Так о чём ты хотел поговорить, Бари? прожевав очередной кусок, осведомился я.
Хммм протянул он. Ты величайший капитан из когда-либо живших, Леон. Единственный, кто открыл новые острова во всех Семи сумеречных морях.
Но не в восьмом, усмехнулся я.
Джекман поморщился и мотнул головой:
Восьмого моря не существует.
То же самое говорили и о Седьмом, пока мы его не открыли. А ещё раньше о Шестом. До этого о Пятом Мне продолжать, Бари? Не хмурься, мы обязательно найдём его, дружище! Не существует сумеречных вод, которые не может покорить моя Лудестия. Я знаю, что восьмое море существует, и отыскать его моя судьба. Судьба ждёт меня! Там за линией горизонта! За границей Сумрака! патетично продекламировал я и вернулся к керуанской тыквине, фаршированной мясом косорылого кабана.
Ты всегда был мечтателем, Леон. А не реалистом.
В отличие от тебя, я пожал плечами. Возможно, именно поэтому мы вместе и смогли привести Лудестию в Седьмое море.
Я говорил тебе, что твоя натура тебя убьёт. И оказался прав, вздохнул он.
Его слова больно резанули по ушам.
А яд резанул по желудку.
Умкх захрипел я, схватившись за живот. Я поднял изумлённый взгляд на Джекмана. Мне ведь показалось, да? Он он ведь не мог?
Не показалось.
Бари стоял и торжествующе улыбался.
Яд рыжей тропической лягушки надёжен, как скала. Надо же! Сработал с точностью до секунды, усмехнулся он, бросив взгляд на настенные часы. Но самое главное, его эффект очень похож на действие яда керуанской тыквины. Удивительное растение ты нашёл в Седьмом море. Кто-то умирает, съев его полусырым, а кто-то нет.
Я потянулся к целительскому артефакту, лежащему на столе. Когда пробуешь новое блюдо, всегда нужно держать этот небольшой тёмный брусок под рукой.
Э, нет, Леон, Бари перехватил брусочек. Он ведь разрядился после недавней стычки с титосийцами.
Я захрипел и начал заваливаться на пол. Но с яростью собрав остатки сил, я схватил нож со стола и швырнуть его, метясь в глаз предателю.
Аркх!!! захрипел Джекман, зажимая кровоточащее ухо.
Из-за чёртова яда я промахнулся.
Я рухнул на пол. Пришло осознание, что я не переживу этот день.
Я смотрел на своего бывшего лучшего друга. Он отвёл руку от раны, и
Я засмеялся. Его ухо теперь напоминало раскрытый рот.
Чего ржёшь? выплюнул Джекман. С ума сошёл? Хотя ты всегда был безумцем!
Я лишь подумал кха что тебя вздёрнут на нок-рее за предательство Бари Голодное Ухо.
Идиот! Полоумный дебил! Сдохни уже быстрее! Сдохни! Никто ничего не узнает. А если и узнает, то не посмеет и вякнуть! Лудестия будет моей!
Ха-ха-ха я разразился странным сиплым смехом. Представь, что байки алти о перерождении правда. Я приду за тобой!
Довольно бредить!
Я приду за твоей головой! Теперь оглядывайся до самой смерти
Мои глаза закрылись, я больше ничего не видел. Лишь моя рука на остатках воли подтянула мой верный капитанский компас к губам.
Стоп почти неслышно прошептал я.
* * *
АР-Р-Р-Р!!! заревел я и яростно стукнул кулаком по дверце кареты. Теперь я всё вспомнил.
Тише-тише, сынок! Что случилось?! всполошился Александр Лаграндж. Мы уже почти дома! Тебя напугали эти тёти? Не бойся их, это всего лишь кабаре!
В самом деле мы только что проехали одно злачное заведение, перед входом которого, завлекая клиентов, задирали ноги и махали подолами юбок две сочные дамочки.
Я покосился на них, и чтобы успокоить старикана, я показал ему большой палец.
О протянул он. Наш малыш знает толк в женских прелестях? Как-нибудь обязательно свожу тебя туда.
Я молча кивнул.
Мысли же вновь вернулись к моей смерти. Бари Сука Убил меня! Предал меня! Но что ещё хуже, увёл мой корабль! Да я его самолично повешу на реях Лудестии! Тварь! Как представлю, что он трогает сейчас своими грязными ручонками штурвал моей малютки
Убь ю тихо прорычал я.
Что ты сказал, сынок? переспросил Лаграндж, а затем изумлённо округлил глаза. Постой, ты не только понимаешь речь, но и сам умеешь говорить?
Я кивнул. Подумав секунду, я указал на горло и неопределённо повёл рукой.
Несколько секунд Лаграндж пялился на меня, а затем звучно хлопнул себя по лбу.
Вот я дурак! Воды-то тебе не предложил! Ну ничего, мы уже подъезжаем.
Самоходная карета свернула с главной улицы в переулок, въехала в высокие ворота, и проехав метров пятьсот по подъездной дороге через ухоженный парк, остановилась перед крыльцом трёхэтажного особняка.
Ещё до полной остановки кареты Лаграндж распахнул дверь со своей стороны и взревел:
Григорий! Три стакана тёплой воды! Срочно!
Мы уже поднимались по высоким мраморным ступеням крыльца, когда перед нами остановился худосочный старик с моноклем и острой седой бородой. Одной рукой он держал серебряный поднос, на котором стояли три стакана.
Пей, сынок! заботливо проговорил Лаграндж.
И я выпил все три стакана воды до дна.
Ух выдохнул я, поставив пустой стакан на поднос. Помогло. Спасибо, господин Лаграндж.
Какое чистое викторианское произношение приложив ладони к щекам, пробормотал он. Святая Дева под Килем, ты не перестаёшь меня удивлять, сынок! Где ты научился так говорить на интерлингве?
Хм напоказ задумался я, хотя ответы на щекотливые вопросы уже успел придумать. Толком не могу объяснить. Наверное, можно назвать это «обучение во сне»? я склонил голову набок, как недавно делал сам Лаграндж.
Обучение во сне? восторженно выпалил он. Хочешь сказать, ты изучил наш язык, просто слушая посетителей музея, пока лежал в летаргии?
Я кивнул.
Поразительно! Это достойно сотни научных исследований и десятка диссертаций! Ты и язык алти, знаешь?
Разумеется, господин Лаграндж, ответил я на наречье коренных народов колонизированных морей.
Совершенно без акцента! Как и ожидалось от носителя! А он стушевался и продолжил неуверенно: может быть, ты расскажешь о своей жизни на Родине?
Не могу, я снова перешёл на родную интерлингву. Я очнулся только сегодня. И сам толком ничего о себе не знаю.
Фух с облегчением выдохнул Лаграндж и вымученно улыбнулся. А затем виновато произнёс: Я и не надеялся, что ты очнёшься. Мы перепробовали все доступные способы и всё без толку. А до нас тебя пытались разбудить алиссийские моряки, подобравшие тебя в море. Говорят, ты дрейфовал по волнам прямо на кровати. Да, прямо так, на кровати, но похожей на каноэ алти. И на их языке там выбито: «Здоровья тебе, сын Солнца». Она сейчас в музее. Я тебе потом её покажу.
Стало быть, ты купил меня вместе с кроватью в качестве экспоната для музея? спросил я ровным тоном.
Лаграндж потупился, а затем склонил голову:
Прости, сынок. Я ведь и подумать не мог, что ты очнёшься. А людям полезно видеть других людей. Понимать, что хоть мы и разные, все мы в сути своей одинаковые. Даже такой уникальный алти, как ты.
А я уникален? переспросил я напряжённо. Вряд ли Лаграндж знает об особенностях этого тела. О том, что оно способно не только чувствовать структурные вибрации, но и мощно излучать их даже без вспомогательных артефактов.
Пару секунд Александр молчал, а затем, улыбнувшись, махнул рукой на двери особняка.
Идём в дом. Там будет проще объяснить.
* * *
По большей части ничего объяснять не потребовалось, я всё понял сам, когда встал перед зеркалом. То, что я теперь высокий и мускулистый, я уже понял по собственным ощущениям. Но в общем и целом такой фигурой никого не удивишь хорошо сложенные мужчины встречаются на улицах, хоть и не столь часто, как хотелось бы портовым нимфоманкам.
А вот расцветка моего тела действительно оказалась уникальной.
Ярко выделяясь на белой коже, на меня пронзительно смотрели глаза с радужкой оранжевой, как морковный сок. На голове вместо волос как будто росла шерсть карликового барана цвета спелой пшеницы и закручивалась в тугие завитки.
Мда, внешность весьма неординарная. Я слишком светлый даже для алти! Не говоря уже о жителях четырёх стран, гордо именующих себя «люди» (к которым я раньше принадлежал). Они поголовно имеют смуглую кожу и тёмные, а порой и чёрные, волосы.
Когда я разглядывал свой облик в огромном зеркале в гостиной, ощутил резкую боль в животе. Первая мысль была, что меня снова отравили! Но уже через секунду живот громко заурчал. Улыбаясь, Лаграндж пригласил меня на поздний ужин, но я предпочёл сперва помыться. Хозяин выделил мне в помощь своего верного дворецкого, но после того как Григорий объяснил, как включать и выключать воду, я выпроводил его из ванной.
Итак, водопровод, похоже, не изменился всё та же система насосов и котлов для горячей воды. Скорее всего, в доме Лагранджа, как и в других богатых домах, свои ванные комнаты есть почти в каждой спальне.
Пока я мылся, для меня подготовили одежду. Облачившись в простые синие брюки и белую блузу с жабо классического кроя, я чистый и красивый под чутким надзором Григория спустился в столовую.
Отлично выглядишь, сынок, улыбкой встретил меня довольный Лаграндж. Он сидел во главе длинного обеденного стола.
Спасибо, я вежливо кивнул и занял приготовленное для меня место возле хозяина дома.
Сервировка была простая, видимо, никто не рассчитывал, что дикий алти знает все виды ножей, вилок и ложек.
Передо мной стоял тёплый мясной салат. Едва я закинул в рот первый сочный кусочек, как блаженство вкуса захватило весь мой организм.
Нравится? заботливо спросил Лаграндж.
О, да! Что это за мясо?! выпалил я, едва не добавив «никогда такого не ел».
Корноухий кроль с острова Эльви, что в Седьмом сумеречном море, с улыбкой проговорил он.
Остров Эльви? Не помню такого. Что-то из нового?
Вкуснятина. Наверное, недавно открыли? всё-таки не удержавшись, брякнул я.
Остров-то? кажется, мой неосторожный вопрос не вызвал у Лагранжа подозрений. Он с удовольствием пустился в объяснения: Да лет десять уже как. И кролей этих почти сразу начали употреблять в пищу. Только первые несколько лет, как и многое из Седьмого моря, никуда, кроме Метрополии, и не возили. Вице-премьер Седьмого моря таким образом привлекал людей в свою колонию. Уникальными материалами и вкусами, вдохновенно проговорил он, а затем, спохватившись, спросил: Тебе понятны все слова и понятия, что я употребляю? Например, Вице-премьер?
Да. Это тот, кто управляет колониями Виктории в морях с Третьего по Седьмое.
Или Вице-прима, если речь идёт о женщине, менторским тоном добавил Лагранж.
А как зовут Вице-премьера Седьмого моря? как бы невзначай спросил я.
Джекман Барбаросса, равнодушно ответил Лаграндж, а затем усмехнулся и будто кого-то пародируя, продолжил: второй капитан легендарного фрегата Лудестия, бывший первый помощник капитана Леона Джонсона, именуемого Хозяин Семи Морей.
Хозяин Семи Морей? опешил я. Удивление от этого прозвища даже затмило злость от упоминания Бари, захватившего мою девочку.
Согласен, звучит слишком патетично, кивнул Лаграндж. Но, уверяю тебя, сынок, легендарный капитан Джонсон как никто другой достоин этого звания. Хоть и получил его посмертно. Полагаю, знать Метрополии не позволила бы называть живого свободного капитана Хозяином морей, в которых располагаются их земли.
Я начал кивать, всеми силами пытаясь погасить зарождающуюся в груди ярость. Очень неприятно обсуждать собственную смерть. Точнее, убийство грязным предателем, почивающим теперь на моих лаврах.
И как же Как погиб капитан Джонсон? спросил я, обуздав эмоции. Что с ним стало? И давно ли?
В ответ Лаграндж тяжело вздохнул и сделал глоток вина из бокала.
Да уже восемнадцать лет как, наконец, изрёк он. Смерть Такая нелепая смерть настигла героя-первооткрывателя. Он отравился неправильно приготовленной керуанской тыквиной! Тогда только-только начали осваивать этот необычный плод. Некоторые романтики даже утверждают, что и среди поедателей керуанской тыквины капитан Джонсон был одним из первопроходцев. Что умер он, не изменив себе и открывая новое.
Я слушал собеседника вполуха. В голове крутилось лишь «восемнадцать лет».
Тысяча акул мне на ужин!
Я помню эти события, будто они произошли сегодня утром! Правда, как будто после этого утра я успел хорошенько набраться и проспаться. И сегодняшнее утро в моём мозгу сильно отдалилось.
Но всё же, восемнадцать лет?! Так долго?! Надеюсь, Бари держит себя в форме и не превратился за это время в рассохшийся комод. А то убивать его будет как-то невесело. Мало чести сражаться с немощным стариком.
А Лудестия? Как она? Бари, конечно, не полный ноль в артефакторике, но до меня ему, как до Первого моря брассом. Смог ли он удержать за Лудестией статус лучшего корабля в мире? Самого проходимого, надёжного и мощного?
Дерьмо медузы Восемнадцать лет!
Сынок? С тобой всё в порядке? обеспокоенный голос Лагранджа вернул меня в новую реальность. Живот прихватило? Наверное, после долгого сна еда плохо зашла? Но ты выглядел таким здоровым, совершенно не походил на обычных людей в летаргии, и
Всё в порядке, просто задумался, успокаивающе улыбнулся я.
А выдохнул он и с сомнением в голосе спросил: И о чём же, позволь узнать?
Неужели все приняли такую странную версию смерти капитана Джонсона? спросил я, глядя ему прямо в глаза.
Лаграндж удивлённо моргнул, а затем отвёл взгляд.
Основная версия она и есть основная версия, сынок, проговорил он в сторону.
Стало быть, есть и другие?
Я не хочу это обсуждать! резко бросил он, повернувшись.
На этот раз пришёл мой черёд удивлённо округлить глаза.
Прости, не хотел тебя пугать, зачастил Лаграндж. Но и посвящать тебя в сплетни я не буду.
Хм Да он ведь боится! И скорее не за себя, а за меня! За юного уникального алти, который может по глупости своей и неопытности попасть впросак в большом жестоком мире.
Значит слухи опасны
Значит есть те, кто не верит в то, что Бари весь из себя светлый и пушистый. Это хорошо Это здорово! С этим можно работать.
Пусть будет по-вашему, господин Лаграндж, как можно теплее ответил я, возвращаясь к трапезе.
Вкус этого кроля был бесподобен! Не могу точно сказать, что он мне по нраву, но тут ведь главное, не чтобы нравилось. Главное попробовать, открыть для себя новое
Скажи, сынок, неожиданно нарушил тишину Лаграндж, как я понял Ты не знаешь, где твой дом, и кто твоя родня?
Я свободен, как ветер Глубокого Сумрака, отозвался я. А затем оторвался от еды и огорошил Лагранджа: Но со своими планами на ближайшее будущее я определился. Я хочу стать свободным капитаном. И как можно скорее.
«А затем вернуться в Седьмое море, отомстить Бари и вернуть Лудестию», мысленно добавил я.
Глава 3
Сдавленный со всех сторон, я двигался вперёд. Меня будто бы выталкивали. Ощущения были сродни тем, что возникают, когда тебя, не жуя, проглатывает морской змей. Был у меня такой опыт Так же двигался по мягкой трубе пищевода вперёд головой. В тот раз я распорол зверюгу ножом изнутри и выбрался весь мокрый и склизкий с головы до ног.
А сейчас
Тоже был склизкий.
Видел свет приглушённо, сквозь опущенные веки. Слышал голоса очень слабо, будто бы из-под толщи воды.
Почему он молчит?
Что с ним, ведунья? Что с моим сыном?
Ребёнок выглядит сильным! Могучим! Но он слаб и болен! Это наказание
Нет! Не наказание!
Верховный шаман?
Поднимите головы и внемлите! Я чувствую, что этот мальчик отмечен Солнцем сильнее, чем кто бы то ни был из нас! Когда он проснётся, ему суждено согреть мир Или спалить его дотла!
Я распахнул глаза и изумлённо уставился на белый потолок своей новой спальни.
Странный сон. Донельзя реальный, неотличимый от воспоминаний.