в истерику не бросается. Один взгляд на меня, когда мимо проходит, чуть притормаживает, но не для того, чтобы просить отпустить, она будто ищет понимание, правильно ли всё делает. А я на свету ярком лучше рассматриваю её.
Ресницы тёмные и густые, глаза почти чёрные, как и её длинные, гладкие волосы. Красивая и непорочная. Удивительная какая-то на фоне того, что вот эта «чистейшая невинность» вышла на ринг с мужиком.
Я снова киваю, пусть выходит. У неё плечи уже гусиной кожей покрыты, здесь, как в подвале, стоит лютый холод, а она ещё и босиком.
Выходит, я за ней, как конвоир чертов. Уже и не по себе, что ли, что так веду себя с ней. Но я опять сам себе вдалбливаю, что это всё ей же на пользу. Был бы на моём месте Удав, тот, кто с нами был, когда мы начинали только окунаться в тему боёв без правил, пока мы не избавились от него за подставы жестокие, он бы уже с ней что-нибудь сделал. Тоже плату спросил бы, как минимум. И ему было бы без разницы, что она не хотела бы ему «платить» так, как он бы хотел её получить.
Да я сам бы с неё эту плату взял, она ж искушает буквально своим непорочным видом. Просто мозги, слава богу, на месте, чтобы к чему-нибудь принуждать. Да и не так мне надо. Определённо не принуждением. Как? Загадка. Пока что просто держаться рядом и её изучать.
Куда мне?..
Прямо, даже не даю ей обернуться и притормозить.
Посматриваю на браслет, чтобы убедиться, что правильно номер запомнил.
Направо, указываю, когда девчонка достигает двери комнаты, где должны быть её вещи, а она на меня сразу взгляд непонимающий переводит.
Смотрит прямо в глаза. Глубоко. До отклика внутреннего меж рёбер.
Я снова её тороплю, сам открывая для неё дверь:
Заходи.
Но она так и стоит.
Я
Давай.
Она сглатывает. Шумно ещё так.
Я не хотела
Заходи, Эля, выдаю, сам не понимая, зачем показываю, что знаю её имя, просто проговорить его почему-то хочется прямо в глаза, а затем сдаться первым: Оденься, там и поговорим, расскажешь, как всё это провернула.
***
Охренеть, не помню я, когда в последний раз вёл себя хоть каплю по-джентельменски. Может просто девушки подобные давно не попадались, с которыми бы хотелось вести себя правильно. Намеренно не искал, да я в принципе не был заморочен на отношениях. Не нужны, вроде как, так всё устраивало, чтобы кого-то подбирать для чего-то более серьёзного, чем одноразовый секс. Если что, всегда Яна есть скрасить скуку. Даже, возможно, на ужин сводить, поговорить.
Ей отношения не нужны тоже, даже парень есть или жених. Когда-то мне казалось, что подобным грешить не буду, как интрижки заводить у себя в клубе. На Кайманова насмотрелся и какие это проблемы тащило за собой в наше дело. Так что, Яна это прям отступление из правил.
А теперь вот ещё Эля не просто отступление, это что-то вообще за пределами того, к чему я привык.
Так как стою я сейчас отвернувшись, давая ей возможность нормально одеться. Крис пока пишу, что задержусь, а та в ответ, что уже и не ждёт. Ехать надо, пока Арс её парень, а теперь уже и наш друг, не потерял.
Договор, кстати, она так и не забрала для Кайманова. Написала, что по ящикам шарить не собирается, а я про себя усмехаюсь. Не судьба ему отсидеться, пусть сам прилетает, а-то только команды раздаёт в последнее время, точно мы не в одной доле, а его работники личные.
Я
Оборачиваюсь на первом же звуке, как срабатывает на меня голос малышки, что она аж теряется. Замирает и сглатывает. Сама на меня глаза во всю таращит, нервничает и потирает друг о друга ладони.
Я всё, и снова слышно сглатывает, воздуха набирает, её голос берёт взволнованный, скачущий по громкости тон, спрашивайте. Если что, я за всё готова ответить сама, Слава тут не причём, честно, он
Тише, торможу её, поворачиваясь. Я не школьный директор, чтобы вестись на «честно» и «больше никогда так не буду».
Выражение лица малышки сразу сменяется, вновь исчезает надежда, которой она успела обзавестись.
Ну вы же сказали
«Вы». Усмехаюсь, перебивая. Офигенно, что тут сказать, дожил же, что милые девушки разговаривают со мной на «вы». Ещё и держится ведь так, точно и правда разговаривает с кем-то из администрации школы или из ряда подобного. Ей стыдно, чувствует себя виноватой. Наивная, мать вашу, это ж лютый ***